В орхидеях

— Это не моя забота, — говорит Е Лань, и Янь Фэй думает, что она — лоза тёмно-синих орхидей, усеянная острыми шипами. Красивых, редких, охраняемых по всему Тейвату. Необходимых на рабочем месте Е Лань. — Не ваша, — соглашается Янь Фэй чуть громче. И правда не её. Но Янь Фэй всё равно нуждается в её помощи. Быть полу-адептом одиноко, и Е Лань одна из тех, чьей компании она жаждет. Они должны быть собраны в букет розового и тёмно-синего, и потому она завязывает бант, добавляя: — Я скучала по вам. Е Лань вздыхает. Тёмно-синие лепестки совсем чуть-чуть подсохли. От Янь Фэй не скрыть нежелание даже в самой расслабленной позе, и она понимает, что не сможет убедить её. На судебном разбирательстве Янь Фэй одержала бы верх, но это не суд. Натура Е Лань гораздо сложнее любого гражданского дела, каким бы запутанным оно не пыталось бы казаться. — Хорошо, — всё же смягчается Е Лань, улыбаясь одними уголками губ. Лепестки оживают в предвкушении удобрения. Янь Фэй сияет — Е Лань всё же будет рядом. — Отлично! — восклицает она, протягивая ладонь к руке Е Лань до того, как успевает осознать это и они обе замолкают, поражённые смелостью Янь Фэй. Но длинные пальцы Е Лань обвиваются вокруг её. Это заложение почвы под корнями. Янь Фэй краснеет. — Прошу прощения, я- — Всё в порядке, — перебивает Е Лань и из-под маски улыбки пробиваются гортензии счастья. Янь Фэй думает, что она абсолютно прекрасна — этот нарцисс, цветущий в опасности неизведанных эмоций. — Отлично, — выдыхает Янь Фэй, гордая тем, что проявила упорство эдельвейса. Улыбка Е Лань становится смущённой, дополняя красоту изумрудных глаз. Она — гибискус, выросший в мёртвой пустоши, голубой рододендрон, точь-в-точь как роза. Янь Фэй не преодолеть её шипы, но ей и не нужно, ведь рядом с ней Е Лань сама убирает их. Они обе просто наслаждаются друг другом целую минуту, прежде чем Е Лань меняет позу, вновь являя собой совершенное изящество. Очарованная Янь Фэй думает, что она похожа на лозу. — Пойдём, — наконец говорит она, сдерживая слёзы чувств, когда Е Лань кивает и следует за ней, не отпуская руку. По пути в офис Янь Фэй рассказывает детали очередного дела. Возник иск между шахтёром Разлома и компанией, в которой он работал. Дело касалось травмы. Е Лань останавливается у стола Янь Фэй, прислоняясь бедром к самому краю. — Я бы предположила, что в контракте шахтёра сказано о риске получения травмы. — Так и есть, — кивает она, присаживаясь рядом. Здесь она чувствует запах духов Е Лань — напряжённо-тонкий аромат валерианы — и постепенно он сводит её с ума. Е Лань притягательна, неуловима, очаровательна, и она - единственное, к чему Янь Фэй питает слабость. Всю свою жизнь она посвятила бы её цветам. — Но шахтёр утверждает, что в контракте прописан лишь риск получения травмы в условиях добычи, а он получил травму во время перерыва. Е Лань кивает, размышляя над информацией от Янь Фэй. — Теперь я понимаю, — говорит она, — и вы хотите, чтобы кто-нибудь тоже обдумал ваши мысли. — Да, — признаётся Янь Фэй, ведь, попытайся она солгать, Е Лань увидела бы её насквозь, словно сорвав белый жасмин в саду оранжевых лилий. Е Лань именно такова: её проницательность и тяга к знаниям делает её такой сильной… и ей невозможно солгать. Тем более, что Янь Фэй любит её. Когда они постепенно расследуют дело Янь Фэй, они тянутся друг к другу, как подсолнух к солнцу, не в силах отказаться от мимолётных прикосновений. Наступает ночь, но никто не хочет уходить, — не считая момента, когда Е Лань приносит им ужин. Они всё ещё вместе перед списком планов по разрешению дела. Они расстаются, только когда Янь Фэй предлагает Е Лань вернуться домой и отдохнуть, пусть даже ей очень не хочется отпускать её тепло. — Пока, — выпроваживает она подругу из кабинета, даже не прячась за улыбкой. Сейчас, наверное, уже полтретьего ночи. Янь Фэй, будучи человеком лишь наполовину, совсем не чужда человеческая усталость. Но ей всё равно нужно продолжать работу. — А вы скоро пойдёте домой? — спрашивает Е Лань с очевидным, как запах свежей лаванды, недоверием. — Уже поздно, Янь Фэй. Вам нужен отдых. — Я знаю, — отвечает она, потому что и правда знает. Но потребность во сне совсем от этого не зависит. И она, и Е Лань знают об этом, и, возможно, в любую другую ночь Е Лань просто приняла бы это. Но не сегодня. — Янь Фэй, — мягко говорит она, скрещивая руки на груди. Янь Фэй, словно неразумный цветок герани, опускает голову. Она не поднимает взгляд достаточно долго для того, чтобы Е Лань это заметила. Она хихикает — нежно и звонко, как крокус на ветру. Она протягивает руку и сжимает её пальцы. — Идём, — говорит она и, не дожидаясь ответа, тащит Янь Фэй из кабинета. Она едва успевает закрыть дверь, пока Е Лань не повела её по ночным пустынным улицам Ли Юэ. Янь Фэй идёт быстро, чтобы не отставать от длинных шагов Е Лань по пути к её квартире. — Я послежу за тем, чтобы ты выспалась, — говорит Е Лань, и хоть порой её невозможно предугадать, Янь Фэй понимает, что сейчас она говорит правду. Она всегда, всегда верит ей, и позволяет отвести себя в квартиру, полную бумаг и замков, и даёт Е Лань уложить себя на кровать и укрыть одеялом. — Спи спокойно, — говорит она, прежде чем наклониться и поцеловать в губы. — Я куплю тебе орхидей, — говорит Янь Фэй ей в губы, сонно, но уверенно. Е Лань нежно хихикает. — Конечно, — говорит она. — Но сначала поспи, любовь моя. И Янь Фэй так и поступает, не отпуская мысли о Е Лань, как четырёхлистный клевер из рук.