***
Всё изменилось перед самым началом зимы. С каждым днём вестей из дома или из школы приходило всё меньше и меньше. Напряжение в команде росло буквально в геометрической прогрессии. Позади лежали сотни пройденных миль, побеги, погони. Будто бесконечная тупая игра в кошки-мышки с самой смертью. И в этом диком вихре постоянных опасностей и скитаний слабым звеном, увы, оказался Рон. Боясь потерять единственный найденный крестраж, юные волшебники постоянно носили его при себе и заметили неприятную особенность: медальон усиливал в человеке страх, раздражительность, неверие, подозрительность. И даже вёл к упадку сил. И, ко всеобщему сожалению, сильнее всего крестраж влиял на Рона. Юный мистер Уизли постоянно был недоволен то бытовыми условиями, то отсутствием вестей от родных, то вынужденным бездельем и тупиковостью ситуации. Не выдержав всего этого внутреннего напряжения и отравляющего сознание действия медальона, в один из дней Рон вывалил Гарри все свои претензии. В возникшей ссоре Поттер предложил лучшему другу уйти. И тот ушёл. — Хотите знать, зачем я каждый день слушаю это радио?! — кричал Рональд, уставившись обезумевшим взглядом на друзей. — Чтобы убедиться, что я не услышу имя Джинни, или Фреда, или Джорджа, или мамы! Гермиона зажмурилась и испуганно ссутулилась, словно маленький жалкий котёнок. Слова Рона ранили её почти физически. — Ты думаешь, мы его не слушаем?! — будто почувствовав состояние подруги, Гарри слегка вышел вперёд и, как бы отгородив Гермиону рукой, обратился к Рону. — Мы тоже здесь, с тобой! И мы понимаем, что ты чувствуешь! — Нет! — от злости сжимая ладони в кулаки, изо всех сил завопил Уизли. — Вы не понимаете! И никогда не поймёте! Твои родители умерли! Гермиона тоже осталась без семьи! У вас никого не осталось! Вам некого терять! Глаза Гермионы налились слезами, которые мгновенно стали скатываться по бледным впалым щекам. Эти слова явно были лишними. Гарри, не глядя, схватил подругу за руку. — Уходи, — почти прошипел Поттер. — Уходи сейчас же. Гермиона навсегда запомнит, как слова Рона буквально оглушили её. Они разбивались на мелкие осколки. Холодные и зеркальные. Оставляющие глубокие ровные порезы где-то в межреберье. Рональд ушёл. Не на два дня и даже не на неделю. Гарри и Гермиона перестали верить в его возвращение уже где-то через два месяца. Потому что просто не было сил.***
Шёл декабрь. Холодный и пустой. Медальон старика Слизерина всё ещё не был уничтожен, а о других было известно не так уж и много. Близилось Рождество. Всю свою жизнь Гермиона любила этот праздник больше любых других: она искренне верила в эфемерное понятие «Рождественского чуда» и до приятных коликов в животе любила все эти разноцветные игрушки и декорации, яркие гирлянды и вкуснейшие праздничные угощения. Мисс Грейнджер каждый год встречала Рождество либо дома, в Солсбери вместе с родителями, либо в кругу своей второй семьи - участники «Ордена Феникса» и многочисленные рыжеголовые Уизли были ей самыми близкими и родными людьми, безвозмездно отдававшими гриффиндорке своё тепло и заботу, когда родители находились за множество миль и не имели возможности просто приехать и поддержать любимую дочь. И мисс Грейнджер просто не могла поверить, что первый раз в её жизни в Рождество не случится чуда. Они ночевали с Гарри посреди замерзающего ночного леса. Совсем одни. Тет-а-тет со своими страхами и смертью. Именно поэтому, когда Гарри предложил Гермионе посетить Годрикову Впадину, скрепя сердце, она согласилась. Юная волшебница не могла позволить себе лишить лучшего друга шанса посетить могилу родителей в самую волшебную ночь в году. Разумеется, вся эта затея была чертовски опасной - деревушка, где родился Поттер, могла стать отличной приманкой, где их могли поджидать Пожиратели Смерти. Однако, пораскинув мозгами, мисс Грейнджер пришла к выводу, что у старой ведьмы Батильды Бэгшот, которая как раз жила в Годриковой Впадине и являлась старой знакомой Альбуса Дамблдора, директор перед своей смертью мог оставить меч Гриффиндора. В ночь перед Рождеством, когда все нормальные люди сидели в своих домах и встречали праздник в кругу семьи, Гермиона, собрав все их пожитки в свою заколдованную сумочку и крепко взяв Гарри за руку, аппарировала вместе с ним на околицу Годриковой Впадины. Это было небольшое заснеженное поселение, в котором издревле бок о бок жили маги и маглы. Немного пройдя вперёд, юные волшебники огляделись - они находились на небольшой тёмной улочке на окраине деревни. Справа и слева друзей окружали старинные крохотные домики, как бы завёрнутые в пушистое снежное одеяло. Небольшой участок улицы холодным белёсым светом озарял одинокий фонарь. Гермиона аккуратно выпутала ладошку из крепкой хватки Гарри и сделала около пяти аккуратных шагов вперёд. Световые блики отражались в огромных карих глазах мисс Грейнджер, которая с искренним очарованием наблюдала за тем, как огромные пушистые снежные хлопья кружились в медленном танце в холодном свете фонаря. Они живописно оседали на воротнике её пальто, на макушке тёплой вязаной шапки и в пышных каштановых кудрях волос. Вдохнув зимний морозный воздух полной грудью, Гермиона медленно стянула толстую варежку с заледенелой изящной ладошки. Приподняв правую руку вверх, мисс Грейнджер увлеченно наблюдала за тем, как пушистые снежные хлопья приземляются на её оголённую ладонь, щекочут длинные бледные пальцы. Юная волшебница внимательно слушала окружавшую её гробовую тишину, чувствовала этот холод и пыталась убедить саму себя, что она, кажется, всё ещё жива. Дышит полной грудью, видит и чувствует. Готова идти до конца. Гарри стоял немного позади и, скрестив руки на груди, с грустной улыбкой на лице наблюдал за тем, как, окружённая восхитительным заснеженным пейзажем, изящная миниатюрная девушка в тонком пальто и с пышными каштановыми кудрями, выглядывающими из-под вязаной шапки, ловит ладошкой правой руки огромные пушистые снежинки, картинно выставив левую ногу слегка в сторону. Будто бы так должно было быть всегда. Будто бы никакой войны и не существовало вовсе. Спрятав заледенелую ладонь обратно в варежку, Гермиона обернулась и молча вернулась к Гарри, бережно обхватывая его руку своей. Они медленно прогуливались по безлюдной заснеженной улице, пока не вышли на центральную площадь Годриковой Впадины. По началу, опасаясь подходить ближе, юные волшебники издалека заметили, что в самом центре площади стоит изваяние, очень похожее на обелиск, посвящённый местным участникам Второй Мировой войны. — Подойдём ближе? — тихо спросила Гермиона, крепче взяв Гарри за руку. Юноша кивнул. Приблизившись к памятнику, волшебники были очень удивлены. Вблизи каменное изваяние меняло свою форму. Оно изображало красивую молодую женщину с длинными пышными волосами, её мужа в забавных круглых очках и маленького мальчика, изо всех сил жмущегося к груди женщины. Слегка потянувшись вперёд, Гермиона аккуратно смахнула свободной рукой в тёплой варежке толстый слой пушистого снега с таблички. — Это..., — слова будто бы застряли у гриффиндорки где-то в горле. — Мои родители, — тяжело вздохнув, ответил Гарри. — И я вместе с ними. — Может, ты хочешь вернуться? — почти шепотом спросила Гермиона. — Нет, — Гарри уверенно качнул головой и крепко взял подругу за руку. — Пойдём дальше. Сегодня я хочу побыть с ними. Под подошвами зимних сапог Гермионы громко скрипел свежий снег. Ласково поглаживая предплечье Гарри, идущего рядом, мисс Грейнджер отрешенным взглядом изучала крохотные, будто кукольные дома, покрытые белым искрящимся снегом. Тишина и пустота вокруг одновременно пугала и завораживала. Юные волшебники шли вперёд, никуда не сворачивая, пока призрачный магический след не привёл их к калитке мрачного полуразрушенного дома. Он стоял среди других обитаемых ухоженных домиков, оставленный кем-то на растерзание времени. Гарри замедлил шаг, робко оглядывая ветхий жуткий дом. Гермиона почувствовала, как сердце друга испуганно замедлилось. Поттер, кажется, даже прекратил дышать. Юные волшебники подошли ближе к калитке. Лёгким движением руки мисс Грейнджер смахнула с памятной таблички толстый слой снега и, встревоженно посмотрев на Гарри, начала читать вслух. Её тихий голос предательски дрожал и сильно охрип то ли от холода, то ли от чувства тревоги, съедающей гриффиндорку изнутри.«Здесь, в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттеры. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью».
Закончив читать, Гермиона прижала укутанную в варежку ладонь к полураскрытым потрескавшимся губам и резко повернулась к Гарри лицом. Юноша стоял абсолютно без движения, устремив немигающий безжизненный взгляд куда-то в пустоту. А затем, внезапно всхлипнув, закрыл лицо руками и тихонько заплакал. Мисс Грейнджер готова была поклясться, что видела лучшего друга таким впервые в жизни. Юная волшебница бросилась вперёд и, крепко обняв Гарри своими тонкими худыми руками, попыталась отдать ему всё своё оставшееся душевное тепло, которое она бережно припасла на худшие времена. Гермиона подумала о том, что сейчас она больше всего на свете желала обрести белоснежные крылья. Большие и красивые. Отливающие перламутром под светом уличного фонаря. Она хотела бы укрыть ими Гарри, попытаться защитить его, снова показать мальчику-который-выжил то, что он не одинок в этом большом враждебном мире. Годрикова Впадина уже не была обычной волшебной деревушкой на юго-западе Англии, а походила, скорее, на старую шкатулку с разбитыми искалеченными воспоминаниями. К горлу мисс Грейнджер подкатил тошнотворный ком самого настоящего отчаяния. Не в силах сдержать собственные чувства, Гермиона позволила горячим слезам катиться по её заледенелым бледным щёчкам вниз. Она тоже потеряла родителей. Самовольно вычеркнула их из своей жизни, чтобы защитить. И ей тоже было больно. Каждый день после той минуты, когда она рискнула произнести «обливиэйт». Через некоторое время Гарри немного успокоился: он перестал громко всхлипывать, а просто стоял и обнимал Гермиону в ответ, вдыхая сладкий запах её волос. Горький шоколад с вкраплениями миндаля. Пышные каштановые кудряшки щекотали ему ухо и лезли в нос. — Как ты? — Гермиона подняла на Гарри красноватые заплаканные глаза. — В порядке, — Поттер тепло улыбнулся. — Пойдём. Юная волшебница видела в друге сильного человека. Настоящего героя своего крохотного искалеченного мира. Пройдя по одной из улиц почти до окраины поселения, ребята попали на небольшое древнее кладбище. Оно находилось рядом с местной приходской церковью святого Иеронима. Издревле там хоронили как живших во Впадине маглов, так и волшебников. Гарри и Гермиона молча прошли в глубь кладбища. Вокруг было темно, тихо и абсолютно безлюдно. Старые надгробные камни прятались под толстым слоем свежего снега. Здесь были похоронены и родные профессора Дамблдора, и даже один из братьев Певерелл, о которых Гермиона сотни раз читала в книге сказок Барда Бидля. Мисс Грейнджер никогда не любила кладбища - подобные места будто вытягивали из неё жизненные силы и вгоняли в апатию. — Ты знаешь, куда идти? — прошептала Гермиона, опасливо прижимаясь к Гарри. Юноша не ответил. Потому что он не знал. Однако, ноги сами вели его куда-то вперёд, будто что-то невидимое и эфемерное схватило Поттера за рёбра и настойчиво повело за собой. Миновав множество могил, юные волшебники остановились у той, что выделялась на фоне остальных. Надгробие было сделано из белого мрамора и будто слегка светилось в темноте, так что прочитать выбитые в камне слова было довольно легко:Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года Лили Поттер. 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года Последний же враг истребится — смерть.
Крепко обхватив правую руку Гарри, Гермиона зачем-то несколько раз прочитала про себя слова, высеченные на надгробии. Она ждала, что Поттер вот-вот что-то сделает: подойдёт ближе, возможно, захочет привести могилу в порядок. Однако, Гарри молча стоял на месте и немигающим взглядом изучал старую надпись. Душевная боль была настолько сильна, что юношу будто парализовало. Он был не в силах сделать и шага. Поэтому юная смелая Гермиона взяла эту обязанность на себя. Волшебница медленно опустилась на колени прямо на заледенелую землю. Мягкой варежкой она смахнула с надгробия свежий снег вместе с сухими опавшими листьями, покоящимися под ним ещё с осени. Стянув с правой ладони варежку, мисс Грейнджер взяла в руку палочку и повела ей по кругу. На заледенелом надгробии Поттеров расцвёл прекрасный венок из белоснежных рождественских роз. Теперь всё было как надо. Поднявшись на ноги, Гермиона отошла обратно и взглянула на Гарри: юноша тихонько всхлипывал, вытирая нос рукавом тонкой куртки. Старался держать себя в руках. — Знаешь, Гермиона, — начал Поттер, не сводя глаз с могилы родителей. Его голос предательски дрожал. — Рон был не прав, когда сказал, что у нас никого не осталось и нам некого терять. У нас с тобой есть Сириус. Внутри юной волшебницы всё мгновенно похолодело от страха и, казалось, покрылось тонкой корочкой льда. Гриффиндорка испуганно взглянула на друга. — О чём ты говоришь? — теперь и её голос предательски дрожал. — Да брось, я ведь давно всё понял, — Гарри улыбнулся сквозь слёзы. — Твой патронус. Это огромный пёс. И тот момент, когда ты выскочила из укрытия в Министерстве, чтобы спасти его. Я тогда окончательно убедился. Гермиона шокировано раскрыла рот. Она не могла поверить собственным ушам. — Я тоже по нему скучаю. Я вижу, как ты тоскуешь. А ещё я точно знаю, что он тоскует по тебе не меньше, — продолжил Гарри. Мисс Грейнджер испуганно проглотила вздох. Она чувствовала, будто самую главную тайну её жизни нагло выкрали и раскрыли. Рассказали всем вокруг! Паника задавила абсолютно все другие чувства внутри волшебницы. Она бежала по венам с кровью, заставляя хрупкое девичье тело отторгать воспалённое уязвимое сознание. Гермиона чувствовала, будто задыхается, как вдруг, всё стихло. Ясная светлая мысль родилась в её голове. Гарри был её лучшим другом. Человеком, ставшим ей братом, которого у мисс Грейнджер, к сожалению, никогда не было. Он имел право знать подробности происходящего, гриффиндорке очень давно стоило поделиться с ним тем, что её так долго съедало изнутри. И, может, если бы она раньше хоть кому-то высказала все свои гадкие мысли, она не оказалась бы сейчас такой разбитой и морально искалеченной. Волна паники мгновенно схлынула, давая Гермионе возможность свободно вдыхать морозный зимний воздух. — Он любит говорить о звёздах и космосе, — мисс Грейнджер резко подняла на Гарри огромные блестящие глаза. — Он курит крепкие маггловские сигареты и по ночам пьёт огневиски или вино, — голос Гермионы постепенно стал очень высокими и радостным. — Он ненавидит прибираться в своей спальне. У него там жуткий свинарник! Бутылки, книги, мусор, пыль. Окна такие грязные, что кроме очертаний Луны ночью ничего нельзя разглядеть! Юная волшебница плакала. Слёзы ручьями текли по пунцовым заледенелым щекам. Но при этом она широко улыбалась, обнажая ровный ряд верхних зубов. А Гарри, затаив дыхание, внимательно слушал её и улыбался. Он не мог поверить, что наконец-то видит свою лучшую подругу настолько радостной. Она смеялась сквозь слёзы от того, что наконец-то смогла рассказать хоть кому-то о своей любви. — А ещё он пишет песни, представляешь? Пишет песни, играет на гитаре и поёт! — вытирая варежкой горячие слёзы, не прекращающие литься из глаз, Гермиона совсем явно прочувствовала, насколько её тоска по Сириусу была сильна. — Но при этом слова в его песнях просто отвратительные! Ему кажется, что рифмы вроде «грёзы-слёзы» звучат хорошо. И его коронное - это рифма слов «любовь» и «кровь»! Какой кошмар! Гарри, с упоением внимая абсолютно каждое слово подруги, наконец не выдержал и сдавленно засмеялся. Гермиона всхлипнула, смущенно поджала губы и продолжила чуть тише: — Он почти не спит - страдает жуткой бессонницей. Он не любит завтракать, но от чашки кофе по утрам никогда не отказывается, — волшебница почувствовала, как влажные дорожки на покрасневших щеках начинают подмерзать. — Ему нравится, когда я умничаю и поправляю его. Он любит слушать, как я вслух цитирую книги. Он даже приходил ко мне в Хогвартс в анимагическом обличии, представляешь? Будто бы не закончив свою речь, Гермиона осеклась и замолкла. Улыбка мгновенно сползла с её лица, а в огромных карих глазах появилась мрачная тень задумчивости. Поттер непонимающе сдвинул брови и сделал шаг подруге навстречу, однако, нервно одёрнув рукава тонкого пальто, волшебница, резко развернулась на пятках, отошла от Гарри на пару метров и замерла, заворожённо уставившись в мрачное ночное небо. Поттер молча стоял за её спиной и, затаив дыхание, изучал непонимающим взглядом тонкий девичий силуэт. — Там, над нами есть созвездие Большого Пса, — тихим голосом начала Гермиона. — И самая большая его звезда, она же самая яркая на нашем небосводе - это..., — мисс Грейнджер не закончила. — Сириус, — Гарри её перебил. — Он как-то сказал мне, что под его звездой я всегда буду в безопасности. И вот уже два года, каждую ночь я обязательно смотрю на небо и ищу её. И она абсолютно всегда мерцает ярко, убеждая меня в том, что он жив и здоров, что с ним всё в порядке. И я чувствую, будто бы я и вправду под защитой его звезды. Гарри медленно направился вперёд и через несколько шагов поравнялся с Гермионой. Девушка поджала губы и сморщилась, сопротивляясь новой волне горьких слёз. Склонившись вправо, мисс Грейнджер обвила своими руками крепкую руку Гарри и медленно положила голову ему на плечо, сглатывая прогорклый раздражающий ком. — Мы победим. Вернёмся домой. И он будет ждать нас. Целый и невредимый. Я тебе обещаю, — сквозь слёзы процедил Поттер. — С Рождеством, Гермиона. — С Рождеством, Гарри, — всхлипнула гриффиндорка и вытерла варежкой мокрый нос. Они молча стояли, глядя в небо. Двое талантливых скитающихся волшебников встречали Рождество у могилы Джеймса и Лили Поттеров, оберегаемые светом самой яркой звезды на здешнем небосводе. Долгожданная встреча с Батильдой Бэгшот не принесла никаких результатов - оказалось, старуха скончалась несколько месяцев назад, а в её дом юных волшебников заманила, вселившаяся в мёртвое тело, змея Волан-де-Морта — Нагайна. Вовремя среагировав, Гермиона отразила атаку змеи и вместе с Гарри аппарировала прочь из Годриковой Впадины. «Он был там. Прямо перед нами. Волан-де-Морт был там,» — испуганно шептал Гарри, сидя на коленях около ветвистого дуба в каком-то глухом лесу.***
Рон вернулся в начале весны. Гермиона надолго запомнит, как, увидев его наглую морду около их с Гарри палатки, долго кричала на Уизли и, пытаясь выпустить всю свою злобу, которая накопилась за эти месяцы, даже умудрилась поднять на юношу руку. «Фееричное» возвращение Рональда ознаменовало ещё одно важное событие - юным волшебникам удалось найти меч Годрика Гриффиндора на дне местного озера. И вот, когда у друзей, наконец-то, появился мощный магический артефакт, способный уничтожать крестражи, волшебники решили разбить медальон Салазара Слизерина. Гарри предложил сделать это Рону. Поттер слишком явно чувствовал, что этот крестраж должен был быть уничтожен именно рукой Рона Уизли. Наблюдая за тем, как рыжеволосый юноша, встретившись с чарами медальона, храбро выстоял и разрушил один из семи крестражей мечом Гриффиндора, Гермиона впервые почувствовала, что у них всё может получиться. Они могут победить войну. Вместе. Мисс Грейнджер могла во всех красках представить то, как Волан-де-Морт терпит неудачу и погибает, а Золотое Трио возвращается домой. К родным, близким и любимым. Живыми и здоровыми. Чуть позже, пройдя ещё не один десяток миль, юные волшебники попали в дом Ксенофилиуса Лавгуда, отца их близкой подруги Полумны. Дома Луны не оказалось. После непродолжительной беседы Ксенофилиус согласился поведать Гарри, Рону и Гермионе о Дарах Смерти — знаке на его кулоне. Гермиона, в свою очередь, рассказала легенду о трёх братьях Певереллах из книги сказок Барда Бидля, где и был найден похожий знак. Мисс Грейнджер столько раз перечитывала этот посмертный подарок Дамблдора, что знала каждую легенду буквально наизусть. Слово в слово. Однако, как и любая другая вылазка Золотого Трио, этот визит в дом Лавгудов также не закончился ничем хорошим. Ксенофилиус, будучи сломленным под натиском отчаяния отцом, попытался поймать троих волшебников и сдать Пожирателям. У него была на то причина - Полумну арестовали некоторое время назад за поддержку Гарри, и мистер Лавгуд жил одной лишь мыслью - освободить дочь. Однако, его попытка не увенчалась успехом - в последний момент раскрыв планы Ксенофилиуса, Гермиона собрала в кулак всё своё мужество и, прикинув в голове многообещающий план отступления, сбежала вместе с Гарри и Роном прямо из-под носа у Пожирателей. Именно с того самого дня мисс Грейнджер поделила путешествие за Крестражами на «до» и «после». Время вокруг волшебников будто обрело второе дыхание - вихрь ужасающих событий затянул их в свою ловушку, предвосхищая что-то по настоящему недоброе... Через некоторое время Рону, знающему о волшебной радиостанции «Поттеровский дозор», удалось настроиться на её волну. Услышав подтверждение предположения, что Волан-де-Морт ищет Бузинную палочку, Гарри начал активно убеждать в этом Гермиону и совершенно случайно назвал своего врага по имени, от избытка эмоций забыв о Табу, которое позволяло найти того, кто произнёс настоящее имя Тёмного Лорда, после чего Пожиратели тут же мчались с целью уничтожить проговорившегося. Мгновенно все защитные заклинания, с трудом выстроенные Гермионой, разрушились, и Золотое Трио попало в лапы егерей. Мисс Грейнджер навсегда запомнит ту жуткую погоню: сердце колотилось в груди настолько быстро, что, казалось, в какой-то момент преодолело точку невозврата и замерло, ноги сами несли волшебницу куда-то вперёд на немыслимо высокой скорости, а мозг настолько быстро обрабатывал хранящуюся в нем информацию, что Гермиона и сама толком не понимала, какие именно боевые заклинания с остервенением кидала себе за спину. Мисс Грейнджер бежала куда-то вперёд, не разбирая дороги. Ей так не хотелось умирать - в момент, когда Гермионе и её друзьям начало везти, погибнуть от рук Пожирателей казалось непростительной ошибкой. Однако, спастись Золотому Трио так и не удалось - егеря настигли их на окраине леса. В самый последний момент не растерявшаяся Гермиона наслала на Гарри жалящее заклятие, однако, этой маскировки оказалось недостаточно. Егеря приволокли пленников в поместье Малфоев, в надежде сорвать большой куш. В плен попало всё Золотое Трио, а также Дин Томас, гоблин Крюкохват, мистер Олливандер и Полумна Лавгуд. Этот день стал одним из тех, которые сломали в Гермионе что-то абсолютно детское и светлое, превратив её маленький волшебный мир в выжженное войной мёртвое пепелище. Несколько часов напролёт юную волшебницу с особой жестокостью пытала Беллатриса Лестрейндж в главном зале Малфой Мэнора. Ведьма требовала у Гермионы рассказать о том, где находился настоящий меч Гриффиндора, который якобы был украден из её сейфа. «Умру, но не скажу ей ничего,» — твёрдо решила мисс Грейнджер лёжа на полу в пугающей картинной позе. Моменты абсолютной первородной боли расплывались в голове Гермионы мрачными жуткими пятнами. Её душераздирающие крики проникали сквозь каждую стену огромного Малфой Мэнора, заставляя друзей, сидящих в подземелье, в истерике колотить стальные ржавые прутья решетки. В те сладкие мгновения, когда Беллатриса, переводя дух, опускала свою палочку, Гермиона, абсолютно безжизненным взглядом уперевшись в мрачный высокий потолок особняка, видела перед собой лицо Сириуса. Хмурое и бесконечно красивое. Такое любимое, желанное и родное. «Куда же ты попала, птичка? Зачем позволила этой ведьме скрутить себе крылья?» Слёзы отчаяния текли из полумёртвых карих глаз. Мерлин, как же ей не хотелось умирать! Балансируя на грани гадкой реальности и призрачного небытия, Гермиона думала лишь об одном - она не успела сказать Сириусу о том, как сильно любит его. Она ведь даже не смогла дотянуться до его руки. Встретившись лицом к лицу со смертью, мисс Грейнджер поняла, что даже если Сириус ничего к ней не испытывает, если её существование никак его не волнует, волшебнице всё равно будет бесконечно жаль, если она погибнет здесь, в Малфой Мэноре, а Сириус так ничего и не узнает о её любви. Наслаждаясь каждым мгновением сладкого на вкус процесса пытки, Беллатриса в порыве необузданной ярости рухнула на колени около Гермионы и, вооружившись серебряным клинком, принялась кромсать девчонке руку. Гриффиндорка закричала пуще прежнего. Её душераздирающий визг отражался от высоких неприступных стен Малфой Мэнора. Гермиона чувствовала очертание каждой буквы, оставленной лезвием кинжала. Мисс Грейнджер знала это слово. Она впитала его ещё с молоком матери-магла. Грязнокровка. — Тупая грязнокровая сука, — поднявшись на ноги, прошипела ведьма и, как бы любуясь собственным творением, брезгливо отряхнула ладони. Гермиона закрыла глаза. Последние солёные капли скатились по бледным щекам. Она почувствовала, будто куда-то проваливается. А потом тонет. Долго и мучительно опускается на дно, откуда обычно никто не возвращается. Мисс Грейнджер видела в бесконечной темноте лицо Сириуса. Он будто бы что-то кричал, тянул к ней руки. Гермиона отчаянно тянулась в ответ, пыталась ухватиться, однако её заледенелые бледные пальцы лишь проходили сквозь его широкие ладони. Вскоре, силуэт Блэка безвозвратно растворился в темноте. Он будто её покинул. Оставил умирать в полном одиночестве. Мисс Грейнджер, не в силах даже закричать, продолжала погружаться куда-то на дно, чувствуя, как душа постепенно покидает измученное искалеченное тело. — Экспеллиармус! — на периферии собственного воспаленного сознания Гермиона внезапно услышала истеричный крик Рона. — Стоять! Или она умрёт! — завопила Беллатриса. Мисс Грейнджер на полной скорости начала всплывать на поверхность. Всё ближе и ближе к свету, к воздуху. Сознание возвращалось к волшебнице до тех пор, пока она не приоткрыла заплывшие слезами глаза. — Остолбеней! — закричал где-то в стороне Гарри. Сознание было нестабильно - оно ускользало от Гермионы, словно сухой песок сквозь пальцы. Чьи-то сильные руки внезапно начали тормошить Гермиону, а затем бережно помогли подняться ей на ноги. Картинка плыла перед глазами мисс Грейнджер серыми невнятными пятнами. — Давай, нам надо идти, — кряхтел Рон. — Как ты смеешь отнимать палочку у волшебницы? — где-то за своей спиной Гермиона услышала гадкий визг Беллатрисы. — Как ты смеешь не слушаться хозяйку?! — У Добби больше нет хозяев! — голос эльфа оказался для юной гриффиндорки настоящим спасательным кругом. Тёплым приветом из прошлого, открывшим у неё второе дыхание. — Добби, — опираясь на чьи-то широкие плечи, Гермиона слегка приоткрыла глаза и, измученно улыбнувшись, сквозь слёзы радости прошептала имя знакомого эльфа. Мир вокруг тут же закрутился бешеным вихрем - мисс Грейнджер безошибочно могла определить водоворот аппарации. Через мгновение она вновь почувствовала под ногами твёрдую землю. Светило яркое солнце и, кажется, гриффиндорка слышала за спиной шум морского прибоя. Не найдя рядом с собой никакой опоры, Гермиона рухнула на колени, а затем обессиленно повалилась на бок. Мокрый песок. Под ней был мокрый прохладный песок, отдающий запахом морской соли! Из последних сил приоткрыв глаза, мисс Грейнджер увидела перед собой Гарри. Юноша сидел на коленях, придерживая на руках тело эльфа. Из тяжело вздымающейся груди домовика торчал знакомый Гермионе серебряный кинжал. — Пожалуйста, Добби, только не умирай! — сгорбившись над хрупким тельцем эльфа, Поттер плакал. — Гарри... Поттер..., — прошептал домовик, затем как-то неестественно дёрнулся и затих. Юноша зарыдал в голос, прижимая к груди тело эльфа. Бездыханное тело мёртвого эльфа. Обессиленная Гермиона, словно брошенная кем-то жалкая кукла, лежала на мокром песке, чувствовала, как прохладные морские волны то и дело, разбиваясь о берег, нежно трогали её измученное тело. Мисс Грейнджер не могла пошевелить даже пальцем, поэтому просто лежала, немигающим взглядом наблюдая за тем, как Гарри оплакивает унесённого войной Добби. Этот эльф спас Гермиону от смерти. Он был достоин ещё тысячи жизней, но не успел прожить и одной. Слёзы самовольно катились из глаз мисс Грейнджер и пропадали во влажном песке. — Гермиона! — среди душераздирающего крика Гарри и шума морского прибоя волшебница смогло различить голоса Рона и Флёр Делакур. Две пары заботливых рук помогли ей подняться на ноги. Мир вокруг кружился, словно детский игрушечный волчок. Гермиона не могла понять, куда её ведут и где она вообще находится. А затем наступила темнота. Безмолвная и глубокая. Однако, в этот раз юная волшебница не чувствовала, что умирает. Наоборот, жизнь будто возвращалось в её исхудавшее измученное тело, вселенная как бы наполняло его силами. «Тебе ещё рано умирать, птичка». Очнулась Гермиона, когда за окном было ещё (или уже?) светло. Судьба занесла её и её друзей в коттедж «Ракушка» - дом Билла Уизли и Флёр Делакур. Счастливое спасение. Почти сразу, как мисс Грейнджер открыла глаза, в комнату вошла Флёр. Девушка кружила около кровати гриффиндорки, будто вечно занятая трудяга-пчела, чем напомнила юной волшебнице вездесущую Молли Уизли. Боже, как же сильно Гермиона скучала по семье Уизли и всем остальным участникам «Ордена Феникса». Флёр помогла мисс Грейнджер принять ванну и переодеться в чистую и сухую одежду, которая по счастливому стечению обстоятельств идеально подошла Гермионе по размеру. А когда за завтраком Билл поставил перед юной волшебницей тарелку с едой, мисс Грейнджер закусила губу до кровавой отметины и крепко сжала ладони в кулаки, чтобы просто-напросто не разреветься. Гермиона не могла поверить в то, что впервые за много месяцев она и её друзья оказались в доме, где их любят и ждут, где им не нужно опасливо озираться по сторонам или спасаться бегством. Оказывается, для счастья ей нужно было не так уж и много. За завтраком абсолютно поникший и хмурый Гарри то и дело вспоминал события вчерашнего вечера: ему казалось поведение Беллатрисы очень странным. При каждом упоминании имени злой ведьмы рана на руке Гермионы начинала нестерпимо саднить, однако волшебница продолжала слушать рассказ друга. Поттер предположил, что в её сейфе спрятан один из крестражей, что объяснило бы странную одержимость Беллатрисы собственной ячейкой в банке. Немного поразмышляв, Гарри предложил друзьям ограбить «Гринготтс». По правде говоря, это был единственный шанс добыть и уничтожить ещё один крестраж, однако Гермиона высказалась против этой затеи. После того, как она чуть было не умерла, вламываться в самый защищённый банк волшебного мира было бы очень опрометчиво. Не желая спорить, Поттер поблагодарил Флёр за завтрак и вышел из кухни, громко хлопнув дверью. Гермиона не хотела этого признавать, но она струсила. Ещё свежее чувство абсолютной безысходности, при котором душа будто покидает тело, до сих пор парализовывало юную волшебницу и пускало по её спине холодок. Мисс Грейнджер не хотела умирать. Вместе с Флёр, наведя порядок на кухне после завтрака, Гермиона забрала из спальни свою потёртую джинсовую куртку и вышла из дома. Гарри сидел недалеко от дома на невысоком холме, поросшем травой. Его сгорбленный темный силуэт заботливо обнимали лучи утреннего солнца. Там, на вершине холма, свою последнюю колыбель обрёл самый верный Домовик Добби. Оказавшись рядом с Гарри, сидящем у могилы эльфа, Гермиона сочувствующе положила правую руку юноше на плечо. — Ты похоронил его, — замечая, насколько сильно дрожит её голос, произнесла волшебница. — Он был моим другом, — Гарри всхлипнул и вытер нос рукавом тонкой куртки. — Я не мог поступить иначе. Гермиона согласно кивнула и, отпустив плечо друга, на пару-тройку шагов приблизилась к могиле Добби. — Моя палочка..., — гриффиндорка тяжело вздохнула. — Она осталась где-то в доме Малфоев. Гарри ничего не ответил. Гермиона лишь услышала, как он тихонько шепчет какое-то заклинание. — Добби забрал эту у Беллатрисы, — обернувшись, юная волшебница увидела, как Поттер протягивает ей устрашающую загнутую палочку, выкрашенную в чёрный цвет. — Попробуй, может, она тебя послушает... Гермиона дрожащей рукой забрала у Гарри чужую палочку. Ту самую, которой вчера Беллатриса Лестрейндж пытала гриффиндорку. Шрам на руке инстинктивно заболел. Однако, выбора у Гермионы было не так уж и много: либо научиться владеть палочкой врага, либо умереть где-то на поле боя, не имея возможности даже защититься. Гриффиндорка покрутила жуткую на вид палочку в руке, после чего снова повернулась лицом к могиле Добби. Он лежал там, под землёй. А мисс Грейнджер стояла здесь и вдыхала солёный морской воздух полной грудью. Домовик спас её жизнь и жизнь её друзей. Он не заслужил такой смерти. Смахнув со щёк горячие слёзы тонкими заледенелыми пальцами, мисс Грейнджер присела на корточки. Она никогда больше не сможет поблагодарить его за этот подвиг. Гермиона чувствовала, будто теперь она живёт в долг, который никогда не сможет оплатить, — её жизнь за жизнь крошки Добби. Несправедливо. Неуклюже взмахнув чужой палочкой, волшебница увидела, как в её руках расцветает большой букет кроваво-красных роз. Почти тех же самых, что росли в саду её матери в Солсбери. Любимых алых роз. Палочка нехотя послушалась новую хозяйку. Убрав её в карман куртки, Гермиона бережно возложила цветы на могилу Добби. Она уже всё для себя решила. — Мы будем грабить «Гринготтс», — шмыгнув носом, отрезала мисс Грейнджер. «И пусть я никогда не смогу оплатить долг за спасение собственной жизни, я хотя бы могу попытаться победить». Заручившись поддержкой гоблина Крюкохвата, юные волшебники начали готовиться к опасной вылазке. Было решено, что Гермиона с помощью оборотного зелья и волоса Беллатрисы, оказавшегося на её свитере, примет облик мадам Лестрейндж. Всё время подготовки Гермиона упорно тренировалась колдовать с её палочкой и, постепенно, приручила её к своей руке. Видимо, настойчивость Гермионы оказалась чем-то сродни сильной воле Беллатрисы, потому что палочка мало-помалу начала слушаться новую хозяйку. И все же, мисс Грейнджер тосковала по своей родной палочке из виноградной лозы - та палочка, которая сейчас принадлежала юной гриффиндорке, почти буквально излучала всепоглощающее ядовитое зло.***
Оборотное зелье было готово первого мая. Первого мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Гермиона проснулась ранним утром. Она сама не могла понять, почему подорвалась так рано, и лишь чувствовала, будто что-то разбудило её. Какое-то эфемерное чувство, парящее глубоко под коркой искалеченного выжженного сознания. Поднявшись с кровати, Гермиона раздвинула шторы и выглянула в окно. Время еле-еле подбиралось к пяти часам утра - местность вокруг коттеджа ещё была погружена в ночной полумрак, а линия горизонта, где бескрайнее море бережно касалось тёмного неба, совсем чуть-чуть подёрнулось розоватой тенью едва проснувшегося солнца. Природа ещё спала. Гермиона перевела беспокойный взгляд на календарь, висящий на стене. Первое мая. Тянущее чувство тревоги не давало Гермионе возможности дышать полной грудью. Что-то плохое надвигалось на неё и её друзей. Мисс Грейнджер чувствовала это, но не могла никак объяснить. Сразу после обеда, закончив последние приготовления и попрощавшись с Биллом, Флёр, мистером Олливандером и могилой Добби, Золотое Трио вместе с Крюкохватом отправилось в банк. С помощью оборотного зелья, мантии-невидимки и заклятия Империус, прокатившись на гринготтской тележке под водопадом Гибель воров, волшебники успешно проникли в сейф Беллатрисы и забирали из него долгожданный трофей - Чашу Хельги Хаффлпафф. После этого Крюкохват сбежал, прихватив с собой меч Гриффиндора, а Золотое Трио с большим трудом выбралось из подземелья Гринготтса, попутно освободив дракона, которого гоблины использовали как стража. — Гарри, что теперь? — скинув с плеч тягостное обличие Беллатрисы, Гермиона неуклюже взобралась на дракона. — В Хогвартс, — отрезал Поттер, подавая руку Рону. Мисс Грейнджер испуганно повела плечами и громко вздохнула. Странное чувство волнения тянуло её сознание в разные стороны. В первую очередь Гермиона будто возвращалась в прошлое, домой, где она не была долгое время. Там были её друзья и учителя. Они ждали появление Золотого Трио, будто шанса на спасение. Однако, в то же время мисс Грейнджер поняла, что так сильно мучало её прошлой ночью - спрятанные крестражи были собраны, а последний находился где-то в Хогвартсе. Волан-де-Морт направлялся в школу. Битвы было не избежать. Уже после того, как гриффиндорцы оседлали дракона, они осознали, что не умеют и не могут управлять этим животным. Оставалось надеяться только на удачу, и на то, что дракон не устанет в полёте... В тот день судьба к волшебникам оказалась благосклонна — пролетая достаточно низко над незнакомым озером, они, не найдя другого способа посадить освобождённого дракона, благополучно спрыгнули в воду. Им нужно было срочно попасть в Хогвартс, вот только аппарировать туда было запрещено, да и новое руководство школы в лице разбушевавшихся Пожирателей Смерти отправило бы всё Золотое Трио в могилу ещё на подступах к замку. С трудом выбравшись из воды, ребята решили аппарировать в Хогсмид, деревню близ Хогвартса. Некогда шумное, любимое всеми учениками Хогвартса место, после начала тирании Тёмного Лорда стало напоминать жуткий город-призрак: напуганные волшебники прятались в своих домах, не рискуя даже включать свет, не говоря уже о том, чтобы выходить на улицу. В Хогсмиде Золотое Трио принял младший брат Альбуса Дамблдора, Аберфорт. После непродолжительной беседы таинственный старик все таки решился помочь молодым волшебникам. Аберфорт подвёл гостей к портрету своей сестры, Арианы. Перекинувшись с ней парой слов, старик будто бы запустил длинный механизм по открыванию тайного прохода в школу: юная девушка развернулась и медленно поплелась прочь, не в сторону, как обычно уходят с портретов люди, а назад, как бы двигаясь по длинному коридору, через некоторое время Ариана вернулась, приведя с собой кого-то с того конца тоннеля. Картина, играющая роль двери, отворилась, и навстречу Золотому Трио вылез Невилл Долгопупс. Немного потрёпанный и сильно исхудавший, но все таки целый и невредимый. Живой. — Гарри! — радостно закричал гриффиндорец и бросился Поттеру на шею. — Рон! Гермиона! Я верил! Я верил, что вы вернётесь! — Неужели мы могли поступить иначе? — жалостливо поджав губу, мисс Грейнджер почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Они почти вернулись в родной замок. Их ждут. В них верят. Невилл повёл своих друзей через длинный тёмный тоннель, ведущий, по его словам, прямо в школу. Долгопупс с неподъемной горечью в голосе рассказывал о том, какие ужасы творили в Хогвартсе Пожиратели Смерти, а сердце мисс Грейнджер отзывалось на каждое его слово мучительной тянущей болью. Школа уже не была тем сказочным счастливым местом, превратившись в жуткую камеру пыток. Как только дверь перед лицом Гермионы отворилась, она увидела огромный зал Выручай-комнаты, увешанный гамаками и устеленный спальными мешками. В центре него на полу сидели ученики. Услышав шум со стороны тоннеля, юные волшебники разом подскочили с пола и обернулись. Волна радостных криков и аплодисментов тут же захлестнула Золотое Трио с головой. Сразу два человека налетели на Гермиону, заключив её в, похоже, самые крепкие на свете объятья. — Джинни! Полумна! — улыбка мисс Грейнджер сейчас больше походила на оскал. Волшебница, прижимаясь к подругам всем телом, запрокинула голову. Из уголков её огромных глаз потекли слёзы. Участники «Отряда Дамблдора» вместе с другими учениками, скрывающимися от диктатуры Кэрроу, были живы. Голодные, грязные, потрёпанные, но главное - живые. На некоторое время отдавшись слезам, приветствиям и крепким объятиям, волшебники взяли себя в руки и принялись слушать Гарри - у него единственного был обдуман вполне определенный план действий. Оставшиеся крестражи нужно было найти и уничтожить, так как, по общим подсчетам, Волан-де-Морт уже на всех парах направлялся к замку. Диадема Ровены Рейвенкло находилась где-то в стенах школы, а чаша Хельги Хаффлпафф ждала своего часа в бисерной сумочке Гермионы. Определив примерный план действий, Гарри отправился в гостиную Рейвенкло вместе с Полумной Лавгуд, а остальные студенты остались в укрытии, ожидая момента, который определит начало финальной битвы. И он настал. Гермиона сидела на полу вместе с Роном и другими школьниками уже около часа. Сидевшая рядом Джинни, напряжённо поджав губы, внимательно разглядывала устрашающий шрам на руке подруги. Гряз-но-кров-ка. Всю жизнь это слово было для мисс Всезнайки своеобразным приговором, однако, после встречи с Беллатрисой Лестрейндж, Гермиона твёрдо решила, что шрам на руке станет ничем иным, как символом свободы магглорожденных волшебников от поганых ярлыков, а гадкое прозвище станет для мисс Грейнджер почётным титулом, которым она будет гордиться. Она Грязнокровка. И при этом она - самая умная и талантливая волшебница своего времени. Она никому и никогда не позволит разубедить себя в этом. Внезапно дверь тайного хода, ведущего прямиком из Хогсмида, отворилась. На пороге стояли участники «Ордена Феникса». Кингсли, мистер и миссис Уизли, Билл и Флёр, Перси, Римус, Оливер Вуд, Кэти Белл, Анджелина Джонсон и Алисия Спиннет. Они пришли защищать школу и её учеников до последней капли крови. Хогвартс был домом для всех этих волшебников и они не могли поступить иначе. Гермиона поднялась на ноги вместе с остальными учениками и вдруг услышала первый радостный вопль - миссис Уизли, не в силах сдержать слёзы, бросилась к ней и Рону с почти убийственными объятиями. Молли прижимала Гермиону к груди, гладила по волосам и целовала щёки. Она ведь тоже, как ни крути, была для миссис Уизли настоящей дочерью. А мисс Всезнайка, в свою очередь, с наслаждением вдыхала пряный сладкий запах её духов и чувствовала, как глаза наливаются слезами - за месяцы скитаний юная волшебница как будто бы перестала верить в то, что когда-нибудь снова увидит свою семью. Освободившись от удушающих объятий миссис Уизли, мисс Грейнджер принялась здороваться с остальными орденцами, постоянно оглядываясь по сторонам. Девичье сердце тяжело бухало в груди от волнения. Он ведь тоже должен был прийти. Он не оставил бы родную школу и любимого крестника без защиты. Он не бросил бы Гермиону одну на поле боя. Наверное... — Профессор Люпин, кто-то ещё придёт? — удивительно громко спросил Невилл. Скромный парень стал на войне настоящим лидером. — Да, — Римус обернулся. — Сириус Блэк ещё в пути. Лёгким Гермионы внезапно стало тесно в клетке хрупких рёбер. Не в силах сдержаться, волшебница опустила взгляд в пол и широко улыбнулась. Он жив. Он скоро будет здесь. Через несколько минут в Выручай-комнате появился Гарри. Он был чертовски рад видеть весь «Орден Феникса». Поттер принёс вести: Снейп сбежал, пора было начинать эвакуацию. Учителя-деканы разбудили всех студентов своих факультетов и, приняв помощь старост, проводили их в Большой Зал. Было решено эвакуировать всех несовершеннолетних учеников и тех студентов, кто не хотел воевать, через тайный тоннель в «Кабанью голову». Наступающему на школу Волан-де-Морту и всем его Пожирателям было бы явно наплевать на какие-то там скачки аппарации из Хогсмида. Гермиона вместе с Роном и другими старостами взяла на себя ответственность за эвакуацию детей. Им нужно было спешить - до начала битвы она обязана была успеть уничтожить чашу Хельги Хаффлпафф, лежащую в сумочке. В коридорах замка творился полный хаос: участники «Ордена Феникса», учителя и студенты, готовящиеся к сражению, спешили на свои позиции, в то время как старосты вели стройные ряды студентов к Выручай-комнате. Гермиона, нервно сжимая палочку правой рукой, шла впереди колонны Гриффиндора вместе с Роном, сразу за ней шли самые юные ученики-первокурсники. Самая маленькая из девочек, поступившая в Хогвартс только в этом году, испугалась происходящего настолько сильно, что начала рыдать прямо посреди коридора. Гермионе пришлось приобнять девчонку за плечи, крепко прижать к себе и продолжать идти. И в тот момент, когда мисс Всезнайке пришлось взять на себя ответственность за маленького напуганного ребёнка, она поняла, что отступать ей больше нельзя. Нельзя трусить или сдаваться. И пусть даже Гермионе придётся сегодня погибнуть, она будет сражаться до последнего вздоха ради того, чтобы эти дети могли жить под ясным мирным небом, чтобы осенью эти малыши вернулись в свой сказочный любимый Хогвартс. Оказавшись в коридоре второго этажа, мисс Грейнджер двинулась вперёд. Вокруг толпились ученики и учителя, готовящиеся к сражению, под потолком стоял протяжный гул, состоящий из сотни разных голосов. Гермиона крепче сжала руку идущей рядом девочки, подняла глаза и остановилась. Сириус стоял там, в далеке, в метрах пятнадцати от неё. Он точно также взволнованно смотрел ей в глаза и боялся даже сдвинуться с места. Ноги волшебницы будто онемели, а лёгкие на мгновение перестали функционировать. Сердце подскочило и начало истерично искать кратчайший путь в пятки. Гермиона слышала лишь буханье крови в ушах и чувствовала, будто лёгким в груди не хватает места. Это был он. Это, чёрт возьми, вправду был он. Не обращая на мисс Грейнджер внимание, колонна студентов двигалась вперёд к цели. — Гермиона! Что случилось? — через толпу студентов к подруге пробрался взволнованный Рон. Молодая волшебница с трудом вышла из тянущего состояния оцепенения и, опустив взгляд, аккуратно наклонилась к сжимающей её ладонь испуганной девочке. — Мне нужно идти, ты пойдёшь с Роном? — Гермиона тепло улыбнулась и погладила ребёнка по растрёпанным волосам. — Смотри, он, как и я, лучший друг Гарри Поттера. Он не даст тебя никому в обиду, хорошо? Девчонка вытерла рукавом ночной сорочки слёзы из-под заплаканных красных глаз и выразительно кивнула. Мисс Грейнджер выпрямилась и передала руку ребёнка Рону. Юноша стоял неподвижно, непонимающим взглядом изучая лицо подруги. — Мне нужно уйти, — отрезала волшебница. — Встретимся у входа в Тайную Комнату. Уничтожим чашу вместе. Настойчивая интонация Гермионы заставила младшего Уизли крепче взять маленькую девочку за руку и, развернувшись, поспешить скрыться за углом, куда стройными рядами уходили сонные напуганные студенты. Мисс Грейнджер, сунув палочку под ремень тёмных джинсов, повернулась влево. Сириус стоял на том же месте, немигающим взглядом прожигал Гермиону и, по правде говоря, больше напоминал здешнюю каменную статую, нежели живого волшебника. Вокруг толпились преподаватели и ученики, были слышны чьи-то крики и детский плач, а мисс Грейнджер видела лишь его глаза. Серые. Будто мраморные. Они снова стояли друг напротив друга и боялись сделать первый шаг. Стояли буквально посреди поля боя и бессовестно тратили возможно последние минуты своих жизней на идиотские предрассудки и страх. Будто тот вечер на свадьбе Билла и Флёр ничему их не научил... Будто войны и не было! И тут Сириус сделал шаг. Потом ещё один. Он пошёл Гермионе навстречу. Молодая Гриффиндорка, как бы зеркально повторяя его движения, двинулась вперёд. Она громко втягивала прохладный воздух сквозь стиснутые зубы, шла вперёд, видела лишь его лицо и слышала лишь стук собственного сердца в ушах. Жалкие пятнадцать метров будто бы превратились в сотни тысяч миль, которые, казалось, нельзя было преодолеть и за целую жизнь. А эта крохотная минута будто бы растянулась в вечность. Настолько мучительным для них оказалось преодоление этого незначительного расстояния. Шаг. Ещё один. И ещё. Каждое движение тела отзывалось ноющей болью в животе. Ещё шаг. Последний. Гермиона протянула руку вперёд, их пальцы невесомо соприкоснулись, а затем волшебники вцепились друг в друга настоящей мёртвой хваткой. Сириус схватил левую ладонь молодой гриффиндорки, судорожно переплетая свои тёплые крупные пальцы с её тонкими и невероятно холодными. Свободной ладонью Гермиона истерично вцепилась в широкое предплечье Сириуса. Мужское сердце, похоже, впервые за тридцать восемь лет так бешено колотилось в груди. Мисс Грейнджер смотрела на волшебника огромными испуганными глазами и молчала. Он тоже молчал. Слова комом застряли в горле, отказываясь выходить наружу. Волшебникам буквально не оставалось ничего, кроме как, судорожно вцепившись друг в друга, громко втягивать воздух в лёгкие и с трудом вынимать его оттуда. Внезапно все окружающие их звуки потонули в раскатах жуткого голоса, разнесшегося, похоже, по всей школе. Со всех сторон послышались детские крики и возгласы взрослых волшебников. Гермиона крепче вцепилась руками в предплечья Сириуса и перевела испуганный взгляд слегка вправо, прислушиваясь. Невозможно было определить, откуда исходил жуткий голос: казалось, говорили сами стены. «Я знаю, что вы готовитесь к битве. Ваши усилия тщетны. Вы не можете противостоять мне. Я не хочу вас убивать. Я с большим уважением отношусь к преподавателям Хогвартса. Я не хочу проливать чистую кровь волшебников. Отдайте мне Гарри Поттера, и никто из вас не пострадает. Отдайте мне Гарри Поттера, и я оставлю школу в неприкосновенности. Отдайте мне Гарри Поттера, и вы получите награду. Даю вам на раздумье время до полуночи.» Отдайте. Мне. Гарри Поттера. Голос стих, а школа мгновенно наполнилась испуганными голосами её обитателей. Волан-де-Морт был рядом. Огромные карие глаза Гермионы налились слезами, она медленно перевела немигающий шокированный взгляд на Сириуса. Её грудь часто вздымалась - волшебница начала истерично хватать ртом воздух. — Никто не отдаст ему Гарри, — отрезал Блэк. — Слышишь? — мужчина слега встряхнул мисс Всезнайку за плечи. — Никто его не отдаст! Пытаясь совладать с эмоциями, Гермиона судорожно кивнула и, начав озираться по сторонам, стала медленно выпутываться из крепкой хватки Сириуса. — Мне нужно идти..., — растерянно прошептала гриффиндорка. — Мне..., — слова будто бы кончились, не хотели и не могли появляться у неё в голове. Осознав собственную беспомощность, Гермиона, не глядя, достала из бисерной сумочки старинный небольшой кубок, пытаясь показать Блэку, в чём дело. — Это... Крестраж? — мужчина удивлённо распахнул глаза. Мисс Грейнджер судорожно закивала головой, внимательно взглянула Сириусу в глаза и, развернувшись, зашагала прочь. — Стой! — волшебник дёрнулся вперёд, ухватил девушку за тонкое острое запястье и слегка потянул на себя. Гриффиндорка, остановившись в пол-оборота к Блэку, немигающим взглядом уставилась на мужчину. — Я запрещаю тебе умирать раньше меня, поняла? — Сириус излишне грубо сжал в ладони изящное девичье запястье. — К чёрту судьбу! Слышишь? Пошла она в жопу! Будем драться до последнего и останемся живы! Завтра мы должны проснуться на этом свете, а не на том, тебе ясно? Гермиона молчала, громко втягивая воздух через нос. — Ты меня поняла? — рявкнул мужчина. Молодая волшебница испуганно закивала головой. Блэк тут же отпустил её руку. Она уходила прочь, а Сириус стоял на месте, изучал глазами её хрупкий удаляющийся силуэт и понимал, что он в полном дерьме. Что он до безумия, до гребаной бесконечности в неё влюблён.