Малыши тоже обижаются!

— А папочке понравится этот бантик?.. — и ещё одна рюшечка. Чонгук вообще очень сильно любит всякие платья, они выглядят на нём очень аккуратно. Главное — не перестараться! Его стройное тело будет всегда облачено в светлые пастельные вещи, ему не нравится мрачное и тёмное, что наоборот очень симпатизирует и (как бы Гук не хотел этого избегать) очень к лицу мужчине. Чёрная рубашка, которую Гук-и проглаживает специально для него через день, чёрные штаны со стрелочками, которые Гук-и старательно выделывает для Тэхёна каждую неделю, ведь за это время они увы уже теряют свою форму, но он даже не злится: ему приятно видеть радостное лицо папочки. А ещё больше ему нравится, когда он хвалит его за что-то хорошее. Как гладит по волосам, немного «ныряя» пальчиками внутрь. Ему нравится, до жути нравится, поэтому даже сейчас он аккуратно штопает все нужные рядочки на платье, чтобы показать папочке, чем он занимался уже вторую неделю. Нет-нет, Чонгук вовсе не нахлебник, сидящий у него на шее! Он делает свои собственные игрушки для детей до восьми лет, и иногда даже шьёт замечательные пышные платьица для девочек, ведь это так чудесно, заниматься своим любимым делом, да ещё и деньги получать за это! Чонгук правда шьёт очень много, поэтому сейчас, затягивая на себе аккуратную ленту в бантик потуже, он крутится вокруг зеркала и улыбается, проводя ладошкой по своей работе. «Красивый малыш» — вот что наверняка он скажет про него. Чонгук бежит на кухню доставать как раз испёкшиеся печенья: сегодня он решил попробовать сделать их с бананом по новому рецепту, и, откусив совсем немного от кругляшки он убедился, что рецепт он выбрал правильный. Угукает, складывая всё в корзиночку, укрытую тканью, и уже садится на диван, аккуратно поправив платье, чтобы не допустить ни одной складочки. Время близится к семи. Чонгук на страже серьёзно наблюдает за тем, как движется секундная стрелка. Совсем скоро он уже слышит открывающуюся дверь, но всё же сдерживается: вчера ночью Тэхён решил обидеться на малыша и оставить его одного без объятий, а малыш Гук-и такого не потерпит, он будет сидеть на своём до тех пор, пока он не извинится. — Гук-и, я дома! — раздаётся уставшее, но радостное с коридора. Тэхён снимает обувь и снимает с себя пальто, вешая его на крючок и уже идя мыть руки, по пути рассказывая ему о своём дне. Знает же, что Чонгук его слышит. — Представляешь, сегодня я встретил господина Кима! Того самого, Сокджина, который ещё с Намджуном хорошо ладит! Правду говорят: страшный он человек! Дотошный до жути, со мной не шутил даже, а лишь смотрел так строго и приказы раздавал! — дверь он не закрывает, чтобы Гук ничего-ничего не пропустил. — И что в нём Намджун-хён нашёл, я не понимаю. Говорит, что он весёлый, но я в нём этого не вижу. — Тэхён выходит из ванны с уже сухими руками и заходит в гостиную. На диване уже видна коричневая макушка. А щёчки то надуты, обиженный зайчонок… Мужчина присаживается рядом и слегка обнимает его за плечи. — Надо же, ты сам спёк это? Выглядит вкусно…могу я попробовать? — Нет, не можешь! — Чонгук чуть ли не вспыхивает с обиды, сильнее руки на груди скрещивая, и отворачивается от него ещё дальше. — Ты меня вовсе не любишь, даже ночью прогнал! — Ну, а разве ты не сам был виноват? — Тэхён слегка зарывается носиком в его волосы и смеётся еле слышно. — Ты же сам вредничал перед сном как капризный младенец: в ванну не хотел идти, ни чистить зубы, тебе только игры подавай… — А может я уже зубы чистил, а ты даже спросить не захотел… — Ну вот чего мне спрашивать, если твоя зубная щётка сухая была? Врунишка! — он тут же начинает щекотать мальчишку, и тот всё-таки сдаётся, смеётся громко и пытается его руки убрать. А как падает на его колени, полностью чуть ли с дивана не содрав, так смотрит своими глазками-бусинками прямо в душу, взгляд оторвать невозможно. Тэхён даже не замечает, что из-за этого всего юбка платья задралась хуже некуда: вместо этого он коротко целует его в губы, и только отстраниться хочет, да Чонгук его хватает за щёки и целует сам, долго, не отпуская. Ему спешить некуда, он все дела сделал, ровно так же как и папочка. Зачем же ему тогда спешить? Тэхён в поцелуй улыбается. Отстраняется лишь для того, чтобы перевернуть его поудобнее, к краю дивана его жмёт и на одно колено к нему встаёт прямо на диване. Придётся ему погладить штаны на два дня раньше. Чонгук улыбается лукаво, тянет его на себя и целует, целует-целует до беспамятства. Тэхён шепчет лишь «Каким же возбуждением ты у меня отдаёшься» и рукой по ноге его малыша проводит, всё выше пробираясь. Почти не смотрит, глаза закрыты, пальцы сами хватаются за кружевное нижнее бельё и стягивают его. Гук-и уже подготовился, ему не составит труда сделать это за то время пока папочки не было. Тэхён слегка облизывает губы его детки, сладкие как и всегда, Тэхёну нравится то, что его малыш так падок на апельсиновые смактушки. — Детка, встань в нужную позу, дай папочке извиниться. — Голос лукавый, с искринкой дерзости, Чонгуку нравится. Он тут же становится на колени, спиной к нему, и Тэхён понимает, что платье новое, а значит поднимать его стоит с предельной аккуратностью. Складывает слегка пополам, поднимая ткань и открывая вид на аппетитную попку парня, но сам приступать не спешит: целует шею, изредка оставляя засосы. Мальчик стонет так тихо-тихо, словно боится, как кролик пищит, а ему это так нравится, до жути заводит. Сжимает половинку в своей руке, сминает, пока Гук от таких безобидных прикосновений уже млеет. Сколько бы раз Тэхён не делал этого, ему всё время как в первый раз, кажется, это всё тот же цветочно-букетный период, затянувшийся на добрые полтора года, но он не против, главное чтобы поцелуи были каждый раз слаще. Тэхён знает, когда стоит начать: коленки малыша начинают дрожать от возбуждения. Неприятный холод гуляет по его телу, внутри него слишком горячо, комнатная температура для него кажется слишком холодной. Тэхён не заставляет трепетать его так долго, но входит в парня аккуратно, словно боясь сломать. Пока Гук держится пальчиками за обивку дивана, он начинает медленно, совсем не спеша двигаться в нём. Коленки дрожат сильнее, он слегка прикусывает нижнюю губу, жмурясь. — Папочка, быстрее… — тихо простанывает малыш и Тэхён даёт. Сегодня он не командир, сегодня он тот, кто будет исполнять все его желания. Он толкается сильнее, быстрее, парниша только и успевает хвататься за всё подряд, лишь бы не упасть, пусть и сильная рука папочки придерживает его за талию, кажется, что этого мало. Он сжимается весь: Тэхён шипит на ухо, но шлёпнуть за шалость не может — Гук-и это не нравится. Чонгук сам себя ласкать начинает, стонет высоко, а Тэхён еле сдерживается, чтобы не кончить прямо сейчас, ведь хочется подольше кайф ловить. Но Гук мстительный малыш, забыть обиду ночную никак не может, поэтому сжимается сильнее только, заставляя того закончить раньше него. Тэхёна это расстраивало всегда, а Гука веселило, и прямо сейчас, чувствуя как рука сжимает его тельце сильнее, а над ухом слышится громкий, но в то же время низкий стон, он улыбается и падает лбом на угол дивана, выпуская лёгкий смешок. — Специально это сделал, да?.. — Не хотел, чтобы ты платье или диван испачкал, папочка… Тэхён смеётся еле слышно, падая на диван и всё же беря печенье. — А сам-то…уже небось испачкал. Не переживай, я всё равно припомню тебе это. Но это уже совсем другая история, а сейчас Чонгук лишь радуется, что смог хоть немножечко, но отомстить папочке.