Цульберг

– Кассандра, – прорычал Юджин, прижимая к груди навзрыд плачущую Рапунцель. – Я предупреждал тебя: урезонь своего звереныша! Вэриан открыл было рот, не собираясь сносить оскорбление молча, но, перехватив ледяной взгляд Кассандры, не рискнул и дальше эскалировать ситуацию. На лице Юджина читалось возмущение вперемешку со злостью, которая обычно доставалась только Вэриану, и, откровенно говоря, эта перемена была Кассандре совсем не по душе. Ей не нравилось беспомощно наблюдать за тем, как выходки малолетки постепенно подтачивают их дружбу, но сколько бы она ни просила его вести себя смирно, он будто намеренно находил все новые и новые способы заставить друзей сомневаться в ее лояльности. Она давно чувствовала, как ширится пропасть, оставляя ее и Вэриана на одной стороне, а ее друзей – на другой, но не ожидала, что Юджин так скоро станет обвинять ее в том, что она едва ли не потакает дурному поведению мальчишки. – О, я его урезоню, только дай мне срок, – холодно пообещала Кассандра, не сводя глаз с Юджина, и с мрачной иронией добавила: – Удачно вам повеселиться в Цульберге. – Постараемся, – буркнул он хмуро. – А ты, уж будь любезна, вправь ему мозги за меня. Кассандра кивнула, взяла Вэриана за локоть и решительно направилась обратно к повозке, буквально таща его за собой и мало беспокоясь о том, насколько уважительным могло посчитаться подобное обращение. Ее злила необходимость оставлять их маленькую компанию болтаться в неизвестном городе в одиночку только потому, что ее малолетка именно сейчас остро нуждался в очередной порции нравоучений (или в чем там еще он мог нуждаться). Ее злила необходимость нянчиться с ним, постоянно, неусыпно следить, чтобы он не устраивал сцен, особенно учитывая, что все ее усилия не давали ровным счетом никакого результата. Он в целом злил ее почти до исступления. – Поднимайся. – Она выпустила его руку, только чтобы толкнуть к лестнице повозки. – Но это девичья... – Это была девичья половина, и он был полным идиотом, если думал, что она не в курсе. – Поднимайся, – повторила Кассандра, не дав ему закончить. Это было почти забавно: при том, как возмутительно он обращался с принцессой, у него, тем не менее, хватало воспитания не оглядывать их с Рапунцель спальню, хоть он и оказался здесь в первый раз. Вэриан потер ладони, скрывая неловкость, но когда он поднял на нее взгляд, в его глазах читался вызов – будто он не понимал, в какое положение ставили Кассандру те маленькие выходки, которые он с нескрываемым удовольствием раз за разом себе позволял. – Наигрался? – поинтересовалась она, с трудом заставляя себя сохранить ровный тон. Позволять себе кричать было бы признаком бессилия. Вэриан вскинул подбородок, не отдавая себе никакого отчета в том, что тонкий лед, на который он ступил так опрометчиво, вот-вот треснет под его ногами: Кассандре давно так сильно не хотелось ему врезать, и единственным, что ее останавливало, было понимание, что если она не удержит себя в руках, то, скорее всего, что-нибудь ему сломает, а это категорически не входило в ее планы. – Если Ее высочество, – Вэриан презрительно закатил глаза, – так сильно ранит правда, возможно, ей следует пересмотреть... – Я говорила тебе оставить моих друзей в покое. – Кассандра не собиралась тратить время на его попытки язвить, особенно если он до сих пор не сообразил, что сейчас самое время начать извиняться. – Мы все здесь в одной лодке, нравится тебе это или нет, и если ты думаешь, что твои очаровательные сценки никак не сказываются на команде, то ты еще больший идиот, чем я предполагала изначально. – Никакая мы не команда, – упрямо фыркнул Вэриан, скрещивая руки на груди. – Я отказываюсь считать себя частью свиты твоей лицемерной, избалованной, эгоистичной... – Умолкни, Вэриан. Я никогда не просила тебя питать к Рапунцель какое-то неземное благоговение – все, чего я от тебя хотела, так это чтобы ты придержал язык за зубами и прекратил наконец вести себя как неуравновешенный ребенок. – Я не... – Ага, «Я не ребенок», это она уже слышала, только вот его действия, увы, продолжали идти вразрез со словами. – Цыц. Я предупреждала: следующая выходка даром тебе не пройдет. – И что ты сделаешь, Кэсси, выпорешь меня? – Дрянь. Дерзит и даже взгляда не отводит. Дрянь как есть. – Именно. Ответ вырвался необдуманно, но окупился сторицей: Кассандра не без удовольствия заметила, что вся его раздражающая бравада улетучивается без следа, уступая место откровенному испугу. – Чего?.. – он уставился на нее во все глаза. – Я ведь тебя предупреждала, разве не так? – неторопливо проговорила Кассандра. Его реакция заставляла ее только больше убеждаться в правильности спонтанного решения. Вэриан нервно рассмеялся – значит, такого поворота он не ожидал. А ведь она действительно предупреждала в прошлый раз, говорила, что это последняя капля, что его дурного поведения она больше не потерпит. Очевидно, мальчишка не воспринимал ее всерьез. Что ж, посмотрим теперь, кто кого. – Подожди. Ты же не серьезно, да? – И что заставляет тебя думать, что я не серьезно? – вскинула бровь Кассандра. – Не... эй, нет, давай-ка лучше... Слушай, правда, я не ожидал, что принцесса прямо разноется. Я не виноват, что она такая... – он брезгливо поморщил нос, – впечатлительная. Крайне сомнительная формулировка для извинения, и, что еще важнее, пришло оно слишком поздно. – Это всегда чья угодно вина, но не твоя, не так ли, Вэриан? – резко уточнила она, опускаясь на край своей постели. – Тебе давно пора научиться нести ответственность за свои поступки, так что можешь считать это первым уроком. – Мне не нравится эта идея. Как будто Кассандра сама была в экстатическом восторге. Он вынуждал ее идти на крайние меры – она исчерпала все варианты, что у нее были, но урезонить его было абсолютно невозможно: Рапунцель, преследуемая чувством вины, раз за разом пыталась наладить с ним контакт, но каждая ее попытка заканчивалась тем, что у Вэриана сдавал самоконтроль и он выговаривал ей все, что о ней думает – а думал он о ней совсем не в лестном ключе. Вот и сегодня, снова. Он начисто игнорировал все ее попытки установить наконец между ними мир. Сложно было поверить, что в этом ребенке могло таиться столько презрения, столько искренней ненависти к кому-то столь светлому, как Рапунцель. – Тогда тебе надо было думать раньше. Я предупреждала, что так будет, – ты решил, что мои слова можно игнорировать. – Кассандра сняла с талии ремень – широкий, из мягкой кожи. Будет обидно, больно, но не смертельно. И уж точно пойдет на пользу. – Ты поставил себя в это положение, это твой собственный выбор, твой и больше ничей. Он открыл рот, потом закрыл, просто глядя на ремень в ее руке и не находя слов – не то от возмущения, не то от беспомощности. – Сколько мне, по-твоему, лет? – наконец спросил Вэриан. Его голос был ломким, будто он уже готов был разреветься, а щеки пылали, как обожженные. – Пока ты ведешь себя как ребенок, я буду обращаться с тобой как с ребенком, – холодно подытожила Кассандра. – Давай, – она похлопала ладонью по коленям. – Быстрее начнем, быстрее закончим. Он на несколько секунд запрокинул голову, уставившись в потолок, будто надеялся, что в нем вот-вот откроется люк, и кто-то сбросит ему спасительную лестницу. Но как только она подумала снова его поторопить, Вэриан громко выдохнул и начал медленно снимать перчатки, всеми силами пытаясь отсрочить неизбежное. К перчаткам на столике в углу присоединился фартук, и когда он потянулся к очкам, Кассандра заметила, что его открытые руки бьет мелкая, нервная дрожь. Вот и славно. Пусть боится. – Сколько ударов? – уточнил Вэриан, пряча глаза. Кротость шла ему куда больше развязной дерзости. – Я решу, когда хватит. Он обреченно кивнул и, встав по правую руку от нее, сплел пальцы в замок, будто не зная, что делать дальше. – Рассчитываешь, что я тебе с этим помогу? – Кассандра указала взглядом на его брюки, заставляя Вэриана залиться краской пуще прежнего. Не переставая тараторить что-то беспомощно-оправдательное, он с трудом справился с застежкой, и брюки упали на пол, открывая виду худые ноги, на которых у колен еще виднелся загар с того времени, когда он щеголял в шортах. Вылинявшая синяя рубашка надежно скрывала его бедра, но он судорожно вцепился в подол, натягивая ее ниже. Все в его поведении буквально кричало о том, что он никогда не раздевался при девушке – Кассандра же, по счастью, достаточно насмотрелась на обнаженных мужчин, чтобы вид полуголого мальчика мог ее смутить. – Ложись. – Она неторопливо сложила ремень вдвое. – Поверить не могу, что делаю это... – хрипло пробормотал Вэриан. Он вздохнул, снова глянул вверх, а потом послушно устроился у нее на коленях, уткнувшись лицом в одеяло. Кассандра чувствовала, как напряжены все его мышцы, и невольно это напряжение передалось и ей. Неожиданно она ощутила несвоевременную, несвойственную ей робость, как будто наткнулась на границу, переходить которую не следует. Но отступать было поздно. Она откинула край рубашки и почувствовала, как его тело напряглось еще сильнее, так, что он весь стал как туго натянутая тетива. Сердце кольнуло от неуместной жалости, но Кассандра выдохнула сквозь зубы, заставляя себя вспомнить, скольких слез Вэриан стоил Рапунцель. Жалость тут же вытеснилась ледяным, злым раздражением: раз другие методы на него не действуют, может быть, хотя бы хорошая порка окажется способна прояснить ему голову. Не зря ведь говорят: пожалеешь розгу – испортишь ребенка. Подгоняемая этой мыслью, Кассандра замахнулась и ударила. Граница стерлась, словно начерченная на влажном песке. Вэриан громко ахнул, вскинув голову, и тут же, рыча, уткнулся лицом обратно в кровать, будто разочарованный в себе. Не собирался показывать слабость? Ладно же. Не давая ему передышки, она стегнула снова, но мальчишка не издал ни звука, только вздрогнул и крепче вцепился пальцами в одеяло. Впечатляющее упрямство. ...Кассандра любила дружеские спарринги, знала свою силу и давно уже не боялась ее применять. Но азарт боя не позволял сконцентрироваться ни на чем другом – теперь же она ощущала все очень отчетливо. Замах, свист ремня, рассекающего воздух, удар – отточенный, выверенный и, очевидно, куда более убедительный, чем все ее слова. Легкая, но ощутимая дрожь в его теле, отдающаяся в ней эхом, громкое дыхание. Удар следовал за ударом, размеренно, четко, как ход часов или биение сердца, и с каждым из них она чувствовала, как к ней возвращается внутреннее равновесие. Было так соблазнительно легко отдаться этому ритму, отпустить на волю всю накопившуюся злость, но Кассандра не позволяла себе потерять голову. Утратить самоконтроль было недопустимо – слишком велик был риск зайти дальше, чем следует, навредить. Ей следовало сосредоточиться на чем-то другом, и срочно, потому что происходящее ощущалось все более и более... правильно. – Твой отец тебя наказывал? – Это было первое, что пришло ей на ум: он вел себя так, будто порка для него была привычным делом. Неудивительно. Но, похоже, выбить из него всю дурь оказалось задачей непростой. – Чт... чего?.. – рассеянно отозвался Вэриан, будто выдернутый из транса. Он-то наверняка старательно концентрировался на чем-то постороннем, пытаясь хоть в мыслях оказаться подальше отсюда. – Ты хочешь сейчас... об этом поговорить? – спросил он между ударами. – Это что-то личное? Он слабо зашипел сквозь зубы, собираясь с силами для ответа: – Всех мальчишек пороли, – буркнул Вэриан нехотя. Куда только подевалась вся та болтливость, которой он и был обязан сомнительным удовольствием оказаться у нее на коленях со спущенными штанами? Он слегка повернул голову, и Кассандра заметила, как горят его уши – пунцовые против обсидианово-черных волос. – Чем? – О боже... Розгами. Но он никогда... – Вэриан судорожно хватанул ртом воздух, когда новый удар ужалил ровно в то же место, что и предыдущий. – Боже, Кэсси... он всегда меня жалел, а ты действительно... – Ты шутишь. – В самом деле, это было почти оскорбительно. – Я даже не вполсилы бью. Кассандра размахнулась сильнее, и комнату наполнил звонкий шлепок. Вэриан вскрикнул в голос, брыкнулся, как сумасшедший, и вырвался бы, если бы не ее свободная рука, крепко сжимающая подол его рубашки. Она остановилась, позволяя боли впитаться. – Это вполсилы, – констатировала Кассандра ровно, не без смутного удовлетворения. Не стоит думать, что она слабачка. – Черт возьми, – севшим голосом прошептал он. – В самом деле, Вэриан, – неодобрительно протянула Кассандра: не хватало ему еще взять в привычку ругаться. Вэриан забормотал неразборчивые извинения, прерываясь теперь на шумный вдох после каждого нового удара: Кассандра поняла, что недооценила его, он мог выдержать больше, чем ей казалось изначально, и она решила определить его границы на практике, постепенно наращивая силу ударов. Должно быть, она снова слишком сосредоточилась, потому что в какой-то момент осознала, что в голове стоит приятный туман. Чувство времени покинуло ее, но взамен пришла способность подмечать мелкие детали: она рассеянно обнаружила, что различает каждую капельку испарины у Вэриана на спине, ощущает биение его сердца и жар, исходящий от его тела. В ее разуме предупредительно звякнул колокольчик, и она мотнула головой, пытаясь сбросить странное наваждение. – За что он тебя порол? – спросила она. Собственный голос прозвучал непривычно низко, почти с хрипотцой. Вэриану потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она обращается к нему. – За... – ответ утонул в коротком вскрике, но он попробовал снова: – Да за... всякое. Ты меня знаешь. Я... – Вэриан осекся и застонал сквозь сжатые зубы. – Я заслуживал. – А сейчас заслуживаешь? – Кэсси... – Его рука, касающаяся пола, сжалась, со скрежетом прочертив по доскам линии. – Это ведь простой вопрос, – усмехнулась она. Злость на него схлынула, будто ее и не было, и уступила место приятной безмятежности. – Кэсси, пожалуйста... – Вэриан дернулся, мысок его ботинка с силой впечатался в пол. Кассандра понимала, что он на грани своих моральных сил, но ей нужен был ответ. Словно это все было ради ее вопроса, и ради его ответа. Мир замкнулся, сжался вокруг них двоих, и все остальное утратило значение. – Да или нет? – ...да, – рвано выдохнул Вэриан. – Да, – он всхлипнул, громко, надрывно, а потом, словно из пробитой плотины, слова хлынули неудержимым потоком, равно разбавленным рыданиями: – Да, да, заслуживаю, я... я не знаю, что со мной, Кэсси, я ведь... обещал тебе, но я себя как будто не контролирую, я так сильно ее ненавижу... иногда это все, о чем я вообще могу думать, это сводит меня с ума... Он говорил и говорил, захлебываясь в словах и слезах, умолкая на мгновение, лишь когда от боли перехватывало дыхание. И Кассандра наносила один удар за другим, молча, мерно, позволяя ему выпустить на свободу самые сокровенные свои мысли. В этом ритме, в звуках и в том, как его тело отвечало на боль, было что-то неуловимое, сладостно-тревожное, что-то, чему она не могла найти ни названия, ни объяснения. Между ними будто установилась незримая связь – прочнее, чем кровные узы или узы брака; она чувствовала это и знала, что то же чувствует и Вэриан. Кассандра отложила ремень лишь тогда, когда его слова кончились, а рыдания превратились в сухие, чуть хриплые полувсхлипы-полукрики. Она легко потянула его на себя за плечо, помогая опуститься на пол у ее ног. Он зашипел, присев на пятки, но, похоже, был слишком измотан, чтобы попытаться найти положение поудобней. – Вот так, – тихо сказала она, а потом, сама от себя не ожидая, добавила: – Ты такой молодец, Вэриан. Его припухшие губы тронула усталая улыбка, он чуть наклонился и уперся виском в ее колено, рассеянно глядя прямо перед собой. На правой его щеке отпечатался след от одеяла, на левой виднелась дорожка высохших слез. Сама не понимая, зачем, Кассандра подняла руку – и погладила его по влажным от пота, растрепанным волосам, заставляя податься навстречу. По ее телу постепенно разливалось мягкое тепло – как после хорошего спарринга, долгой горячей ванны или, может быть, чего-то еще более приятного; мышцы в руках и спине сладко ныли. Вокруг установилась умиротворяющая, почти уютная тишина, и она позволила им посидеть так еще немного. – Вставай, – мягко сказала она наконец. – Вставай и одевайся. Кассандра придержала его за локоть, помогая подняться на непослушные ноги. Когда он, болезненно морщась, натягивал брюки, в его движениях уже не читалась стыдливая подростковая скованность. Не раздумывая, она уложила Вэриана в свою постель и, накрыв краем одеяла, осторожно присела рядом. – Никогда больше не заставляй меня так поступать, – сказала она, безуспешно пытаясь придать голосу строгости. Он посмотрел на нее как-то странно, будто бы с удивлением, но потом отвел взгляд и коротко кивнул: – Хорошо, Кэсси. Впрочем, зная Вэриана... ей не помешает заготовить розги. На всякий случай.