Первое: он ребёнок.
Вдох, выдох и сделать вид, что этого действия со стороны младшего не поступало.Второе: он глупый ребёнок.
Спокойным и привычным за столько лет взглядом посмотреть на уже начинающего бояться последствий демона.Третье: он ревнивый ребёнок.
— Я буду спать на втором этаже. Если тебе что-то понадобится — просто позови, — без единой попытки спора или убеждений в своей невиновности. Просто подождать до утра, приготовить завтрак и извиниться — ему триста пятьдесят, он должен додуматься, что тоже был неправ в поспешных выводах.Четвёртое: он очень ревнивый ребёнок.
После ухода блондина Джузо чувствовал себя ещё хуже: всё напоминало о муже. До жути удобная кровать, красивые обои, фотографии на стене, рабочий стол, бежевые шкафы, на которых так и хотелось нарисовать что-нибудь. И запах. Карамельный запах, который за эти триста двадцать семь лет стал таким родным и важным. Спать Джузо так и не стал, просто не смог успокоиться и заснуть, из-за чего всю ночь проревел в ванной комнате, забившись в угол. Было непреодолимое желание бить посуду и кричать, но у Бена здоровье уже ни к чёрту и убивать его Джузо совсем не хотел. Было больно из-за осознания, что он впервые в жизни влюбился и потратил это на того, кому, в общем-то, в правнуки скорее годится, а не в мужья. И ведь оставить он его не мог — даже те же дети были большой преградой для развода, а теперь учтём, что Джузо так-то всю свою жизнь провёл с ним и отпустить спустя столько лет вряд ли сможет. «Почему ты не спишь?» — этот вопрос так и вертелся на языке, но ведь он просил молчать. Сидящий на полу около холодильника, Джузо обнял колени и спрятался под своими белыми волосами — он не умеет. Не умеет извиняться, не умеет готовить, не умеет соответствовать чужим ожиданиям. Да даже своим не соответствует. Шмыгнув носом, демон хрипло из-за недавних рыданий, позвал мужа, чтобы задать всего один вопрос: — Почему ты говоришь, что любишь меня? Этот вопрос мог быть с подвохом, но сейчас Бен даже не знал, как на это можно ответить, но точно знал одно: Джузо обижен на него слишком сильно. — Потому что это так и есть: я люблю тебя и я совсем не хочу, чтобы у тебя были какие-либо сомнения на этот счёт, — осторожно подойдя к младшему и опустившись на корточки, Бен убрал с одной стороны волосы, чтобы убедиться, что это не один из способов спрятать порезы на руках. — Солнышко, сходи умойся, а я пока заварю тебе чаю и приготовлю завтрак, хорошо? — Не хочу. Джузо потёрся лбом о свою руку, показывая несогласие, а после ещё раз шмыгнул носом. — Ты мне врёшь. Ты постоянно врёшь. — С чего ты взял, милый? Зачем мне врать тебе, если я знаю тебя почти всю свою жизнь? А сколько лет я потратил, чтобы получить от тебя согласие на свадьбу? — блондин постепенно забрал младшего демона себе на руки, обнимая того и перебирая пряди белоснежных, спутавшихся волос. — Почему бы я стал врать тебе? — Потому что раньше я был молодым и красивым, а теперь старый и ты нашёл кого-то нового и интересного… — договорить Джузо не смог из-за вновь подступивших рыданий, после чего сам прижался ближе к старшему в попытке спрятаться от бед и ужасов в этих объятиях. — Прости меня, пожалуйста, не уходи, я не хочу в одиночестве! — Что ты себе такое надумал? — прозвучало слишком уж удивлённо и в какой-то степени испуганно. — Джузо, я бы ни за что… Я не смог бы найти того, кто будет мне интереснее тебя. И что ты за старость себе придумал, тебе всего триста пятьдесят. Солнышко моё, я ни за что не стану тебе изменять. Казалось, что сердца у каждого из них пропустили пару ударов. Джузо до жути боялся одиночества, а Бен — ненависти любимого. Эта ситуация вызвала страх у обоих. Измены? Гордость и верность Бена просто-напросто не позволят ему подобные вещи. — Я люблю тебя, — сквозь слёзы говорить оказалось сложно, поэтому всё, что смог выдавить из себя Джузо — три уже известных всем слова. После этого ребёнок начал пытаться успокоиться, пока его гладили по волосам и на ушко шептали всё, что только шло в голову: извинения, признания, комплименты.