Он. Она. Они

Обычный день в бостонской школе. Ну, почти обычный. По коридору шла чудесная брюнетка. Идеально уложены волосы, длинною до плеч, губы винного цвета, длинные ресницы. Прекрасно подобранное платье благородного чёрного цвета удачно подчёркивало изгибы тела. Она несла в руках бежевое пальто и чёрную сумку. Каблук замшевых туфель был достаточно высоким, но это никак не мешало держать осанку ровно. Лёгкая улыбка украшала лицо этой обворожительной незнакомки, не было ни одного человека, который, увидев её, не задавался вопросом, кто она. Рядом с ней шёл мужчина лет пятидесяти, директор школы. Она — Реджина Миллс. В стенах этого здания она — школьный психолог, но за пределами ещё и психотерапевт, который имеет свой психотерапевтический центр. Мисс Миллс — профессионал своего дела, уже не одному человеку помогла вылечить душевные недуги и залечить болезненные раны. Иногда давала лекции по психологии в институте. Помогая другим, она спасала себя, отвлекаясь от плохих воспоминаниях с прошлого. Первый рабочий день. Директор школы — Роберт Голд — гостеприимно показал ей, так сказать, его владения. На первый взгляд, мистер Голд, может показаться подлым и скользким, но это лишь на первый взгляд. Он как змей, предельно осторожный, но если нужно — опасный. И Реджина знает, что на самом деле мужчина — любящий муж и заботливый отец, ведь он для неё не просто начальник. Он для неё наставник, учитель, друг, отец, всё в одном. Вот, она уже в своём кабинете. Медленно подошла к окну и улыбнулась, дети всегда заставляли её улыбаться. Уже вторая половина октября, листья начали спускаться на землю, но дождей ещё не было. Солнце светило ярко, хотя уже грело не так и приходится одеваться чуть теплее. Удивительно, но большинство детей старшей школы, резвились в листьях, не вгоняя себя в рамки, наслаждались моментом. Она вспомнила своё детство, оно было не столь радужным, как у этих детей, но всё же приятно вспоминать о том, как она часто играла с отцом, в прятки, догонялки, снежки и сбегала с ним на рыбалку. И бывало часто так, что прямо посреди игры приходила мать и прерывала их развлечения, начиная отчитывать дочь за неподобающее поведение для будущей бизнес-леди. Маленькая Реджина извинялась и, опустив голову, плелась в свою комнату. От этих воспоминаний её отвлек стук в дверь. Она даже и не заметила, что прозвенел звонок и школьный двор опустел. — Да, войдите, — голос звучал мягко, а лицо украсила улыбка. В кабинет зашла Мэри Маргарет Нолан, учительница биологии, хорошо известная Реджине. И с ней парень лет шестнадцати. — Реджина… — она запнулась. — Мисс Миллс, сделайте что-нибудь, пожалуйста. Я так больше не могу, — Реджина вопросительно подняла бровь и Нолан продолжила. — Это Роланд Локсли и он сорвал мой урок, уже во второй раз и ещё… — Не надо, — Миллс подняла руку в останавливающем жесте, слегка поморщившись. — Роланд уже большой мальчик и думаю сам сможет всё рассказать, — она посмотрела на него и с наигранной серьёзностью произнесла она. — Да, Роланд? — он всё время сверлил взглядом пол и когда поднял голову, неуверенно кивнул. Когда дверь за учительницей закрылась, Миллс тяжело вздохнула и с раздражением и недовольством спросила: — Она, что, по каждому пустяку вот так? — «Если да, то я её в скором времени придушу», — уже мысленно добавила она, нечего Роланду это слышать. Парню ничего не оставалось, как шокировано на неё смотреть, и она, поняв его замешательство, продолжила. — Я не собираюсь отчитывать тебя за пустяки. Пусть это звучит странно, и в какой-то мере неправильно, но это так. — Но почему? — единственное, что смог произнести он. Она лишь шире улыбнулась и пригласила жестом присесть на стул напротив. — Ну, во-первых, если я сейчас прочитаю тебе тонну лекций, о том, как правильно себя вести на уроке, на тебя это не подействует. Во-вторых, я в твоём возрасте вела себя куда хуже… — Мне уже интересно, что же вы творили в детстве, — глаза показывали неподдельный интерес, на губах заиграла лукавая улыбка, от чего появились ямочки на щеках. — О, нееет, я тебе не расскажу, иначе ты перестанешь слушаться учителей и родителей. — У меня только папа. — Прости, меня, — она с грустью посмотрела на него, невольно вспомнив мать, хотя Реджина с ней была не в самых лучших отношениях, Кора была её мамой, и они любили друг друга, по-своему, но любили. И смерть Коры хорошенько подкосила её и до сих пор отзывалась болью в груди. — Да, ничего. Я даже не знал маму, она умерла во время родов, — он попытался даже улыбнуться, но улыбка получилась натянута. На дне его глаз плескалась боль, в голосе слышалась горечь. И от этого у женщины защемило сердце, стало искренне жаль мальчика. В комнате повисло молчание, но эта тишина не угнетала, а наоборот давала возможность подумать о своём. Но спустя несколько минут, Роланд, всё же решил заговорить, хитро улыбнувшись и сузив глаза сказал: — Ну, может, хотя бы одну короткую историю? Пожалуйста-а, — когда он сделал щенячьи глазки, Миллс не смогла устоять, осталось только согласиться. Она вообще не могла отказывать детям, пусть уже почти взрослым. — Ладно. Расскажу самую безобидную, — подмигнув ему, она задумалась, что можно было бы рассказать. — Мне было пятнадцать, когда в нашем классе появился новенький. В то время, я, мягко говоря, была слегка заносчива, он тоже не был тихоней. На протяжении месяцев двух, он пытался вывести меня из себя. И потом я сорвалась, чуть не сожгла ему волосы на голове, успела только сломать нос. Помню, шумихи было много. Даже поднимался вопрос об отчислении, но всё удалось замять. — Никогда бы не подумал, что такой спокойный человек, как психолог, мог быть ураганом в школьном возрасте, — когда Роланд посмотрел ей в глаза, он увидел, что она сдерживает слёзы. Реджина помогала головой и, спустив тихий смешок, сказала: — На самом деле это не так, — парень не поняв, что она имеет в виду, нахмурился. — Я имею в виду, то, что если человек психолог, то это не значит, что он будет спокойным. Всё зависит от характера и темперамента. К тому же, большинство детей, в подростковом возрасте ведут себя, довольно… — немного запнулась, чтобы подобрать подходящее слово, — бунтарски. — А как звали, того парня? — поинтересоваться подросток, но Реджина, явно не хотела отвечать, боль и горечь, заплескались на глубине глаз. Видно, что эта тема для неё болезненная и Роланд поняв это, хотел извиниться, но не успел. — Дэниел. — Я не хотел. Простите, — и было видно, что он говорит искренне. Ему действительно жаль. — Ничего. Все давно в прошлом, — она даже улыбнулась, хотя и было больно вспоминать о первой любви и обо всём, что с ней связано. Дэниел был для неё всем. Он был её воздухом, и лишь рядом с ним она могла дышать полной грудью и чувствовать себя свободной. Она любила его всем сердцем. Не смотря, на угрозы и запреты матери, она встречалась с возлюбленным. Но спустя время их отношений, ей принесли ужасное известие. Дэниел погиб. Мёртв. Его больше нет. Земля ушла с под ног, было невыносимо больно и если бы не один крохотный человечек, под её сердцем, то, возможно, она бы сделала непоправимое. Но уже прошло почти восемнадцать лет, и воспоминания вызывают лишь светлую грусть, а жгучую боль в груди вызывали воспоминания о другом человеке, тесно связанным с Дэниелем. — Спасибо, — Миллс не поняла, за что он её благодарит, и в удивлении подняла брови. — За открытость. Он улыбнулся Реджине, показывая свои прелестные ямочки на щеках. Она не могла не ответить тем же. За это неимоверно короткое время, Роланд понял, что Реджина для него не просто психолог, а человек, к которому можно будет обратиться в трудный момент, человек от которого можно получить поддержку. Как и от папы. В тот момент, когда брюнетка договорила, и они с Роландом поняли, что у них зародились дружеские доверительные отношения, в дверь постучали, и Реджина не успела ничего ответить, как в кабинет вошёл голубоглазый блондин. Он явно был недоволен. Не было сомнений, что это Локсли-старший. Реджина встала и направилась к мужчине, Роланд тоже поднялся со своего места, остановившись возле подростка, услышала, как он протяжно шепнул: — Сейчас, мне влетит, — Реджина лишь весело усмехнулась и подошла к мужчине ближе и протянула руку в приветствии. — Реджина Миллс. «Реджина… У неё чудесное имя», — пронеслось в голове у мужчины. Когда ему позвонила миссис Нолан и рассказала о выходке сына, он был недоволен и зол, зол на себя, ведь в некотором роде, он виноват в том, что сын так себя ведёт. И пока мужчина ехал в школу, продумал целую грозную речь и наказание для Роланда, и надеялся, что это будет выглядеть убедительно. Всё-таки сложно злится на своего ребёнка. И увидев кареглазого ангела, с лёгкой улыбкой, которого зовут Реджина, все слова тут же выветрились у него из головы. И уже скорее на автомате пожал руку брюнетке и представился: — Робин Локсли, отец этого разбойника. «Робин… Мне нравится», — неожиданно для самой Реджины всплыло в её голове. Она предполагала, что отец и сын будут похожи, но они были противоположностью друг друга. Если у Роладна были чёрные кудрявые волосы, то у Робина — светло-русые. У младшего Локсли глаза цвета шоколада, у старшего — голубые, как чистое небо. Было лишь одно ярко выраженное сходство — ямочки на щеках. Женщина, высвободив руку из ладони мужчины, повернулась к Роланду и сказала: — Роланд, не мог бы оставить нас? Мне нужно поговорить с твоим отцом тет-а-тет. Подросток заметно напрягся, это не скрылось от Робина и Реджины. Последняя улыбнулась Роланду и кивнула на дверь, и парень улыбнулся в ответ и долго не думая выскользнул за дверь. — Присаживайтесь, — она указала на стул, и через несколько секунд, присела рядом. Робин тяжело вздохнул и поднял на неё взгляд. — Я не знаю, что мне с ним делать, — как-то глухо и обречённо прошептал он. На его лице отражалась усталость. — Хотя, в какой-то степени, я сам виноват в том, как он себя ведет. — Расскажите, — мягко и так же тихо произнесла Реджина. В её глазах читалось некое понимание. — Я сейчас много работаю. Порой бывает, что даже времени на сон не хватает. Раньше у нас были тёплые отношения, а сейчас… Сейчас мы отдалились друг от друга. Но это случилось прежде, чем я окунулся в работу. — У Роладна сейчас трудный период. Подростковый возраст никому не даётся легко, — вздохнув, тепло и искренне улыбнулась женщина, получив в ответ благодарную улыбку. — И ещё… Я хотела спросить, у Вас есть женщина? Почему-то, она всеми фибрами души желала услышать отрицательный ответ. С чего бы вдруг? Реджина, перестань! Ты совершенно не знаешь этого голубоглазого блондина, с чудесным ямочками на щеках. К тому же у тебя есть мужчина. И ты его любишь. Наверное… Всего за считанные секунды в голове брюнетки роилась куча мыслей, но тут мужчина пустил тихий смешок и ответил: — Определённо. И имя этой женщине — работа, — Миллс облегчённо вздохнула и подумала: — «Чёрт! Да, почему меня так волнует личная жизнь Локсли-старшего?!». И по-доброму ухмыльнулась на его ответ, а потом серьёзно посмотрела на Робина. — Для Роланда появление другого человека, можно даже сказать чужого, в вашей семье, может болезненно отразиться на нём. Ведь он привык, что вы уделяете время только ему и любите только его. Парню уже шестнадцать, но он всё ещё ребёнок. Ребёнок, который нуждается в любви и заботе. — Да, я это понимаю, поэтому у меня давно никого нет. — Постарайтесь стать для него другом. И самое главное — не говорите, что он маленький, — на её лице заиграла искренняя и широкая улыбка. И хотела сказать что-то ещё, но прервал её звонящий телефон. — Простите. Её спокойное и умиротворённое лицо, враз сменилось удивлением и непониманием. — Хоппер, — мягкий и нежный голос сменился на холодный и немного властный. — Я ни черта не понимаю, говори нормально. Что с ней? Пока человек на другом конце провода, что-то говорил Миллс, её лицо преобразилось в гримасу ужаса. Она резко подорвалась со своего места и схватила пальто, пытаясь его надеть, но это получалось плохо. Робин незамедлительно встал и помог брюнетке, на что получил благодарный кивок. — Как долго она там? — в голосе лишь волнение и беспокойство, подождав секунду, она почти что прорычала. — Что?! Вы бы ещё завтра мне сообщили. Мне ехать минут двадцать. Ничего не сказав, даже не посмотрев на Локсли пулей вылетела с кабинета, чуть не сбив с ног Голда и Роланда. — Реджина! Миллс! Что произошло?! — вслед прокричал Голд, но она его не слушала. Она бежала. И в голове пульсировала лишь одна мысль: «Лишь бы успеть». Она бежала, чтобы спасти одну хрупкую, нежную, юную, но израненную душу. Она бежала, чтобы спасти её от непоправимого. Бежала, чтобы спасти и себя. Все трое смотрели ошарашено друг на друга. Не понимая, что случилось. И даже, когда они разошлись, и семья Локсли направлялись к парковке возле школы, Робина не покидала мысль, о том, что же случилось, что женщина была так взволнована и как ей можно помочь. Невероятно, но, совершенно не зная эту обворожительную кареглазую брюнетку, хотелось всеми возможными и невозможными способами помочь, защитить, заботиться… Забота… Он уже много лет ни о ком не заботился, кроме сына. Ни одна женщина не вызывала в нем столько чувств. Что-то было в ней неимоверно притягательное. Она очень сексуальная, но это не то, что его зацепило в ней. Её улыбка… И бездонные глаза, цвета обжаренных кофейных зёрен, что так и манят утонуть в сладком омуте. Из раздумий о новой знакомой Робина вывел звонок его телефона. Мужчина, увидев от кого входящий звонок, без замедлений взял трубку. Он с неверием слушал, что ему говорил его друг. И бросив лишь: «Буду как можно скорее» и «Роланд, в машину» завёл мотор и мчался на помощь к другу. К своему старому и верному другу — Джефферсону Хэттеру. Они дружили ещё с университета. И не смотря на то, что их вкусы и предпочтения совершенно разные, это отнюдь не мешало их дружбе. Даже наоборот, укрепляло её. В трудные моменты всегда приходили друг другу на помощь, и непременно радовались успехам друг друга. Когда полтора года назад у Джефа умерла жена, Робин как никто другой был рядом. И именно он помог выбраться другу из пропасти боли и страданий.

***

Шестнадцать минут. Ничтожно мало, но так много. Но столько продлился путь Реджины от школы к пятиэтажному дому, возле которого собралось много людей: полиция, медики, репортёры и просто зеваки. Она как ошпаренная выскочила из машины, и к ней тут же подлетел Джефферсон. Он смотрел на неё с мольбой и надеждой. Реджина была единственным спасательным кругом для его тринадцатилетней дочурки Грейс, ведь после потери матери она закрылась ото всех, но Миллс, её психотерапевт, стала одной из немногих, кому она смогла открыться. Единственный лучик света, который заставлял его жить после смерти Присциллы. И сейчас этот лучик, готов распрощаться с жизнью, стоя на крыше пятиэтажного дома. И лишь только чудом, девочка не прыгнула раньше. Реджина твёрдо и уверено сказала: — Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы её спасти, — и как можно быстрее направилась к входу в дом и спустя короткое время оказалась на крыше. Двенадцать минут. Меньше, чем шестнадцать, но всё так же мало и одновременно много. Столько времени понадобилось Робину, чтобы прибыть на место происшествия. Ему пришлось превысить скорость и проехать на красный, но это его мало волновало. Главное было, быстрее приехать, помочь. Хотя, он мало чем мог помочь. Если только морально поддержать, что не маловажно. — Грейс, — нежно и с ноткой мольбы произнесла Миллс. И девчонка обернулась. — Грейс, прошу, не надо этого делать. Иди ко мне, и ты расскажешь, что случилось. И я постараюсь помочь всем, чем только смогу. Ты же знаешь, что я не брошу тебя. Тем более в беде, — с каждым словом, не прерывая зрительный контакт, она подходила к ней сантиметр за сантиметром. — Не надо! Не подходи! — Грейс поняв, что Миллс подошла к ней близко, выставила руку в останавливающей жесте и подошла к краю ещё немного ближе. Реджина, ещё мучительно долгих десяти минут уговаривала Хэттер не прыгать с крыши, но девочка была непреклонна. Миллс тяжело вздохнула и посмотрела на неё со всей грустью и болью. Отвела взгляд, но спустя мгновение вновь уверенно посмотрела на девочку. — Хорошо, Грейс, прыгай. Но знаешь что? Давай вместе, — она подошла к краю крыши и немного подойдя влево к Грейс и протянула ей руку. — Давай прыгнем вместе. За руку. На счёт три, — получив неуверенный кивок, она приблизилась к девочке и схватилась за её руку. — Раз… Два… Три! — буквально выкрикивая последнее слово и резко и со всей силы потянула в противоположную сторону от края. Единственное, что Реджина услышала перед тем, как провалиться в темноту, как Грейс плача кричала её имя. Робин, подняв обеспокоенный взгляд на девочку, стоящую на крыше и было явно, что она там не одна. Спустя некоторое время на краю появился, до ужаса знакомый силуэт. «Не может быть…». Он видел как Реджина, что-то говорила Грейс, взяла за руку и через несколько секунд исчезли. Сердце начало отбивать чечётку от непонятной тревоги. И не думая, он полетел на пятый этаж. К ней. А вдруг он зря начал переживать? И когда он заявится на крыше, это будет выглядеть глупо. Плевать! Главное, чтобы с ней и Грейс ничего не случилось. Дальше всё, как в замедленной съемке. Реджина лежит без сознания, Грейс плачет и трясет за её плечи, пытаясь привести Миллс в чувства, но безуспешно, кричит её имя. Он опускается перед ней на колени, бегло осматривает и подхватывает на руки, неся к врачам. Ступеньки, много ступенек, слишком много. Вспышки фотоаппаратов, крики репортёров, врачей, копов, его ничто не волновало, кроме женщины на руках. Много людей, врач, скорая, больница, медсёстры, врачи, палата…

***

Тишину палаты нарушал только писк приборов, который следил за жизнедеятельностью пациентки. Робин сидел в кресле возле кровати Реджины. Он и сам не знал, зачем и почему он сидит и ожидает пробуждения брюнетки. Уже несколько часов, она спит. За окном совсем недавно стемнело, и впервые за долгое время пошёл дождь. Палату освещал, лишь тусклый свет одинокой лампы. Он ярко выделял бледную кожу женщины. Робин тяжело вздохнул и поднял взгляд на Миллс, желая не пропустить момент, когда Реджина придёт в себя. Несколько секунд или минут, может быть, вечность прошла, перед тем как, женщина пришла в себя. Голова адски болела, неимоверная слабость во всём теле и ещё эта противная тошнота. Что это? Кажется, пахнет лекарствами. Она в больнице. Сил открыть глаза совсем нет, но всё же она попыталась это сделать. Перед глазами всё плыло и свет, хоть и не яркой, лампы заставил вновь закрыть глаза. Несколько раз поморгав, она увидела, что кто-то стоит возле неё. Когда резкость вернулась, Реджина увидела обеспокоенное лицо Робина и слабо улыбнулась. — Грейс… — голос совсем не слушался, и она прошептала лишь одними губами, но Робин услышал и понял. — Тише, — он мягко взял её за плечо, останавливая попытку встать, — с ней всё хорошо, она дома. А Вам нужно лежать. Реджина лишь моргнула в знак согласия. Робин присел на край кровати и взял Реджину за руку. Нежно поглаживая большим пальцем её немного холодную ладошку. На её лице появилась тёплая и благодарная улыбка. Рядом с этим мужчиной она чувствует себя защищённой. Такого не было ни с кем. Даже с Грэмом. Грэм… Реджина немного напряглась, вспоминая его, и это не скрылось от Робина. — Что случилось? — выражение лица сменилось на беспокойное. — Ничего, просто вспомнила об одном человеке, — и улыбнулась. «Интересно, Грэм знает, что я в больнице? Если знает, то почему он не здесь? Может он приезжал, а потом уехал?», — этими и другими вопросами задавалась брюнетка. Робин видел, что её что-то терзает, но решил ничего не спрашивать, лишь продолжал поглаживать ее руку, эти действия отвлекли Миллс от гнетущих мыслей и шире улыбнулась мужчине. Робин сидел возле брюнетки до тех пор, пока она не провалилась в глубокий безмятежный сон. Они не говорили и слова друг другу, они общались глазами и улыбками. Совершенно не хотелось оставлять Реджину одну, но дома ждал Роланд.

***

Уже прошла неделя, как Реджина в больнице и сегодня её выписывают. Грэм так и не приходил, даже не отвечал на звонки и сообщения. Эти действия для Реджины были как прилюдная пощечина. Он просто исчез с её жизни, в отличие от Робина. Мужчина каждый день навещал её, приносил фрукты, дарил цветы и игрушки. Эти простые, но настолько тёплые действия мужчины до глубины души затрагивали её. И когда Робин видел, как загораются её глаза, он не мог не радоваться. Ему было приятно видеть, что она, как маленькая девочка радовалась заботе. Его заботе. Нередко Робин приезжал с Роландом. Семейство Локсли, даже будучи на расстоянии, всегда проявляли заботу и тепло, присылая смешные фото, делясь новостями, интересуясь её самочувствием. И даже когда Реджина рассказала Робину о том, что у неё есть мужчина, с пониманием отнесся к ней и продолжал заботится о ней. Как друг. И Миллс была благодарна за понимание, что и сказала ему. И Реджину, и Робина радовал тот факт, что Роланд был неимоверно счастлив их общению. Даже сам подталкивал их друг к другу. Так же к ней приходили супруги Голд. Роберт и Изабелль, но все её называли Белль, сильно поддерживали женщину. В принципе, как и всегда. Они были для неё самыми близкими людьми. Реджина, не раз порывалась уйти с больницы. К Грейс. Девочка совсем закрылась ото всех, даже не разговаривала с отцом. Абсолютно ни с кем. Но Миллс останавливали. Брюнетка как раз собирала вещи в сумку. В дверь постучали, и вошёл голубоглазый брюнет. Реджина повернулась и застыла в шоке. Хантер… Грэм… — Привет, — совершенно спокойно и без капли раскаивания прошептал он. — Где ты был? Почему не отвечал на звонки и сообщения? — в голосе была горечь, смешанная с болью и злостью. Грэм молчал, просто смотрел на брюнетку. И последнюю, это ещё больше взбесило и сильнее кольнуло в сердце. — Знаешь… — голос был спокоен, но наполнен боли, — люди с которыми я не была знакома ещё неделю назад, проявили больше заботы, тепла и любви, — она указала рукой на цветы и игрушки, — чем ты за всё время, что мы встречаемся. Отец и сын шли по коридору больницы. На их губах играла счастливая улыбка. Реджину выписывают. Чем не повод для радости? Но тут мужчина резко остановился. — Роланд! Мы забыли цветы в машине. — Уже бегу, — и умчался в противоположную сторону. Робин уже подходил к палате, предвкушая увидеть улыбку Реджины. Дверь была приоткрыта и было слышно голос женщины, голос полностью наполнен боли, горечи, злобы. Она была не одна, с мужчиной. Видимо, Грэм всё же решил заявиться. Он сжал кулаки, до такой степени, что побелели костяшки, еле сдержал себя, чтобы не влететь в палату и сломать нос этому гаду. — Не понимаю… Скажи, что я делаю не так? — боль. Только боль в голосе. — Ты слишком ванильная, Реджина, — с нотками брезгливости и отвращения ответил он. — Ванильная… — повторила Миллс, будто проверяя, подходит ей это слово или нет. Но потом со злобой выплюнула. — Лучше быть такой, нежели как моя мать! — Кора, в отличие от тебя, была прекрасной женщиной. — Ты не знаешь, на сколько она была подлой! — И это говорит, та, кто оплакивал год назад свою матушку, — ухмыльнувшись с сарказмом, ответил Грэм. Реджина не выдержала и влепила ему пощёчину, в этот момент зашли Робин и Роланд с цветами. Роланд удивлённо смотрел за этой сценой. В основном за Миллс, он впервые видел её такой. На лице гримаса злости, глубокое и тяжёлое дыхание, глаза метают молнии и она почти, что взглядом душила этого незнакомца. У Робина так и чесались руки, чтобы врезать Грэму кулаком в челюсть. — Убирайся, Грэм, — прорычав эти два слова, она развернулась к нему спиной. На его лице заиграли желваки, но посмотрев на Робина и Роланда ушел. Роланд подошёл к кровати и положил букет с крупных белых и жёлтых хризантем, повернулся к женщине и обнял её. Обнимая мальчика Реджина смотрела на Робина, искала в его взгляде поддержки и нашла. Она робко улыбнулась, в ответ, получая широкую и ободрительную улыбку. Этот вечер и ночь, она провела дома у семьи Локсли. В объятиях Робина. Утром Роланд застал их спящими в обнимку, на диване в гостиной и с улыбкой на лице пошёл готовить завтрак.

Не одна… А с людьми которых она любит и которые любят её, по настоящему любят…

***

Реджина уже целый день дома у Хэттеров. За окном совсем темно, но она никуда не спешила. Девочка так и не промолвила и слова, лишь, когда увидела Миллс, кинулась ей на шею и разрыдалась. Грейс, единственная пациентка к которой Реджина могла приехать посреди ночи, если та будет нуждаться в ней. Только с Грейс, женщина могла гулять в парке, ходить в кино, кафе или на аттракционы. Полтора года назад умерла Присцилла Хэттер, мать Грейс. И смерть миссис Хэттер сильно отразилась на девочке. Через две недели, после смерти жены, Джефферсон решил отвести дочь к одному из лучших психотерапевтов — Реджине Миллс. Девочка пошла на контакт, только через три месяца, а потом ещё через три все началось по новой. Грейс ни с кем не разговаривала, морила себя голодом, не спала сутками, пока ей не начали колоть транквилизаторы, ей нередко снились кошмары. Миллс никак не могла понять резких изменений пациентки. Ведь она шла на поправку, маленькими шажочками, но шла. Реджина сделала травяной чай и, захватив ещё шоколадку, пошла к Грейс. Робин тем временем разговаривал с Джефферсононом. В комнате девочки было темно, лишь тусклый свет с соседней комнаты давал хотя бы небольшое освещение. Грейс лежала, скрутившись калачиком. Женщина поставила чай на прикроватной тумбочке и села у изголовья кровати. И мягко дотронувшись до плеча, прошептала: — Я принесла тебе чай и твой любимый шоколад, — но никакой реакции не последовало. — Грейс… Милая, тебе сейчас очень тяжело и я даже представить боюсь на сколько. Я хочу тебе помочь… Расскажи, что случилось? Что тебя мучает? Девочка громко всхлипнула, развернулась и села обняв Реджину. Та в ответ прижала к себе и поглаживала по спине. — Я… Я… Боюсь… — голос дрожал. — Чего? Расскажи, я помогу тебе, — мягкий, бархатный голос немного успокоил Грейс. — Он сказал, никому ничего не говорить… Он это делал уже год… Он. Он… — дальше она уже не могла договорить всхлипы переросли в рыдания. — Тише, милая, тише. Сейчас я с тобой и я тебе не сделаю больно. У Миллс в голове никак не могло уложиться, что за тварь растлевала этого милого и доброго ребёнка. У кого могло хватить совести дотронуться к ребёнку. И Реджина понимала, что ответ Грейс будет убийственным, ведь педофил явно кто-то из близких. И женщина до дрожи боялась услышать ответ. Только спустя час Грейс смогла успокоиться и Реджина поглаживая её, спросила, то чего так не хотелось, но надо: — Дорогая, скажи мне, как его зовут? — Грэм… Хантер… — сердце остановилось, она перестала дышать. Не может быть… Человек, с которым она встречалась, педофил… Человек, которому доверял Хэттер. Реджина лишь сжала зубы, что на лице появились желваки, а по щеке скатилась горячая одинокая слеза. «Как? Как я не поняла, что Грэм не такой как все? Как?! Чёткого психологического портрета педофила нет!», — эти мысли, что роились в голове хотелось кричать, до потери голоса. На удивление Грейс очень быстро уснула, и Миллс выскользнула из её объятий и выбежала на задний двор, громко хлопнув входной дверью, прямо босиком и без верхней одежды. Робин и Джефферсон, услышав хлопок, сорвались со своих мест. Робин, выбежав на улицу, увидел разъярённую Реджину, которая со всей возможной злостью выкрикивала проклятья. — Ненавижу! — последнее, что сказала Миллс, перед тем как уткнуться носом в шею Робина. Мужчина совершенно ничего не понимая лишь сильнее прижал к себе хрупкое тело брюнетки и поцеловал в висок. — Робин… — спустя несколько минут она подала голос. — Нужно позвонить Дэвиду Нолану… Пусть арестуют Грэма… — Грэма? Что случилось? — его вид был более чем обеспокоенный. — Реджина, ответь… Взглотнув, она прикрыла глаза, глубоко и тяжело вздохнула. — Он… Он педофил.

***

Грэма арестовали, суд вынес вердикт — пожизненное заключение. К сожалению, Грейс была не единственной жертвой. Уже как месяц, его посадили в тюрьму. Для Реджины, этот месяц проходил как в тумане. Она брала себя в руки только рядом с Грейс, ведь девочке куда хуже. И на работе, Голд уговаривал взять отпуск, но она отказалась, аргументировав тем, что работа поможет отвлечься и быстрее восстановиться. И уже возле камина в объятиях Робина, она отпускала себя — плакала, винила себя, говорила всякую не связную чушь, кричала или молчала, даже не смела двигаться. Мужчина всячески её поддерживал, был рядом, во всех его действиях и словах заметна забота и любовь, женщина в ответ благодарила его за это. Роланд зная, о случившемся, помогал отцу и тоже заботился о Миллс. Вечер в доме Миллс. Роланд с ночевкой у друга, и Реджина с Робином могли побыть наедине. Они сидели на полу в гостиной перед камином, который был единственным источником света. Брюнетка прижалась спиной к груди Робина и положила голову ему на плечо, пока он что-то рассказывал о Роланде, когда тот, был совсем маленький. Её лицо украшала удовлетворённая улыбка, дыхание мужчины приятно щекотало шею, его руки ласково обнимали её за талию. Реджина немного отстранилась от Робина, повернулась к нему лицом и улыбнулась своей особенной улыбкой. Её руки плавно перешли с его груди к шее, закусив нижнюю губу, она посмотрела на его губы и встретившись с мужчиной взглядом, она поняла, что мужчина догадался о её желании. И это желание было взаимным. Руки мужчины, притянули хрупкое тело поближе, их лица были в миллиметре друг от друга и спустя секунду, они слились в желанном поцелуе. Это не первый их поцелуй, но раньше всё было по-другому. Сейчас нежность и трепет сменилась на страсть и огонь неимоверной силы. Раньше не заходило дальше поцелуев, объятий, нежных касаний, но сейчас оба знали, что они хотят большего. Робин оторвался от желанных сладких губ, и проложил влажную дорожку поцелуев к шее, Реджина удобнее уселась на коленях Робина и запрокинула голову назад, обеспечивая больше доступа и зарылась пальцами в коротких светлых волосах Локсли. Когда мужчина прикусил нежную кожу на шее, с пухлые губ слетел тихий стон, который стал, для мужчины лучшей музыкой в мире. И как только Реджина потянулась к пуговицам на рубашке Робина в дверь позвонили. Женщина и мужчина одновременно недовольно и с раздражением вздохнули. Надув губы, как маленькая девочка, Реджина сказала: — Не хочу, и не буду открывать. — Ты даже не представляешь, как я тоже этого не хочу. Но вдруг, что-то важное? — в дверь, всё так же продолжали звонить. Оставив невесомый поцелуй на губах женщины, Робин встал и помог Реджине и пошли открывать. Когда Реджина открыла дверь, они увидели мужчину с толстым конвертом в руках, от чего-то по спине пошли мурашки, Робин положил свою руку ей на талию и это нехитрое действие придало женщине уверенности. — Вы Реджина Миллс? — на удивление, голос мужчины был добрым и мягким. — Да. Чем могу помочь? — присутствие Робина и добрый голос незнакомца поспособствовали её смелости. — Мне сказали, передать Вам вот это, — и протянул конверт, но никто не спешил его брать. — Здесь дневник, Вашей матери. — Откуда он у Вас? — взглотнув, она ожидала ответ. — Миссис Миллс сама отдала его моему другу. — Кто он? — сердце начало биться чаще. — Вы с ним знакомы, мисс Миллс… — он знал, что женщина считает этого человека мёртвым, поэтому не спешил с ответом. — Его зовут… Дэниел Колтер. Если бы не Робин, который крепко прижимал к себе женщину, то она бы свалилась на пол. Реджина многим делилась с Локсли, в том числе и о первой любви. И Робин прекрасно знал, что Дэниел мёртв. Значит, Дэниел не умер, и всё время она жила во лжи. И даже не было и мысли, что незнакомец говорит неправду. Но, Колтер не мог её предать и исчезнуть из её жизни, сфальсифицировав свою смерть. — Это какая-то ошибка, — она и не заметила, как последнюю фразу сказала в голос. — Но это так… Так было два месяца назад, — он глубоко вздохнул. — Два месяца назад Дэниел погиб вследствие автокатастрофы. Но перед тем, как умер, он успел, попросить выполнить последнюю волю… И вот, я здесь. Реджина не смела, сдвинуться с места, лишь сильнее прижалась к Робину. Женщина всё же решила взять себя в руки и спросила: — А почему он не сделал этого раньше? — Вы обо всём узнаете с дневника матери. Я сделал, что должен, поэтому, прощайте, — вновь протянул конверт, и на этот раз Реджина протянула руку, хотя и не уверенно. — А как Вас зовут? — всё это время молчавший Робин, решил заговорить. — Август. Август Уэйн Бут, — и быстро скрылся в кабине лифта. — Пойдём, дорогая, — он закрыл дверь и повёл брюнетку в гостиную, усадил на диван, а сам присел на корточки перед ней. Взяв её холодные ладошки в свои руки, он ободряюще улыбнулся. И видя её страх, прошептал, — не бойся, я рядом, ты же знаешь. Реджина молчала и смотрела в глаза Робину, потом перевела взгляд на дневник и разорвала конверт.

***

В гостиной никого не было, огонь в камине давно погас. Робин и Реджина были в её спальне. Брюнетка лежала в объятиях Робина, он гладил её по спине. Слёзы давно высохли, унеся с собой все чувства, оставив лишь пустоту. Мужчина даже и представить не мог, что мать может так поступить с собственным ребёнком. Ей было только восемнадцать, когда она узнала, что ждёт ребенка. Она порхала, как бабочка, её счастью не было предела. У неё было, то о чем она мечтала с детства. Семья. Её собственная семья. Любимый мужчина и её малыш или малышка. Но этому, не суждено было сбыться… «Дорогая моя, девочка, если ты сейчас читаешь этот дневник, значит, меня уже нет в живых. Я даже не знаю, как тебе рассказать, то, что я скрывала от тебя много лет. И я знаю, что нет мне прощения…» «…На самом деле твой Дэниел жив. Я заставила его уехать. Он долго отказывался, но всё же мне удалось убрать его с твоей жизни. Я хотела, чтобы ты вышла замуж за состоятельного мужчину. И сейчас об этом ужасно сильно жалею. Как же хорошо, что Леопольд отказался брать тебя в жёны, как узнал, что тебе только недавно исполнилось восемнадцать…» «…И мой самый ужасный и жестокий поступок по отношению к тебе, это то, что я разлучила тебя и Генри. Да, разлучила. Генри жив. Вы смогли побыть вместе всего месяц, и это меня убивает. И всё это время малыш жил с Дэниелем, со своим родным отцом…» «…Первым словом Генри было «Мама»…» «…Я часто приезжала к ним…» «…И Генри знает всю правду. Он носит фамилию Миллсов. Генри Миллс. Звучит идеально, так как ты назвала. Как только он подрос он много раз порывался отыскать тебя, но мы с Дэниелем удерживали его. Он так похож на тебя, такой же упрямый и дерзкий…» «… Дэниел не пришёл к тебе раньше, лишь по тому что, он подписал договор и одно из условий было, быть подальше от тебя и хранить тайну до самой смерти. И раз ты, сейчас, читаешь этот дневник, он не сдержал слово или умер…» «… Мне нет прощения, моя любимая девочка. Я уничтожила твоё счастье. Разрушила твою жизнь и не только твою, а и Генри и Дэниела. Если бы твой отец не умер, когда ты была ещё совсем малышкой, он бы не позволил мне этого сделать…» «…Я люблю тебя. И всегда любила. Хотя, скорее всего, казалось наоборот. Прости меня, моя хорошая. Будь счастлива, Реджина. Найди Генри…»</i> — На поиски Генри уйдёт не мало времени, но я найду сына, — после долгой тишины, Реджина всё же решила заговорить. — Конечно, найдёшь. Мы найдём, — он немного отстранился, взял её лицо в свои широкие ладони и поцеловал в лоб. Они смотрели друг другу в глаза, и этот зрительный контакт был громче любых слов, громких или тихих. Удобно умостившись в объятиях мужчины, брюнетка положила голову ему на грудь и в скором времени провалилась в сон. Под ровное и спокойное дыхание Реджины, Робин и сам попал в страну грёз.

***

Уже несколько дней, проходили безрезультатные поиски. Даже не смотря на помощь друга Робина — Джона Литтла, который работал полицейским, они не сдвинулись с мёртвой точки. Как оказалось Генри с Дэниелем жили в Бостоне, совсем рядом… Но никого дома не застали, как и дома у Августа, мужчины который принёс дневник. Робин и Реджина сидели, обнимая друг друга в парке на скамейке. Женщина была очень расстроена и взволнована и она даже не пыталась хоть как-то скрыть свои чувства. Робин был в том же состоянии, но не подавал виду. Чтобы он не делал, ничего не помогло, сдвинуться с мёртвой точки, и было больно видеть Реджину такой разбитой. И, кажется, даже, погода понимала Реджину. Небо затянули тяжёлые и тёмные тучи, с которых вот-вот должен пойти дождь, но его не было, как и слёз у женщины, дул холодный ветер, который леденил не тело, а душу. Все листья опали с деревьев, перестав радовать огненно-яркими красками, лишь одинокие золотые листики держались на ветках, как крохотная надежда, в лучшее, в душе Миллс. Когда он увидел её, грустную, уставшую, взволнованную, сердце начало биться чаще, ладошки немного вспотели, а дыхание стало рваным. Что ей сказать? Как она отреагирует? Кто этот мужчина рядом с ней? За те секунды, что он впервые видел её вживую, у него возникло миллион вопросов, на которые он не знал ответов. Подросток был достаточно близко, чтобы услышать, что говорит Реджина. — Робин… Как думаешь, сколько ещё мы будем искать Генри? — у неё очень красивый голос, но такой печальный. — А что если мы его не найдём? — Эй, ты чего? — он немного отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Прошло всего лишь три дня. Я обещаю тебе, что мы найдём его, — подарив лёгкую улыбку, он вытер больший пальцем одинокую слезу с бархатной щеки женщины. — Спасибо, тебе. Мы знакомы относительно недавно, но ты столько проявляешь заботы, даже не прося ничего взамен… Спасибо, — последнее слово, она уже прошептала на ухо, когда прильнула к Робину. Мужчина уже в привычном жесте, начал поглаживать Реджину по спине. Вдох. Выдох. Собрав все силы в кулак, парень решил подойти к ним. Он даже понятия не имел с чего начать разговор. Осталось только несколько шагов. Шаг, ещё один, ещё… Она повернулась к нему лицом и кажется, даже перестала дышать. Он остановился в метре от Реджины и Робина. Сердце женщины пропустило удар, это он, Генри, её Генри. Столько лет, она считала его мёртвым, что кажись, сделаешь одно неверное, совсем крохотное, движение, и всё исчезнет. Но это правда, Генри сейчас прямо перед ней, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Да, это точно Генри, материнское сердце не может врать. — Я… — голос дрогнул, он не знает, что сказать. — Генри… — ноги стали ватными и только с помощью Робина она смогла встать. Мужчина всё понимал, ведь не каждый день встречаешь своего ребёнка после долгих лет разлуки. Реджине, да и её сыну, сейчас нелегко и Робин готов приложить все усилия, чтобы помочь. Реджина не сдержала слёз радости, да и не зачем. Никто не смел, нарушать тишину, а просто с лёгким неверием смотрели друг на друга. Спустя несколько минут Локсли решил представиться. — Я Робин, — Генри сразу же пожал протянутую руку мужчине и улыбнулся. — Генри. Но мне кажется, моё имя вы знаете. Реджина смотрела на этот короткий, но настолько милый момент с замиранием сердца и широко улыбнулась. Она была более чем уверена, что её сын и мужчина, которого она любит, поладят. Стоп! Любит? Да… Да, любит! Ни с одним мужчиной, она не чувствовала, того, что чувствовала с Робином. Только он мог вызвать у неё море эмоций. Только от одного его присутствия у Реджины по телу бегали мурашки, становилось спокойно, и было ощущение защищённости. Только одно воспоминание о Локсли улучшало её настроение. И даже, когда мужчины не было рядом, она всё равно чувствовала его заботу и нежность. Реджина, как маленький ребёнок, который ждал подарок на праздник, ожидала встречи с Робином. Миллс посмотрела в глаза Робину, улыбнувшись, перевела взгляд на Генри и произнесла: — Мы нашли тебя, — обняв сына, она вдохнула его запах, за считанные секунды ставший родным и любимым.

***

В комнату пробивались яркие лучи зимнего солнца, которого уже давненько не было. Робин тихо зашёл в комнату с подносом в руках и поставил его на небольшой столик. Распахнув плотные шторы, он дал возможность солнцу осветить всю спальню. Реджина ещё сладко спала и улыбалась во сне. Робин лёг рядом с ней под одеялом и нежно прикоснулся тыльной стороной ладони к её бархатной щеке и прошептал: — Пора вставать, соня, — Реджина лишь, пробубнила что-то невнятное, придвинулась ближе к Робину и, обняв его за торс, положила голову ему на грудь. Мужчина улыбнулся и потянулся рукой под рубашку белой атласной пижамы. Рука с талии плавно поползла к груди и легонько сжала её. С губ женщины слетел тихий стон. — Робин, стой. Генри и Роланд… — она не смогла договорить, Робин притянул к себе и страстно поцеловал, повернув Реджину на спину и навис над ней. Брюнетка положила руки на затылок мужчины и, зарывшись пальцами в волосах, прижала сильнее, этим углубляя поцелуй. Их языки сплелись в одном жарком танго, и с каждой секундой огонь внутри становился всё сильнее и сильнее. Оторвавшись от сладких губ женщины, Робин проложил дорожку поцелуев от уголка губ к уху, и широко улыбнувшись, тихо сказал: — Они у Ноланов, и, готов поспорить, что сейчас играют в приставку. — Я так рада, что Генри и Роланд подружились, — дыхание мужчины приятно щекотало и обжигало кожу на шее, что мурашки пробежались по телу. С её губ снова слетел тихий стон, когда Робин прикусил мочку уха. Маленькие ладони женщины поползли под футболку мужчины и быстро прогулялись пальцами по торсу. Через прикосновения они ощущали взаимный жар тел и взаимное желание, которое становилось сильнее и которое остановить уже не возможно, да и незачем. Каждый раз, когда поцелуи, начинали перерастать в большее, им вечно что-то или кто-то мешал. Но в сегодняшнее утро Робин и Реджина будут принадлежать только друг другу. Хитро улыбнувшись, Миллс потянула футболку за края вверх, когда, совершенно не нужный сейчас, элемент одежды улетел в неизвестном направлении, Реджина начала хаотично оставлять поцелуи на груди и шее Робина, а после, соблазнительно прикусив нижнюю губу, принялась расстёгивать пуговицы на своей рубашке, но мужчина не дал ей этого сделать, и поочередно поцеловав каждый пальчик, завёл руки над её головой и сам расстёгивал пуговицу за пуговицей. Он нарочно делал это медленно, показывая этим, что хочет полностью насладится моментом и этой женщиной. Когда рубашка полетела вслед за футболкой Робина, ему предстал прекрасный вид. Мужчина вовлёк Реджину ещё в один жаркий и пылкий поцелуй. Покусывая бархатную шею и сразу же целуя места укусов, он плавно перешёл к груди. Проведя языком по ореолу, он нежно обхватил губами возбуждённый сосок, слушая, как лучшую музыку в мире, стоны женщины. Реджина от наслаждения не чувствовала ног, лишь сильнее впивалась пальцами в плечи мужчины. Одной рукой он зарылся в волосы женщины, слегка оттягивая их, а второй рукой ласково теребил сосок. Он был готов вечность ублажать любимую. Любимую? Да, он, как и Реджина понял, что между ними не просто влечение. Он был готов вечность ублажать любимую, но тихое молящее «Робин» и его собственное желание не могло позволить долго продолжать эту сладкую пытку. Стянув пижамные штаны с Реджины, он, поглаживая внутреннюю часть бедра, осыпал поцелуями живот и с каждым поцелуем спускался всё ниже и ниже. Когда Робин провёл языком по клитору и резко ним вошёл в неё, Реджина не смогла сдержать громкий стон, и в тот же момент, сильно сжав руками простыню, выгнулась дугой в спине. Он ласкал её до тех пор, пока женщина не отозвалась хриплым голосом: — Робин, пожалуйста. И Робин больше не смел, заставлять ждать её и себя. Освободившись от остатков одежды и оставив поцелуй в ложбинке, резко вошёл в неё, в ответ, получив громкий глубокий стон. Немного подождав пока Реджина привыкнет к нему, начал медленно двигаться и с каждым толчком его движения становились быстрее и глубже. После долгой любовной гонки, уже успокоив дыхание, они лежали и просто наслаждались этим моментом. Голова Реджины лежала на груди Робина, улыбаясь, она, слушала стук его сердца. А мужчина, тоже улыбаясь, перебирал волосы любимой. После долгой, приносящей наслаждение, тишины Реджина оставила легкий поцелуй на губах Робина и встала. — Ты куда? — Пойду, приготовлю завтрак и новый кофе, потому что, тот, что ты готовил уже сто лет как остыл, — широко улыбаясь и смотря на мужчину, медленно надела футболку Робина, которая доходила ей до середины бёдра, упорхнула на кухню. Не успела Реджина открыть кухонный шкафчик, как на её тонкую талию легли тёплые большие ладони и медленно опустились на бёдра. Робин, нежно убрав волосы на левое плечо, поцеловал в шею, Миллс улыбнулась и наклонила голову в бок, предоставляя губам мужчины больше доступа. — Кажется, я собиралась готовить завтрак или точнее обед, — мягко отстранившись, повернулась к Локсли лицом и наигранно строго на него посмотрела, хотя в глазах плясали озорные огоньки. — Кажется, собиралась, — его руки по-хозяйски лежали на её ягодицах и слегка поглаживали. — Лучше иди, оденься, — обняв за талию мужчину, поцеловала его в шею и, проложив цепочку поцелуев к торсу, резко развернулась, — и не соблазняй меня. — Кто ещё кого соблазняет, — послышался весёлый ответ уже с другой комнаты. Когда обед был готов, в спальне был порядок, Реджина с Робином одевшись, сидели на кухне и за трапезой думали о том, что они бесконечно счастливы быть друг с другом. Что хотят встречать так каждый день, а после рабочего дня сидеть возле камина, заботиться друг о друге и их детях. Вспомнив о Генри и Роланде, Миллс, посмотрев на Робина, боясь нарушить уютную тишину, тихо спросила: — Где ты говорил дети? У Ноланов? — Да, у них, — так же тихо послышался ответ. — А что? — Я думала, что Роланд и Мэри Маргарет, мягко говоря, не дружат. Хотя, они с Генри шли не к ней, а к Нилу. — И знаешь, — Робин, лукаво улыбнувшись, придвинулся ближе, — они будут ещё не скоро. Очень не скоро. Он хотел притянуть к себе, но Реджина успела увернуться от его рук и у дверей она посмотрела на него через плечо и сладким голосом произнесла: — Жду тебя в душе. Сейчас. — Да, Ваше Величество, — и тут же последовал за ней. Маленькие капли медленно стекали по их телам. Робин прижал Реджину спиной к холодной плитке, от такого контраста Миллс зашипела, на что Локсли только улыбнулся. Лаская рукой её клитор, губами начал исследовать тело этой идеальной женщины, его женщины. Шея… Ключицы… Грудь… Живот… Реджина слизывала бегущие капли с его груди и, поднявшись к шее, оставила поцелуй и тут же оставила укус, своего рода метку, услышав рык мужчины, поспешила провести языком на месте укуса. Это её мужчина, только её. После недолгих ласк, Робин вошёл в жаркое лоно женщины, и, ощущая этот жар, слыша глубокие стоны Реджины, ещё больше возбудился, если это было вообще возможно. Когда их одновременно накрыла волна оргазма, Робин, не выходя с Реджины, притянул в очередной страстный и долгий поцелуй. Они целовались несколько минут, а может часов или вовсе вечность. Они потеряли счёт времени, полностью отдавая себя друг другу. Они дарили любовь и тепло, которых так давно не было, или можно сказать, такой любви и тепла, совсем не было.

***

Тёплый вечерний августовский ветерок нежно развевал чёрные волосы женщины. Она сидела в кресле на заднем дворе и ела мороженое из ведёрка. Робин вышел в сад и, увидев расслабленное и удовлетворённое лицо жены, тепло улыбнулся и подошёл к ней. — Чем занимается моя любимая Королева? — Мне кажется, это очевидно — ем яблочное мороженое. Будешь? — Робин не успел ничего ответить, как Реджина сунула ложку с мороженым ему в рот. Он сразу же скривился, но всё же проглотил десерт. — Оно очень сладкое. Очень. Как ты это ешь? Женщина, невинно улыбаясь мужу, пожала плечами и, положив руки на округлившийся живот, ответила: — А нам с Хоуп нравится, — Робин присел на корточки перед женой и, положив руки поверх рук Реджины, поцеловал в живот. Полгода назад произошло важное событие в жизни у Реджины и Робина — они поженились. Многие думали, что всё происходит очень быстро и нужно подождать, но мужчина, как и женщина, были полностью уверены в том, что всё происходит так, как надо. Это был самый прекрасный день в их жизни, они стали супругами, Генри и Роланд отлично ладят, они рядом с ними, и это делало день ещё лучшим. И спустя недолгое время в семью Локсли пришло ещё одно радостное известие, о котором Реджина боялась рассказать. Женщина знала, что Робин её любит, но всё же было волнительно. Мужчина был уж слишком наблюдательным и, заметив немного странное поведение любимой, вскоре догадался о причине. И поспешил заверить в том, что он неимоверно счастлив, знать, что у них будет ребёнок. И вот совсем недавно родители узнали, что у них будет дочь. Совершенно не сговариваясь, дали ей имя Хоуп. Робин принес плед и укутал жену, сегодня к вечеру стало прохладно, они сидели в обнимку, наслаждаясь присутствием друг друга и тишиной, которой через несколько месяцев не будет столь много. — Я люблю тебя, — Робин прошептав в волосы, и зарылся в них лицом. — И я тебя, — так же тихо ответила женщина и ещё больше расслабилась в объятиях мужа.