Эксперимент

Чанбин с кружкой свежезаваренного кофе подходит к Джисону, который привычно сидит за компьютером. Глаза старшего мельком пробегаются по строчкам... "Джисон сладко застонал, когда Чанбин коснулся его соска..." Кофе изо рта Бина летит прямо в волосы Хану и немного на монитор, после чего парень закашливается. — Это что, блядь? — тыкает он в экран, не обращая внимания на отборные маты друга. — Это фанфик, фанаты пишут, — выдавливает из себя Джисон и идет переодеваться, — Сам мне кофту стирать будешь. — Ты зачем это читаешь? — спрашивает Со, игнорируя фразу Джисона и присаживаясь на соседний стул, но стараясь не глядеть в монитор. — Просто любопытно стало. В интернете много такого. Кстати, это первый текст, в котором шипперят нас с тобой. — Шипперят? — Ну... Господи... Парой нас делают, — Джисон садится обратно на свой стул, ерошит испачканные мокрые волосы. Его уши сильно краснеют, но Чан на это не обращает внимание, а больше ничто смущение Джисона и не выдает, — Обычно пишут обо мне и Минхо, о тебе и Феликсе. А это, — он кивает на еще открытую вкладку, — скорее, эксперимент. — Так все-таки, зачем тебе это читать? — Из интереса, — Хан пожимает плечами. Врет, но на этот раз его обычно неумелая ложь прокатывает. Да он и сам не знает, почему читает это. — Мда, — выдает Чанбин и прячет нос в кружке с кофе. Ему не кажется забавным то, что его другу нравится читать подобное, пусть и из интереса. Это ведь отвратительно. Бин уже собирается сказать об этом, но Джисон быстро закрывает вкладку и переключает внимание брюнета на пока что недописанную песню. Текст еще сыроват. *** Джисон врывается в свою комнату, резко захлопывает за собой дверь и, дико смеясь, придавливает ее собственной спиной. Из-за двери доносится разъяренный голос Чанбина, а затем Джисон чувствует спиной удары кулаком в дверь. — Пиздюк, отдай мое печенье! Джисон смеется снова: — Оно теперь мое! Попробуй отбери! Чанбин еще немного поломился в дверь и все же отступил. Хан выдохнул и положил пачку еще не открытого печенья на стол. Да, это печенье принадлежало Чанбину, ну и что? Кто первый встал, того и тапки, как говорится. "Хотел бы я сам ему принадлежать," — мельком подумал Джисон, тут же отмахиваясь от этой шальной мыслишки. Такому все равно не бывать. Чанбин не гей, в отличие от неудачника Хана. Это ж надо было осознать свою ориентацию, влюбившись в близкого друга. И Джисон давно бы забил на эти странные чувства, если бы Чанбин не был так близко почти каждую минуту. Хорошо, что их расселили в разные комнаты в общежитии. Дверь вдруг резко распахивается. В комнату вбегает Чанбин, и Джисон едва успевает повернуться к нему лицом и схватить печеньки, поднимая их повыше. — Не отдам! — верещит он, пока Чанбин, ругаясь и придавливая Хана бедрами к столу, на носочках пытается достать упаковку. Все же у Джисона два сантиметра преимущества. Но они быстро исчезают, когда Джисон вдруг ощущает, что Бин ругается почти что прямо в его щеку, дыхание чувствуется на коже огненным прикосновением, и их тела буквально вжимаются друг в друга. Сон замирает, опускается с носочков, упаковка валится из рук, хватаемая Чанбином. Но тут же Со приходится отлететь едва ли не на метр от сильного толчка в плечи, а Джисон пулей уносится из комнаты. — Чего это с ним? — Бин смотрит на дверной проем, в который только что выбежал Хан и чувствует замешательство. Что такое произошло, что Хан его аж толкнул? Сон запирается в ванной, пытается прийти в себя. Но в паху тянет, руки дрожат, и на коже лица еще чувствуется дыхание хёна. "Ты просто озабоченный. Завестись просто от того, что он пытался отобрать у тебя печенье, прижимаясь к тебе," — Джисон зажмурился и отчаянно замотал головой, потому что комок внизу живота скрутился сильнее от воспоминаний. И это от одних только мыслей. Он включил воду похолоднее, умылся. Полегчало. За дверью раздался стук. — Ханни, выходи. Ты из-за печенья расстроился? Так давай вместе поедим. Джисон тут же открыл дверь и снова замотал головой. — Нет, дело не в печенье. Но от печенек я не откажусь, — на лице появилась довольная улыбка. И то ли у Джисона прокачался скил вранья, то ли Чанбин был слишком глуповат, ложь снова осталась незамеченной. На самом деле Бин собирался задать Джисону еще один вопрос, но не стал, решил еще понаблюдать. Джисон всегда был странный, но теперь стал еще страннее. *** Это была одна из тех транс, что Крис проводил на троих. И все было как обычно, дурачились перед фанатами. Банчан сейчас щекотил Джисона, который верещал и вырывался. Чанбин смотрел на это с улыбкой. Но на душе у него едва ли не кошки скреблись. Ему хотелось встрять между этими двумя, отодвинуть Чана на дальнее расстояние от Джисона. Но вместо этого он продолжал наблюдать и никак не понимал, что же с ним происходит. Может, это просто ревность, что он в стороне от их дурачеств? Он кивнул самому себе, а затем попытался вернуть друзей в адекватное состояние. Джисон бросил на Чанбина короткий взгляд и сжал одну из рук в кулак. Скрывать чувства получалось плохо, но он старался. Нельзя было влюбляться еще больше. "Мы друзья, мы друзья..." — как мантру повторял Сон. Вдруг что-то коснулось его плечей. Он крупно вздрогнул, посмотрел на руку у себя на плече, потом над собой, и вздрогнул повторно — Чанбин. Он касался плечей Хана и хихикал над очередной шуткой Чана. Хан сидел, как приклеенный, а выглядел, как охуевший. А почему? Правильно. Просто потому что его его касался ДРУГ. "Мы друзья, мы друзья, мы... Да кого я обманываю?!" — Хан чуть не вскочил со своего кресла, когда Чанбин потрепал его по волосам, сказав, что Джисон снова завис. Хан что-то промямлил в ответ, сам не зная что, а после решил уйти за кофе всем троим. Бин краем глаза проследил за младшим, пока тот не исчез за дверью, и поджал губы. С ним определенно творится что-то странное. Причем непонятно: с Джисоном или все же с Чанбином... *** В общежитии никого не должно было быть. Даже менеджеры разошлись. Хан собирался воспользоваться этим. На столе горел маленький ночник, с колена свисал плед, просто потому что парень так и стащил его с кровати, когда пересаживался за комп. Дверь за спиной увлеченного Джисона бесшумно открылась, парень не подозревал об этом. Темная фигура приблизилась и остановилась примерно в полуметре. Это был Чанбин. Взгляд уловил на мониторе знакомые фразы (в прошлый раз он все-таки поглядел пару раз на текст). "Джисон застонал... Надавил коленом между ног... Рука болезненно сжала ягодицу..." Бин уже не давился, как в прошлый раз, не матерился. Только перевел взгляд на Джисона и кашлянул. Хан вздрогнул. Глаза величиной с блюдце уставились на Чанбина, и Джисон замешкался, не зная, натягивать ли плед повыше или закрывать вкладку. Только предательский румянец на щеках не спрячешь. Все было ясно. Да и как можно было не заметить движение руки под столом? Но Чанбин ничего не сказал по этому поводу, не желая еще сильнее смущать друга. У всех свои предпочтения. — Извини, что без стука, — немного сипло произнес Со, метнув секундный взгляд на чистейшую вкладку гугла, — Думал, ты отдыхаешь, раз с другими не пошел. — Н-ну да, почти, — чуть заплетающимся языком проговорил Хан. Его глаза блестели. Он то и дело облизывал пересыхающие губы (Бин мог бы сказать, что это было сексуально, но адекватность еще не покинула его). Мертвой хваткой Хан держал плед, прикрывающий расстегнутую ширинку. Чанбин невольно подмечал все это. Вгляд снова метнулся на глаза. Красивые. Темные такие, тепло-карие и родные. С потерянным выражением. Боже, ну подумаешь, дрочил. Они парни, для них это в порядке вещей, кого ж стесняться? Неловкая тишина затянулась, и Со все же поднялся на ноги. — Пойдем поиграем в приставку, пока никто не мешает, — бросил он и вышел. Джисон шумно облегченно выдохнул. Щеки все еще горели, а член так и был полувозбужденным. Причем не столько от текста — Джисон еще ничего толком не успел прочесть, — а как раз от того, что его застукали. Застукал именно ОН. Но все же стоило выползти. Провести время вдвоем не так уж плохо, ведь они друзья. *** Чанбин чувствовал, как падает, проваливается все ниже и ниже в бездну. Они друзья, друзья... Но смотреть на Джисона стало невыносимо. Хотелось прикоснуться, погладить, поцеловать... Этот бред буквально сводил с ума молодого рэпера. Он уже не знал куда себя деть. К тому же его начала расстраивать внезапная холодность его... Друга. "Черт бы тебя побрал, Чанбин," — мысленно ругнулся тот, взглядом провожая Джисона в душ. Картинки в подсознании рисовались сами собой, окончательно отшибая последние остатки здравого смысла. Джисон чувствовал себя хуже некуда. Ему все казалось, что Со теперь смотрит на него по-другому с того случая. Чанбин теперь считал его то ли странным, то ли извращенцем. Хана это нервировало, выводило из себя, но он все еще успешно прятался за улыбкой, редкими ночами беззвучно плача в подушку. Сейчас в душе он мог позволить себе немного расслабиться. Встав под теплые струи, рэпер уперся рукой в стену, уткнулся носом в изгиб локтя и размеренно стал надрачивать, представля Чанбина рядом, в том же душе. Как капли воды стекают по широким плечам, торсу, как липнут к лицу мокрые волосы. И как он помогает Джисону. Невольно вспомнилось, как Чанбин вжал его тогда в стол. И много другого, совсем незначительного для них, как для друзей, и доводящего сейчас Джисона до жалобного скулежа. Разрядка приходит быстро, даже слишком. "Озабоченный," — шепчет он и прикусывает кожу на локте. Чанбин все это время стоит у двери. Он делает вид, что ждет своей очереди, но ему нужно совсем не это. Он ничего не слышит из-за двери и шума воды, но это не мешает ему представлять то, что представлять он почти не хочет. Едва ручка двери поворачивается, он тут же принимает максимально расслабленную позу, ловит смущенный взгляд Джисона и через секунду заскакивает в ванну, тут же включая воду посильнее. *** Снова они одни в общежитии. Так надо. Так и планировалось. Только кем из них и зачем? Джисон только мученически вздыхает, видя тень Бина в коридоре. В голове то и дело всплывает мысль просто взять и признаться. Ведь всегда можно сказать, что пошутил. И Бин поверит, потому что Бинни знает, каким дурилой бывает Хан. — Пойдешь фильм смотреть? — в комнату заглядывает темная голова Чанбина, и Джисон, не раздумывая, соглашается. Все равно сбегать от друга глупо. Они смотрят, смеются в голос, едят и дурачатся. Сейчас можно, сейчас никто не подглядит. — Последняя печенька, — мычит Хан и опаздывает. Со хватает ее первый и сразу отводит руку с добычей подальше, — Ну Бииинни! Ну дааай! — канючит Хан, протягивая руку. — Мое! По праву! — в шутку возмущается Чанбин. — Бинни-Бинни-Бинни, ну я же люблю тебя, — Джисон делает губы уточкой, тянется, чтобы шуточно чмокнуть уже почти визжащего Чанбина в щеку. И тут Со решает проверить. Он неловко чмокает Джисона в эти губы. Тот так и замирает с вытянутыми губами. Ступор и шок. Какое уж там печенье... — Со Чанбин, — Джисон шепчет, хотя хочется кричать. ОН поцеловал его. ПОЦЕЛОВАЛ! Джисон невольно хватается за руку Бина, которая ближе к нему. Ему кажется, что он вот-вот упадет на пол. Под действием адреналина люди делают невозможное. А Хан... — Я люблю тебя, Чанбин, — произносит он совсем не так, как минуту назад, и лишь сказав, понимает, какую откровенную хуйню совершил. Убежать хочется прямо сейчас, но Чанбин перехватывает его руку, не позволяет даже встать. Пан или пропал, но Хан продолжает надеяться на лучшее в глубине своей души. — Я тоже люблю тебя, — глухим голосом произносит Чанбин, глядя в глаза Джисону. Им страшно. Страшно, что сейчас человек напротив скажет: "Это шутка". Сердечный ритм сбитый: сердце то безумно колотится, то пропускает удары. Джисон решается первым. Он приближается и медленно, как будто боится обжечься, обнимает некогда друга за талию, постепенно жмется к нему, жмурится, будто боится получить удар. Но на спину ложатся такие знакомые сильные руки, щека прижимается к волосам Хана. Вот она какая взаимность. Похожа на красивый сон. — Это же не шутка, Бин-хён, не шутка? — Я не шучу, Джисон. Тихий хриплый голос у самого уха заставляет Джисона вздрогнуть и дает надежду. Ему не хочется отпускать Чанбина. Страшно, но так хорошо. Чанбин и сам не горит желанием отпускать шатена из рук. Он наконец-то нашел успокоение, сейчас ему куда легче. И все было так просто. Он просто влюбился. *** Чанбин сходит с ума. Его мысли заняты парнем, что спит за стенкой. Он так часто мечтает о нем. О его объятиях и поцелуях. Потому что такие вот минутки, или лучше сказать мгновения, выпадают чертовски редко. Чанбин буквально голоден. Прикосновения невзначай уже начинают нервировать, бесить. Хочется выгнать всех из общаги нахуй и уже сделать с Джисоном то, о чем мечтает столько ночей. Он сопит в подушку и чувствует, как тугой узел в паху опять начинает затягиваться от одних только мыслей. Кто-то проходит мимо спальни Чанбина и его соседей, и он бесшумно поднимается с кровати с огромной надеждой. Выглядывает из спальни — каштановая макушка, направляющаяся к ванной. Джисон. Губы Чанбина сами собой растягиваются, и он следует за Ханом до самой ванной, наблюдая, как тот почесывает поясницу, немного оголяя кожу под футболкой. — Джисон, — совсем тихо окликает его Чанбин, когда тот уже собирается скрыться в ванне. Парень удивленно оборачивается на голос, а затем расплывается в улыбке. Он как никогда рад видеть Бина. Его Бина. Они оба проскальзывают в помещение, и тихо щелкает замок. Теперь им точно не помешают. — Почему мы не подумали раньше? — спрашивает Джисон, но уже спустя мгновение чужие губы накрывают его, мешая продолжить. Он и не против. Тихо мычит, обнимает Со за шею и весь льнет к нему. Тело начинает мелко дрожать от возбуждения, от прикосновений Чанбина к спине и ягодицам. Нежные поглаживания через ткань и напористый поцелуй. Джисон нисколько не отставал от Чанбина, отвечая ему так же жадно, прикусывая губы, сплетаясь языками. Они медленно отходят от двери, и спина Джисона встречается со стенкой. Он на мгновение отстраняет от себя Бина и стягивает с себя футболку. Тот повторяет за младшим, а потом снова целует, но на этот раз чуть нежнее. Пальцы Сона путаются во взъерошенных прядях Чанбина. Он стонет в поцелуй, чувствуя, как чужие руки оглаживают торс. Ощущения такие яркие, что впору растекаться лужицей, но то же самое возбуждение, волнами прокатывающееся по телу, придает сил. Джисон скользит ладонью по плечу, по груди Чанбина, и тому это тоже нравится буквально до дрожи. Ноготь слегка цепляет сосок, и Хан сдавленно охает. — "Джисон сладко застонал, когда Чанбин коснулся его соска", — цитирует Со на ухо младшему впившуюся в мозг фразу, с которой все началось, и слышит в ответ стон. Джисон цепляется за его плечи, потому что колени начинают дрожать и подгибаться. Чанбин тащит несопротивляющегося Сона к душевой кабинке, по дороге стягивая с него спальные штаны вместе с нижним. Не такая уж простая задачка, когда член Джисона уже стоит. Со усмехается: — Тебе хватило несколько поцелуев? — и за усмешкой прячет то, что у самого уже колом. — Заткнись, — сипит Хан на ухо Чанбину и прикусывает хрящик. Крупная дрожь сотрясает все тело Со, он упирается руками в кафельную стенку позади Джисона. Джисон опускается губами к шее, целует нежно и аккуратно, хотя так и хочется понаставить засосов. Рука скользит по животу к резинке штанов Чанбина, накрывает явно выдающийся член. — Кого ты пытался обмануть, Бинни? — в усмешке облизывая губы, говорит Джисон. Стон Чанбина заводит его еще сильнее, заставляя начать торопиться. Теперь они оба совершенно обнаженные, руки обоих беспорядочно скользят по коже партнера. Они никак не могут насытиться друг другом. Со кое-как поворачивает винт, и на них водопадом льется теплая вода, которая должна бы помочь заглушить стоны. — Возьми меня, — четко и так бесстыдно говорит Джисон, потираясь своим членом о член Чанбина. Парень утробно рычит, глядя на такого развязного Хана. — Черт, смазка... — Плевать, — выдает Джисон, и не успевает еще Чанбин опомниться, как его пальцы оказываются во рту Хана. Он старательно облизывает каждый палец, обильно смачивает слюной, и от его внешнего вида в этот момент у Чанбина перехватывает дыхание. Ему буквально хочется наплевать на все и без всякой подготовки трахнуть Джисона. Потому что слишком привлекательный, слишком открытый перед ним. Джисон сам поворачивается к Со спиной, отклячивая задницу. Терпеть становится все сложнее, и Чанбин с трудом удерживает последние крупицы самообладания. Пальцы проскальзывают внутрь удивительно легко, правда, догадка приходит почти сразу. — Пытался сделать себе хорошо, да, Джисони? — шепчет ему на ухо Чанбин, и Хан понимает эти слова даже через шум воды. Хочется стонать в голос, но нельзя. За вторым пальцем добавляется третий. А затем вообще все пропадает. Хан дергается, елозит и хнычет от желания. Чанбину приходится его немного придавить к стенке, наваливаясь грудью. А в следующее мгновение он с небольшим нажимом входит в Джисона. Особенно громкий стон срывается с губ непроизвольно. Джисон царапает кафель, потому что от ощущений сносит крышу. Он внутри, горячий, безумно горячий. — Не больно? — раздается заботливый голос у уха, и Джисон мотает головой, а затем сам подается назад, о чем в первые секунды жалеет. Но не после. Боль сменяется каким-то непривычным, но безумным удовольствием. Каждый толчок выбивает приглушенный стон. Чанбин и сам сходит с ума. Перед глазами звездочки от узости любимого, от жара. Он переплетает пальцы с Джисоном, целует его в плечо, в шею, в затылок, буквально усыпает поцелуями кожу, ускоряясь и кладя руку на член Хана. Тот уже подрагивает в ладони Бина. Разрядка совсем близко. Они кончают с разрывом всего ничего. Джисон сразу же поворачивается к Чанбину и сладко целует его, держа ладошками лицо. — Я люблю тебя! — И я тебя, Сонни. Глаза Чанбина блестят. Нет уже той томной поволоки, что видел Джисон в самом начале. Он отчетливо видит, как его лучший друг, его возлюбленный смотрит на него с неподдельной нежностью. В его движениях чувствуется забота, но иная, нежели раньше. Джисон больше не стесняется и не боится, чувствуя, что теперь может полностью довериться. Он преданно смотрит в ответ, обнимая Чанбина. Они наскоро моются, смывая липкие остатки с живота и ягодиц Джисона. Тот уже чувствует легкий дискомфорт в области поясницы, но кого это сейчас волнует. Они неторопливо идут по коридору, почти незаметно держась за руки. Так хочется еще остаться вместе, вместе заснуть, но нельзя. Бин доводит любимого до его комнаты и мимолетно целует. Хочется повторить признание, но Джисон его останавливает своей улыбкой — он и так все прекрасно знает. "Белка может сводить своей улыбкой с ума," — ревностно думает Со, после чего остается в коридоре один и через мгновения скрывается в своей комнате, мечтая о том, что они повторят такую встречу еще не единожды.