Неоправданная жертва

В этом сне ужасный Старейшина Илина имел вид дракона — то есть дракона, принявшего человеческий облик. Вертикальные зрачки его глаз выглядели жутковато, из буйных нечесаных волос торчали рожки, а позади вилял чешуйчатый хвост с кисточкой. Видно, несмотря на свою злодейскую натуру, драконом он был пока неопытным. Хвост этот то и дело шлепал Мо Сюаньюя по плечам и спине, и это было как-то мерзко, но рожки все затмевали. Они были бархатистые, как у оленя, к ним так и хотелось прикоснуться, и когда он наконец прикоснулся, ощущение в ладонях поразило его в сто раз сильнее того, что делал жутковатый Старейшина-оборотень с его членом. А он делал: встав на колени и позволяя за рожки держаться. С ума сойти. Сны с участием Старейшины Илина не то чтобы мучали Мо Сюаньюя, но действовали на нервы. Вот, например, когда Старейшина явился во сне в виде кролика. Вначале он выглядел обычным милым зверьком, а потом, по причудливым законам сновидений, превратился в человека с некоторыми чертами, присущими воображаемым кроликам, — пушистыми ушками, хвостом-шариком и огромным хуищем. Это чудовище терроризировало Сюаньюя всю ночь — он просыпался, кончая, засыпал снова, и снова кролик-Старейшина махал членом, зажатым в пушистой лапе, и глумливо улыбался. Понятное дело, так выражалось беспокойство, а еще любовь к разным милым пушистикам. Мо Сюаньюй собирался отдаться Старейшине Илина наяву, но все не мог решиться. Ему было страшно. *** С месяц назад Мо Сюаньюй думал, что просто постарается найти себе щедрого покровителя и тогда сможет жить более-менее сыто подальше от родственников. Две недели назад решил, что нашел такого: господин Не, которого он встречал в своей предыдущей, заклинательской, жизни в башне Золотого Карпа, отыскал его в городе, чуть жеманно похлопал по руке веером и предложил провести время вместе и посмотреть кое-какие книги. «Кому что нравится», — подумал Мо Сюаньюй и согласился. Но реальность оказалась куда заманчивей. Такого покровителя, как у него, не будет больше ни у кого и никогда не было. Сам Старейшина Илина! Книги, принесенные красивым богатым господином, оказались не весенними сборниками, а настоящими магическими трактатами. И господин Не помог с ними разобраться. — Когда я понял, для чего это заклинание, то сразу подумал о вас, молодой господин Мо. Я все же не настолько нуждаюсь в защите, как вы. А вы можете одной стрелой поразить двух птиц: обзавестись таким любовником, что все обзавидуются, и обрести спокойствие и утешение. От вас потребуется лишь добровольная жертва, да и то она будет для вас желанной: всего лишь отдать ему свое тело, как вы того и хотите. Я ведь прав, вы ищете, к кому бы попасть младшим братом на ложе? Старейшина Илина уж конечно придет, как только вы его призовете. А в обмен на это еще и исполнит любые ваши желания, — мягко, будто дурачку, рассказывал приятный господин Не. Только Мо Сюаньюй дурачком не был. — Выполнит любые желания? В обмен на мое тело? Так не бывает, господин. Самое большее, что за это можно получить, — несколько монет да безделушку. — Не на тело, — усмехнулся богач. — Вот вы, молодой господин Мо, если бы умерли, чего бы вы не пожалели за то, чтобы воскреснуть? Эти заклинания ведь помогут вытащить Старейшину Илина из небытия обратно в наш мир. За такое несколько желаний — мелочь. Всех, кто вас обижал, кто смеялся над вами, он сможет уничтожить в обмен на вашу любовь. — Да ну, видел я портреты того Старейшины, — упрямо продолжал Мо Сюаньюй. — На ярмарке продавали, говорят, защищают от нечисти и тараканов. Будь я тараканом, точно сбежал бы подальше — до того рожа противная. А мне нравятся изящные господа, вот вроде вас, например… Благодетель мелодично рассмеялся и даже потрепал его по руке. — Глупости, милый мой господин Мо. Вэй Усянь был четвертым среди талантливых молодых заклинателей своего поколения, уж точно он не стал бы тем мерзким уродецем, которого всякие жулики малюют на талисманах. Более того, я лично с ним встречался — красивейший мужчина, жаль, он никогда не проявлял ко мне такого рода внимания… Мо Сюаньюй размышлял какое-то время, представляя самого прекрасного молодого заклинателя, какого только мог выдумать, в черных летящих одеждах и с красной лентой в волосах. Заметит ли такой его вообще? — Но ведь Старейшина Илина заманил к себе на гору тысячу девственниц! Девиц! Не юношей… Захочет ли он?.. Здесь господин Не снова рассмеялся, даже расхохотался, похлопывая себя по коленям сложенным веером. — Тысячу! Нет, как же щедра людская молва! Тысячу! Лет десять назад говорили — сотню. А в те времена, когда это все происходило, я и вовсе не слышал, чтобы в какой-то семье пропала дочь, отправившись служить Старейшине. Зато что я видел — так это как Вэй Усянь сдернул лобную ленту с Ханьгуан-цзюня, а ведь он прекраснее любой девицы. — И что? — подозрительно пробормотал Мо Сюаньюй. — А то, что лента у семьи Лань — это практически символ брачных уз. Считай, он Ханьгуан-цзюня замуж позвал. — О-о-о… — Про Ханьгуан-цзюня Мо Сюаньюй, конечно, слышал. Говорили, он словно небожитель, покинувший дворец Нефритового императора, красота его слепит глаза, а доброта и великодушие устыдят саму милосердную Гуаньинь. — А что Ханьгуан-цзюнь? — Отказался, конечно: отдать свое тело кому-то — ниже его достоинства. Но вы-то не такой… — Я, конечно… я… отдам с радостью! — Тогда просто не забудьте сказать об этом, как закончите заклинание. — Прямо сказать ему, когда его увижу? — Нет, даже до того. Он, может, и не явится, если ему не пообещать жертву. Так что смотрите, — господин Не отлистнул несколько страниц и показал разворот Мо Сюаньюю, — как только нанесете порезы, сразу скажите вслух: «Отдаю тело Вэй Усяню». — Ох… А вдруг он меня не захочет? *** Словом, Мо Сюаньюй решил, что должен испытать этот последний шанс завести себе стоящего мужчину. Где он еще такого найдет? Но страх одолевал: все-таки заклинателем он был неопытным и такого масштаба построениями никогда не занимался. От нервозности он повсюду гладил пушистеньких зверюшек, где находил: кроликов на рынке, дворовых щенков и кота с мельницы. В ответ боги насылали на него сны, где, вот как сейчас, желанный (хоть и ужасный) Старейшина Илина обрастал шерстью и позволял себя гладить, а потом набрасывался и брал его тело всеми возможными способами. И Мо Сюаньюй даже не мог сказать, когда он получал больше удовольствия — тиская мохнатый хвост лиса-Старейшины или принимая его мужское орудие. Со временем решимость его росла, а может, просто надоело испытывать весеннюю радость лишь во сне. В один прекрасный день он понял, что время пришло, и уверенно разрезал себе руку, чтобы кровью расчертить построение на полу своей комнатушки. «Это за маму — пусть убьет тетку Мо! Это за меня — пусть мой тупой двоюродный брат сдохнет! И отец его сдохнет заодно! — сжимая зубы, морщась и плача, думал Мо Сюаньюй, нанося положенные порезы. Все высказанное господин Не велел ему записать, чтобы не забыть, но… — Когда Старейшина Илина явится, я ему это все сам скажу». — Отдаю свое тело Вэй Усяню! Сейчас все его мечты исполнятся. *** «Странно, что он не оставил своих пожеланий», — думал очнувшийся в новом теле Вэй Усянь.