***
Неспокойное чёрное море сливалось с грозовым небом. Невозможно было различить тонкую полоску горизонта, отделяющую море от небес. Всё будто смешалось, запуталось в клочьях густого мокрого тумана. С высоты было хорошо видно, как отдельные, словно материальные, куски тумана одиноко бороздили по волнам. Недостающими кусками пазла они примыкали друг к другу, стремясь образовать единую страшную картинку. Геральд лениво поправил капюшон чёрного дорожного плаща. Всё его внимание оказалось приковано ни серым туманом или беспокойными волнами, а большим испанским галеоном, точнее крошечной фигуркой на нем. Опершись о борт, она стояла неподвижно, словно была не живым человеком, а деревянной носовой фигурой. Последняя кстати тоже привлекла внимание демона. «На Мисселену похожа», — подумал он, посмотрев на деревянное воплощение крылатой богини Ники с лавровым венком в руке. Он снова сосредоточил взор на маленькой фигурке человека, который однако не спешил уходить, не смотря на непогоду. Лишь плотнее закутался в чёрный плащ, оббитый мехом. «Так вот ты какая, Аделаида, та, за чьей судьбой наблюдают Небеса и Преисподней, на чью победу и поражение уже было поставлена не одна сотня душ», — Геральд начал медленно спускаться. Мощные крылья рассекали потоки воздуха, словно нож масло. Демон спокойно вырвался из хладных объятий ветра, лениво отгонял норовившие прицепиться клочья тумана. Через несколько мгновений он уже парил рядом с кораблём, при этом держась на почтительном расстоянии от капитана. Геральду было известно о способности Аделаиды видеть духов. И хоть доподлинно не известно, распространяется ли сие на ангелов и демонов, но проверять этого мужчина не желал. «Я постарался быстрее закончить задание лишь ради того, чтобы взглянуть на виновницу столь горячих споров за бокалом глифта. Если раньше обсуждали равновесие, людские пороки и друг друга, то теперь даже ангелы и демоны на время объединились… Если конечно спор о том, победит девушка или нет, можно назвать объединением, то… В конце концов должен же я своими глазами лицезреть такого воистину уникального человека. Хотя… Так ли это на в действительности? Вот в чем вопрос… " — Думал демон, пока он медленно и оценивающе цепко разглядывал капитана галеона. Внезапно девушка повернулась и посмотрела прямо на грот — мачту. — Выходи, можешь более не скрываться, я чувствую тебя! «Хм, а слухи не лгут, она действительно сильна, раз смогла почувствовать мою энергию с такого расстояния, да ещё так точно… Может быть у неё и есть шанс против старины Дейви. Ну, выжить по крайней мере сможет», — подумал Геральд, но показываться не спешил. Ему было интересно посмотреть, что ещё может сделать эта колдунья, предполагая, что её корабль оказался под угрозой. Она подождала ещё с три секунды, но, поняв, что безбилетник показываться не спешит, что-то сердито пробурчала под нос, а после положила руку на эфес шпаги и грозно произнесла: — Я даю тебе второй и последний шанс показаться, кем бы ты ни был. Коли ты не замышляешь ничего дурного против меня и команды, то тебе него бояться… В противном же случае, — она немного обнажила шпагу, — мне придётся пренебречь законами гостеприимства. «Ого, даже так… И все же она совсем не такая, какой я её себе представлял. Слава Шепфа, что она оказалась другой», — взмахнув крыльями несколько раз он опустился рядом с ошарашенной капитаном и тремя духами, что бесплотными призраками витали подле неё, быстро и несколько взволнованно поведывая потомственной ведьме о том, кем является «безбилетник». По всей видимости они сами не могли взять в толк, что «небесное» создание забыло на галеоне. Ибо те обычно не содействуют людям вне своей компетенции и редко проводят не земле более положенного. А здесь… — Не просто так он явился… Будь осторожна… Не верь его речам, — прошептали они, и голос их утонул в шума волн. Верные путники Аделаиды исчезли, оставив ведьму один на один с нечистым духом. В случае опасности они явятся, однако по взгляду холодных голубых глаз они поняли, что посланник Преисподней желает говорить с девушкой наедине. Не разжимая эфеса Аделаида с интересом разглядывала стоящего перед ней мужчину. Он был похож на Ангела Смерти о котором она прочитала в Библии. «И простер Ангел руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его…», — говорилось во Второй книге Царств. И сейчас, смотря на Геральда, Аделаиде со страхом казалось, что действительно одним жестом он может стереть и город, и её галеон. «Нельзя показывать страх «,— думала она, смело смотря прямо в глаза небесному посланнику, — «а то мало ли? Вдруг это проверка? Если я не выдержу встречи с Ангелом Смерти или демоном, то как тогда я смогу справиться с Морским Дьяволом?» Капитан сильнее сжала прожигающую хладом сталь эфеса, чтобы неожиданный пассажир не заметил, как нервно дрожат её руки. Однако не смотря на страх и волнительный трепет перед тем, о ком она лишь читала в важнейшей для людей Книге, Аделаида со свойственной женщинам внимательностью отметила несколько грубую и все же притягательную холодную привлекательность мужчины. Особенно девушку поразила кожа ангела: нездорово — бледная, словно у покойника, она резко контрастировала с прямыми чёрными, как смоль, волосами ниспадающими до плеч и темно — синим камзолом с вышитыми золотыми нитями причудливыми узорами. Этот Ангел Смерти напомнил Аделаиде море, что сейчас с разъяренным упорством глухо ударялось о борта корабля. Такой же мрачный, величественный, опасный… Только вот пронзительные голубые глаза портили угрожающую картинку. Хотя, по мнению девушки, они были невероятно притягательны, как спокойные воды перед бурей… Намерение капитана не укрылось от внимательного взора Геральда. Он не мог не отметить впечатляющую смелость девушки. Ощущая окружающую её ауру страха и благоговейного волнения он чувствовал, как она пытается, подобно Гераклу, сразить это жуткое чудовище, эту Лирнейскую гидру. И хоть девушке было трудно, но она с завидным упорством продолжала прорубать нескончаемые головы страха одну за другой. С каждой новой секундой аура спокойной уверенности вокруг капитана крепчала, и чем больше продолжалась игра взоров, тем более сильной становилась энергия девушки. «А она действительно не безнадёжна», — подумал мужчина, продолжая смотреть в светлые карие глаза. Они невольно напомнили ему Землю, которая не возбуждала в Геральде никаких эмоций разве что кроме тяжелого вздоха и кривой усмешки. Однако все же было в её глазах, как и у Земли, что-то маняще притягательное, таинственное. Бури старастей, в которых ему хотелось разобраться. Ибо не часто рождаются люди, способные столь колоссально изменить не только свой мир. Столь напряжённое противостояние на стойкость могло бы ещё продлиться ни одну минуту, однако Аделаида неожиданно ощутила лёгкое покалывание в голове. Словно чьи-то невидимые руки оказались внутри черепной коробки и теперь перебирают её мысли, как книги в библиотеке. «Вот же…» — Подумала девушка, глядя прямо в упор на демона, — «будь ты хоть Ангел Смерти, я не позволю копаться в моих воспоминаниях! Да и не Ангел Смерти он вовсе, ибо тогда ему бы незачем было касаться моих мыслей… Ну я сейчас отучу его в женских вещах, пусть и нематериальных, копаться». Спустя секунду, неожиданно, Геральд, сморщив лицо, схватился за голову. А ещё через мгновение Аделаида, пошатнувшись, словно от удара, с тихим писком обхватила многострадальную голову двумя руками. «Как она сильна… " «Как он силен… " — В-вас на небесах или в Преисподней не учили, что копаться в женских вещах, пусть и нематериальных, не очень прилично? — Сдавленно пробормотала Аделаида, устало опершись одной рукой о борт. Вторую она до сих пор держала на голове, пульсирующей тупой болью. Словно рукоятью меча приложили, но помягче. — У небес несколько иной взгляд на этикет, — произнёс он, скрестив руки на груди, — а вот Вас, донна Аделаида, жизнь морская потрепала, раз Вы начали так, — демон сделал особый акцент на последнем слове, — встречать гостей. — Морская жизнь меня закалила, очень рекомендую, если у Вас имеются проблемы со здоровьем дон безбилетник. Хозяин не может принять гостя по правилам этикета, если тот самый гость прячется, как разбойник за тёмным углом. — А я то думал, что Ваши духи успели Вас предупредить о моем визите. — Они хотели, но Вы оказались быстрее. — Вашим духам бы поучиться действовать побыстрее. — А Вам помедленнее, дон. Скорость не во всех делах приветствуется. На мгновение повисло молчание, а после оба усмехнулись, оставшиеся довольны ответами друг друга. Опершись о борт Аделаида устремила усталый взор вперёд. Геральд, приняв её негласное приглашение, встал сбоку. Между ними было столь незначительное расстояние, что огромное чёрное крыло невольно касалось плаща капитана, что совсем не смущало и не пугало её. Смотря на борющиеся друг с другом волны, они начали свой неспешный разговор. — Это пираты научили Вас так отвечать, донна Аделаида? — Прошу, называйте меня просто Аделаида. — Приятно познакомиться, Аделаида. Геральд. — Приятно познакомиться, Геральд. Они кивнули друг другу в знак приветствия и вновь перевели взор на взволнованное серое море. Первой решила нарушить молчание девушка: — Что за нужда привела Вас на мой корабль, Геральд? — Я бы на назвал это нуждой, скорее любопытство. — Разве ангел тьмы никогда не видел галеона? — Спросила Аделаида, изогнув бровь с недоверием взглянув на «безбилетника». Геральд лишь беззлобно усмехнулся и покачал головой. — Как раз галеонов на своём веку я повидал немало, а вот людей, пытающихся остановить сильных духов, пожалуй… Практически не видел. — На Небесах следят за мной?! Вопрос был задан излишне резко, однако это не смутило девушку. Она никогда не задумывалась о том, что за её миссией могут следить не только различные духи и существа, но и небесные создания, о которых писали в Священном писании. «Невероятно», — подумала она, и на лицо её приобрело столь удивлённо — шокированное выражение, что демон едва сдержал рвущийся с губ смешок. — Уважаемая донна Аделаида, за Вами не только следят, но за Вашу победу и поражение делают потрясающие ставки многие высшие чины… Считайте, что Ваша миссия — событие столетия, если не нескольких веков. Давно взоры Ада и Рая не были так долго прикованы к Земле… Но, — он выдержал паузу, наблюдая за изменением эмоций юной ведьмы, — я вижу Вы чем-то расстроены? Разочарование и злость, что на мгновение исказили красивое лицо девушки, тут же испуганными тенями исчезли прочь, гонимые светом осознания истины. Покачав головой Аделаида тихо произнесла: — Нет… Просто… Я надеялась, что… Рай… Возможно соблаговолят помочь мне в борьбе с Дейви Джонсом. Ветер тут же загудел громче, словно отзываясь на звуку грозного имени. — С чего бы им это делать? — Ну… Они ведь ангелы! — И что с того? — Разве они не должны защищать людей от зла?! Это ведь их миссия! — С чего это вдруг? — Но… — Аделаида хотела возразить, однако Геральд резко перебил её. — Они и защищают людей, подсказывая им верные решения проблем. Возможно если бы благородный Кортез послушал небесного посланника, который внушал ему разумные мысли, то и экипаж остался бы жив, и Дейви продолжал бы гнить в своём Рундуке. Однако, увы, дон решил прислушаться к гласу демона. Посему вы сейчас имеете, что имеете: туман, легион мертвецов и истерзанный мир… Что же, вот до чего привела людей свобода выбора. Так что почему Небеса должны латать камзол, который люди намеренно порвали? — Но… — Голос капитана дрогнул. — Если я не справлюсь и мир будет разрушен? Что тогда? У ангелов и демонов не останется их… Обязанностей. — Не волнуйтесь, мы найдём себе новое занятие, а вот Рай потеряет тысячи душ. Люди не столь важны для нас, как Вы думаете. Хотя их души бесценны, но на смену вам придут другие существа, а может люди… Шепфа знает. Но поверьте, что-то всё же будет даже после конца. Неожиданно для себя Геральд осознал, какой болью отразились его слова в сердце измученной человеческой женщины. Скулы её заострились, отчего она стала выглядеть старше, а затуманенный взор светло-карих глаз словно смотрел куда-то вдаль, за предел видимого даже ему, Геральду, мира. Он подумал, что капитан вот-вот упадёт в обморок, настолько измученной, слабой и потерянной казалась она сейчас. «Она должна исправлять ошибки, совершенные не ей… Слишком большая тяжесть для одной хрупкой, пусть и смелой девушки», — подумал демон. И Аделаида, словно прочтя его мысли, неожиданно с немым вызовом посмотрела демону в глаза. Сжав кулаки до боли, до хруста костяшек, она с упоением ощущала, как холодное самообладание постепенно возвращается к ней. «Ну уж нет, я справлюсь, не позволю этой мрази уничтожить все, что строилось так долго, то, ради чего проливали пот, кровь и слезы невинные люди, желавшие счастья себе и будущим поколениям», — мысли придали девушке сил и вот она стояла перед ним: в чёрном плаще, обитом серым мехом, в мужском одеянии, в котором словно и заключалась главная трагедия её жизни; её прямой уверенный взгляд и задорная улыбка обескуражили его. Геральд стоял, не в силах отвести взора или вымолвить хотя бы слово. Будто он и не древним демоном был, а мальчишкой, увидевшим соседскую девочку. Они продолжали безмолвно смотреть друг на друга, а за бортом грозно шумело море, неотличимое от неба. Однако внезапно Аделаида почувствовала за спиной мертвенный хлад. Это могло значить лишь одно… — Манта, я рада, что ты решил навестить меня. Давненько не заглядывал… — У меня были дела. Ты ведь знаешь по чьей воле я из тюремщика превратился в ищейку, — произнёс тёмный дух, властно обхватив тонкими, словно паучьи лапки, пальцами плечо капитана. — Надеюсь ты не купилась на речи этого демона. — Не волнуйся, он не пытался ничего навязать мне, — она бросила взгляд на Манту, но тот лишь покачал головой. — Глупая, он будет убеждать тебя более изощренно, чем тебе кажется. Однако Геральд, уже успевший очнуться от внезапного наваждения, решил о себе напомнить: — Пожалуй я полечу, все же я не настолько вселенское зло, чтобы зазря волновать измученного Харона. — Меня волнуешь не ты, низший демон, а те, кто послал тебя, — процедил сквозь зубы дух, смерив его презрительным взором. Казалось ещё мгновение и оба мужчины сошлись бы в поединке, но далеко не словесном. Однако Аделаида, проведя достаточно времени в компании вспыльчивых пиратов, которые зачастую после бутылки рома любили вспомнить грешки друг друга, и зная, чем подобное заканчивается, решила пресечь назревающий конфликт на корню. Поэтому мягко положив ладонь поверх пальцев Харона она покачала головой, умоляющим взором взглянув ему в глаза. На что Морской тюремщик лишь разочарованно вздохнул, но попытки попытки возобновить спор прекратил. Лишь заметил: — Нам нужно идти, Ада. К тому же команда ищет тебя. Не давай им повод для волнений, они начали думать, что их капитан уже бороздит моря за бортом, пока её сознание пребывает в мире духов. Девушка коротко кивнула. Действительно пора было торопиться, а то Шимус начнёт ругаться, да и Себастьяна не хотелось лишний раз волновать. — Благодарю за то, что посетили мой корабль, дон Геральд. Мы всегда рады гостям, — сказала она и на мгновение изогнула губы в плутовской улыбке. Демон тут же все понял. Под тяжелым взглядом Манты он осторожно поднес маленькую женскую ладошку к губам, прошептав: — Для меня честь узнать Вас лучше, донна Аделаида. Он навсегда запомнил ту улыбку, что она подарила ему: по-детски задорную и мягкую, словно бы перед ней не древний демон стоял, а соседский мальчишка…***
И после этого они встретились еще не раз…
***
Капитан почувствовала его энергию ещё до того, как вошла в каюту. Нарочно подождала с несколько секунд около двери: знала, что и он прекрасно осведомлён о её приближении. «Эх, войти бы эффектно, как тогда, на Тортуге, в кабак! Да только не хочется шум создавать, а то на следующий день вопросы будут, ведь вся, команда знает, что Себастьян сегодня за штурвалом», — подумала девушка и осторожно открыла дверь. Роскошная, отведенная под спальню для Диего у которого Аделаида с командой и помощью союзников нагло угнали галеон во время торжества, каюта была укрыта темно-синим, почти чёрным, бархатным пологом тьмы. Однако комната была пуста, лишь лёгкие занавески трепетали от развязных прикосновений холодного морского ветра. Хмыкнув девушка закрыла дверь. После медленно прошлась по каюте, осматриваясь. — Выходи, я все равно чувствую тебя. — Я и не собирался прятаться, это не в моих правилах, — низкий с хрипотцой голос раздался за спиной Аделаиды. Она тут же повернулась, встретившись с лукавым взглядом ярко — голубых глаз. На мгновение Аделаида замерла от неожиданности. Они стояли непозволительно близко для мужчины и женщины, не связанных родственными или любовными узами. И хоть море размывает границы этикета, и Ада уже давно не ощущала себя благородной донной, однако предательский румянец все равно обагрил щеки. Но капитан тут же поспешила скрыть смущение за улыбкой, что не укрылось от демона. — Милая каюта, — произнёс Геральд, продолжая смотреть в карие глаза. — Благодарю, я передам твоё восхищение дону Диего, как только встречу его. — Дону? — Это его галеон. Был. — Однако же… — Обескураженно произнёс Геральд. Аделаида не выдержала и тихо рассмеялась с реакции мужчины. — Такое надо обсуждать за бутылкой хорошего вина, — с улыбкой сказала она, подойдя к кованному сундуку, укрытому красной шелковой тканью. — А я думал, что ты предложишь ром, — заметил мужчина, наблюдая за манипуляциями девушки. — Не стоит слепо верить слухам и предубеждениям, — она осторожно положила на пол свертки шелковой ткани, что удалось забрать из горящего ателье в колонии, которую девушка спасла от возможного истребления местным племенем индейцев, — пираты не только ром пьют… В конце концов даже любимое блюдо опостылет, если будешь есть его день и ночь… Та-дам! Победоносно достав из сундука бутылку Аделаида довольно захлопнуа его, предварительно вернув ткани на место. Мало ли понадобятся ещё. После повернулась к мужчине и призывно помахала коричневой бутылкой. — Только забыла поинтересоваться, а демоны пьют вино? — Только если предлагают, — сказал Геральд, усмехнувшись, — будем без бокалов пить? — Обижаете меня, дон, обижаете, — девушка извлекла из буфета красного дерева бокалы. Осторожно поставив их на небольшой изящный круглый столик она аккуратно разлила вино. Едва слышимый звук ударяющейся о тонкое стекло жидкости заполнил ночную тишину каюты. Демон с необъяснимым наслаждением наблюдал за её осторожными деликатными движениями, выдающими в пиратке её благородное происхождение. Он вспоминал их предыдущие короткие встречи. Несколько минут, вырванных из необъятного полотнища времени, они стали бесценными для него. С каждой новой встречей эта девушка все больше занимала его мысли. Её упорство, мужество и решительность с которыми она преодолевала очередные испытания жизни — восхищали, а сокрытая в глубине души нежная женственность манила. Всякий раз Геральд раздражённо гнал подобные мысли прочь, выстраивая крепость вокруг зарождавшегося преступного чувства. Это ведь нарушение законов Небес и Преисподней! Будь Адель хоть сотню раз сильной колдуньей, но она все равно остаётся человеком. И это её происхождение было позорным клеймом, в раз преуменьшавшим все заслуги отважной пиратки. А Геральд никогда не нарушал законов, более того — он презирал тех, кто, поддавшись легкомысленному чувству, поступались с установленными законами. Однако теперь, по издевательской иронии судьбы, он сам занял презренный пьедестал. Хоть демон и не воплотил это тревожное, тёплое, словно руки Аделаиды, нежное, как её сокрытая женственность, чувства, однако в душе он уже давно сделал шаг в бездну. «Проклятый Себастьян», — думал он всякий раз при упоминании имени одного из лучших капитанов морей, — «почему она страдает по нему? Он сам сделал осознанный выбор, отдав сердце, зачем она пытается вдохнуть в его пустую грудь тепло? Почему… Потому что это так в её характере, желание спасти всех, помочь всем, до кого может дотянуться. Как жертвенно, нелепо… Если бы и на Небесах были возможны проявления таких благородных эмоций, может что-то бы и сладилось… Проклятие, дожил до того, что хочу оказаться на месте человека», — подобные мысли терзали демона когда он после уроков, заперевшись в своем небольшом тёмном кабинете, медленно потягивал глифт, глядя на серые с трещинами стены, вдыхая пропитавший все тяжёлый запах серы и дыма. «А ведь есть ещё и Харон! Старый черт. Пусть он и её учитель, если это можно так назвать, но Шепфа знает, что у того на уме творится… Все и норовит отвадить меня от своей питомцы… Тут стоит посмотреть ещё кто кого отвадит. И угораздило же меня…» — Никогда Геральд не смел, не мог закончить эту простую, но невероятно тяжёлую мысль. Потом, твердил он себе, всякий раз, когда оказывался с Аделаидой наедине. И даже сейчас, когда их разделял лишь круглый столик и бутылка вина, когда ни Манты, ни Себастьяна, ни вечного шумного экипажа и даже её подозрительно умного попугая Данте не было поблизости, он не мог произнести эти роковые слова. И она выглядела рассеянной, потерянной, словно не решающейся на что-то. Неожиданно она кашлянула, будто желая произнести речь, но в последний миг остановилась и, махнув рукой, откинулась на спинку кресла. — И… Почему ты только людей не любишь, никак в толк не возьму, — тихо произнесла она, будто взамен несказанных слов. — Слабые потому что, не знают благородства, разве что на словах, склонные к порокам и ещё много чего, все не припомнить, — со злостью бросил он. Только вот на человеческий ли род был прогневан сейчас демон? — По твоим словам ангелы и демоны не лучше. — И от этого становится горше… — Согласна, — с грустью произнесла она, — ни на Земле, ни на Небе нет справедливости. Нет надежды на то, что даже там, — девушка указала пальцем на потолок, — есть справедливость… Но именно поэтому я должна победить Дейви Джонса, осталось найти лишь фрагмент карты, а после мы отправимся на Край Света… Ты точно не сможешь помочь нам в сражении? — Прости, Небеса с Преисподней не вмешиваются в жизнь людей… Я не имею права. — Ничего страшного, союзников у меня достаточно. Так что будь готов, чтобы у моему возвращению у тебя с собой была бутылка хорошего вина, мы будем праздновать победу! — Сказала она, задорно подмигнув. — Непримено… — Произнёс Геральд с какой-то печальной улыбкой.***
Она действительно смогла победить Морского Дьявола. В агонии вывернув свою душу на изнанку стала богиней, высшим духом Пустоты. Каждый нанесённый пространству шрам отразился и на ней. Принеся в жертву магию, бессмертие, верных союзников она восстановила изничтоженные тьмой Морского Дьявола миры. Но какой ценой? Геральд не находил себе места, корил себя за то, что сейчас, в эту минуту, не может стоять рядом с ней, прикрывать её, защищать. Ангелы и демоны с ценичным интересом, от которого у мужчины сводило зубы, наблюдали за происходящим. Высшие по чину из первых рядов, низшие же, подобно нищим попрошайкам, питались жалким крохами слухов. Он был здесь, в пропахнувший серой и пылью мрачной зале, пока она сражалась на смерть с древнейшими существами… Даже тень роковой мысли о том, что Аделаида… Его Ада отправится в небытие, как и подобает духам, приводила его в столь сильный трепет, что подкашивались ноги. Приходилось садиться, ибо не подобает демону его чина вытирать камзолом полы библиотеки Ада. И без него есть кому заниматься столь «благородным» делом…***
«Геральд… Я то думала, что ты не придёшь, кхе-кхе. Прости, излишнее использование магии на пошло мне на пользу», — она предприняла попытку приподняться с мягкой перины. Покачав головой Геральд осторожно коснулся её округлого плеча, скрытого под лёгкой тканью сорочки, вынуждая девушку лечь обратно. «Её хотят взять в Школу Ангелов и Демонов после смерти. Она действительно совершила выдающийся поступок. Ада всегда была склонна к тёмной магии, так что с выбором стороны не должно быть проблем, и уже тогда…» - Геральд ощутил нежное тепло женской кожи лишь на несколько мгновений, но и этого хватило, чтобы в душе его что-то перевернулось, встрепенулось, слово забилось, как сердце у просто человека. Ее щеки вспыхнули алым румянцем, но Аделаида тут же повернула голову в другую сторону, сосредоточив внимание на старом деревянном трюмо. А Геральд, с лёгкостью, бесшумно придвинув тяжелое кресло к постели, устало опустился в него. И взял её ладошку в свою крепкую ладонь, аккуратно сжал. Капитан не сопротивлялась, лишь удобнее устроилась на мягких подушках. — Зачем ты отдала всю магию? — Я должна была восстановить миры, Геральд. Он разрушил Рундук и Поляну Скрипача, душам матросов будет некуда вернуться после долгого плавания. — Но, — в голосе его послышалась столь нескрываемая горечь, что у девушки невольно сердце сжалось от жалости, от осознания собственного бессилия и той ловушки, в которую они попали оба, — разве нельзя было оставить хоть несколько искр? Неужели никто не мог помочь тебе восстановить миры? — Мама Бриджит и Барон и так лишились своего божественного дара, и Катрина… И много кто ещё… В конце концов это была моя миссия, магия изначально не принадлежала мне, она копилась долгие годы ради великого дела… Оно уже завершено и силы эти рассмеялись по миру… Все есть, как и должно быть… — Тихий голос утопал в тиши и рокочущем звуке моря за окном. Они оба, словно заговорщики, укрытые пологом тьмы, не смели говорить слишком громко, словно боясь, что их могут услышать. И тогда заговор будет раскрыт, а участники казнены. — Геральд… — У тебя что-то болит? — Обеспокоенно спросил он, поддавшись вперёд. — Я мог бы… — Нет, нет, все хорошо, — её кроткая улыбка убедила его в правдивости слов девушки, — я хотела… — Молчание подобно топору палача было занесено над головой первого заговрщика. — Пригласить тебя на свадьбу. С хлестким звуком топор опустился на шею. Геральд вздрогнул, невольно крепче сжал хрупкую ладошку. Лишь благодаря стальной силе воли он сдерживал раздражение, что было готово материализоваться в качестве проломленной стены спальни. «Чертов Себастьян…» — Пронеслось в голове. А она смотрела и видела его боль. Но ничего не могла сделать. Только большим пальцем осторожно провела по грубой шершавой ладони. — Прости, таковы порядки… Власть в колонии может перейти лишь моему супругу… А мать, отец, они… Они уже устали… Я, — девушка тяжело вздохнула, — я должна взять управление в свои руки. Каждое сказанное слово было насквозь пропитано густым напитком боли и бессильной злости на себя, свою трусость и неспособность изменить коварный план судьбы. — Я понимаю, Аделаида, — прохрипел он, — спасибо за приглашение, я обязательно явлюсь… Не могу пропустить такое знаменательное событие… И раз уж речь зашла о событиях, у меня тоже есть новость: меня назначили учителем в Школе Ангелов и Демонов. — У вас и такое есть?! — Воскликнула Ада. Криво усмехнувшись, мужчина кивнул. — Я бы сказал, у нас и не такое есть… Но, вместе с тем, у меня будет меньше возможностей спускаться на Землю. Постоянный контроль и прочая мерзость… Лезвие топора со свистом рассекло воздух, вонзившись в шею второго заговрщика. Казнь была совершена.***
Прошло много лет. Аделаида уже более не выходила в море как капитан. Себастьян хоть и предпринимал попытки возобновить пиратскую жизнь, однако из-за разрозненности команды: каждый член экипажа нашёл свой путь в непроглядной чаще жизни, — а после и рождения первенца, наследника, он окончательно опустил якоря, став примерным мужем и отцом. Дела в колонии постепенно шли на лад. Разрушенная во время тирании Диего она постепенно оправлялась: старые раны затягивались, а новые ещё не были нанесены. Ада всеми силами пыталась поддерживать связь со старыми товарищами благодаря письмам, реже встречам. Вильям с Лорензой ещё не утратили духа авантюризма, по крайней мере последний, так что частенько вести про них бывшая капитан получала не только из писем. Джеки и Иви с дочерью часто посещали Санта — Доминго. По делам или с желанием погостить, но пока дети забавлялись в тропическом саду, их родители вспоминали былые времена за бокалом хорошего вина. Иногда к их компании присоединялись Кристина и Клайв. Бывшая Крис уже вполне освоилась в роли жены колониста, правда в компании друзей, забывая об этикетке и «прочей чепухе» пила вино прямо из бутылки, чем вызывала дружное одобрение бывших пиратов и тяжёлый, горестный вздох своего мужа. Капеллен с его верной спутницей сиреной тоже частенько навещали колонию, в перерыве между своими странствованиями. Однако не смотря на всё Аделаида чувствовала ужасную тяжесть на сердце. Словно к нему камни привязали, что тянут несчастное на мрачное дно отчаяния. Геральд, как и предупреждал, навещал её редко: раз в год или даже несколько лет. Насколько ей удалось понять, время на Небесах течёт по-иному, эфемерно. И хоть женщине так и не удалось разобраться в точном исчислении, однако лишь по тому, как редко являлся демон она поняла, что тот, возможно, не замечает течения бесконечных вод времени. Или же просто не желает навещать её… Последнюю мысль Аделаида в ужасе гнала прочь. Стоя на широком балконе она смотрела на искрящееся отражение серебряных звёзд в чёрной водной глади, на могучие очертания огромных кораблей и её верного галеона, что стал местной достопримечательностью. Но мысли её были далеки от чудесной картины тропической ночи. Погруженные в мрачное царство отчаяния, она с тоской глядела на море. Холодным ветром её пронизывал ужас осознания того, что она всю жизнь обманывает Себастьяна. Говоря мужу нежные слова с болью женщина осознает, что все их значение, вся их истинная суть адресована другому. Тому, кто так далеко от неё. Целуя она невольно видит на его месте другое исчерченное морщинами тяжёлое, будто каменное лицо. В такие моменты становится до боли противно от себя, прогнившей души своей. Однако ничего не могла сделать бедная влюблённая женщина против коварного чувства, что давно пустила корни в каждый член. Она понимала, что вырубать стоило ещё росточек. Но она не посмела или же не пожелала… И вот теперь, опершись о перила, она смотрела измученным взглядом на бледный лик луны, чей блеклый свет запутался в рано посеребренных прядях волос. И обветренные губы прошептали лишь одно имя: — Геральд, я так скучаю…***
Он в бешенстве ворвался в покои Аделаиды. Она должна… Нет, она обязана опровергнуть гнусные слухи, о которых поведал ему один хороший знакомый. Женщина подняла удивлённый взор на вошедшего. До бесцеремонного вторжения в комнату бывшая капитан была занята чтением одного из её любимых произведений — «Божественной комедии» Данте Алигьери. Она как раз дошла до раздела «Чистилище». — Геральд? — Ада едва не выронила томик в алом бархатном переплёте из рук. — Что случилось? Не стоит так резко влетать. Хоть окна здесь и хорошие, но все же я бы не рисковала… — Это правда? — Тяжело дыша, произнёс он. — Ч-что? — Её голос предательски дрогнул. Мужчина подошёл к креслу, в котором восседала женщина, вплотную. Так, что она невольно вжалась в высокую спинку, оббитую бархатом бежевого цвета. — Ч-что ты продала свою душу Харону? — Демон старался говорить как можно спокойнее, однако собственный голос подводил, норовя сорваться в глухое рычание. Ясные планы на будущее резко сгорели в ужасном пламени осознания произошедшего. Геральд не мог… Нет, не хотел, не желал верить в такую жестокостью Судьбы! Каждый день он вставал с мыслью, что однажды Аделаида окажется здесь, на Небесах, пусть и в роли непризнанной. Однако зная энергичность и целеустремленность женщины он ни на мгновение не сомневался, что она достигнет невероятных для существа её положения могущества и влияния, если пожелает. Но до того времени она каждый день будет находиться под его строгим взором. Он бы укрыл её своим крылом, защитил от возможных насмешек, местных тварей, что порой выползали наружу, — от всего. И этот идеальный план, надежды на воссоединение в горном мире рухнули в одночасье из-за одного необдуманного поступка. — Скажи, — прошептал он, — скажи, что это неправда. Ложь… Секундное молчание кажущееся вечностью поглотило комнату, залитую пыльным желтым светом, который постепенно мерк в преддверии приближающегося шторма. Подобно ему меркла надежда мужчины, однако робкий лучик ещё дребезжал вначавшей заполнять душу тьме. «Нет, этого не может быть», — подумал он. А женщина, прикусив обветренную губу, произнесла: — Не могу… — Нет… — Промолвил Геральд, резко отстранившись, — этого не может быть… — Так получилось… — Начала было Аделаида, однако резкий бурный поток голоса демона перебил слабый ручеек её голоса. — Зачем… Зачем ты продала душу этому проклятому Харону?! — Гневно прорычал он. — И даже не предупредила меня! Ты хотя бы понимаешь, чем может обернуться для тебя подобная сделка! — Понимаю! Поэтому и заключила! А вот ты что-то не спешил мне рассказывать о своей роли в жизни Диего. — Она резко встала с кресла. Томик «Божественной комедии» с тихим стуком упал на пол, однако женщина даже не обратила на этот инцидент внимания. Всё её внимание было обращено на в мгновение замершего мужчину. Тяжёлый раздосадованный взор ярко — голубых глаз встретился с строгим печальным взглядом светло — карих очей. Словно её любимое море и ненавидимая им земля… — Кто тебе рассказал? — Глухо произнёс он. — Я не буду объяснять всю схему, скажу лишь, что появление демона весьма заинтересовало духов, тем более в то непростое время, — она скрестила руки на груди, продолжая держать позицию в этой дуэли взоров, — что-то ты тоже не спешил мне поведать об этой «незначительной» детали своей биографии. — Это было моё задание, я не особо вдавался в подробности… А даже, если бы и пожелал узнать больше, мне бы не сказали, ибо то была важная и секретная миссия. — Геральд сделал осторожный шаг навстречу к замершей Аделаиде. — Любопытные в Аду долго не живут, а раз я перед тобой, то, полагаю, не стоит объяснять, что я не входил в почтенное общество любителей прорыть траншею глубже, чем положено… Нет, я не оправдываюсь, большая доля случившегося — моя вина, однако меня не оповестили ни о том, что из себя представляет Меч Мёртвых, ни о последствиях такого выбора Диего… Сделать грязное дело чужими руками — вполне в духе Преисподней и Небес. Подло, гадко, но действенно. Поэтому я и стал учителем, Ада, — он оказался совсем рядом с умолкшей женщиной, — я не хотел больше ни совершать подобных ошибок, ни делить один кров с мерзавцами. Аделаида не выдержала, опустила глаза. Ей было невыразимо стыдно за резкость и грубость сказанных слов, однако в мгновение яркой вспышки гнева она не смогла потушить начавший разгораться пожар. Ибо на находила нужных средств для тушения пламени гнева и горечи: осознание невозмжности исправить собственные ошибки лишь добавляло масла в огонь. А между тем в комнате становилось все темнее. Неожиданно женщина ощутила тяжесть чужих… Нет, давно не чужих… Родных холодных рук на своей спине. Она с удивлением посмотрела на Геральда, даже предприняла слабую попытку освободиться. Но её руки до сих пор были скрещены, да и по сути действительно ли хотела она выпорхнуть лёгкой бабочкой из объятий паука? «Скорее уж старой потрепанной молью», — подумала бывшая капитан и, усмехнувшись, точно всхлипнув, уткнулась носиком в плечо мужчины. Он крепко прижимал её к себе, словно боясь, что стоит лишь ослабить хватку, как она тут же выпорхнет из его объятий бабочкой. Немолодой, прожившей жизнь, но от того не менее прекрасной. Прошлое не оставило её, отразившись не только в ночных кошмарах, тяжких думах, незаживаемых ранах на тончайшей материи души, но и на физическом облике Аделаиды. Воспоминания прошлых дней вплелись серебром в её волосы, начертали крохотными морщинками карту проделанного пути на лице, вонзилось в кожу незаживающими мазолями, осталось напоминанием в виде сломанных, искрошившихся ногтей на руках. В свои тридцать пять лет женщина выглядела многим старше, и это терзало её измученную душу. Однажды она услышала, как младшая доченька спросила у Себастьяна: «Папа, а почему мама так плохо выглядит? Она болеет? Ей нужен лекарь?» Однако Геральда на волновала красота лица, изящность фигуры и лёгкость походки. За изничтоженными бурями невзгод и ливнями страданий стенами скрывался восхищающий взор смотрящего храм. И взор Геральда был обращен горящий огонь в душе, а на на физическую неказистость здания, скрывающего оный. Он позволил себе коснуться губами пышных волос, что были для него дороже и нежнее лучшего индийского шёлка. Ощущая то, как она дрожит в его руках, мужчина крепче прижимал её к себе, укрывая огромными чёрными с серебряным отливом крыльями. Словно желая оградить, защитить от всего мира. А она, так и не разогнув рук, лишь крепче жалась к сильному телу, от которого исходил столь мертвенный хлад, что женщина даже продрогла, не смотря на тяжёлую духоту лета. Вдали раздались первые ворчаливые раскаты грома. И в то же мгновение хлынул ливень. Он с таким рьяным остервенением стучал по стеклу, каменным стенам, хрупким растениям, будто желал раздробить их, обратить в пыль. А ветер вторил его оглушительному реву. И в этой симфонии ужаса и стенания природы голос Аделаиды утопал, хоть она, как и обычно, шла против бури, силясь сказать столь громко, чтобы не сорваться на крик, но при этом остаться услышанной: — Прости… Я не знала, что у тебя все так было… Но… Я продала душу Харону ещё до знакомства с тобой, я желала получить больше силы, желала определённости того, что станется со мной почти смерти. Ибо исходя из текстов стоит моему духу только отойти, как его тут же поймают черти и утащат в Ад! Я боялась… Я не хотела оказаться ни на одном из кругов или котлов, или что там у вас… Поэтому я решила, что вечное существование в качестве тени — не самый печальный исход, в сравнении с вечными пытками Преисподней. — Глупая моя девочка, — сокрушенно прошептал Геральд ей в волосы. — Вот до чего может довести незнание, — её тихий шёпот окончательно растворился в стонущем вое бури. Они хотели сказать что-то ещё, нечто очень важное, но источник слов иссох, и они решили, что потом будет время и более подходящее место. Ей надо было идти к детям, а ему возвращаться на Небеса. Решив поговорить об этом позднее, они не ведали, что день этот может наступить через сотни лет…***
Тяжёлая рука легла ему на плечо. Геральд обернулся, собираясь сказать что-нибудь язвительное в сторону наглеца. Но вместо гневной триады демон смог произнести лишь имя: — Самаэль? — Не здесь. Учитель понимающе кивнул: появление ангела смерти на территории Школы могло вызывать много ненужных вопросов у излишне любопытных учеников. Однако главный вопрос желал задать сам Геральд. Внутри все замерло, застыло, словно обратилось в камень, — он не чувствовал, он знал о ком пожелает поговорить Самаэль. «Но зачем? Неужели есть возможность…» — Подумал Геральд и тут же отбросил эти мысли. Ещё не хватало посеять семя надежды и после тут же затоптать его. Демон и ангел смерти неспешным шагом направились в Лабиринт Адама и Евы. Над головой раздавались громкие хлопки крыльев, отовсюду слышались смешавшиеся в единую какофонию голоса. Геральд раздражённо выдохнул. Он желал поскорее начать разговор, без ненавистных ему формальностей. Но в настоящем случае по другому нельзя. Трава тихо шуршала под ногами, внемля шагам двух «небесных» созданий. Им удалось найти спокойствие и уединение лишь у статуи Равновесия. Окинув скульптуру оценивающим взором Самаэль хмыкнул, после чего скинул белый капюшон. Он был высоким стройным мужчиной лет тридцати-сорока на вид. Светлые вьющиеся волосы были собраны в аккуратный низкий хвост, скованный бледно — бордовой лентой. Лицо его было прекрасно: ровный нос, пухлые губы, идеальный разлет бровей — он был похож на мраморную статую прекрасного греческого юноши, даже кожа его была того же белого с серым оттенка. Но образ невинного юноши «портили» вишнёвого цвета глаза и взгляд: острый, надменный, немного насмешливый. Геральд поддерживал неплохие, почти что приятельские с ангелом смерти. Самаэль как и Геральд не притязал ни на какие высокие посты и чины. Однако если Геральд не переносил лжи и лицемерия, правящих балом в высших кругах, то у Самаэля была своя особая роль в этом мире. Он собирал души и переносил их на летающий остров, где они должны были либо прыгнуть в пропасть, либо уйти в лес. И если они смогут взлететь или морской дракон признает их, то те смогут продолжить существовать в качестве непризнанных, позднее ангелов и демонов. В случае неудачи Самаэль на руках отнесет дрожащую в страхе душу в Рай или Ад. Тут уже кто чего заслужил… Однако с увеличившимся количеством людей стало больше и ангелов смерти. А Самаэль как первый и сильнейший встал во главе воинства, что пребывало в постоянном смятении между Небом, Преисподней и Землёй. Порой он лично спускался на Землю за душами самых ярких личностей эпохи. И вот сейчас он стоял рядом с Геральдом и смотрел на того таким внимательным и сочувственным взором, что демон в мгновение почувствовал что-то неладное. — Полагаю мы можем воздержаться от долгих приветствий, Самаэль. — А жаль, что я уже настроился на философскую беседу или ворчание о том, как прогнил мир, подобно старому яблоку. — Кто о чем, а ты про яблоки, — сказал Геральд, покачав головой. — Нельзя два раза в истории обречь род человеческий на тяжкие труды из-за одного плода, — ангел смерти усмехнулся, но тут же посерьезнел, — пожалуй оставим долгое предисловие. Ты слышал последнюю новость? — Что случилось? Геральд напрягся, про себя моля Шепфу, чтобы эта «новость» не была связана с Аделаидой. «Мы договаривались с ней встретится завтра… Все случится завтра, я признаюсь ей, и мы обязательно придумаем что-нибудь», — подумал он, но Самаэль лишь покачал головой, будто предугадывая ход его мыслей. — Школу Ангелов и Демонов воистину можно считать глухой деревушкой Небес: пока до вас дойдут известия, они уже потеряют свою ценность… Аделаида умерла, — сказал он так просто, словно то была новость о погоде. Если бы не колонна подпирающая навес беседки, то Геральд едва бы устоял на ногах. Что за нелепость?.. Как это «умерла»?.. Она не могла умереть!.. С чего бы?..В последнюю встречу она не проявляла никаких признаков недуга, это было четыре дня назад… Нет, нет, верно Самаэль что-то напутал… Даже ангелы смерти ошибаются, ведь так?.. Так? — Как это… Умерла? — Прошептал он в миг севшим голосом. Самаэль с сочувствием посмотрел на приятеля и покачал головой, будто тем самым выражая свое неодобрение такому отношению демона к простой смертной, пусть и со столь уникальной судьбой. — Сегодня уже третий день, как нет этой отважной капитанши, — он начал медленно прохаживаться взад вперёд рядом с беседкой, — она умерла на следующий день после шторма, что так неожиданно обрушился на Санта-Доминго. Её нашли лишь ближе к вечеру, на берегу моря, совсем рядом с водой. Удивительно, как тело не забрал прибой! Видимо её друзья духи постарались сохранить оболочку своей бывшей предводительницы… Похоронили её кстати только сегодня. — П-п-почему? — Проводили следствие. Одни думают, что её отравили, а вот некоторые придерживаются того, что Аделаида сама покончила собой… В последнее время многие начали замечать ее неважное состояние… Внутри у мужчины что-то вздрогнуло, перевернулось от этих слов. Словно иголкой укололо. … — А ты знаешь, — продолжал между тем Самаэль, — как католики к самоубийству относятся. Её сначала хоронить по обрядам то не хотели, но пришёл Капеллан и, честь ему, все быстро организовал, ведь тело уже подверглось разложению. Он больше не мог слушать! Разложение, тело, похороны, самоубийство — это не могло быть про Аделаиду, его Аду! «Она не могла… Нет, нет могла», — думал Геральд, медленно опускаясь на каменный пьедестал, на котором грозным исполином стояла статуя Равновесия, словно в назидание имеющим дерзость пойти против него. Самаэль опустился рядом. Сочувственно похлопав товарища по плечу, он тихо произнёс: — Она умерла от остановки сердца. — Чёрт возьми… П-почему именно она? — Сквозь зубы прошептал Геральд, положив голову на руки. — Тут уже не у черта надо спрашивать… Похороны уже закончены, так что ты сможешь проститься со своей подругой в тишине… — Где?.. — В небольшой усыпальнице на утесе, которому никто не придумал название. Ты увидешь её сразу, ибо на том утесе нет деревьев. Геральд тяжело поднялся. За одну минуту он словно постарел на несколько лет. Тяжелое грубое лицо затмила столь мрачная тень печали, что, даже если бы его встретил Серафим Кроули, то едва ли посмел бы остановить. Несколько раз взмахнув в миг потяжелевшими крыльями он взмыл в небо, перед тем поблагодарив Самаэля. — Как говорят люди, не за что, — произнёс ангел смерти и уже после, когда чёрная фигура скрылась меж золотистых облаков, добавил, — всё равно рано или поздно ты бы узнал об этом… Аделаида, Аделаида… Очень жаль, что я не смог забрать душу этой действительно удивительной девушки, пусть покоится она с миром в объятиях моря, к которому так стремилась всю жизнь.***
Он без труда нашёл утёс, маленькую усыпальницу, что выглядела бельмом на темно-зелёном полотне трав. Горячее оранжевое солнце почти утонуло за тонкой полоской горизонта, когда демон открыл тяжёлую деревянную дверь. Золотые лучи тут же ловко скользнули во тьму, словно все время прятались здесь, за углом, в ожидании запоздавшего посетителя. В тот миг, когда он увидел каменный саркофаг, казалось, мир рухнул, оставив после себя вязкую пустоту и мрак отчаянной безысходности. Внутри сразу стало так одиноко и пусто — пусто… Словно крикни и в душе сказанное отзовётся эхом. Геральд не читал выгравированную на латинском эпитафию, ведь он знал Аделаиду лучше составлявших её… По крайней мере мужчине так казалось. Рукой нежно коснулся ледяного камня, словно то была она. Закрыл голубые, как её любимое море глаза, и замер так до самого рассвета. И когда первые робкие лучики проникли во тьму последнего приюта капитана, смогшей спасти мир от расплаты за совершенные ошибки, Геральд с тяжестью открыл глаза и тихо произнёс: — Я всегда больше всего ненавидел трусость, презирал людей, страдающих этим пороком, и, вот ирония, сам оказался их королем… Не смел признаться, когда была возможность, не желал нарушать запрет, а уже стало слишком поздно…***
-… Слишком поздно, мне пора возвращаться в Школу, иначе несчастные ученики повесятся на собственных крыльях. Увидимся через год, А… — Но договорить он не успел. Мёртвую тишину усыпальницы нарушил тихий цокающий звук шажков, будто птичка проскакала на тоненьких когтистых лапках. Резко повернувшись демон расправил огромные чёрные крылья, ревностно сокрыв от взора вошедшего каменный саркофаг. В следующее мгновение он осознал ненужность этого действия, ведь нежданный путник не мог видеть его. Однако Геральд был слишком удивлён и даже раздосадован внезапным вмешательством, чтобы думать об этом. «Старый дурак, совсем помешался. Надо будет несколько дней отдохнуть, ибо эти воспоминания… От них и не такая чертовщина привидится может», — подумал мужчина. Ему было безразлично кто пришёл почтить память отважных капитанов. Родственник или случайный турист — не важно. Он отдал дань вечной памяти той, которую любил… Любит, а остальные мирские дела его не касаются. Геральд сделал шаг вперёд и тут же замер, словно поражённый смертоносным взором Гаргоны. Его назвали по имени! «Как? Она ведь не должна даже видеть меня… Откуда ей то имя знать? Я не Сатана, чтобы быть вечно на слуху», — демон повернул голову в сторону нежданно гостя и впервые смерил его внимательным, удивлённым взглядом. То была молодая девушка лет двадцати пяти на вид. Тоненькая, худенькая, как молодая берёзка. Невольно казалось, что она клонится на бок от разъяренных потоков ветра, врывающихся втесное пространство усыпальницы. Бледная нежная кожа словно впитывала в себя свет робких солнечных лучей, так что создавалось впечатление, будто незнакомка светится изнутри. Светлые вьющиеся волосы были убраны в аккуратную косу. Вострое личико с милой ямочкой на чуть выступающем подбородке, тонкими розовыми губами и большими голубыми глазами оказалось столь миловидно, что даже Геральд, давно равнодушный ко всякого рода красоте, про себя отметил, что такая внешность идеально подходит для примерного ангела. Пока мужчина стоял, не ведая, что предпринять, незнакомка, поправив голубое платье в полосочку, сделала несколько маленьких шажков вперёд и замерла, боясь подойти ближе. — Эм… Вас ведь зовут Геральд? — Произнесла она осторожно, словно боясь, что в случае ошибки её ждёт неминуемое наказание. — Меня не стоит звать, я сам прихожу. — Он не смог удержаться от едкого комментария. Но заметив, как стушевалась незнакомка, тихо вздохнул и уже более дружелюбно добавил: — Да, это я. В миг просияв девушка робко улыбнулась, слишком радостно для столь скорбного места. — Слава Богу… То есть Сата… То есть, как хорошо, что это Вы! Я уже боялась, что не успею, и тогда бы донне Аделаиде пришлось ждать ещё год… — Что?.. Ты сказала?.. — Донне Аделаиде, — повторила она, как-то опасливо кивнув в сторону саркофага, — её тело сейчас здесь, а душа там, в море… — Расскажи подробней! — Геральд понял, что сказал это более резко, чем планировал. Однако он не мог вновь потерять её вновь… Не в этот раз. А девушка, будто понимая все, кивнула и осторожным жестом поманила его за собой. Демон и девушка вышли из мрачной усыпальницы, и в первое мгновение яркие лучи жёлтого солнца показались чуждыми пришельцами вышедшим из лона тьмы и скорби. Плотно затворив дверь Геральд спешным шагом двинулся вслед за незнакомой, которая начала повествование своим мягким голоском. — Ох, простите, что-то я начну совсем не с того, что Вам интересно, но в общем… Ах, я совсем забыла представиться, как некультурно! Меня зовут Инес, приятно познакомиться. Но, прошу, не злитесь, я волнуюсь, потому и запинаюсь часто… Я познакомилась с донной чуть меньше двадцати лет назад. Тогда я была ещё совсем маленькой девочкой, которая случайно зашла слишком далеко в море… Мама отвлеклась лишь на минуту, а меня уже течением того, унесло… А ещё и нарукавнички те, с рыбками, сдулись… Как только дырку то не заметили! В общем я пошла на дно и, верно, осталась бы там, если бы не морская фея! Хотя, — она тихо усмехнулась, — другой бы на моем месте прозвал её ведьмой. И немудрено! Все её тело было покрыто тьмой, будто нефтью, и глаза были словно самим воплощением мрака! В общем, жуть жуткая… Но мне маленькой так не казалось, наоборот даже интересно было. И вот морская фея взяла меня на руки так осторожно, словно своего ребёнка… И успокаивать начала. Хоть я от страха практически не понимала слов, но по интонации понимала, что все будет хорошо. Донна приподняла меня выше и я оказалась вновь на поверхности, а после волны вынесли меня на берег к перепуганным родителям. После этого меня к воде одну не пускали, но я сбежала на следующий день! Хотела вновь увидеть фею… Сами понимаете, кто же поверит ребёнку, что он в воде кого-то видел! На следующий день принесла ей цветы и конфет как благодарность, но она не вышла. Это уже позже я узнала, что она не могла выйти, ибо была слишком слабым духом… Но в тот день я этого не понимала и даже вознамерилась войти в воду, какой глупой была! но донна Аделаида так мягко меня волнами шепнула по попе и обратно на берег загнала. Инес тихо рассмеялась и Геральд вместе с ней. Погружаясь в тёплые воды воспоминаний девушки он вновь видел свою Аду, узнавал её поведение. Она вновь представала перед ним: жизнерадостная, задорная, живая… А Инес тем временем продолжала: — Я приходила к ней каждый день, благо, мы жили недалеко. Донна безмолвно играла со мной: волнами осторожно касалась ног, но в воду не пускала. Зато на берег всегда выбрасывала ракушки разные, камушки красивые, даже кораллы! Донна Аделаида стала моей подругой… Хоть она и не говорила, но я чувствовала, что морская фея понимает меня и поддерживает… Уже через десять лет, тогда мне было семнадцать, она обрела способность выходить на поверхность, но, — девушка сделала особый акцент на последнем слове, — не на сушу. По её словам это требует слишком много сил и пока что у неё таковых нет.Тогда-то она и назвала свое имя и поведала мне свою историю… Если бы я все это время не дружила с морским духом, то едва ли бы поверила в правдивость рассказа! Ох, как бы я хотела увидеть всех её товарищей воотче… Но, к делу, а то Вы вновь разозлитесь… В общем… Она много рассказывала о Вас. Донна Аделаида очень жалела, что не успела Вам что-то сказать… Все время причитала об этом. Она очень скучала за Вами, — девушка повернула голову и осторожно посмотрела в глаза демону внимательным, проницательным взором, словно желая одним лишь им показать всю глубину чувств своей призрачной подруги, — и очень жалела, что Вы никогда не подходили к морю. Вы были слишком далеко и она не могла ни подойти к Вам, ни докричаться до Вас. — После её… Смерти… Я не мог больше смотреть на море, оно тут же возрождало чувства, которые я пытался подавить, и солёные воды его были слишком болезненны для душевных ран. Инес, понимающе кивнув, опустила голову, уставившись на носки своих белых туфелек. Подул сильный ветер, который тут же взъерошил мирно лежащие душистые травы. Колыхаясь они цеплялись за одежду идущих, сопровождая их каждый шаг тихим шелестом. Геральд и Инес осторожно спускались по узкой тропинке, скрытой в тёмной зелени. По бокам росли кусты терновника, а так как склон был крутой, то вероятность оступиться и оказаться в колючих объятиях была достаточно велика. Поэтому Геральд поддерживал свою путницу, чтобы та чего доброго не угодила в самые заросли. К тому же Инес уже несколько раз оступалась. — Б-благодарю, простите, что-то я не подумала совсем насчёт обуви, — смущённо улыбнувшись, сказала она. — Действительно не лучший выбор для прогулки в кустах. — Согласна, но я сразу же из отеля побежала сюда… Совсем дуреха переодеться забыла. — Значит Вы уезжали отсюда? — Да, в те же семнадцать лет. Я уехала за месяц до Вашего ежегодного посещения усыпальницы донны. Отец получил работу в Европе! Такой шанс нельзя было упустить. Но вернуться я смогла лишь спустя вот почти десять лет. А вот и море! — Инес тут же поправила платье. — Ну, я пожалуй пойду, не буду мешать… Хорошего Вам свидания! — Спасибо тебе, Инес, — удивительно мягко произнёс Геральд. — Не за что… Скажите ей все, что желали. — Сказала она и быстрым шагом направилась вперёд по светлому песку, к виднеющемуся вдали небольшому домику. Демон ещё проводил её взглядом, будто продлевая сладостный момент ожидания перед долгожданной встречей. И лишь когда хрупкая фигурка исчезла из виду Геральд сделал шаг вперёд, ещё один. Он буквально бегом добрался до кромки воды. Однако на море было пусто, лишь пышные волны разбивались о берег, омывая песок сотнями пенных жемчужин. «Может Инес обманула? Бред, она не могла узнать моего имени и уж тем более увидеть меня, если бы её рассказ не был правдой… Хотя возможно это уловки кого-нибудь из…» — Но закончить мысль мужчина не успел. До боли родной голос, что он не слышал столько веков тихо и печально воззвал к нему: — Геральд, я здесь. Демон резко повернулся и замер, не в силах поверить ни собственным глазам, ни ушам. Как и столетия назад она стояла перед ним: прекрасная, сильная и невероятно нежная. Её помолодевшее лицо озаряло выражение радости, а руки, словно измазанные в нефти, тянулись к нему, желая коснуться, но не имя возможности сделать это. Ведь демон стоял на столь ненавистной ему земле. Именно в этом мире он встретил любовь, потерял её и вновь приобрёл. Взмахнув мощными крыльями он оказался рядом с девушкой и, не дожидаясь дальнейших слов, заключил её в плен объятий. В одно мгновение мир словно прекратил свое существование, погрузившись во тьму. Ни осталось ничего, кроме бушующего моря и тяжёлого серого неба. Они обнимали друг друга столь крепко, неистово, как в последний раз перед грядущим апокалипсисом, что было вполне вероятно, учитывая происходящее на Небесах. Однако сейчас даже он казался несущественной мелочью в сравнении с мягкостью её волос, нежностью её объятий. Аделаида доверчиво жалась в крепкому телу, и в каждом её торопливом жесте словно слышалось тихое: «Наконец-то». Одному Шепфа известно, как ей не хватало Геральда, его бесконечных колких замечаний, беззлобных упрёков, мудрых советов и глубоких размышлений о всем сущем. Она была обречена на столетее одинокое скитание по морям пусть и под покровительством Манты. Однако под началом Харона находилась не одна сотня теней. И даже не взирая на знакомство и дружбу с Аделаидой морской тюремщик не выделял её среди прочего сомна беспилотных духов тьмы, вынужденных в течении многих веков питаться страхами дерзнувших ступить в морские владения. Женщина много думала о проведённой жизни. Скорбь чёрными кошками скребла душу, играла с измученной пленницей, как с клубком, разматывала его, запутывала узлы. И не хватало духу у бывшей капитанши распутать разноцветные нити, вернуть холодное равновесие. Её терзали мысли о своём душевном несовершенстве, о измене, пусть и мысленной Себастьяну. Он так любил её, столько всего сделал для блага её и её родного города, а она… Позор, да и только! Однако перед своим сердцем она не капитан, а простой юнга, рабопленный и подчинённый мимолетным капризам и желаниям старшего по званию. Снедаемая печалью и скорбью по мужу, детям, возлюбленному она странствовала по морям, питаясь страхом. С каждым годом женщина медленно набралась сил. Капля за каплей, чтобы наполнить сосуд и после испить исцеляющий напиток до дна. А дальше будь, что будет!.. Геральд ощущал, как сильно дрожат обхватившие его плечи руки, как тонкие пальчики нервно сжимают ткань плаща, будто укрывающий тело покров мог исчезнуть вместе с его обладателем, оставив Аделаиду вновь: бесконечно одинокую и поглощенную болью. — Тише, тише, маленькая моя, тише… Все хорошо, я вновь с тобой. Он беспорядочно касался губами её прекрасного лица, щёк, оставляя жгучие, словно тот кофе с перцем, поцелуи. Вбирал губами чёрные смоляные слезы, что тут же дымкой таяли на языке. Она всхлипывала, как маленькая девочка, окончательно сбросив с себя мужское платья мужества и силы, в котором, казалось, и заключалось её горе. — Ты не мог слышать мой крик… Я кричала, вызывала к тебе, но шум волн разбивался о берег вместе с моим голосом… Я так, я так, — Аделаида словно задыхалась, слова сыпались с бледных уст, словно жемчуг с разорванной верёвочке, — я так скучала за тобой. Горячие губы успокаивающе коснулись ледяного лба женщины. Геральд ещё крепче сжал её в объятиях, боясь потерять вновь. — Прости, Ада, прости, я не слышал тебя… Не слышал твоего зова, потому что был на Земле, на этой проклятой земле… — Сокрушенно сказал он, оставляя поцелуи на мягких шелковых волосах. Аделаида грустно усмехнулась: — Ты так и не полюбил Землю за прошедшие столетия? — Она нежно поцеловала его в подбородок. — Возненавидел ещё больше, — с тихим смешком сказал мужчина, — теперь я знаю где ты… Дай мне время, я найду способ перенести тебя на Небеса… — Точнее затащить в Ад, — с улыбкой поправила она, мягко положив ладонь на щеку. Нежные пальчики бережно гладили грубую кожу, желая даровать любовь и успокоение, которого он безо всяких сомнений заслуживаю как никто другой. Геральд укрыл её ладонь своей, осторожно сжал тонкие пальчики, склонился и прошептал, опаляя жаром чувствительные женские губы: — Затащу, как старый злой черт, коим я и являюсь, и более никогда ни покину, ни отпущу… — Обещаешь? — Прошептала Аделаида в холодные губы. — Обещаю, любовь моя.