Печаль будет длиться вечно

      - Стой, это не то.       - Как это - не то? По мне так, очень похоже.       - Я подробно описал тебе местонахождение, цвет, название, и даже примерный вес модели. И это все равно не то.       - Ну, я же говорю - похож. И цвет черный.       - Все пистолеты черные.       - Я видел в том шкафчике розовый.       - Он не мой.       - Вот, только не отмазывайся и не перекидывай ответственность на М.С., я все равно не поверю, что этот придурок станет хранить свое оружие в твоей лаборатории.       - Ты говоришь о моем брате и это не лаборатория.       - У тебя резко проснулись братские чувства?       - А ты резко перестал отличать одну вещь от другой?       - Они все одинаковые!       Гоуст подавляет усталый вздох и, вместо этого, позволяет себе грозный, почти запугивающий взгляд.       - Вот, только не сверли во мне дырку. Если бы ты использовал оружие ближнего боя, как настоящий воин, то я бы тебя понял.       - То есть, как настоящий еблан?       - Эй! А, ну, повтори-ка!       - Ты настоящий еблан.       Раф рычит и отбрасывает пистолет в сторону, намереваясь наброситься на Гоуста. Без оружия. В комнате, в которой панк знал каждый пистолет и знал, какой заряжен. Кстати тот, который кинул Раф, действительно был заряжен, и только чудом не дал сбой в системе и не зарядил кому-нибудь из них по ноге. Впрочем, Гоуст не сильно бы расстроился, если бы пуля попала в одну очень надоедливую черепашку. Рафа можно еще терпеть, когда он беспомощен, как инвалид какой-нибудь. Но когда он при каждом удобном случае готов броситься в атаку - это финиш. Потому, что Гоуст бросался тоже.       Если вспомнить точный день, в который все пошло по пизде, то Гоуст с легкостью мог его назвать - день его рождения. И день рождения этого ебанутого, агрессивного психа, от которого панк не мог избавиться, потому что не хотел. Казалось бы, кому захочется иметь дело с взрывной бомбочкой, которая имеет такие же характеристики личности, что и ты? Гоусту хотелось. Чертовски хотелось. Но сейчас он жалел, что связался с кем-то.       Как много энергии нужно потратить, чтобы вытерпеть свою вторую половинку? Все должно быть наоборот - твой благоверный должен подпитывать тебя энергетически. Но Гоуст и Раф лишь высасывали друг из друга все соки, не оставляя ни капли. Иногда, после особо бурных скандалов, они разваливались на кровати и пытались судорожно отдышаться, как от затянувшегося секса. Вот, только, от секса ты получаешь удовольствие, а от подобных выяснений отношений - нет. Иногда они кусались. Иногда в сексуальном подтексте, иногда - нет. А иногда пытались задеть друг друга особо матерным словом. Так же, используя разные подтексты. Ссоры и секс в их отношениях часто путались и иногда даже сами участники этих действий не могли понять, к чему все идет. Они кричали друг на друга, чтобы услышать, но лишь хотели закрыть себе уши поплотнее. Гоуст называл Рафа "Розовая бомбочка для ванны", потому что тот шипел, когда взаимодействовал с панком, и тут же заполнял собой все пространство, не желая оставлять свои слова неуслышанными. Раф же говорил, что его благоверный являлся роботом, который имел лишь одну дырку в своем теле - ту, которая занимает место отсутствующего сердца. Ах, если это не настоящая любовь, то что тогда?       И все, вроде бы, ясно с этими отношениями - их просто нужно заканчивать. Но Гоусту ничего не было ясно. Ему даже не ясно, почему Раф снова в позе атакующего, почему они снова поругались. Но, как-то, все же, умудрились.       - Ты просил меня тебе помочь, чтобы лишний раз обосрать? - рычит Раф, не собираясь остывать. - У тебя отлично получилось, сладкий. Ты, блять, добился своего!       - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - Гоуст все еще пытался держать спокойный тон. - Ты не можешь элементарно отличить одну модель от другой. Это жалко.       - Твои попытки быть активом в наших отношениях - вот, что жалко!       Гоуст недобро щурит глаза и поднимается со своего рабочего места. Раф перешел границу. Опять.       - Ебанные отношения! - шипит панк и, не может этого видеть, но зажигает красный огонь в своих глазах. Теряет контроль. Становится такой же шипящей бомбочкой, что и Раф. - Они у меня, блять, в легких застряли, как дым от косяков. Заебал. Вот, просто, - заебал!       Гоуст не теряет того момента, когда Раф издает воинственный клич и бросается в его сторону. Он и не теряет из поля зрения каждое свое оружие, до которого мог дотянуться. Его рефлексы всегда работали безупречно, без помарок. Но, все же, панк позволяет повалить себя на пол.       Возможно, Гоусту это даже нравилось. Этот запах костра, этот треск древесины, которые придавали огню, составляющему их отношения, определенную форму. Гоусту нравилось, что они с Рафом не являли собой еще одну скучную и сопливую парочку, которая любит тискаться по углам, пусть они и любили тискаться по углам, но в своей манере. Ему нравилось чувствовать гнев Рафа и осознавать, что он и является причиной для агрессии. Но иногда Гоусту было сложно понять, является ли ненависть, что выказывал Раф, временной, или это его окончательное заявление? А это бесило Гоуста, потому что он боялся точки.       Нет ничего зазорного в том, чтобы бояться. Это не очевидный факт, но именно Гоуст боялся больше всех из своей семьи. В детстве он был молчаливым, познавал этот мир медленно и опасался каждого шороха. После совершенных ошибок боялся их повторять, а когда это, все же, происходило, то боялся, что все вновь приведет к знакомому финалу. Боялся за братьев, даже когда они находились в поле его зрения. Боялся за Рафа. Боялся, что он перестанет приходить. Боялся, что он вновь придет. Боялся, что он будет ненавидеть, и боялся, что останется равнодушным. Когда дело касалось Рафа, Гоуст боялся каждого исхода, потому что не был готов ни к одному. Его инстинкты, которые панк вырабатывал в себе годами, столкнулись с его истинными желаниями, и произошел взрыв, коллапс. Если раньше Гоуст еще не был потерян, то теперь его точно никто не найдет.       Только Раф найдет. Найдет, отвесит тумаков, и будет ебать мозги так же интенсивно, как и сам Гоуст любил ебать своего благоверного. Но в данном случае, кажется, они ебут друг другу нервы.       - Блядский кусок мусора! - верещит Раф и пытается зарядить кулаком по лицу Гоуста, но тот уворачивается и хватает парня за запястье. - Ненавижу тебя!       Сердце Гоуста вновь предательски ойкает.       Панк кое-как отталкивает Рафа и откатывается в сторону, стремясь поскорее встать на ноги. Но пространство маленькое, а Гоуст всегда хреново дрался в рукопашку. Раф не дает своему парню времени опомниться, хватает за шиворот безрукавки и буквально кидает в сторону рабочего стола. Гоуст слышит треск и не может понять, сломал ли он какую-то часть стола, или свою кость, но действительно чувствует сильную боль в ноге. Хренов танк. При желании, Раф мог уничтожить каждого в этом доме и даже оставить силы на небольшую группку пурпурных драконов. Гоуст знал, что самым сильным оружием Рафа являлись эмоции. Сам же панк был слишком уязвим, когда использовал их.       - Там же, где ты взял этот пистолет, есть карманный ножик, - хрипло выдает Гоуст и пытается повернуться в сторону Рафа, чтобы увидеть его. Это было ошибкой, потому что панк сразу терял дыхание и не мог отвести завороженного взгляда. - Попробуй освежевать меня им, если так не любишь использовать точные механизмы.       - Вот именно! Вот об это я тебе и говорю! - кричит Раф и, в ярости, сносить стойку с дробовиками. Гоусту повезло, что там не было заряженных моделей. - У тебя не сердце - у тебя механизм. И как я, скажи на милость, должен любить его?       - Какие сопли, - кривится Гоуст и холодно усмехается, стараясь подняться. - Ты же ненавидишь меня.       - Ненавижу! Больше всех в этом мире ненавижу! - Раф стреляет грозным огоньком из глаз и резко отворачивается, лишая Гоуста такого замечательного зрелища. - Да пошел ты нахуй, Призрак. Видеть тебя больше не могу.       И он поспешно покидает подвальное помещение, громко хлопнув дверью на прощание. Гоуст выдыхает, почти облегченно, и позволяет себе вновь вернуться на пол, чтобы перевести дух.       Такие ссоры не были редкими в отношениях Гоуста и Рафа. Были и драки, были и крики, были и слова, что задевали друг друга за живое. Панк думал, что подобное помогает отношениям держаться на плаву и не надоедать. Но это просто выматывало. Никто из них не был готов унять свой неукротимый характер, да и другой бы не принял изменившуюся половинку. Им оставалось не так уж много вариантов, но даже их Гоуст не мог найти. Наверное, так умеют только люди. А они, к большому сожалению, монстры.       Гоуст прикрывает глаза и выдыхает, стараясь услышать настроение этого мира. Привычный белый шум из включенных раций раздражал. Хотелось выключить все, даже свет. Остаться наедине с бездной и услышать музыку, что она из себя изгоняет. Хотелось зацепиться за живое звучание электрогитары и впитывать ее в себя до тех пор, пока ее звуки не сведут панка с ума. Он уже почти на грани. Эти отношения сводят Гоуста с ума. Но он жить без них не мог.       Вроде бы, это Гоуст пострадал физически, но обижается Раф. Нужно хотя бы попытаться исправить ситуацию. Гоуст с трудом поднимается на ноги и отчаянно пытается не хромать. Нельзя, чтобы братья заметили его слабость. С тяжелым вздохом, Гоуст покидает оружейную, прихватив с собой парочку пистолетов.       В доме было шумно. Не было никакой вечеринки, которую Гоуст решил не посещать. Совокупность звуков из отдельных комнат наполняла дом, придавала ему жизнь. Гоуст не помнил, чтобы когда-нибудь здесь было так оживленно. Но, в первую очередь, он натыкается на омертвевшую часть. М.С., который удобно устроился на диване и накинул плед на плечи, не отводил глаз от экрана телевизора. Показывали скучную документалку. В хорошие дни, Гоуст оставался рядом с братом. Не потому, что любил подобное времяпровождение. Он просто знал, что смотреть документалки вдвоем - не так уж жалко. Но сегодня не тот хороший день. Хотя, Гоуст даже хочет что-то сказать М.С., заставить его отвести стеклянный взгляд от подводных жителей, но не решается. Не особо хочет. Поэтому он покидает гостиную и направляется к более многочисленному сборищу.       - Осторожно! Там джем на полу!       - Майки, что джем делает на полу?       - Он не смог попасть ко мне в рот, ты его не воспитал!       - Как я могу воспитать клубничный джем, если я даже тебя не смог воспитать?       - Вот вот!       Гоуст слышит усталый вздох и с трудом подавляет улыбку. Ему доставляла удовольствие степень раздражения, до которой Майки доводил всех вокруг себя. Всех, кроме Свифта. Этого типа Майки никак не мог раздражать. Но, прямо сейчас, он пытается выбесить своего самого старшего брата, мешая ему и Ребелу готовить. Лео уже потерял все силы и позволял младшему делать и говорить все, что тот захочет. Ребел же хохотал над представившейся картиной и спокойно помешивал свою овощную смесь на сковородке.       Свифт тоже был здесь. Он невозмутимо пил что-то из большой кружки и снисходительно посматривал на компанию. Иногда Майки подлетал к нему и целовал в щечку, вызывая тем самым счастливую улыбку, но даже эти действия не могли заставить старшего панка присоединиться к этому безумию.       - Призрак! - кричит Майки, когда замечает вошедшего. - Иди к нам, я дам тебе попробовать свой шедевральный суп. Это суп уровня Моны Лизы, я тебе гарантирую.       Гоуст лишь коротко качает головой, отказываясь от столь щедрого предложения, и направляется к Свифту, присаживаясь рядом с ним на подоконнике. Тот бросает настороженный взгляд на брата.       - Зеленый чай, - отвечает Свифт на вопрос, который Гоуст даже не собирался задавать. - Лео запретил мне пить напитки покрепче.       - И с каких это пор ты слушаешься Лео? - Гоуст достает из кармана джинс брата пачку сигарет и закуривает одну. Он редко позволял себе подобные вредные привычки, но иногда не мог без этого. - Или с ним ты тоже ебешься?       - Думаю, подобное времяпровождение стало бы интересным опытом, - Свифт опасливо скалится. - Стоит попробовать.       Гоуст закатывает глаза, но отказывается от комментариев. В последнее время, они со Свифтом готовы были уничтожить друг друга, используя самые кровожадные способы, на которые хватало фантазии. Они дрались, ругались, переходили на обидные слова. Короче, все то же самое, что и с Рафом. И смысл тогда был начинать эти отношения?       А ведь действительно - зачем это все Гоусту? Какую выгоду он получает от того, что имеет подле себя Рафа? Это все принесло ему лишь новые скандалы и причины для боли. Разве, для этого нужны отношения? Гоуст не уверен в этом. Он забрал себе Рафа потому, что хотел его. Не только в плане секса, но всего, полностью. Хотел и получил. Но что из этого стало?       - Твоя секс-игрушка заходила, - вдруг, сообщает Свифт, незаинтересованным взглядом изучая компанию у плиты. Майки и Лео хохотали над чем-то, перебивая друг друга и пытаясь рассказать каждый свою шутку, а Ребел с тихой улыбкой наблюдал за ними. - Выглядела весьма удручающе, - продолжает Свифт. - Видимо, хотела завербовать и Лео в свои мутные дебри, но, от чего-то, не стала.       - И где Раф сейчас?       - Не спеши покидать мою компанию, - мягко просит Свифт и поворачивается, наконец-то, взглянув в глаза Гоуста. - Я хочу провести немного времени со своим младшим братишкой.       Панк лишь фыркает.       - Отвянь, - вяло говорит он. Сил на новый скандал не было. - Я не готов сейчас играть в счастливую семью.       Свифт хихикает и приобнимает Гоуста за плечи, рискуя получить меж ребер.       - Давай не играть, давай ей быть, - Свифт понимающе кивает, как будто всю жизнь и делал, что поддерживал братьев в трудные минуты. - Рассказывай, что волнует моего любимого Призрака.       Гоуст хмуро смотрит на брата. Не то, чтобы они привыкла обсуждать проблемы, которые беспокоят того или другого члена семьи. Да и сам Гоуст никогда не говорил о том, что лежит у него на сердце. Но к кому ещё можно было обратиться?       - Не думаю, что знакомство с двойниками пошло нам на пользу, - еле вытаскивая из себя слова, говорит Гоуст. И тут же жалеет, что решился открыть рот не по делу.       Но, на удивление, Свифт понимающе кивает. Он смотрит на Майки и, вроде бы , почти улыбается. Но в один миг мрачнеет и задумчиво отбивает ногтем какой-то ритм по керамической кружке. Братья часто били посуду , поэтому подобный материал был редок в их доме. И Свифт все стремился окончательно его изничтожить.       - Лучше бы ты задумался об этом раньше, а не когда мы все уже оказались отравлены, - фыркает Свифт и тоже берет сигарету, закуривая. Майки тут же бросает на своего парня недовольный взгляд, но отвлекается на какое-то замечание Лео и ничего не говорит.       - Как будто я изначально об этом не думал, - ворчит Гоуст и с большим интересом смотрит на брата. - Отравлены?       Свифт кивает и выпускает дым из лёгких, не сводя глаз с Майки.       - Как табаком, - задумчиво говорит панк. - Эта зараза убивает нас изнутри.       Гоуст тоже переводит свой взгляд на Майки. Пытается разглядеть в нем то, что видит Свифт. И что именно заставляет старшего брата так себя чувствовать? Какое качество в Майки ставит под сомнение здоровый рассудок панка?       А ведь и правда - они все отравлены. С первого же дня, как встретили двойников. С первой же секунды, как заговорили с ними. Самое обидное - это не их вина. Ниндзя не виноваты, что убивают панков.       Вот это слово.       Раф убивает Гоуста.       - Да, - протяжно выдыхает Свифт и повторяет: - эта зараза убивает нас изнутри.       Теперь Гоуст вновь смотрит на брата. Он привык смотреть на него, привык с самого детства брать пример со Свифта, даже подражать ему чем-то. Будучи совсем маленьким, он таскал из комнаты старшего брата его вещи и пытался натягивать на себе, но уже тогда был крупнее. Гоуст всегда хотел быть таким же, как Свифт. Хотел чувствовать то же, что и он чувствует. Но сейчас, смотря на осунувшееся лицо брата и откровенно забитый вид, Гоуст уже не думал, что это хорошая идея.       Какой-то давно забытый инстинкт внутри Гоуста кричал и сообщал о том, что надо защитить брата от беды, даже если она пришла в виде двойника их младшего брата. Но панк знал, что это не инстинкт. Это уже привычка. На мгновение, - всего лишь на мгновение, - сердце Гоуста тронуло что-то теплое. И он позволил этому произойти, так как устал от жестокости, устал от того, что должен чувствовать злость и гнев. Вполне можно научиться чувствовать что-нибудь еще, даже если раньше ты использовал сердце только как сосуд для существования.       От размышлений Гоуста отвлекает буквально взрыв смеха. Пострадали от разорвавшегося снаряда только Лео и Майки. Старший гонялся за младшим, пытаясь поймать "кровавыми" руками. Кровь была бутафорской, из кетчупа. Но, видимо, именно она заставляла черепашек так заразительно смеяться. Ребел, который умиротворенно наблюдал за этой картиной, потянулся за полотенцем, чтобы в нужный момент протянуть его своему парню.       Если у Лео и Майки получилось вновь стать братьями, то и у Гоуста со Свифтом получиться.       - Это не так, - уверенно говорит Гоуст и ловит на себе слегка удивленный взгляд брата. - Майки тебя не отравляет. И даже не меняет. Но мне сложно представить тебя без него. Как будто, это просто норма теперь. Ты выбираешь Майки.       Свифт горько улыбается и делает глоток уже холодного чая. Он морщится от вкуса, но упрямо пьет дальше, как будто добавил туда водки. Вполне мог.       - Я никогда не выберу Майки, - тихо говорит Свифт и, в это самое мгновение, Гоуст впервые за долго время увидел слабость старшего брата. Увидел, как тот, на самом деле, уязвим.       - А стоит.       Свифт всегда был рядом. Пусть иногда не так, как хотел Гоуст. Конечно, панк хотел бы, чтобы старший брат проявлял больше заботы, чтобы чаще интересовался эмоциональным состоянием братьев, или чтобы, на крайний случай, волновался о их местоположении, когда они не дома. Но он все равно был частью жизни Гоуста, а, до определенного возраста - и всей жизнью. Свифту пора уже выбирать в свою пользу, а не в пользу братьев. Да и им тоже.       Свифт выдыхает и прыгает с подоконника, разминая затекшие колени. Он улыбается, вновь закрываясь под этой маской, вновь притворяясь кем-то другим, и игриво щелкает Гоуста по носу.       - Аккуратней, Привидение, - смеется он. - Я не буду вытирать твои сопли, когда ты будешь плакать по своему любовничку.       И, спокойно насвистывая какую-то незамысловатую мелодию, Свифт подлетает со спины к Ребелу, чтобы пощекотать за бока. Тот подскакивает на месте и использует все маты, чтобы как можно красочнее описать способы, которыми кастрирует брата.       Гоуст вздыхает и тоже покидает подоконник. Свифт ему не поверил.       Он не ставит себе цель найти Рафа, но все равно находит. Гоусту полюбилась эта цветочная крыша сразу же, как Майки ее обустроил. Это было единственное место в доме панков, которое помогало ненадолго забыть о тех кошках, что скребутся на душе у каждого. Сам Майки быстро потерял интерес к своему саду и занял почетное место на кухне. Даже Ребел теперь не мог его удерживать. То, как сблизились двойники, поражало, но не удивляло. Они, все же, являлись зеркалами друг друга, в каком-то смысле. И, пусть Гоуст не наладил контакт со всеми двойниками, ему хватает и одного.       Раф стоял в отдалении от цветов, как будто не хотел даже косвенно замечать их. Он упёрся взглядом в стены многоэтажек и упорно старался разглядеть что-то несуществующее. Гоуст и сам часто практиковал подобный вид задумчивости. Рафу нужно было успокоиться, сбросить эмоции. А Гоусту нужно было что-то почувствовать.       Раф вздрагивает, когда крепкие руки обнимают его со спины и прижимают к знакомому пластрону. Он напрягается, но, Гоуст готов поспорить, отчаянно хочет расслабиться.       - Призрак...       - Я устал, - с тихим выдохом, перебивает Гоуст Рафа. - Я не хочу снова ругаться.       - Призрак, я не умею извиняться.       - И за что тебе извиняться?       Гоуст говорил лениво, действительно не понимая мотивов Рафа. Прямо сейчас, в это мгновение, он был спокоен. Потому что Раф не уходил. Он мог вновь начать скандал, но он никуда не денется, останется рядом, в объятьях панка.       Раф судорожно выдыхает и прижимает руки Гоуста поближе к себе, почти до боли впиваясь пальцами в зеленую кожу. Он и сам не хотел отпускать.       - Я не умею себя сдерживать, - тихо говорит он. - Я не хочу набрасываться на тебя с кулаками. Я слишком эмоциональный, во мне слишком много злости. Если бы я только мог поменяться.       - Не стоит, - качает головой Гоуст и прижимает ее к макушке Рафа. - Ведь, именно поэтому, я...       Слова застревают в горле, не имея возможности выйти наружу. Они всегда были еще одним видом оружия, которым Гоуст совершенно не владел. Панк не хотел говорить, никогда. Если бы только они с Рафом могли понимать друг друга без слов.       Но, возможно, и могли.       Раф расслабляется в руках Гоуста и, даже, откидывает голову на плечо панка. Он натыкается взглядом на красные глаза и игриво улыбается.       - Какие сопли, - усмехается Раф. - Ты же ненавидишь меня.       И это тот самый редкий случай, когда Гоуст не может сдержать улыбки. Он знает, почему оставляет Рафа себе. Потому что они оба ранены и пытаются найти друг в друге лечение. Но находят явно что-то другое. Кому нужны эти милые и спокойные отношения, как у сопливых Майки и Свифта? Гоуст предпочитает непокорного Рафа, который даст лишний раз в глаз, чем поцелует. Только он может заставить чувствовать Гоуста. Чувствовать все, что только можно. Даже что-то не очень приятное, но это идет в комплекте. Гоуст любит чувствовать даже гнев, если его вызывает Раф.       - Да, - бурчит Гоуст и зарывается носом в шею Рафа, покрывая ее маленькими поцелуями. Тот тихо хихикает и буквально тает в объятьях панка. - Поэтому - не меняйся. Ты мне нужен таким.       - Таким меня проще ненавидеть.       - Таким тебя проще ненавидеть, - кивает Гоуст, подтверждая слова своего парня, и получает в ответ довольный смех.       - Кто бы мог подумать, - задумчиво тянет Раф и хитро скалится, как изворотливый лис, - что у тебя настоящее сердце, а не спусковой крючок.       - Кто бы мог подумать, что у тебя настоящие извилины, а не бумажное конфетти.       - Ты портишь момент.       - А ты сомневаешься в том, что у меня есть сердце. Я действительно робот, а ты скрываешь это от меня?       - Сердцебиение, вроде, есть. Я проверяю иногда по ночам.       - Значит, ты, все таки, смотришь на меня, когда я сплю?       - Не могу удержаться. Это единственный твой вид, который меня не раздражает.       Гоуст улыбается. Правда, улыбается, и разворачивает Рафа лицом к себе. Подобное умиротворение не станет нормой в их отношениях, но им это и не нужно. Панк осторожно целует Рафа в макушку, как будто боится разбить, и отстраняется.       - Пошли, посмотрим документалку про подводный мир.       Раф тут же недовольно кривится.       - Ты думаешь, у меня дома не крутят подобную парашу?       - Значит, сегодня посмотрим у нас, а завтра - у вас.       - Твои внезапно появившиеся сердце и голос меня напрягают.       Гоуст невозмутимо пожимает плечами и, вдруг, подхватывает Рафа на руки, перекидывая парня через плечо. Ну, как Шрек Фиону в первой части.       - Сейчас же поставь меня на место! - верещит Раф и мутузит панка по панцирю. - Я тебя не игрушка!       А, вот, это далеко не факт. Гоуст собирается проверить правдивость слов своего парня сегодня ночью. Сразу же после того, как они вновь поссорятся.