Почётный гость Золотой Ведьмы

      Вестибюль заполонён тенями, козлоголовые толпятся в ожидании. Один из них выделяется: по сравнению с остальным сбродом он выглядит особенным. Естественно, в негативном смысле. На его истощённом теле огромная маска с разъярёнными горизонтальными зрачками смотрится неуместно, к тому же, вид дорогого чёрного в цвет шерсти фрака портит согнутая спина.       Неподобающая осанка устремляет мужчину ещё ниже всех тех поджарых плотоядных, что так высокомерно глядят на гостя, ежели и вовсе замечают его. Скорее им в глаза бросается незнаемый никем из присутствующих странный прибор на шее незнакомца. К всеобщему удивлению он элегантно сочетается с головным убором. Хотя в данный момент и в данном месте прибор предназначался лишь для одного: он скрывал неумело завязанный галстук и оставался одной из привычных вещей простолюдина, которая могла подарить ему хоть капельку спокойствия.       Визитёр, несколько напряжённый зловещей атмосферой, периодически смахивал с плеч и прибора искрящихся золотом насекомых. Те неустанно липли к нему, тем самым выдавая его истинное происхождение. И от этих хронических качеств он страшно страдал: не в его власти завести хотя бы дружескую беседу и убить время. Козлоголовые господа и дамы бы несомненно отшатнулись, холодно промолчали или высмеяли незадачливого храбреца. — Средневековые балы такой геморр, — прошептал он себе под нос, будто бы уже не раз появлялся на подобном маскараде. К его счастью, он здесь впервые. И он не отрицает этого.       Дух подняло приветствие хозяина дома. Уширомия Кинзо — единственный, кто отнёсся к визитёру с уважением и пожал ему руку. Впрочем, тот не мог утверждать, что все эти радушные жесты не являются банальной обязанностью главы семьи. Однако столь искажённая манера поведения всё же согрела его сердце.       Только человек в маске демона отошёл от лестничного пролёта и погрузился в прежнее уныние, как шум немедленно прекратился, и все приглашённые гости устремили взгляды на вошедшего слугу. Роное Генджи тяжёлым спокойным голосом объявил начало торжественному событию. То было воскрешение Леди Беатриче. Только ради него организован вечер, и только ради него присутствует визитёр. Его мечта воочию увидеть Золотую Ведьму наконец-то сбудется.       Гром аплодисментов раздался по холлу, козёл в углу тоже не сдерживался и приветствовал окружённую толпой Леди в полной мере. После мужчина встал на цыпочки, пытаясь разглядеть происходящее за спинами плотоядных, но заметил лишь спину маленькой девочки в кукольном платье, обрамлённую синеющими волосами: они сиюминутно явились из-под стянутой маски. Он узнал почитаемую гостью. В груди приятно затрепетало.       Печально, но гость не способен расслышать «подружескую» беседу, из-за чего ему пришлось послушно дожидаться, пока Золотая Ведьма кончит с разговором и выйдет к собственному портрету. Правда, теперь вместо него красовалась зияющая дыра. — Мы будем есть всю ночь, пить всю ночь, чавкать всю ночь и пережёвывать куски всю ночь, пока будем развлекаться! Взгляните на часы, они показывают время, когда час конца и час начала едины… Вперёд! Начнём же пир Ведьмы! — пламенная речь Беатриче прозвучала в соответствующей банкету напыщенной манере.       Начало пира объявлено, маятник гремит, козёл падает на колени. Под давлением грани миров он ослеплён золотым светом. Людское отродье ощущает волшебство иначе, чем демоны, для которых подобная экзекуция сопровождается лишь лёгким покалыванием.       Члены семьи Уширомия рассеиваются в золотых бабочек и порхают над мучеником, издеваясь. Тот, не в состоянии отогнать от себя назойливых крылатых, яростно впивается ногтями в рога тесной маски, мешающей надрывному дыханию. Он в бешенстве стряхивает её, извиваясь на полу словно червь.       Беатриче краем глаза замечает незадачливого гостя. Она дивится, улыбается, тихо смеётся, глядя на открывшееся всеобщему обозрению юношеское лицо, изуродованное ужасом и отчаянием. Она не акцентирует внимание, лишь скромно наблюдает. Глубины ада в виде бабочек, глумящихся над хрупким созданием, возбуждают её интерес.       Затем Ведьма возвращается к Кинзо, которого уже разорвали на куски. Многочисленные подданные воистину наслаждаются вкусом и запахом старческого мяса, на что она удовлетворительно хмыкает. Мебель рядом так же пожирает глазами то, что осталось от родного деда. Только гость в углу беспрестанно вопит, готовый разодрать себе глотку, лишь бы прекратить убийственное зрелище и неустанную боль в груди.       Беатриче намеревалась ударить мебель и насладится её пытками, но отвлеклась на мученика. Он занял весь её разум, человеческое любопытство все ещё отдалённо играло в ней. Тогда она подошла ближе, и бабочки на скрюченном теле в момент испарились, предоставив хозяйке бала интригующий экземпляр. — Как низок ты, — рассмеялась женщина, рассматривая освободившегося мужчину, — Кто позволил тебе срывать с себя истинное обличье? — её тонкий каблук врезался в козлиную голову, — Не в твоих ли обязанностях проявить уважение и вкусить блаженство плоти? Или же ты хочешь уподобиться мебели? Как прискорбно, ты слишком далёк от соответствующего мне идеала! — Я не… мебель, — заскрипел гость, держась за сердце.       Несмотря на ничтожный вид его чёрные глаза были полны решительности. Он озлобленно уставился на Золотую Ведьму, смотрящую свысока. Демоническая красота и изящные формы всё ещё манили его, однако сама обладательница впечатляющего силуэта лишь насмехалась над жалкими попытками визитёра сохранить былую гордость. В ярких огнях насекомых её тень выглядела куда более устрашающей, чем до начала пира, и человек рефлекторно сжался под зорким взором нежити. — Имеет, разве, право безликое, безвестное, незваное отродье возражать? — дым из трубки устремился в суровое лицо мужчины. — К-Кирилл… — кряхтенье с желчью было ответным возражением. — Что? — женские брови приподнялись. — Имя. Я — не часть твоей безликой мебели… У меня есть имя!.. — никем не примечаемый до этого визитёр теперь имел дешёвое значение в глазах Ведьмы. — Русский? Впечатляет, — саркастично произнесла та и, освободив правую руку от цепи, схватилась ею за интригующую личность.       Аристократические изысканные пальчики теперь соприкасались с сальными жёсткими кудрями простолюдина. Вопящие корни волос уже не представляли для него ужасного страдания. Он был скорее очарован и одновременно взбешён нелепой близостью их с Ведьмой лиц. — Ха… — он выдохнул с раздражением. Тёплый воздух растворился о женские губы. От мысли об этом в висках застучало. — К тому же не Уширомия. Кто же ты? И почему не славишь меня как полагается? — пропела Беатриче, глядя на собственное отражение в бездонной тьме. — Прославил бы, давно был бы сожран ими, — гость с усилием кивнул на кружащих окрест них насекомых. — И только в этом дело? — Я человек, — твёрдо слышалось убеждение, — А люди в критических ситуациях действуют согласно инстинктам. — Вернее было бы назвать тебя животным, — с неприкрытым высокомерием отозвалась Золотая Ведьма. — Пусть будет так, — он принял это, — Но, как животное, я чувствую. И, значит, мебелью считаться не могу. Так что… не смей меня ей называть! — Хи-хи-хи-хи-хи, — ведьминский хохот раскатился по всему поместью, — Ответь, как человекоподобное животное, зачем пожаловал на пир? Чего желал и ожидал? Быть может, золота? Иль власти? Женщин? — Ничто из этого не должно быть достигнуто так просто, да ещё и с помощью кого-то, вроде тебя, — визитёр схватил запястье женщины, тянувшееся к его хрупкой шее, — Я здесь ради… тебя, Беато… риче, — Кирилл шептал, упиваясь убийственной искрой страсти между ними. — «Владыка», — вторила Беатриче, — Твой характер соответствует твоему званию, — она наконец позволила ему стать ровно, — Должна признать, ты смог развеять мою скуку. К тому же, людской род не в силах переносить соприкосновение миров, однако ты всё ещё здесь. Ты пережил этот час, поэтому… — она выдержала драматическую паузу, — Я приглашаю тебя в Золотую Землю. Войди с достоинством и отведай лучшего мяса, вина и хлеба!       Визитёр растерялся, выискивая яства, пока не осознал, что пища стоит прямо перед ним. Беатриче заботливо вложила горящую цепь в ладонь ныне почётного гостя, приглашая его отведать сочной плоти. Но тот робел при виде поданного ужина: убогий нагой юноша склонил пред ним голову, багровая чёлка сползла на лоб в такт звенящей цепи у ошейника.       Отведать личную мебель Золотой Ведьмы? Звучит как благословение. Мужчина же ощутил лишь скорбь при взгляде на Уширомию Баттлера, некогда казавшимся ему хитроумным и рассудительным парнем. Сейчас наследник был всего-навсего вещицей в руках Ведьмы Роккенджимы.       По правде говоря, Кирилл видел устрашающий почёт в его роли и когда-то даже хотел занять его место: служить прекрасной женщине — почти что сказка… Она назвала его животным. Должно быть, он был бы енотом в золотой клетке.       Однако реальность теперь давила за постыдные мысли прошлого. Баттлер — отчаянный идиот, закрывший сам себя в этой клетке, по собственному желанию севший на цепь.       И эта цепь в руках Кирилла. Тот «хитроумный и рассудительный парень» ныне скот на убой. Мужчина в полном праве распоряжаться юношеским мясом, как ему вздумается, и в полном праве лебезить перед Ведьмой, устроив лучший пир, который она когда-либо видела.       Обугленную разгорячённую пламенем кожу стесняет раскалённый металл. Утробный крик, жадное чавканье и дьявольский смех терзают стены роккенджимского особняка.       Железная привязь сокращает расстояние меж мебелью и… Мужчиной? Козлом? Животным? Человеком? Не мебелью, демоном. Почётным гостем. Пожалуй, просто визитёром.