pov Марлин МакКиннон
Мы, несчастные, что оставлены на отработку у Филча, столпились у его дряхлого столика, желая вырвать одну из полок, в которой хранился запасной ключ от его кабинета. Пусти ребята меня вперед, все бы давно шли по своим делам, но кучка занудных когтевранцев с пятого курса все надеялись расколдовать замок без «ваших варварских гриффиндорских методов». Будь я сытой или отдохнувшей, то с удовольствием дала бы им поблистать золотыми умами. Но сейчас я была зла, отбывая чужое наказание — спасение подруг — это дело, которое не всегда проходит без жертв. Даже таких жертв, как ужин в Большом зале. Почти все здесь были младшекурсниками: пара сплетниц со Слизерина с четвертого курса, та самая стайка когтевранцев и один пуффендуец, слегка смахивающий на хомяка в своем объемном желтом свитере. А еще удача в очередной раз повернулась ко мне пятой точкой, ведь сейчас я боролась с рвущимся наружу желанием — врезать моему бывшему, Фабиану Пруэтту за то, насколько долго он смотрел на меня, не моргая. Хотелось крикнуть: «Хэй, идиот, наш секс случился в маленькой коморке по пьяне, так что давай оставим мысли о нем там же». Чудом было то, что со всего Гриффиндора различать двух рыжеволосых полудурков могла только я, иначе бы ситуация с перепихом после осеннего бала стала еще более смешной и постыдной. — Дайте сюда! — рыкнула я громче, чем хотела и отпихнула от стола подростков. Мне слишком осточертело торчать в этом кабинете. Здесь было на порядок темнее других помещений школы, воняло сыростью и тянуло кошачьим кормом. Не знай я, что у каждого учителя и работника Хогвартса есть своя спальня, подумала бы, что этот старый хрыч никогда не спит и живет здесь. — Помочь? — раздался за спиной ласковый голос Пруэтта, и мне захотелось ему врезать. Два часа — Филч, кажется, легко мог забыть о куче детей и том, что ему необходимо следить за нами — с пустым желудком, без шуток Мародеров и теплых слов подруг неплохо раздули во мне ярость. Я осторожно развернулась и протянула шпильку, которую зажала пальцами ближе к его лицу. Наигранно мило улыбнулась и фыркнула: — Сама справлюсь. Не будь у Фаба такой опыт в отношениях с девушками, он бы наверняка закрылся в комнате на последующие две недели, ведь парочка слизеринок негромко захихикала. Я разделалась с хлипким замком в два счета: руки сами помнили, как мы с отцом вскрывали старые коробки на чердаке с помощью шпилек, волшебных палочек или чего-то еще. Тогда я сломала множество железок и замков, вызывая надрывный смех старшего брата, зато сейчас дело заняло не больше минуты. Я не сомневалась, что Филч понятия не имеет о том, какие замки нужно ставить, чтобы не дать ограбить свое, как его называли все ученики «хранилище-чистилище». Выудив из ящика ключ, я отперла дверь и шумно выдохнула, подхватываемая волной радостных учеников. Усмехнувшись, я повесила небольшую железяку на ручку двери и направилась в гостиную Гриффиндора по темным коридорам. В животе уже громко урчало, когда я здоровалась с Полной Дамой и пролезала через отверстие за портретом. Я стянула с запястья резинку и собрала взлохмаченные волосы в неосторожный хвост. Алиса, завидев меня с такой «неэлегантной» прической, будет явно в шоке. В гостиной было тепло и сухо. Бесконечные поленья трещали в большом камине, подле которого стоял массивный мягкий диван и пара кресел бо бокам от него, завершающие «круг тепла». Некоторые писали домашку, кто-то письма родным. Большинство же — без всяких ограничений по возрасту — собирались кругами, играя в волшебные карты и шахматы. Окошко было приоткрыто, и оттуда тянуло приятным вечерним ветерком. Где-то слева запахло карамелью. Дом, милый дом. — МакКиннон, лови салат! — хохотнул Блэк, и раньше, чем я успела ответить, в меня прилетело два небольших помидора. Наработанная на поле для квиддича ловкость спасла меня — я поймала свой небольшой перекус, заслужив одобрительные возгласы. — Я бы принес в тарелке, любимая, но это все, что мне удалось стащить. — Да он просто не старался, — засмеялся Джеймс, тут же ойкая от неслабого тычка в плечо. Пропустив мимо ушей подхалимное «любимое», я плюхнулась на диван рядом с Сириусом, закидывая помидорку в рот. Не то, чтобы это помогло утолить желание съесть огромный бифштекс, но психологически мне стал немного легче. С какой серьезностью я рассуждаю о психологии еды. Вырвался нервный смешок. Темноволосый глянул на меня, протянув: — Кажется, Филч сделал кому-то лоботомию. — Я сделала лоботомию его ящику, — с гордостью рассказала я, видя как Ремус легко покачивает головой и улыбается, словно думая «вот идиоты». Он держал в руках учебник по истории магии, временами делал заметки и диктовал Питеру длинные предложения, которые тот еле успевал записывать, утирая нос рукавом и пачкаясь в чернилах. — За что же ты туда попала? — спросила Мэри МакДональд с видом строгой учительницы. Мы никогда не были особо дружны, наши вкусы в парнях не совпадали, а редкие учителя умудрялись путать наши фамилии. Мне этих трех пунктов было достаточно, чтобы не стараться быть с ней дружелюбной. — Ты вроде приличная. — Не оскорбляй Марли этим словом! — шутя, хватаясь за сердце, просипел Блэк. «Марли» — еще одно дурацкое прозвище. — Она та еще штучка. Но я тоже удивлен, неужели ты разрисовала чей-то портрет и не успела убежать от этого ходячего мертвеца? — Сириус сгорбился и принялся пародировать Филча, бормоча что-то похожее на угрозы. — Конфиденциальная информация, — просипела я, роясь в карманах его мантии в поисках чего-то съедобное. Нашарив пальцами закрытый презерватив, я отпихнула парня от себя, вытирая руки об диван. — Фу, фу, фу, черт! — А что? — деловито поинтересовался он, поправляя одежду. — Что скажут учителя, если половина Хогвартса залетит? По гостиной громом прокатился мужской смех, и я прыснула в кулак. Кажется, я слегка остыла и теперь готова отплатить Лили и Алисе за то, что мне пришлось терпеть, оставив их в живых. — Пижон, — кинула я напоследок, поднимаясь к женской спальне, пока Блэк возражал: — Самец! Зайдя в комнату, я наткнулась на две пары жалостливых круглых глаз, словно молящих меня о пощаде. Будто я какая-то жестокая дама, ей богу. Фыркнув, я прошла к своей кровати и стянула мешающую мантию, принимаясь за пуговки на рубашке. Лили улыбнулась, понимая, что я не настроена враждебно, и кинула мне на кровать два сэндвича, завернутых в салфетку. Я издала что-то похожее на радостный вопль и бросила рубашку прямо на пол, оставив колготки висеть на одной ноге. Плюхнувшись пятой точкой на кровать, я втянула носом аппетитный запах бекона и вгрызлась в еду. — А еще есть чаёк, — пропела Алиса и поставила на мою тумбочку кружку с горячим напитком. — Вы..чертовы…шантажи… — пыталась выдать я, одновременно с тем, чтобы не подавиться, — чертовы шантажистки. Не представляете, как мне хотелось рассказать Мародерам, что Лили Эванс пыталась помочь Алисе Мерфи украсть амортенцию, чтобы узнать, взаимны ли чувства нашей феи. Я встала, одной рукой держа сэндвич, а другой ероша короткие волосы Алисы, за которое мы и прозвали ее «феей». Они вечно смешно торчали, и иногда она посыпала их блестками. Подруги покрылись пунцовым цветом. Лили покраснела так сильно, что даже веснушки не было видно. Она действительно была очень благодарна, ведь если бы Слизнорт узнал про этот досадный инцидент, то разочаровался бы в своей «любимой ученице». Я заболтала Филча и заверила его, что сама устроила погром, дав девочкам возможность уйти. В Конце концов, моего отца веселили письма от нашей деканши, в которых она исписывала мои деяния в поразительных подробностях. Он всегда говорил, что его желание иметь третьего сына сказалось на моем характере, а мама просто хитро усмехалась, прищуривая свои молочно-голубые глаза, и нарочито строго шептала: «А ты вспомни меня в семнадцать лет». Я всегда с восхищением наблюдала за тем, как их любовь расцветала с каждым годом все больше и больше, словно они молодели, а седина в волосах была искусственной. За время, пока я погрузилась в легкие раздумья, набивая щеки, Алиса ретировалась в ванную. — Ладно уж, — произнесла Лили и села рядом со мной на кровати. Она подобрала ноги под себя и, поколебавшись, выдала: — Придумывай, как отыграешься. Только помни, что я принесла тебе два сэндвича! В ее глазах было столько сожаления, что я чуть было не отказалась. Но, пораскинув мозгами, поняла, что было бы неплохо заставить ее чуть поднапрячься, ведь два часа заточения в кабинете Филча раем не назовешь. Я задумчиво поджала губы, а потом вскинула палец («Эврика!»), улыбаясь: — Итак, моя дорогая Эванс. Первые три вопроса, которые ты услышишь завтра, будут сопровождаться ответом «да». — Лили опешила. Да, кажется, это звучит слишком рискованно. Я добавила: — Только приличные в пределах разумного. А платой тебе будет…пачка Сахарных перьев! В зеленых глазах блеснул огонек желания. Если я таким взглядом сопровождала своих разгоряченных сокомандников после игр, то Эванс смотрела так лишь на чертовы «Сахарные перья» из Хогсмида, которые ей любезно приносил то Поттер — от любви, то Люпин — по дружбе, взамен на шоколад, то Блэк с расчетом на списывание домашки. — Только первые три? — жалостливо пискнула она, и я кивнула, стряхивая с себя крошки и чувствуя себя самой милосердной гриффиндоркой во всем мире.Следующее утро
Я находилась в прекрасном расположении духа, надевая дурацкую мантию и запихивая в карман пачку Сахарных перьев. Поправляя вьющиеся волосы, я увидела в глазах Лили еле заметную надежду, что те самые три вопроса не принесут ей дискомфорта. Честно, я и сама знала, что как только староста выходила из школы, на нее кучкой накидывались сокурсники, умоляя о домашке или отмене наказания. Алиса уже прозвала мое задание слишком простым, и я пригрозила ей «расправой», чуть склонив голову вбок. Она лишь рассмеялась и выбежала за дверь, быстрее к своему Фрэнку. И зачем ей нужна была амортенция, если он и так от нее без ума? Эванс встала рядом со мной, расправив плечи. Ее солнечные рыжие волосы осторожным водопадом лежали на спине и плечах. Она выглядела так величественно и грациозно, словно я веду ее на коронацию. Моя же «грациозность» описывалась нескольким вещами: рубашка, которую я наглаживала часами становилась мятой сразу, как только я ее надевала; волосы не поддавались никакому знакомому мне заклинанию и превращались в непонятное сплетение золотистых лучиков каждый раз, стоило подуть ветерку и, в конце концов моя пятая точка — на форму и размеры которой я, кстати, не жалуюсь, — просто всегда и везде умудрялась найти и приключения и расплату за них. Что ж, клянусь, что замышляю только шалость. — Не дрейфь, — улыбнулась я, потянув ее за собой. Лилс кивнула и мы спустились в гостиную. С нами здоровались, но никто ничего не спрашивал у моей рыжеволосой подруги. Даже у меня три раза спросили: «Прекрасная погодка, неправда ли?». Кажется, Эванс думала, что по пути в Большой зал что-то изменится, но никто по прежнему не любопытствовал — в миндалевидных зеленых глазах росло негодование и легкая паника. Просто отделаться не получилось, а? Я толкаю ее дальше нашего обычного места так, что она оказывается сидящей между мной и Ремусом, сразу тепло улыбнувшимся нам. Приятный он, все-таки, волчонок. Поттер и Блэк шлепаются напротив сразу после того, как я уговариваю Лили посидеть здесь сегодня. Расслабившись идеальному раскладу, я наполняю тарелку едой, сражаясь с Сириусом вилками за последний кусочек жареной курицы. Фыркая, как разозлившийся пес, он уступил и принялся разжевывать гренки с вареньем. Я засмеялась, думая: «аристократ, да и только». — Лили, — неожиданно позвал Джеймс, все время до этого ковырявшийся в остывшей овсянке. Давай же, придурок, спроси это и позволь мне наконец поженить вас. Я хихикнула в кулак, ощущая себя той самой сводницей на каком-то магловском шоу. Плюсом ко всему я отметила вежливое и тихое «Лили», а не припадочное «Эванс», за которое врезать ему хотела даже я. Кажется, Поттер со временем «затишья Джили» (как называли мы с Алисой последние полгода, когда Джим взялся за ум и перестал доставать нашу подругу) разучился составлять предложения. — Если ты не занята, может сходим в Хогсмид сегодня? Эванс уронила вилку на тарелку, а Джеймс сокрушенно вздохнул в сторону Сириуса, словно готовясь к порции очередных отказов. Подруга перевела взгляд на закатывающуюся от хохота Алису, а потом на меня. Настал момент истины. Я ткнула ее в ногу уголком коробки от Сахарных перьев, напоминая ей о нашем договоре. Давай, Лилс, в моем кармане лежат твои самые любимые сладости и ты не устоишь, я же знаю. Она отрицательно замотала головой, а я начала кивать в такт ей. Это выглядело смешно, будто мы обменивались мыслями и ругательствами ментально. Тихо засмеялся даже Сириус. Пауза была длинной. Такой длинной, что Джеймс поднял на предмет своего обожания самый верный, самый наполненный надеждой и одновременно самоуверенный взгляд насыщенных карих глаз, поблескивающих из-за линз очков. — Да, — пискнула Лили, и почти все за столом затихли. Мародеры переглянулись (я и последовательность запомнила, у них будто был свой кодовый замок), и Сириус, вступая в игру, прокашлялся: — Вау, подруга, а ты уверена? Эванс втянула воздух и голосом, уже более похожим на ее настоящий, выдала: — Да. Последний гвоздь в крышку гроба забил молчавший до этого Ремус. Он поднял на нее добрые серые глаза, ставшие такими хитрыми сейчас и тепло, по-отцовски, улыбнулся. — Ты ведь совершенно точно согласна в своем решении и придешь? — мягко спросил он, а Лили, казалось, всерьез разозлилась на него впервые в жизни. Она громыхнула стаканом рядом с его рукой: — Да. Джеймс пообещал ей, что зайдет через пару часов и ретировался, оставив за собой, кажется, приторный запах счастья и кусочки радуги. Эванс покраснела так сильно, что запылали даже кончики ушей, выхватила из моего кармана пачку со сладостями, ударила меня ею по плечу и потащила за собой смеющуюся Алису. Сириус захохотал и, стирая слезинки, перелез под столом, усаживаясь рядом со мной, на место подруги. Я наигранно обиженно потерла плечо, а потом деловито оглядела всех оставшихся Мародеров, бормоча: —Шалость удалась. В ответ я услышала эту же фразу от трех парней, и мы чокнулись кубками с тыквенным соком. Этим двум идиотам необязательно знать, что Сириус перед выходом угрожал всем в гостиной, что пожалуется Дамблдору, если кто-то заговорит с «уставшей» Лили. Что Ремус нарочито осторожно отводил в сторону всех, кто направлялся к старосте и отвечал на все вопросы сам. Что все они подтолкнули друга попытать удачу еще раз. Мы задумали шалость еще вечером, когда я, позднее, вернулась в гостиную и обнаружила там всех парней, кроме Джеймса. Я уже тогда поняла, к чему все идет и просто подала идею ребятам. Для этого плана сошлись абсолютно все звезды. — А кто нас спас? — протянул Блэк и ткнул пальцем себе в грудь, гордо напевая: — Я. — Нет уж, — покачал головой Ремус, — Нас спасла Марлин. Потому, господа Мародеры, что кто-то, — он ткнул Сириуса локтем в бок, — носит в карманах противозачаточные, а кто-то, — мне взъерошили пучок золотистых локонов, — чертовы «Сахарные перья».