Цена любви

Отряд Скайуокера и Кеноби прибыл почти вовремя, однако, всё равно враги успели одержать первую победу. Половина их флота была уже разгромлена, остальные достались бравым помощникам, и только убедившись, что враг окончательно повержен, они заметили корабль Асоки и Пло. Он выглядел сильно потрепанным, переднее стекло разбито, а в кабине пилота кто-то явно виднелся. — Мы были правы, — задумчиво произнёс Оби-Ван — Это была конфедерация. — То, что осталось от неё, — отметил для себя Энакин и оба, соединив свои истребители, бросились к кораблю собратьев и пристыковавшись к нему, вскоре узрели тяжёлую картину. Асока, бледная и заплаканная, сидела в кресле второго пилота, устроив у себя на коленях Магистра Пло. Тот был совершенно неподвижен, а Тано, обливая его слезами и мольбами, то отчаянно трясла его за плечи, то просто гладила замершее лицо и держала за руку, не в силах понять или принять ужасную действительность. Однако, её сразу же поняли прибывшие джедаи и с огромным трудом оттащили рыдающую Асоку от тела приемного отца. Она так и не перестала причитать, всю обратную дорогу прося спасти его. Похоже от сильного потрясения у девочки начался бред и поднялась температура. Энакин взял её к себе на корабль и поставив его на автопилотное управление, держал тогруту у себя на руках и прижимал к себе, чтобы хоть отчасти забрать её боль. Асока крепко, насколько позволяли сейчас её весьма небольшие силы, обхватила его за шею и упав головой на крепкую грудь, продолжала плакать рвущими душу слезами. Оби-Ван взялся доставить тело в храм джедаев. Энакин же решил позаботиться о тогруте, опасаясь за то, как бы это потрясение не отразилось на её нервном и физическом здоровье. Сейчас, по крайней мере, она была так слаба, что не могла даже идти, пришлось Энакину нести её на руках. А по прилету на Корусант выяснилось ещё, что в храм пришли Падме и Кловис, с приглашениями на свадьбу. Да уж, нечего сказать, хорошее нашли время, хотя, они же ничего не знали. Однако теперь, когда, прибыв первым, Оби-Ван сообщил им правду, ни он, ни она не решились сказать сейчас об истинной цели визита, да о ней никто и не спрашивал. За то решили остаться, чтобы помочь Энакину с Асокой, при виде которой будущие супруги мигом позабыли все обиды, нанесённые им тогрутой. Наоборот, при виде неё их сердца сжались от невыразимого сочувствия к Тано. Она выглядела совершенно безжизненной, лицо, несмотря на бледность, просто пылало. Покрасневшие глаза горели лихорадочным огнём. Похоже она совсем не воспринимала действительность, которая осталась для неё в салоне корабля, рядом с дорогим отцом. Никто не знал, как скоро она оправится от этого удара и сможет ли вообще это сделать, слишком хорошо они знали, что значил для Асоки Магистр Пло. Возможно даже больше, чем для многих значил родной отец. Падме и Раш помогли Энакину довести её до комнаты и проводили в ванную, чтоб та могла ополоснуться, смывая с себя пыль, грязь и бесконечные слезы, которые та лила, почти не переставая. А пока Асока это делала, все трое развили бурную деятельность. Энакин расстелил кровать и закрыл штору, Раш отправился в аптеку за успокоительным, а Падме на кухне подогревала молоко. Будь Асока в здоровом уме, она бы нашла слова для реакции на это всё и благодарности за то, что друзья для неё делали, но когда девушка, одетая в халат, с большим трудом вышла из ванной, держась за косяки, чтобы не упасть, она никак не отреагировала на происходящее. Мысленно Асока до сих пор была не здесь, а там, в салоне корабля, рядом с Магистром Пло, в смерть которого она так отчаянно не желала верить и всё ещё надеялась на чудо и ошибку медицинских дроидов. Апатично-спокойно позволила она Энакину довести себя до кровати и крепко прижалась к груди обнявшей её Падме. — Не переживай, Асока, —говорила она, поглаживая ту по спине — Мы будет рядом с тобой. Раш опустил ладонь ей на плечо и задумчиво произнёс: — Бедный ребёнок, какие тяжёлые испытания, желаю скорее их пережить. — Ну вот, — сказал Энакин — Всё готово, вот так, давай ложись. И с этими словами помог Асоке устроиться на кровати, заботливо укрыв её пледом. Падме и Раш ушли, сказав, что если что-то понадобится, Энакин смело может звонить любому из них. А он сам ещё долго сидел возле Асоки, поглаживая её по голове и прислушиваясь к неровному поверхностному дыханию. Он ощущал, что очень нужен ей сейчас, что Асока боится того, что Энакин уйдёт. Уйдёт не просто, выйдя из комнаты, а исчезнет навсегда, оставив её совсем одну в этом холодном враждебном мире. Энакин это понимал и потому не отходил от Асоки почти ни на шаг, будучи с ней рядом даже во сне. Он тоже явственно ощущал исходящие от неё волны боли и страха в опасении потерять и его тоже. Последнего из близких, кто остался у тогруты. А ведь между тем надо было доложить Совету о том, что случилось и заняться похоронами Магистра Пло. Вряд ли Асока сможет принять в них участие, уж очень она была плоха. И к вечеру стала лишь хуже.

***

Скайуокер оказался прав, Асока действительно разболелась ни на шутку. Нервное потрясение сделало своё чёрное дело, серьёзно подорвав крепкое здоровье Тано. Уже у вечеру того дня у неё подскочила температура, взлетев до тридцати девяти градусов. Плюс к этому разболелась голова и заложило в носу в постоянных слез. Потом покраснело горло и началась лихорадка. В общем, организм во всю проявил защитную реакцию, изо всех сил стараясь исторгнуть из себя стресс. И так продолжалось целую неделю, Энакин был постоянно при ней, приносил ей чай, кормил три раза в день почти через силу, ласково и терпеливо убеждая поесть. Тогрута отказывалась и лишь только воспоминания о дорогом и потерянном нареченном отце, который точно не одобрил бы такое поведение, заставляли Асоку принимать пищу, правда почти не ощущая вкуса. Лишь только спустя эту неделю тогрута начала понемногу вставать, шатаясь от слабости и держась за кровать. Магистра Пло кремировали на следующий день после происшествия, Тано, естественно, не могла присутствовать на скорбной церемонии, да просто и не знала о ней, почти проспав первые три дня от нервного истощения. Но уже к понедельнику она почувствовала себя вполне здоровой и первым, что она заявила Энакину, встав с постели, было: - Ты знаешь, я думаю, какое-то время мне будет лучше пожить вне храма. - А в чем дело? - непонимающе произнёс Скайуокер - Ты опять поссорилась с Падме? Так я попрошу её временно не приходить в храм. - Нет, - поспешила заверить его Асока - Дело совсем даже не в ней. Падме искренне мне сочувствует и сейчас мы не ссоримся, просто здесь, на Корусанте, все в курсе того, что случилось и стоит мне выйти из комнаты, как я отовсюду слышу: «Это Асока Тано, у неё недавно погиб близкий друг, бедная девочка, как же я ей сочувствую» и много чего ещё в таком духе. Мне так невыносимо это слышать. - Асока, всё вовсе не так, - попробовал переубедить её Энакин - Да, весь храм сопереживает твоему горю, но никто не хочет унизить тебя. - Может и так, - не стала спорить тогрута - Однако, всё здесь напоминает мне о нём и от этого становится труднее отвлечься от горя, поэтому я и хочу на время удалиться от Корусанта, но как только страсти улягутся, я сразу же вернусь. При этом глаза Асоки начали наполняться слезами, а голос становился всё более несчастным. И Энакин в итоге уступил, признав, что Тано и вправду пойдёт лишь на пользу небольшой отпуск, тем более, когда она так ослабла после болезни. Решив же вопрос с самим отлетом, они сразу принялись обсуждать, куда именно отправить тогруту. Очень далеко не хотелось, поскольку на многих планетах до сих пор было небезопасно, в итоге остановились на Набу, семейном отеле Наберри, Энакин знал, что Сола и Падме не будут против, а для Асоки это место будет самым подходящим. Природа и вода всегда действовали на Тано самым лучшим образом и следующим же утром Энакин лично отвёз Асоку в усадьбу. Сола, естественно, прониклась ситуацией и позволила Тано жить при отеле сколько угодно, не требуя за это никакой оплаты. Энакин пообещал по возможности навещать её и первое время тогрута была в полном порядке, проводя почти всё время на пляже или в природной зоне рекреации, так было бы и дальше, пока однажды она не услышала о скорой свадьбе Падме и Кловиса. И это известие совсем её не обрадовало.