But everybody wants to put me down They say I'm goin' crazy They say I got a lot of water in my brain I got no common sense (He's got) I got nobody left to believe Queen
Шла третья неделя учебного года, сентябрь выдался особенно тёплым, солнце почти не заходило за облака. Бывало и ветрено, так, что сбивало с ног, но это не мешало ученикам школы Веллтон наслаждаться короткими прогулками между уроками и выполнением домашнего задания. День был довольно загруженный, занятия казались бесконечными, а подача почти всех учителей была нудной, поэтому глаза закрывались сами собой. До конца учебы оставалось всего два урока, и второй — английский, с новым учителем мистером Китингом, который уже успел поразить всех учеников, и буквально влюбить в свой предмет. Чарли Далтон и Нокс Оверстрит редко прогуливали, но именно сегодня высидеть очередные 45 минут было просто невыносимо, тем более пробивающиеся в класс через окно солнечные лучи так и манили на улицу. Юноши решили, что небольшая прогулка вместо тригонометрии им не помешает. Они позвали друзей, но никто не пошёл — Питтсу и Миксу было необходимо ходить на все технические предметы, Нил опасался проблем, ведь его отец это так просто не оставит и окончательно запретит заниматься в учебном театре, Тодд пребывал в меланхолии, а Кэмерона еле заставили не говорить учителю о «злостных нарушителях». Чарли и Нокс сумели незаметно выбежать через чёрный ход у лестницы и отправились в «священное место» — небольшую поляну, скрытую от глаз листвой вековых дубов. На самом деле, Далтон был даже рад тому, что никто из ребят не пошёл с ними, ведь у него был секрет. Одного из главных агитаторов за разрешение девушкам учиться в Хеллтоне (так называли школу её ученики, всецело отражая своё отношение к местным методам обучения), привлекали в том числе и мужчины. Чарли понял это в двенадцать лет, когда ему понравился одноклассник из средней школы. В тот момент его это безумно напугало, он знал, как общество относится к подобному, такие люди считались испорченными, неправильными, больными, но в силу характера и природного умения подавлять в себе влияние неприятных мыслей, ощущение страха и неполноценности прошло быстро. Далтон просто решил скрывать другую сторону своей сущности, ведь ему всё ещё нравились девушки не меньше, чем юноши. Но тогда он ещё не думал, что в жизни может быть что-то страшнее осознания своей ориентации. На первом году обучения в старшей школе Чарли познакомился почти со всеми, с кем общается сейчас, кроме Нила, с ним они учились вместе со средней, и Тодда — он пришёл в Хеллтон только в этом году. Параллельно с учебой у него постоянно были отношения, Адам, Саманта, Сандра, Джон, Кэнди, и это только за первые три месяца. Далтон нравился всем, его харизма, чувство юмора и выраженный внутренний бунт привлекали, он постоянно находился в центре внимания. Но к концу первого года Чарли немного утих, ведь он, кажется, впервые в жизни по-настоящему влюбился, и в совсем неподходящего человека. Нокс был довольно простым парнем, несмотря на происхождение. Он не был настолько хаотичным и мятежным, как Чарли, но его нельзя было назвать закрытым. Всю жизнь Оверстрита сопровождала любовь, он был самым настоящим безнадежным романтиком, при этом, у него почти не было отношений. Обычно Нокс просто влюблялся в девушку и пытался добиться её, совершая поступки разной степени, как говорил Чарли, «романтической тупизны»: он мог сочинить песню для гитары, и спеть её у дамы под окном, сделать венок из цветов, вместо простого букета, или даже нарисовать портрет, при чём у него это не очень хорошо получалось, потому что художественным талантом он не обладал. Кому-то всё это казалось милым, но большинство не давали и шанса. В этом году Оверстрит влюбился в Крис Ноэл, и планами о её завоевании были заполнены все его мысли. Он постоянно делился идеями с Чарли, ведь Далтон был его лучшим другом, практически родственной душой. Они доверяли друг другу всё, но Чарли так и не набрался смелости рассказать другу об ориентации. У Нокса тоже была тайна, но не рассказывал он её только потому, что не считал это чем-то серьёзным. Оверстрит был очень привязан к Далтону, иногда ему казалось, что слишком сильно, к примеру, когда у него в голове возникало неожиданно желание обнять Чарли, почувствовать его запах, и даже поцеловать, но Нокс старался не анализировать такие моменты, зарыть их поглубже в себе, и забить мыслями о своих романтических интересах. Тогда он не понимал и боялся разобраться в том, что же на самом деле чувствует. К концу первого года обучения Далтон, как писалось ранее, влюбился в совсем неподходящего человека. Этим человеком был Оверстрит. Чарли не понимал, как его угораздило полюбить именно лучшего друга. Сначала была простая симпатия, и Далтона она не удивила, — ему нравились красивые люди, но позже всё стало ухудшаться, чувства начали обретать глубину, в каждой улыбке, в каждом взгляде, и даже в каждой нелепой попытке Нокса очаровать девушку, Чарли находил всё новый и новый повод влюбляться в него. Он чувствовал то, чего ранее никогда не было в его душе, рядом с Оверстритом Далтон буквально трепетал, как типичная героиня французского романа. Чарли старался никак не проявлять свою любовь, но подсознание побеждало, — случайные касания, долгие взгляды и резкие выпады во время рассказов Нокса об очередной девушке, это Далтон никак не мог контролировать. Оверстрит не видел этого в упор, но их друзья иногда замечали некоторые странности, Чарли в таких ситуациях переводил всё в шутку. Он знал, что не стоит даже пытаться как-то действовать, и в моменты одиночества, когда никто не видел, он позволял себе дать волю чувствам, и выражал свое страдание на бумаге. Чарли и Нокс уже подошли к «священному месту» и уселись на землю, покрытую листьями. «Мистер Джеймсон так интересно рассказывал о химических свойствах азотсодержащих, я даже успел увидеть прелестный сон, в котором я ударил Кэмерона по лицу.», — мечтательно произнёс Далтон, опуская спину, поставив локти на землю. Оверстрит засмеялся, и сказал в ответ: «Сегодня я иду на вечеринку к Крис, не хочешь присоединиться? Может найдёшь себе кого.» Чарли едва сдержал внутренний порыв выругаться и сообщил Ноксу, что завтра собрание общества, и он не хочет его пропускать. «Я добьюсь Крис, и буду постоянно ходить с ней на вечеринки, в следующий раз все идут со мной!», — Оверстрит очевидно не был слишком уверен в себе, и ему нужна была группа поддержки. «Лучше тебе не брать меня никуда, а то ещё отобью твою девушку.», — немного вымученно усмехнулся Чарли и подумал о том, что просто не выдержит счастливой улыбки Нокса, стоящего в обнимку с Крис. Он положил голову на землю и уставился в небо. Облака плыли медленно, легкий ветерок колыхал пряди волос юношей. Взгляд Далтона скользнул по лицу друга. Как же сильно Чарли хотел пропустить пряди каштановых волос сквозь пальцы, почувствовать запах кожи, прижавшись носом к шее Оверстрита, а потом поставить засос на видном месте, чтобы все поняли — он занят. Но мечтам не всегда свойственно сбываться, и Далтон прекрасно это понимал, поэтому спешно повернул голову, и снова посмотрел на небо. Нокс лёг рядом с ним, их пальцы оказались в опасной близости друг от друга. Они лежали, обсуждали всякие мелочи и много-много смеялись. В какой-то момент Чарли повернул голову и встретился глазами с глазами Оверстрита. Возникла неловкая пауза, но никто из них не отводил взгляд. Далтон сдался первым, закрыл глаза и повернулся назад. У него с одной стороны на душе скребли кошки от мысли о том, что завтра Оверстрит идёт к Крис, с другой стороны — он ощущал невероятное тепло от интимности момента. Нокс не понял, что это было, но мысль поцеловать Чарли в то мгновение стала навязчивой. Пришла пора идти на урок, они не могли опоздать на английский. Далтон встал, как ни в чем не бывало и отшутился, Оверстрит немного погодя тоже поднялся на ноги, тряхнув головой, отгоняя всё ещё заполнявшее разум желание. Урок Китинга прошёл, как и всегда, невероятно увлекательно. Сразу после окончания занятия, Нокс побежал готовиться к вечеринке, а Далтон решил зайти к Нилу и Тодду. Когда Чарли вошёл, Перри сидел на кровати рядом с Андерсеном, оба они были с легким румянцем на щеках, что навело Далтона на определенные мысли, которые давно крутились в его голове. «Привет! Мне очень срочно нужен ваш совет по важному вопросу.», — произнёс бегло Чарли. Нил немного смущенно ответил, что готов помочь, Тодд кивнул. С чего вообще Далтон решил пойти к юношам? Он и сам до конца не понял. Это был порыв, в котором заключена смесь ревности, любви, надежды и отчаяния. Безусловно он не собирался рассказывать все в подробностях, всего лишь в общих чертах разъяснить ситуацию: «Мне кое-кто нравится, но она, судя по всему, занята. Я обычно по таким вопросам сам все решаю, но сейчас я просто в замешательстве.» «Был бы тут был Нокс, он бы рассмеялся и пошутил бы в духе, что случилось с Казановой» — подумал Чарли. Перри выглядел очень удивлённым, но быстро взял себя в руки: «Не самая приятная ситуация. Как думаешь, она испытывает какие-то чувства к тебе?». Далтон стушевался, вопрос смутил его ещё больше, чем вся ситуация, но постарался не показывать это: «Я не знаю. Иногда ловлю подобные сигналы, но уверенности нет никакой.» Нил задумался, а на Андерсена снизошло озарение: «Мы ведь поэты. Может, ты напишешь ей стихотворение?» «Это что-то в духе Нокса.», — уже было хотел сказать Чарли, но вовремя прикусил язык. «А что? Почему бы не попробовать подобраться к Оверстриту его же методом? Быть может, хоть это сработает. А стихотворение своё он прочитает на следующем собрании мёртвых поэтов. Правда, это будет уже после вечеринки Крис… Нет, он обдумает это предложение, это будет отличным вариантом. Только надо прочитать так, чтобы никто кроме Нокса не понял. С чего бы начать…» Из потока мыслей Далтона вывел Нил, похлопав по плечу. Чарли пробормотал: «Спасибо вам.» и побежал в свою комнату. Далтон настолько потерялся в пространстве, что заходя в помещение, случайно ударил Кэмерона дверью, сделав вид, что не заметил этого, и посмеявшись про себя. Он взял бумагу, перьевую ручку и начал писать. К вечеру стихотворение было готово, осталось только вынести часы ожидания рассказа Нокса о вечеринке. Чарли чуть ли не молил Бога, чтобы у друга не получилось очаровать Крис.***
На собрании общества мертвых поэтов в эту ночь, произошло очень странное событие, которое поразило Нила и Тодда до глубины души. Вся компания, кроме Нокса, сидела в пещере и ждала прихода Далтона, обычно он не задерживался так сильно, парни уже было начали переживать, как тут послышался заливистый женский смех. Через минуту в пещере стоял Чарли и две девушки. «Неужели ему нравится одна из них?», — шепнул Нил Тодду, на что тот однозначно помотал головой. Далтон любил внимание, но в этот раз он буквально превратил собрание в спектакль. Единственный момент, которые оценили все, — когда Чарли переименовал себя в Нуванду, это казалось молодым людям чем-то новым. Когда Далтон зачитывал строки знаменитых поэтов, выдавая за свои, Питтс подумал, что у него заболит живот от смеха, а Микс тихо выпустил обойму подколов на этот счёт. Расслабиться сумел даже Кэмерон. Несмотря на комичность ситуации, Перри видел глаза Чарли, помнил про их сегодняшний разговор, и понимал, что всё это — совсем не смешно, это крик о помощи в духе Чарльза Далтона, но он совсем не понимал, что можно сделать и как помочь. Нил знал, что такое безвыходные ситуации, и знал, что такое любовь, ведь в его жизни был Тодд, который раскрыл всю глубину этого чувства. Ему повезло, — всё оказалось взаимным, их отношения начались очень быстро, но пока они не собирались открываться даже самым близким друзьям, слишком страшно. К концу встречи Перри яростно шептал что-то на ухо Андерсену. Они решили немного подождать, возможно метод, который Тодд предложил сегодня Чарли, сработает. Пока молодые люди наблюдали за спектаклем, Нокс пил, пил и пил на вечеринке. Он выпил так много, что перестал нормально соображать, и с трудом дошёл до дивана. Буквально через несколько секунд он понял, что на нём лежит любовь всей его жизни Крис Ноэл. И в тот же момент к нему пришло осознание, что он перестал думать о девушке после двух стаканов виски. Его мысли занимали глаза Чарли, волосы Чарли, губы Чарли, его шутки, его манера, те мысли, что он упрятал глубоко в себя, вырвались наружу под воздействием алкоголя. Оверстрит почувствовал легкую тошноту, но не от спирта в организме, а от самого себя. Он аккуратно переложил голову девушки с колен на диван, дошёл до ближайшего темного угла, и сел, прикрыв лицо руками. Всё его существо перевернулось, он не мог поверить в то, что его может привлекать мужчина, а тем более — его лучший друг, который далёк от этого настолько, насколько это вообще возможно. Нокс поднял голову, потому что кто-то постучал по его плечу. Рядом сел незнакомый блондин и подал ему в руки бумажный стаканчик. «Это что?», — тяжело произнёс Оверстрит. «Водка.», — ответил ему незнакомец. Оверстрит взял стакан и выпил содержимое залпом. Внезапно блондин положил руку ему на колено. Нокс не был готов к такому развитию событий, но поезд мыслей прибыл на станцию «надо попробовать». И Нокс попробовал. Он потянулся к молодому человеку, обхватывая рукой его лицо, и закрыв глаза, поцеловал. Под воздействием алкоголя страсть закипела сразу. Вот только Оверстрит понимал, что представляет на месте незнакомца Чарли, и ему стало совестно, — он разорвал поцелуй и пробормотал: «Извини, я кажется перебрал, извини…», но тот перебил его и произнёс: «Думаю, я просто не тот, кто нужен. Может расскажешь мне свою историю?». И Нокс рассказал, рассказал всё от начала до конца без конкретики и имён, закончив тихим: «И так я понял, что влюбился в лучшего друга.» Парень, сидевший рядом, слушал очень внимательно, и когда Оверстрит закончил свою историю, он наконец заговорил: «Ты сказал, что пришёл сюда ради девушки. Я думаю, у твоего друга могут быть чувства к тебе. Некоторые детали твоего рассказа это выдают. Попробуй сказать, что тебе удалось привлечь девушку, и посмотри на его реакцию.» Нокс посмотрел на парня и улыбнулся. Дойдя далеко за полночь до своей комнаты и обрушив тело на кровать, Оверстрит наконец-то понял, чего ему так не хватало, и в чём он так долго боялся разобраться. Решено, завтра он скажет Чарли, что у него с Крис всё серьезно.***
Утро выдалось на удивление ветреным, солнце не желало выглядывать из-за облаков. Кэмерон разбудил Чарли: пожалуй, замена будильника была единственной функцией бездушного рыжего, которая была необходима любителю выспаться Далтону. Нокс проснулся с головной болью, но в целом чувствовал себя неплохо, у него никогда не было тяжелого похмелья. На урок биологии все пришли вовремя. Микс и Питтс что-то втихую мастерили на задней парте, Тодд читал книгу, а Нил смотрел на Чарли, и пытался понять, о чем тот сейчас думает. Далтон сидел за партой с Оверстритом в ожидании истории с вечеринки. Нокс начал свой рассказ с правды, а закончил абсолютно фантастической историей о том, как Крис уснула у него на коленях, он отнёс её в кровать, а она попросила его остаться. Конечно он не стал говорить о том, что у них был секс, тогда Чарли бы точно не поверил, но сказал, что они спали в обнимку. Реакция Далтона разочаровала Оверстрита, — услышав концовку, парень усмехнулся, хлопнул его по плечу и произнёс: «Что ж, я ожидал Жюстину или несчастную судьбу добродетели, а получил Пигмалиона и Галатею.» Нокс в ответ лишь нахмурился. Он постарался не показывать это, но ему было безумно больно, он думал, что Чарли хотя бы огрызнётся, как это происходило раньше, когда речь заходила о Крис, но нет, он лишь проявил в очередной раз своё остроумие. На весь класс один лишь Питтс заметил, что во время разговора с Оверстритом, Далтон сжимал руку в кулак и разжимал, будто пытаясь успокоить себя этим, но не придал такому поведению друга особого значения. Когда Нокс рассказывал о своих отношениях с Крис, Чарли хотелось встать и выйти, а может встать и закричать о том, как сильно он любит друга. Но чуть обдумав ситуацию в голове, он понял, что где-то Оверстрит точно соврал, Далтон слишком хорошо знал его, чтобы купиться на такую историю, ещё и поданную с недостаточной страстью и вдохновенностью, кои свойственны Ноксу в вопросах отношений. У Чарли появился логичный вопрос в голове, — зачем друг ему соврал? Хотел что-то доказать? Это не в духе Оверстрита, Далтон ведь не девочка для ухаживаний. Чарли решил, что не стоит пока отчаиваться, что надо всё-таки воплотить план в жизнь. До следующего собрания общества оставалось пять уроков и шесть часов свободного времени. Последним уроком шёл английский, и после окончания занятия, Чарли решил подойти к мистеру Китингу за советом. Он вернулся в класс, кратко объяснил «Капитану» ситуацию без имён, и показал стихотворение. Учитель долго вглядывался в строки, а потом произнёс: «Это поразительно красиво, берёт за душу, даже, я бы сказал, веет Шекспиром. Молодец, что выбрал подобную форму изъяснения, Нокс поймёт.» Последнее шокировало Далтона, он спросил: «Откуда… Откуда вы знаете?» «Чувства важны для каждого человека, а любовь — величайшее чувство, его не скрыть. Всё будет хорошо, carpe diem, Чарли!», — пояснил мистер Китинг. Далтон вышел из кабинета с настроем свернуть горы. Он не мог сидеть на месте, ему было невыносимо трудно делать домашнее задание, и параллельно с этим стараться не думать о том, что произойдёт сегодня на собрании, но он был готов. Нокс не мог ничего делать, он лежал на кровати, смотря в потолок и вслушиваясь в звук от перьевой ручки, скользящей по бумаге, — его сосед выполнял задания. Оверстрит не понимал, на что он вообще надеялся, это ведь Чарли, не может быть, чтобы он оказался таким, и тем более, ему никак не мог понравиться Нокс. Юноша не знал, что ему делать, ведь Далтон не девушка, а ещё он ненавидит «романтическую тупизну». Оверстрит решил, что подумает о том, как намекнуть Чарли о своих чувствах после собрания.***
Наступила ночь, общество собралось в пещере. Нил произнёс приветственную речь, после чего зачитал отрывок из монолога Макбета, который ему дали в учебном театре. Все завороженно наблюдали за Перри, он был великолепен, его талант к актерскому искусству нельзя было отрицать. Настала очередь Чарли, он старался не показывать своего волнения, встал и произнёс: «Я написал стихотворение, на которое у меня большие планы. Хотелось бы услышать ваши рецензии, профессиональные критики!», Далтон начал читать. Стихотворение получилось длинным, чуть ли не полноценная поэма. Чарли читал, обводя взглядом всех, но на нужных строчках, задерживая его на Ноксе, эмоции на лице которого сменялись с каждой новой строфой. «Ты смотришь на меня, ее целуя, Скрываешь факты, речью правит ложь, А я плетусь на привязи, тоскуя И меж лопаток ощущая нож.», — эти строчки Далтон добавил после сегодняшнего разговора с Оверстритом на уроке, и читая, случайно забыл заменить ее на его, надеясь что никто этого не заметил. Закончив выступление строфой: «Мои ладони ждут твоих касаний, Глаза в твои глаза хотят смотреть, Зачахну скоро в облаке желаний, Не дай же мне в конец от чувств истлеть.», Чарли поклонился в своей манере, уселся рядом с Питтсом и Миксом и спросил: «Ну как?» Повисла тишина, через несколько секунд прерванная Нилом: «Чарли… Нет, Нуванда. Это лучшее, что ты писал.» Далтон улыбнулся, Микс пошутил про то, что теперь у Чарли точно будет секс, восстановилась прежняя атмосфера, все довольно быстро отошли от выступления. Кроме Нокса. Слушая стихотворение Далтона, у Оверстрита складывалась полная картина в голове, фрагмент за фрагментом. Уже на второй строфе он понял, что это про него, так как Чарли добавил очень прямолинейные отсылки на многие ситуации, которые произошли с ними двумя. Эмоция сменяла другую, более сильную, горечь, непонимание, боль, стыд, счастье, смущение, любовь. Нокс получил подтверждение того, что его чувства взаимны, и не просто взаимны, — его любят уже долгое время, а он этого даже не замечал. После собрания Далтон быстро ушёл в свою комнату, сказав, что ему ещё надо доделать химию, перед этим получив невербальное сообщение от Нокса о том, что им надо поговорить, у них уже давно появился некий язык жестов. Обычно с ним такого не происходило, но в этот раз все были даже рады, что Чарли ушёл, ведь можно было обсудить произошедшее. Юноши долго гадали, кто же мог стать объектом любви их друга, предлагали различные варианты, но решили в итоге, что таинственная девушка им просто незнакома. Оверстриту и Кэмерону задавали кучу вопросов, ведь один — лучший друг Далтона, а второй — сосед. Нокс хорошо придумывал ответы на ходу, ни у кого не возникло подозрений, а Ричард вообще ничего не знал. Они разошлись ещё через час. Когда Кэмерон вошёл в комнату, Чарли понял — это знак. Стояла глубокая ночь, и было лишь одно место, в котором они с Ноксом могли встретиться — душевая, туда он и направился. Оверстрит уже стоял там, скрестив руки на груди. Далтон вошёл, не зная, что ему сказать, ожидая слов Нокса. Долго ему ждать не пришлось: «Чарли, я…», Оверстрита резко перебили: «Я знаю, что могу быть противен тебе, но я уже устал скрывать всё это…» В этот раз Нокс прервал речь друга: «Чарли, я люблю тебя.» Далтон оцепенел на несколько секунд, а потом быстро подошёл к Оверстриту, который до сих пор не мог поверить, что сказал эти слова, обхватил ладонью его шею, притянул к себе, и поцеловал. Сначала это были нежные прикосновения губ, но потом терпение Чарли закончилось, он подключил язык. Они долго целовались, прерываясь лишь из-за нехватки воздуха. Далтон оторвался от Нокса, лицо второго приобрело оттенок разочарования, поэтому Чарли поцеловал его ещё раз в уголок губ и сказал: «Нокс, черт возьми, я тоже тебя люблю.» Он снова прильнул к губам друга. В какой-то момент юноши попрощались с невинностью, Далтон прижал Оверстрита ближе к себе и спустился к его шее. Запах Нокса сводил его с ума. Чарли оставлял на шее друга небольшие засосы, от чего тот тихо постанывал. Они разошлись по комнатам лишь к утру, обсудив всё, что терзало сердце, губы их чуть покраснели от поцелуев. Далтон пришёл измотанным, но как никогда счастливым. Когда Оверстрит признался, Чарли не мог в это поверить, он ждал этого много месяцев, ни на что не надеясь, и тут вдруг это произошло. Далтон как с цепи сорвался, страсть и любовь захватили его голову. Нокс зашёл в комнату, мысленно всё ещё находясь в душевой, а его губы - на губах Чарли. Он переваривал стремительно произошедшие события, но это не отменяло того, что радости его не было предела. Признаваться Далтону, в тот момент, когда он начал говорить об отвращении, было единственным вариантом, которой крутился в его голове. Слова вылетели будто сами собой, но Оверстрит ни о чем не жалел. Наконец всё встало на свои места.