Восхождение лорда Темпера

15.07.275 Разлив реки Скахазадхан, стоянка кхаласара кхала Бхарбо Дотракийцы. Народ степей, возвысившийся после падения древней Валирии и уже много лет терроризировавший все население Западного Эссоса. Этот кочевой народ, не имеющий постоянных поселений, кроме знаменитого Вейес Дотрак, и кочующий по бескрайним плодородным степям так называемого Дотракийского Моря, принес немало горя другим людям. Разрушение Сарнорского царства, постоянные набеги на своих далеких родственников – лхазарян, опустошение всех сухопутных колоний Кварта и постоянные набеги на земли Вольных городов… Это агрессивная нация, не привыкшая самостоятельно возделывать свой хлеб и предпочитающая грабить соседей в ходе бесконечных конных набегов. Лишь две силы получают хоть какую-нибудь помощь и выгоду от существования этих варваров. Города Залива Работорговцев и остатки Вотчины Гиркуна. И если первые получают от них рабов из всех земель, граничащих с Дотракийским морем, то помощь последним имеет гораздо более старую и запутанную историю. Еще четыреста лет назад, когда дотракийцы только появились как нация и объединились под началом кхала Менго, его мать Доша, Королева Ведьм, сделала ему наказ ввести для воинов степей железное правило, нарушившие которое станут изгоями и будут приговорены к смерти. Оно гласило – ни один дотракиец никогда и не при каких обстоятельствах не будет грабить земли Каякаянаи, Самирианы и Баязабада. Наоборот все кхалы, в будущем, должны будут всеми силами помогать Вотчине Гиркуна и его защитницам, особенно во время войн. Ибо если хоть один из трех городов-крепостей падет у дотракийцев появиться новый сильный и многочисленный враг – Джогос-нхаи. И это правило соблюдают до сих пор. Сама культура дотракийцев целиком и полностью зависит от лошадей, и себя они называют “конными владыками”. Даже самоназвание их народа означает просто “всадники”, “те, кто ездит верхом”. Так что когда с борта “Черной пантеры” (Король зверей здесь бы просто не прошел – слишком мелко) стала видна цель моего небольшого путешествия, я ожидал увидеть кучу все время орущих, одетых в грубую одежду и не знающих стыда варваров. Ожидания полностью оправдались. Гигантский лагерь, состоящий из редких богато украшенных шатров и тысяч примитивных шалашей или навесов из пряденой травы, могущих максимум защитить от редкого дождика, служил домом для восьмидесяти тысяч людей, одетых в разрисованные кожаные жилеты на голое тело, плетеные штаны из конского волоса и тяжелые пояса из бронзовых или золотых кругляшей. Которые готовили пищу, ухаживали за лошадьми, ели, пили, мочились, испражнялись, совокуплялись с женщинами, мальчиками, кобылицами или овцами прямо на улице, никого не стесняясь. Я, да и вся команда, были в шоке. Особенно северяне – один из самых сдержанных народов во всем Вестероссе. Им такое поведение казалось нарушением всех законов, которые они свято чтят. Некоторые горцы даже схватились за топоры. Пришлось оставлять всех на корабле под присмотром Эдварда, и идти лишь в компании Оберина, которому, наоборот, здесь понравилось. Клянусь, я слышал, как он сказал – “И почему я не родился дотракийцем?”. Кожа у дотракийцев оказалась красно-коричневого цвета, напоминая своим цветом свежеостывшую бронзу. В сочетании с их узкими раскосыми глазами, они напоминали мне реплики кочевников из земной центральной Азии, которые я однажды видел в музее. Их мужчины носили длинные вислые усы, означающие их возраст и опыт, которые они перехватывают металлическими кольцами, и длинные узкие косы, в которые вплетают маленькие колокольчики – символы своих побед, а женщины тонкие запястные браслеты, показывающие силу и богатство ее мужа. Наше появление в лагере не произвело сильного фурора. Тут уже который день бродят посланники семей Великих, Добрых и Мудрых господ, выбирая товар себе под стать. На моих глазах какой-то мужик, одетый в характерные одежды Астапора (спасибо Граздану за науку, как отличать местных), уходил от одного из богато украшенных шатров в компании из раба-переводчика и нескольких десятков связанных за руки и плачущих мальчиков, максимум пяти-четырех лет. Среди них, кроме лхазарян и самих дотракийцев, я смог разглядеть несколько иббенийцев, метисов с валирийской внешностью, захваченных где-то в Вольных городах, квартийцев и даже итийцев. В будущем все эти мальчики пройдут обучение на Безупречных и хорошо если хоть четверть из них выживет. Изначально все это путешествие планировалось лишь с одной целью – посмотреть как и чем живет этот народ, не нарываясь на неприятности. Но даже так я очень быстро нашел проблем на свою задницу. В лагерь мы с Оберином шли полностью экипировавшись – принц Дорна взял своё любимое листолезвенное копье и одел плотные кожаные доспехи красного цвета, с выделанными нитками желтыми солнцами. А я одел свою “стандартную” одежду – кольчугу, кирасу, наплечники, наручи и простые холщёвые штаны, защищенные плотной кожаной юбкой. Ну и про меч и шлем, висящие на перевязи, не забыл. Таскать по всему лагерю свою секиру мне не хотелось. Вполне естественно, что мой прикид вызвал волну веселья и насмешек у окружающих дотракийцев, считавших что сражаться нужно исключительно с аракхом и голой задницей. В такие моменты ты жалеешь, что являешься носителем языка и понимаешь все насмешки бросаемые этими придурками. Оберин, например, думал, что эти варвары смеялись над чем-то своим, не обращая на нас внимания. Хотя зная эту ходячую проблему, он наверняка постоянно пялился на проходящих мимо рабынь и дотракиек. Я терпеливый человек. Меня очень трудно разозлить на пустом месте. Но когда ты почти целый час выслушиваешь непрекращающиеся насмешки, а потом к тебе подходит какой-то непуганый придурок и начинает называть тебя achra ador (п.а. переводится как вонючая черепаха), тыкая своим вонючим пальцем тебе прямо в лицо, терпение очень быстро заканчивается. Итог был предсказуем – латная перчатка в лицо и веером разлетающиеся в воздухе зубы. Поднявшийся гвалт продолжался недолго. Сначала нас хотели просто, без всяких разговоров прирезать, но мое знание языка (хоть и оказавшееся очень корявым) и объяснение, почему пострадавший сейчас находится в заботливых руках местного евнуха-стоматолога, дали шанс на выживание. И уже через десять минут я, одевший шлем и полностью готовый к бою, стоял в самом центре поселения, напротив отца того дебила, который уже сейчас хвастался что он сделает с моим трупом когда победит. Поединок был быстрый. Поймать на специально укрепленный наруч лезвие аракха, перенаправить его вниз и пока противник восстанавливал равновесие хорошенько рубануть мечом, разрубив ключицу, несколько ребер и легкое. Несколько секунд боя и молниеносная победа. Вслед за воцарившимся молчанием был заново воцарившийся гвалт. Пока местные решали, что делать и как меня убить я подошел к поверженному противнику и отстегнул от его косы (оказавшейся достаточно короткой) колокольчик посимпатичней и прицепил к своим волосам, которые давно отпустил и они достигали мне до середины спины. Очень уж понравился мне обычай с колокольчиками, захотелось несколько себе. Через десять минут все повторилось – нашелся двоюродный брат убитого, решивший отомстить за кровь родича. В итоге на моей косе прибавился еще один колокольчик, ибо для местных оказалось сюрпризом, что мечом можно, и нужно, колоть, а не только рубить. Следующие три часа были очень однообразными – мне бросали вызов, проходило сражение (ставшее после первых пяти до первой крови и вообще не местью за павших товарищей, а неким состязанием кто победит чужака), выигрываемое в основном наличием у меня брони, более качественного оружия и огромного количества подлых приемчиков, типа захватов, перехвата оружия, подножек, бросков песка в глаза и ударов коленом в пах. Но у всего есть свой конец, в том числе и у моей серии побед. Когда на землю осел еще один дотракиец, хватаясь за пострадавшие яйца и с обрезанной косой, на вечеринку решил заглянуть сам кхал Бхарбо со своим кхалаккой. Сам кхал, если можно так выразиться, оказался идеалом дотракийца – высокий, ростом не уступающий мне, поджарый, с сухими и вьющимися, словно стальные канаты, мышцами, шикарными черными усами и длинной сложно сплетенной косой, достигавшей ему до колен. И судя по наличию своей маленькой копии, которой на вид было всего семь-восемь лет, но уже имевшей в своей косе “взрослые” колокольчики, у него был достойной наследник. Особых политесов не было – Бхарбо сразу сказал, что пришел сразиться со мной, а я не стал отказываться. Хоть тренировками никогда не пренебрегал, тренируясь каждый день на корабле и портах нашего прибытия, даже научившись сражаться конно на корме(Буцефал был счастлив), но стоящие противники находились редко и выйти против одного из сильнейших бойцов степей… Это будоражило кровь, заставляло трястись от нетерпения. Бой чуть не окончился, едва не начавшись. Кхал не видел всех возможностей моего меча и доспехов, поэтому едва не попался на простую уловку с переходом из рубящего в колющий удар. От удара, который должен был продырявить ему плечо, он увернулся лишь на рефлексе и невероятной для своего телосложения гибкости. Дальше последовала попытка сблизиться со мной и воспользоваться преимуществом ножей перед длинным клинком, но, как и завещал мой отец “Удар латной перчаткой по роже иногда эффективней любых мечей”. Увернувшись от летящего в кадык стального кулака, Бхарбо пантерой отскочил от меня, поняв что на близких и дальних дистанциях ему ловить нечего, перешел на стандартный вариант боя. Начался настоящий танец. Меч и аракх порхали между нами, стремясь обойти выстроенную защиту и прорваться к мягкой и манящей плоти. И если у меня была хоть какая-нибудь защита, гарантирующая выживание, то кхал постоянно ходил на острие клинка. Словно текущий ручей, он огибал все мои атаки, постоянно контратакуя, стремясь срезать лишний кусок мышц. Меня спасало лишь наличие доспехов, вовремя подставляемых под удары клинка противника, и наличие хорошей школы боя, позволяющей экономить силы и не уступать этому зверю в обличие человека. Наш danza продолжался долго – почти две минуты. Моя броня и молодость уравновешивали опыт и невероятную ловкость кхала. Но, в конце концов, победитель определился. Кхал воспользовавшейся моей заминкой и усталостью из-за жары (не смотря на бегущую недалеко реку, там стояла жара градусов 30-35, вдвойне усиливающаяся из-за доспехов) и отклонив мой меч, в процессе потеряв аракх, он молнией метнулся ко мне, приставив нож к щели между шлемом и кирасой. Острое лезвие уперлось мне в кадык. Победитель был определен. Кхал, взяв один из колокольчиков с моей косы, повесил его себе, а мои длинные волосы были отрезаны и переданы победителю, как и велели дотракийские традиции. Тут Бхарбо удивил всех – он обмотал мои волосы вокруг гарды своего аракха, завязывая их в толстый, но небольшой узел, не мешающий ему сражаться. Как я узнал еще в библиотеках Цитадели, этот жест у дотракийцев появился после осады Норвоса, почти четыреста лет назад. Когда кхал Теммо, еще до объединения дотракийцев в один народ под рукой кхала Менго, двинулся на покорение вольного города Квохора во главе кхаласара из 50 тысяч человек, на его пути встала армия этого вольного города. Квохорцы, зная о приближении кочевников, постарались укрепить город и собрать армию из местного ополчения и наемников. Плюс “на всякий случай” в Астапоре были куплены три тысячи Безупречных, которых никто не воспринимал как серьезную военную силу из-за их недавнего появления на рынке рабов и пока отсутствующей репутации. Безупречные подошли к городу, когда квохорская конная армия уже была разбита, а наемники бежали с поля боя, бросив своих нанимателей. Таким образом, Вольных городов могло стать восемь, а не девять. Наутро, когда дотракийцы изготовились последний раз штурмовать Квохор, они обнаружили перед главными воротами плотный строй рабов-копейщиков. По дотракийским понятиям, пехоту коннице полагалось безжалостно растоптать, и они просто бросились в атаку. Безупречные сомкнули щиты, опустили копья и выстояли. Теммо повторял бессмысленную попытку смять пехотный строй еще 18 раз и трижды использовал против Безупречных лучников, засыпая противника градом стрел, но астапорские евнухи поднимали щиты над головой, образуя нечто вроде черепахи, защищающей их от стрел. В конечном счете, дотракийцы признали себя проигравшими: хотя из трех тысяч Безупречных в живых осталось всего 600, погибло более 12 тысяч всадников, в том числе сам кхал Теммо, его сыновья и кровные всадники. В знак признания поражения новый кхал, преемник Теммо, велел своим воинам отрезать косы и бросить к ногам Безупречных. С тех пор городская стража Квохора набирается только из Безупречных, и на древках копий они носят косы из человеческих волос, а у дотракийцев принять и намотать вражескую косу на своё оружие считается признанием воинского мастерства противника и показывает их уважение к нему. Оберин тоже времени не терял – он тоже успел хорошенько подраться, срезав волосы у тринадцати дотракийцев, но огреб люлей от одного из кровных всадников Бхарбо, так же как и я, обзаведясь новой стрижкой. Все же дорнийский стиль битвы больше похож на дотракийский, отличаясь лишь наличием легких кожаных доспехов и отдаваемым предпочтением копью. В итоге нас с дорнийским принцем признали “кровными друзьями” кхаласара, пригласив на вечерний пир. И если я в основном общался с кхалом и его кровными всадниками, расспрашивая об их странствиях и особенностях жизни рожденного в седле народа, понемногу попивая местный аналог кумыса, то Оберин вел себя как настоящий конерожденный – напился в зюзю, перет****ал всех встреченных дотракиек, из-за чего еще раз восемь подрался с местными. На утро его нашли в стойле с лошадьми, с двумя фингалами, измазанного в конском дерьме и абсолютно лысого. Ржал я тогда долго, смотря на эту картину. Наверняка, не будь Оберин Оберином, меня бы уже вызвали на дуэль или отправили наёмников за оскорбление чести лорда, но этому бабнику хоть бы хны. Он сам, когда увидел себя со стороны, не сдержал смеха и взял с меня слово, что больше пить в лагере дотракийцев, я ему не позволю. Прощание было недолгим – Бхарбо подарил мне прекрасный аракх, украшенный драгоценными камнями и белым золотом, получив в ответный дар от меня пять бочонков дорогого золотого арборского вина. Плюс его сын, кхалакка по имени Дрого (вот кого я не ожидал увидеть так это будущего мужа Дейнерис Таргариен (п.а ГГ смотрел всего три первых серии игры и все остальные знания ему достались как сарафанное радио)), получил от меня на вырост тот самый меч, которым день назад были зарублены больше десятка его соплеменников, и небольшое предсказание. “В будущем, когда ты станешь сильнейшим и непобедимейшим из всех кхалов дотракийских морей, у тебя будет жена. С волосами цвета полной луны, глазами цвета сверкающего аметиста, красотой, достойной покорять страны и народы, и судьбой настоящего дракона. Береги ее, ибо ты будешь единственным, на кого она сможет опереться”. Я понимал тогда, что это мне еще аукнется, но мне все равно – я знаю лишь основные моменты судьбы этого мира и буду менять его как захочу. 12.08.275 Земли за Стеной Мой второй визит на земли за стеной прошел даже лучше – племена Зачарованного леса, узнав о поклонщиках обменивающих много еды и качественного оружия на кости, шкуры и живых зверей, с радостью согласились торговать. Конечно, были идиоты решившие просто на просто отобрать наш груз, но наличие среди экипажей озерных жителей и лесовиков, прекрасно умеющих стрелять из лука, и один особый состав, купленный на болотах, которым смазали стрелы, легко сделали нам нужную репутацию. Когда после первого нападения в жутких муках, буквально гния на глазах, умерли все раненые (которых было очень много, из-за отсутствия у одичалых доспехов), у большинства племен быстро отпало желание легкой наживы. А те идиоты, все же рискнувшие на еще одно нападение, повторили судьбу первых. 29.08.275 Волантис Оказалось Оберин очень хороший и ответственный отец – все те три дня пока мы были в Волантисе он провел с Нимерией, постоянно играя с нею и милуясь. Прям идеальный папочка, если не учитывать все остальные его привычки (которые с годами все прогрессируют – этот бисексуал умудрился затащить в постель одного из железнорожденных матросов… Тех, кому за такое на родине сначала хрен отрежут, а потом к мачте в кольчуге привяжут и будут ждать бури). Я же все время проводил у Атракеса, а точнее в его борделе. Очень уж мне понравилась та молоденькая кортиджиана. Было в ней что-то особенное. Понять бы только что. 26.09.275 Летнее море, недалеко от Порта Ихос В первый раз на моей памяти мы встретили пиратов. Причина оказалось проста – Волкан и Сигрид обожрались фруктовым льдом в Новом Гисе и свалились с простудой. Мы лишись обоих корабельных сенсоров. Но все обошлось – экипажи и их капитаны доказали что я не зря им плачу, и к Кварту мы подошли с 3 кораблями оказавшимися “бывшими” членами Турмалиновыми Братства и с удовольствием купленными Тринадцатью и Гильдией Пряностей. Правда, пришлось дать большой кошель золотых одному из совета Чистокровных, чтобы гарантировать себе “крышу” от оскорбленных членов братства. 12.10.275 Золотая империя И-Ти, Инь Золотые земли встретили нас, как и в прошлый раз – не радушно. Быстро продав и купив нужные товары, подав заявку на поиск и приобретение нужной вещи в один из многочисленных акционерских домов Иня, я свалил в закат, на всех парах летя в строну Ланниспорта. Слишком сильно я соскучился по родным краям. 05.1.276 Старомест Оберин все никак не переставал меня удивлять. Пока мы останавливались в Староместе на ремонт и заказ на строительство новых шхун, он решил посетить шлюху с которой спал еще до нашего знакомства. И оказалось, у него была еще одна дочь. Обара Сэнд вполне могла бы начать зарабатывать на жизнь как ее мать, но, как я недавно писал, дорнийский принц очень любил своих детей. По словам северян, сопровождавших его, когда Оберин пришел за дочерью, то ее мать запротестовала. Слишком уж сильно она любила свое дитя. Принц поступил достаточно умно. Он бросил свое копье девочке под ноги и велел ей выбирать – жизнь шлюхи или воина. Как дочь своего отца Обара подняла оружие. Так у меня на корабле появился третий маленький ребенок, который уже сейчас начал задирать бедного Волкана, бывшего слишком застенчивым для своих лет. Её мать была безутешна и ушла в глубокий запой. Я попросил Пайпера приглядеть за ней, заодно оставшись в Староместе и проконтролировать строительство новых кораблей. И нескольких моих поручений. 09.01.276 Западные земли, Ланниспорт Ланниспорт встретил нас как родных. Не знаю, может мне так показалось из-за моей собственной радости от прибытия в родные края, а может местным очень понравились паруса моих шебеек, по прихоти судьбы (а точнее скидке на этот краситель в Кварте) покрашенных в багровые цвета – символ львиного дома. Но все это меркло по сравнению с фурором, когда первые покупатели были допущены на корабли, временно служащие торговыми точками. Тонкие шелка всех доступных цветов, бархат пурпурных и бордовых оттенков, со всеми видами золотой и серебряной вышивки, десятки изящных украшений из слоновой кости, лунного серебра и ленговского золота, по качеству и красоте дающие прикурить даже изделиям местных мастеров. Десятки видов специй, сочетающих в себе самые невероятные сочетания вкуса и запаха, горками возвышались на нижних сухих палубах, полностью пропитывая трюмы. А небольшие ртутные зеркала, по качеству не уступающие мирийским, вообще вызывали благоговейный визг у большей части женщин. И нельзя забывать о десятках редких и экзотических клинков, купленных в ремесленных кварталах Иня, и целой полке редких и-тийских рукописей, очень ценимых мейстерам и редкими просвященными лордами. Все же Вестерос не самый богатый на предложение регион и большинство товаров до него с востока не доходят. Максимум, оседают в Королевской гавани в сокровищницах королевской семьи, в виде даров высшим чинам церкви Семерых и коллекциях богатых купцов. Так что не удивительно, что на третий день торгов, из самого Утеса Кастерли на мои корабли прибыло главное семейство львов.