Пиноко и Морфин-сан

      Лес был необычайным. По крайней мере, Пиноко еще ни разу не видела ничего подобного. Среди высокой изумрудно-зеленой травы расцветали огромные пестрые цветы, от запаха которых кружилась голова, легкий ветерок обрывал их лепестки, с тихим звоном падающие под ноги. Кружились многоцветные бабочки, по красоте не уступающие самым диковинным цветам, а птичьим трели казались невероятной красоты музыкой.       Пиноко восхищенно замерла и, приоткрыв рот, рассматривала чудесную картину, совершенно забыв о том, что в руках тяжелая медицинская сумка, а ей нужно поторопиться.       Зверюшки, которых она вылечила, мило с ней попрощались, подарив на прощание мешочек желудей. Желуди очень пригодились для того, чтобы накормить голодного дракона. Боже, он был таким большим и так плохо питался!       – Ты должен передать своей маме, чтобы она лучше следила за твоим питанием! – посоветовала девочка, поцеловав огромного ящера в шершавый нос. – А то ты совсем исхудаешь!       – Спасибо тебе, Пиноко, – вежливо поблагодарил дракон. – Ты не только нас всех вылечила, но и спасла нашего друга из ловушки.       Пиноко была скромной девочкой, но все равно возгордилась собой. Ну, иногда можно себя похвалить, хоть Доктор и говорил, что это плохо… Ой, точно! Доктор! Ей нужно бежать и… и…       – Интересно, где же он сейчас…       Дракон, видимо, подумал не про Доктора, которого, конечно же, знать не мог, а про недавно спасенного из той ужасной пещеры единорога.       – О, он, наверное, найдет тебя позже, когда наиграется в прятки с облачками!       – Доктор не играет с облачками, он очень серьезный… – так тихо сказала Пиноко, что даже дракон с его огромными ушами, ее не услышал.       День клонился к закату, на прощание щедро рассыпая золотые лепестки солнца, на лету оборачивающиеся мерцающими огоньками светлячков. Словно звездное небо заглянуло под кроны деревьев.       Пиноко больше не могла позволить себе задерживаться, чтобы поболтать с пациентами. Теперь она понимала, почему Доктор всегда уходил, не давая им в полной мере выразить всю свою благодарность – они слишком увлекались. Попрощавшись с драконом, она пошагала прочь.       Тропинка блуждала среди травы, то прячась, то снова выныривая светлой лентой, с каждым шагом становясь все шире и светлее, пока не вывела на ярко освещенный маковый луг.       И только сейчас Пиноко поняла, как же устала, и в изнеможении опустилась на цветочный ковер. Она еще помнила, ей нужно спешить, бежать к кому-то очень важному для нее, но никак не могла вспомнить, куда и к кому. К кому-то, кто играет с облачками…       Алые и белые маки склонялись все ниже, щекоча руки нежными лепестками, убаюкивая сладким ароматом...       Пиноко зевнула, потерла глаза кулаком, упрямо стискивая в другой руке сумку и отгоняя даже мысли о сне.       Нельзя! Ей нужно идти.       Но только куда? Тропинка растворилась в зелени трав, а вокруг расстилался бескрайний луг.       – Пиноко...       Негромкий голос в одно мгновение разогнал дрему, и девочка радостно обернулась, чувствуя, как теплеет на сердце.       К ней беззвучно ступая среди цветов, шел белоснежный крылатый единорог. Длинная серебряная грива развевалась в лунном свете, озаряя все вокруг нереальным сиянием.       – Ты заблудилась, Пиноко? – единорог наклонил голову к восхищенно замершей девочке.       – Я? – она растерянно мотнула головой. Голос был таким знакомым и родным, что в глазах защипало. – Мне нужно...       Единорог легонько подтолкнул ее руку, робко коснувшуюся густой гривы.       – Давай полетим, тогда ты успеешь, куда тебе нужно.       В несколько мгновений чудесный лес остался далеко внизу, а на небе вспыхнула колышущаяся вуаль света. Розовые, сиреневые, нежно зеленые и золотые ленты опускались до самого горизонта, рисуя никогда не повторяющиеся невероятной красоты узоры.       Звезды стали большими и яркими, словно россыпи блесток на ткани. Казалось, протяни руку, и они останутся с тобой.       Но больше всего дух захватывало от ощущения полета. Сердце замирало в восторге и Пиноко все казалось, что крылья вот-вот вырастут и у нее. Она радостно засмеялась, когда увидела внизу море, дом на утесе и знакомую фигуру в развевающемся черном плаще.       – Доктор, я вернулась!..       Все вокруг вспыхнуло многоцветными огнями, закружилось, завертелось и осыпалось искрящимся звездопадом...

***

      – Пиноко, очнись! Не спи!        Сладкий сон нехотя разжимал свои объятия, уступая место реальности.       И эта реальность встречала не очень приветливо, изо всех сил тормоша и ругаясь.       В сгибе локтя что-то кольнуло, и девочка с трудом открыла глаза.       – Док... тор... – едва сумела прошептать она.       Волшебное чувство легкости и счастья испарилось, оставив только слабость и головокружение.       И от сурового взгляда из-под черно-белой челки Пиноко стало совсем плохо.       – Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не рылась в моих лекарствах?!       Таким сердитым она не видела Доктора давно. Движения были резкими и поспешными, в какой-то момент Пиноко даже показалось, что его руки слегка дрожат.       – Ты хоть понимаешь, что могло случиться, если бы я не успел вовремя?       А голос оставался все тем же – строгим и проникновенным, отчего девочка виновато сжалась и, повернув голову, пробормотала:       – Мне снился такой яркий сон...       Сработало! Суровый взгляд чуть потеплел, став более обеспокоенным.       – Ты выпила морфин, неудивительно, что сон был ярким, – Блэк Джек сел на край кровати и снова нахмурился. – Ты превысила дозу в два раза. Неужели не понимаешь, что могла умереть, дурочка?       – У... У меня голова болела, – хныкнула Пиноко, ощутив, что боль никуда не делась, только стала немного иной.       – А сейчас?       – То... тоже... боли-ит. И спать хочется-а... – Девочка шмыгнула носом, сморгнула непрошенные слезинки и вцепилась в руку Блэк Джека. – Докто-ор, прости меня-а...       – Да не реви ты, – он лишь едва-едва усмехнулся, легонько сжав ее пальцы. – Уже все хорошо, я ввел тебе антидот и через пару дней будешь в полном порядке. Зато, – мстительно добавил: – будешь знать, как без спросу лезть, куда не следует. Ведешь себя как дитя малое...       – Да я... мне же...       – Да ноль тебе, Пиноко, – строго отрезал Блэк Джек. – И ни днем больше.       – Мне уже восемнадцать, и я леди! – от возмущения Пиноко резко села и, скривившись, стала заваливаться на бок. – Ой-ой-йой...       – Лежи уже... леди. – Блэк Джек успел подхватить ее и снова бережно уложить на подушку. – Голова кружится? – И дождавшись слабого кивка, заметил: – Это тоже симптом передозировки. Тебе сейчас нужно лежать и отдыхать.       – Это скучно, – тут же надулась девочка. – И кто тогда приготовит тебе ужин?       – Даже не вздумай вставать, нам не нужно еще и твои ожоги потом лечить...       – Ну, Доктор...       Пиноко ойкнула и затихла, спрятав нос под натянутое до подбородка одеяло. Сил не осталось даже на то, чтобы просто встать, глаза закрывались, и накатывала непреодолимая сонливость. И уже засыпая, крепко стиснув пальцы Блэк Джека, девочка тихо пробормотала:       – Доктор... ты самый лучший...        И тепло, коснувшееся макушки, было самым лучшим ответом.