Печаль будет длиться вечно

      - Кажется, это я уже видел.       В мире, где категорически не хватает света, стоило бы добавить немного сюда. Хотя бы еще одну лампу. Нет, читать при таком свете можно, глаза не сломаются, как очки под тяжестью чьей-то тушки. Но разглядеть что-то действительно важное - невозможно. Этот свет был тусклым, совсем не ярким. Абсолютно отталкивающим. Когда вы посещаете магазин бытовой техники, какие лампочки вы выбираете? Вообще, самое простое, как определить цветовую температуру лампочки - это измерить диапазон рассматриваемой характеристики в Кельвинах. Чем больше Кельвинов - тем холоднее свет. М.С. лично был знаком только с двумя Кельвинами, и то, у одного из них это был сценический псевдоним в стрип-клубе. Такой узкий круг знакомых с данным именем успокаивал панка. Возможно, не все так холодно, как казалось.       Но, видимо, Донни не волновали такие детали. Он спокойно мог существовать с таким холодным, неживым светом. Может, это из-за того, что он всю жизнь провел под землей? И он не мог наслаждаться солнечным светом так часто, как М.С., который никогда не мог усидеть в четырех стенах. Он еще с детства привык выбираться из своей комнаты, которую запирал Ребел, и лез на крыши, чтобы почувствовать кожей, как солнце начинает знакомиться с неизвестным мутантом, аккуратно касаясь его своими лучами. И маленький М.С. думал, что это и зовется счастьем, что это и нужно, чтобы почувствовать себя человеком. Но сейчас ему нужно гораздо больше.       М.С. оборачивается и наблюдает за тем, как Донни роется в куче хлама, которую сам же и создал. Донни любил таскать разные вещицы с улицы, складируя их у себя в лаборатории. Маленькая Дора путалась у него под ногами, помогая, как она думала, найти нужную деталь. Маленький, пушистый хвостик раскачивался из стороны в сторону, как маятник. Так и хотелось за него дернуть, как за косичку какой-нибудь школьницы.       - О чем ты, сладкий?       М.С. не успевает запомнить день, с которого он начал говорить таким урчащим, сладким голосом. Как будто бы всегда, когда панк разговаривал с Донни, он разговаривал с котенком. Таким же миленьким, как Дора. Вот только, Дору хотелось приласкать, а с Донни М.С. хотел сделать нечто большее.       Донни поднимает свой растерянный взгляд на панка, а после вновь окунается в огромную кучу непонятных деталей. Чисто по рефлексу он поглаживает одной рукой белую спинку Доры, а второй - роется в своем хламе.       - Мне всегда была интересна тема Дежавю, но это... - он замолкает и вновь задумчиво смотрит на какие-то шестеренки в руках. - Я выразился не совсем точно. Я это уже видел, но не в каком-то сне или видение. Просто сам момент, как будто, знаком мне. Как старый друг, день знакомства с которым я не могу вспомнить.       Донни вновь возвращает свое внимание хламу, как будто забыв о том, о чем говорил минуту назад. Он любил выдвигать теории, над которыми потом размышлял М.С.. Тот самый М.С., который никогда никого не слушал, не воспринимал всерьез, игнорировал любые предложения и действовал по своему. Он всегда был самым умным среди своих братьев, поэтому и считал, что это к нему все должны прислушиваться. А теперь он раскрывает рот, ловя каждое слово Донни, и считает, что никогда не встречал кого-либо умнее этого милахи. По какой же причине тот самый панк, который никогда не складывал головы, так скоро позволил какому-то двойнику его брата приручить себя?       - Тоже мне, нашел, чему удивляться, - фыркает М.С., стараясь придать себе равнодушный вид. Он так привык к этой холодной маске, что даже не представлял, как ее можно снять. - Это же очевидно.       - Очевидно?       Донни оборачивается и с большим интересом смотрит на М.С., как будто бы тот имел ключик от двери, за которой находятся ответы на все вопросы Вселенной. М.С. уверен, что Донни бы убил даже родного брата за этот ключик. Настоящие ученые всегда ставят в приоритет знания.       - Просветишь меня? - с мягкой улыбкой спрашивает Донни, уже усаживаясь рядом со своими детальками. Дора залезает хозяину на колени и просяще выгибает спинку, довольно урча, когда ее начинают поглаживать.       М.С. с некоторым интересом изучает чертежи, которые были разбросаны на столе Донни, а после садится прямо на них, нагло усмехнувшись.       - Есть некоторые необъяснимые вещи, в которые я верю, - говорит М.С.. - Может, именно поэтому я не могу считаться настоящим ученым - мне достаточно размытых доказательств. Но, я более, чем уверен, что некоторых людей мы знали до того, как встретили их.       Донни вздрагивает и пытается нахмуриться, пряча взгляд. М.С. было так интересно, что же прятал там парень. Хотелось подойти к нему, приподнять это милое личико и изучать так долго, как того хотелось. И почему М.С. имел возможность наблюдать только на расстоянии? Он заслужил право подойти поближе.       - Как... в прошлых жизнях? - неуверенно спрашивает Донни и нервно сжимает Дору в своих больших лапищах, заставляя ее пискнуть от неудобства.       - Может быть, - равнодушно пожимает плечами панк и дергает за козырек своей кепки. - А, может, мы видели их во сне. Может, тот бред про атомы, которые раньше были частью одной материи. В любом случае, я претендую на открытие здесь. Небольшое и не очень важное, хе. Это ведь не ракета, а просто теория о родственных душах.       - Если бы все ученые строили ракеты, то у нас бы было слишком много ракет, - лаконично замечает Донни. - Тем более, мне кажется, что именно новой теории о родственных душах нам и не хватало.       - Это ведь была ирония, да?       Донни смеется, прикрывая рот ладонью, и М.С. залипает на это. Просто не может насмотреться на то, как красиво выглядит двойник его брата, когда просто расслаблен и почти счастлив. Почему же почти? Потому что счастье - сильная эмоция, которая не всегда находится в состоянии покоя. Чаще всего она взрывается, как огоньки фейерверка, позволяя нашим глазам впитывать в себя это представление. Чем наполняются ваши сердца, когда вы смотрите на салют? Эйфорией. Именно этим и наполнялось сердце М.С., когда он смотрел на Донни.       - Я не знал, что ты веришь в родственные души, - отсмеявшись, говорит Донни. Его взгляд ясный, а улыбка такая умиротворенная, что не хватает только рутинного поцелуя в щечку, для полноты картины.       М.С. лениво пожимает плечами и внимательно наблюдает за мигающей лампочкой. Вот бы она перегорела и Донни заменил бы ее на какую-нибудь с теплым светом.       - Я не имею веры, сладкий, но некоторые вещи неопровержимы для меня, как то, что луна светит ночью, а солнце - днем.       - Это для нас, а для стран другого полушария с нашей точки зрения?       - Не усложняй то, что и так сложно.       Донни снова хихикает, а М.С. решает, что может подобраться поближе. Он перемещается со стола к стеллажу, который стоял рядом с Донни. Мутант поднимает на панка настороженный взгляд, но, в целом, кажется спокойным. М.С. и Донни часто проводили время вместе в этой лаборатории, строили что-то, проектировали, просто болтали. Гоуст не доверял свои слова каждому, и М.С. страдал похожим недугом. Но Донни слышал из уст панка столько слов, что М.С. даже опасался того, что невольно сдал сам себя. Нечаянно сказал о том, что на самом деле чувствует, что хочет сделать. Но Донни по-прежнему улыбался так доверительно, как будто даже не догадывался о чувствах панка. Но не догадывался ли на самом деле, или просто не хотел догадываться?       - Наши братья умеют усложнять получше нашего, - фыркает Донни и задумчиво изучает цвет шерстки Доры. - Между Рафом и Призраком и так были непростые отношения, а сейчас они и вовсе запутаны.       - А что в них непонятного? - пожимает плечами М.С. и улыбается. - Эти придурки, наконец-то, вместе. Как главный шиппер этой пары, я искренне счастлив за них.       - Но вот они выглядят не так уж счастливыми.       Донни был в чем-то прав. Гоуст и Раф встречались уже около недели, но такое чувство, что они уже давняя замужняя парочка. Они ругались каждый день по несколько раз, да еще и так громко, что даже звуконепроницаемые стены лаборатории Донни не спасали. А когда они мирились, то были так же громки. Кажется, они иногда спорили во время секса. М.С. уже замучился слышать эти непонятные вскрики по ночам, поэтому начал выгонять парочку в канализацию, к команде-двойников. А через день нашел на пороге своей комнаты недовольного Лео, который буквально вернул этих придурков обратно и сказал, что они теперь проблема панков. Раф, позади старшего брата, лишь смеялся над какой-то фразой Гоуста и не обращал внимание на недовольные взгляды. Кажется, из этих двух тихонь вырвались их тигры.       Впрочем, повышать голос Гоуст начал не только с Рафом. В те мгновения, когда ниндзя не было рядом, к младшему брату подкрадывался Свифт. И вот тогда начинались настоящие скандалы. Гоуст будто вновь стал тем непослушным подростком, который любил совершать непоправимые ошибки, и совершенно не слушался старшего брата. Свифту это, естественно, не нравилось, и он показывал это самыми разнообразными способами. М.С. никогда не мог предположить, что его самый тихий брат будет приносить столько шума в их небольшой дом. Ребел особо не лез в эти разборки, спокойно попивал чай и задумчиво изучал что-то несуществующее вдали. Теперь он стал самым тихим братом, а М.С. стал самым раздражительным. По причине того, что каждый брат по разным причинам бесил его, панк предпочитал скрываться в лаборатории Донни. Здесь его всегда встречали как желанного гостя и М.С., потихоньку, стал привыкать к этому. Неудивительно, он ведь так хотел счастья. Впрочем, как и они все.       - Ссоры - одно из составляющих хороших отношений, - философски замечает М.С. и, уже совсем осмелев, садится рядом с Донни. - Ссоры порождаются чувствами, а чувства - это всегда хорошо.       - Но если чувства причиняют только боль?       - Любые чувства причиняют боль, сладкий, - фыркает панк и даже приобнимает Донни за плечи, ласково улыбнувшись. - Будь то хорошие, будь то плохие. От боли не убежать.       Донни пытается слегка отодвинуться от М.С., при этом все еще пряча взгляд. Как нашкодивший ребенок, который не хочет, чтобы взрослые знали об его ошибках.       - Можно же не чувствовать.       М.С. пожимает плечами и снимает кепку, задумчиво изучая поцарапанные места. Интересно, как она получила эти шрамы? Наверное, слишком много чувствовала.       - Можно, конечно, - кивает панк и надевает кепку обратно. - Но вот выбрать подобный вариант нельзя.       - Почему?       - Потому, что сердце нас не спрашивает. Оно просто бьется.       Донни хмурится и, вдруг, поднимается с места, взволнованно расхаживая по лаборатории взад-вперед.       - Не логично, - бормочет он себе под нос. Дора, поздно спохватившись, вскакивает с места и бегает за хозяином по пятам, с интересом обнюхивая зелёные пятки, когда Донни останавливался на несколько секунд, переварить что то.       - Не все должно быть логичным, - пожимает плечами М.С., напряжённо наблюдая за парнем. Что нашло на Донни? - Чувства нелогичны.       - Ты слишком много говоришь про чувства, - фыркает Донни и останавливается, теперь уже в упор смотря на панка. - Но ведь без логики людям тоже не прожить. Нельзя строить отношения, руководствуясь лишь страстью. Люди так быстро теряют друг друга.       - Хорошо, что мы не люди.       Донни раздражённо выдыхает и возобновляет свой процесс измерения площади комнаты в собственных шагах. М.С. подскакивает с места и хочет подойти к парню, но тот делает шаг назад.       - Донни, ты чего? - непонимающе хмурится панк. - Что-то случилось?       Тот лишь качает головой и задумчиво переводит взгляд с одной вещи на другую, только чтобы не смотреть на М.С.. А ведь панк так любил, когда Донни смотрел на него своими большими и невозможно умными глазами. Что же теперь?       - Ты... не помнишь, да? - вдруг, неуверенно спрашивает Донни и поднимает на М.С. свой напряжённый взгляд. Вот, почему он его прятал. Эти глаза с потрохами сдавали своего хозяина.       - Не помню что? - хмурится М.С. и не оставляет попытки подойти ближе к Донни.       - Ту ночь. В клубе.       М.С. и правда не помнил. Практически ничего не помнил с того момента, как они зашли в клуб. Конечно, у него осталось несколько теплых ощущений, но он не мог дать им определения. Оставалось только надеяться, что мозг достанет когда-нибудь эти воспоминания из глубоко подсознания панка. Ну, или ему кто-нибудь расскажет.       - Я помню, что она была, - уклончиво отвечает М.С. и вдруг вздрагивает от некоего осознания. - Я что-то говорил в ту ночь?       - В основном, говорил я, - неожиданно краснеет Донни и качает головой. - Ладно, раз ты не помнишь, то ничего и не было.       И Донни уже хотел отойти, но М.С. поспешно схватил его за руку. С таким вариантом развития событий он был не согласен.       - Для начала я хочу знать, чего не было, - настойчиво говорит он. М.С. никогда не умел вовремя остановиться.       Панк никогда не видел Донни таким напряжённым. Обычно, их безумный гений был собран и спокоен, всегда полон идей как решить ту или иную проблемы. А сейчас? Он как будто растерян, как будто не может найти выход из темной комнаты, которой боится до ужаса. М.С. хотел, чтобы Донни не чувствовал себя подобным образом, но так же сильно он хотел узнать, чего именно боится парень.       - Донни, - М.С. вздыхает и, наконец-то, подходит почти вплотную к Донни, прижимая к столу. Тому явно не нравится новое положение, но отступать некуда, М.С. перегородил любой выход. - Хватит мне мозги пудрить. Ты что-то недоговариваешь.       - Сначала выясни, что, а потом требуй.       М.С. довольно улыбается. У Донни всегда был острый язык.       - Может, нам и вовсе не нужно говорить, - уклончиво говорит М.С. и раздумывает. Панк никогда не думал о последствиях, всегда подчинялся чувствам ,будь то гнев, или будь то страсть. Может, и сейчас не стоит думать?       Донни растерянно смотрит на панка.       - О чем ты?       Но о чем еще мог говорить М.С., когда находился рядом с Донни? Только о нем. Для того, кто терпеть не мог пустую болтовню и срывался за одно мгновение, М.С. слишком долго держался. Как будто внутри панка пряталось некое чудовище, громко дыша в темноте и ожидая своего часа. Того самого, когда цепь, на которой его держат ослабнет и чудовище сможет добиться своего. И М.С. никогда не жалел, что спускал с поводка этого зверя.       Лишь по этой причине панк тянется ближе к Донни и касается его губ своими, прикрывая глаза. Это был еще не поцелуй, только намек, только начало. М.С. только начинал чувствовать вкус Донни. Но проходит секунда и панк понимает, что больше его не чувствует. А чувствует он теперь невыносимую боль в животе, поэтому кривится и сгибается в две погибели.       - Бля, за что? - скулит М.С. и пытается поднять голову, чтобы посмотреть на Донни, но тот уже исчез со своего места. Панк обводит помещение взглядом и находит парня в нескольких метрах от себя. Донни со страхом смотрел на М.С. и... ох, нет. Он тянулся к своему шесту бо.       - За что!? - в истерике повторяет Донни и даже притоптывает на месте, тут же сменяя свой страх на гнев. М.С. никогда не видел, чтобы умник злился, и, если честно, это было завораживающее зрелище. - Ты пытался поцеловать меня!       - Могу заметить, у меня почти получилось.       Донни давится матами, которые не могут пройти через его радар речи, и встает на дыбы, совсем как Нимфадора, которая почувствовала настроение своего хозяина. М.С. выпрямляется, стараясь не показывать, как больно ему было от этого удара. Морального или физического - уже не имеет значения.       М.С. раздраженно выдыхает и старается успокоиться. Не такой реакции он ожидал, это точно. Вероятно, у него вообще не было ожиданий по этому поводу. Донни всегда был таким неприступным, так сложно открывался. М.С. не мог предугадать его дальнейших действий. Но ему не нужно гадать. М.С. был уверен в некоторых моментах своей жизни. И в этом он тоже уверен.       - И я готов попробовать вновь.       Он ждет всего секунду и получает второй удар. Донни не берет свой шест, но кулак у него по-прежнему тяжелый. Он проезжается по скуле М.С., двигаясь снизу вверх, и даже задевает скулу. М.С. не выдерживает этого удара и падает на одно колено, хватаясь за лицо. Но, по каким-то причинам, он не злится. Чудовище не рвется наружу, спокойно сидит на своей цепи и наблюдет. М.С. сплевывает кровь на идеально чистый пол лаборатории и поднимает взгляд на Донни.       Тот по-прежнему боялся.       - Не надо, - качает головой Донни и, панк видит, пытается вновь вернуть себе спокойствие. Он прикрывает глаза и нервно выдыхает. - Мы не можем быть вместе.       М.С. горько усмехается и чувствует на своих губах кровь. Так вот, каков на вкус поцелуй с Донни. Панк все равно бы выбрал его.       - И долго ты над этим думал, сладкий? - нараспев спрашивает М.С., прикрыв глаза. Усталость накрыла панка и сейчас он просто хотел с головой окунуться в холодную ванну, чтобы прочувствовать этот мороз каждой своей мутантской косточкой.       Донни поджимает губы, но упрямо стоит над М.С., не отводя глаза, не помогая панку подняться. М.С. всегда знал, что находится на самом дне этого мира, но только сейчас он это чувствовал по-настоящему.       - Достаточно, - нервно выдает Донни и прикрывает глаза. - Это не правильно.       - И почему же? Посвятишь меня?       - Потому что ты чертова копия моего брата!       Этого М.С. не выдерживает, подскакивает с колен и вновь приближается к Донни, пугая того до усрачки.       - Копия? - рычит панк, наступая и наступая на бедного Донни. - Конечно, ведь мы с Майки так похожи! Мелкие пиздюки в собственных семьях, которых не воспринимают всерьез. Я думал, ты другой.       - Я не говорил, что...       - Но ты сказал, - жестко отрезает М.С. и заглядывает прямо в напуганные глаза Донни. - А, знаешь, я не похож на Майки. И никогда не был, ни в одной черте характера. Я как Свифт, - М.С. горько усмехается. - Я такой же ебанутый. А все потому, что чокнутый. Слетевший с катушек. Я могу делать все, что угодно, и ни одна мразь мне не запретит.       - Даже я? - тихо, но твердо спрашивает Донни. Он боится, но не того, что М.С. может что-то с ним сделать. Он боится чего-то другого, только панк не мог понять, чего.       М.С. борется с собой достаточно долго, а потом тяжело выдыхает и вновь возвращает себе то спокойствие, которое заставлял его иметь Донни. Он делает шаг назад. Он отступает перед Донни.       - Нет, - мягко говорит М.С. и даже находит в себе силы на небольшую улыбку, наполненную болью. - Ты - единственный, кто важен для меня.       - А твои братья?       - Единственный.       Донни выдыхает, опускает взгляд куда-то на подбородок М.С., сглатывает. А после тоже сдается, тоже отступает.       - Я думаю, тебе лучше уйти, - тихо говорит он и отодвигается, чтобы панк мог покинуть лабораторию.       М.С. сдержанно кивает, мнется еще несколько мгновений, прежде чем сдвинуться с места, а после направляется к выходу. Но в дверях он останавливается, не оборачивается, но очень хочет.       - Я вспомнил кое-что, - говорит М.С. и улыбается собственным мыслям. - Вспомнил то, что знал еще до того, как встретил тебя.       М.С. выдыхает.       - Я люблю тебя.       И он знает, что Донни вздрагивает, несдержанно всхлипывая от собственных чувств.       - И любил до того, как узнал об этом, - М.С. жмурится, стараясь держать себя в руках. - Жаль, что ты этого не помнишь.       М.С. уходит, покидает лабораторию, слушая, как закрывается дверь, и как закрываются несуществующие воспоминания. Но панк знает, что от них нельзя закрыться или сбежать. М.С. не смог. И Донни не сможет.