Сто пятьдесят килограмм счастья Султана Ибрагима

До вечера следующего дня я своих новых покоев не покидала. Всё размышляла о своём новом теле и новой жизни. Мне, безусловно, было обидно, что закинуло меня в тело Шивекяр, а не в тушку той же Хюмашах — новой фаворитки Султана Ибрагима, накануне привезённой им из провинции. Но что есть, то есть. В следующий раз буду тщательней формулировать свои желания! Очень внимательно! Скрупулёзно! Чтобы никаких мне больше неожиданностей! В виде лишней сотни килограмм. Моё новое тело было огромным, непривычным и чужим. Организм всё время требовал жрать и спать, но я решила сразу показать вместилищу — кто тут хозяин. Овощи и каши были не так вкусны, как халва и перепёлки, но и Рим не сразу строился. Как-нибудь, как-нибудь… Память истинной Шивекяр мне не досталась, поэтому я боялась выйти в тот же гарем и опростоволоситься перед рабынями и наложницами. Канон каноном, но притворяться весёлой и беззаботной Хасеки я не планировала. В своём мире я умерла, но в рай или в ад меня не приняли, запихнули в эту псевдоисторическую вселенную. С какой целью? Уж явно не для того, чтобы я уничтожала продовольственные запасы Топкапы и разоряла династию непомерными аппетитами. Наверное, это такое изощрённое наказание. А я наверняка обязана показать себя с лучшей стороны. Значит, покажу. Для начала приведу в порядок дела династии, а дальше будет видно. Знаю, звучит самонадеянно. «Шивекяр Хатун — разрушительница канона!». Но ведь и ветошью притворяться тоже не вариант. — Шивекяр! — Ибрагим стремительно вошёл в покои, прервав мои размышления. — Я слушаю, повелитель… — я усадила султана на диван и с предвкушением посмотрела в глаза мужчины. — Моя Валиде на пару с Кеманкешем запугивали меня янычарами, когда подумали, что я Османа объявлю наследным шехзаде! — истово возмущался повелитель, сжимая от злости кулаки. — Потом пришла Турхан Султан и стала обвинять меня во всех смертных грехах! А после пришла Зарифе и сестра Атике Султан… всё убеждали меня, что шехзаде Осман станет хорошим султаном! И Джинджи туда же… шпионы мне много поведали о моём лекаре, да и о Турхан Султан, но касательно последней я не удивлён… — мужчина тяжело вздохнул. — Валиде и паша, безусловно, правы, сейчас объявлять Османа наследным шехзаде — это не безопасно, но всё равно не очень приятно осознавать, что тобой манипулируют. Да и Зарифе с Атике словно помешались на идее сделать Османа моим наследником. Но права оказалась ты, Шивекяр. Мы все эгоисты и мнение Османа никого из нас не интересует. Я подумал и решил поселить Зарифе и Османа за пределами Топкапы, куплю им особняк и пусть себе живут, пускай хоть один мой сын вырастет свободным и счастливым. А когда подрастёт, будет видно. — Очень мудрое решение, повелитель, — я искренне улыбнулась, изнутри наполняясь гордостью за себя и Ибрагима. — А что там с янычарами? — Я поговорил с Валиде и Кеманкешем. Они, безусловно, удивились, но согласились, что от янычар стоит поскорее избавиться. Паша тайно начнёт обучать в провинции новые войска, верные только мне и династии. Придёт время и я смогу заснуть спокойно. Я не смогла скрыть своего удивления. Что-то Кёсем и Кеманкеш слишком быстро согласились с предложением повелителя. Валиде Султан использует янычар в своих целях, чтобы манипулировать сыном, Кёсем потеряла не одного своего ребёнка из-за своевольных воинов, но на протяжении всех этих лет женщина продолжала вести с янычарами дела, так как не было другой альтернативы. Неужели, султанша осмелится, наконец-таки, покончить с этой проблемой? Хоть бы это было так. Если Кёсем Султан соврала сыну и затеяла свою игру… ничем хорошим, ни для кого из нас, это не закончится. Султан ещё некоторое время посидел в моих покоях и после в более умиротворённом состоянии отправился повидаться со своими детьми. Спустя час раздался стук в дверь, и внутрь моих покоев вошла женщина. Кажется, это приближённая Кёсем Султан — Лалезар Калфа, являющаяся хазнедар гарема Султана Ибрагима. И что ей нужно от меня? Уж не Валиде ли послала? — Шивекяр Хатун, — женщина слегка склонила голову. Шивекяр ей явно не была по душе, по канону эта калфа за глаза подшучивала над ненасытной (в плане еды) хасеки османского султана. Вот и сейчас женщина вроде и не кривит лицо, но и уважения в нём не наблюдается. Да и было бы за что уважать бывшую хозяйку моего вместилища… Я поднялась с дивана и вопросительно уставилась на хазнедар. — Лалезар Калфа, что вас привело ко мне? — Кёсем Султан требует вас к себе, Шивекяр Хатун! — хазнедар вежливо улыбалась, но было видно, что она в курсе того, зачем Валиде хочет меня видеть. Я сглотнула. — После вас, Лалезар Калфа… — я указала рукой на дверь. Женщина сделала вид, что не удивилась моему поведению, но наверняка зарубку в памяти сделала. Я вошла в покои матери повелителя и низко поклонилась. Кёсем Султан сидела за столом и работала с бумагами. На моё приветствие женщина никак не отреагировала, Валиде смерила меня нечитаемым взглядом и продолжила копаться в документах. Я же продолжала стоять и ждать, когда Кёсем заговорит со мной. Я догадывалась о теме предстоящего разговора, но как такого плана у меня не было. Буду импровизировать, и стараться говорить искренне. Начинать новую жизнь со лжи мне совершенно не хочется. — Кто-то надоумил моего сына избавиться от янычар, — резко бросила Валиде Султан, спустя двадцать минут тишины. — И этот кто-то отговорил Ибрагима передать титул наследного шехзаде незаконнорождённому Осману. Женщина говорила строго и властно. Мои трясущиеся ноги затряслись ещё сильнее от её слов. У меня даже возникла мысль пасть на колени и во всём признаться, но я дала себе мысленного леща и попыталась держаться с достоинством. — Это была ты, Шивекяр Хатун?! — Кёсем резко хлопнула ладонью по столу, отчего я вздрогнула. — Да, Валиде Султан. Я высказала свои мысли в присутствии повелителя. Я не хотела навредить, простите меня, госпожа. Мой голос почти не дрожал. Почти… — Если бы ты не призналась, я бы никогда на тебя не подумала, — Кёсем внимательно оглядывала меня с ног до головы. В её голосе была некоторая доля презрения, а вот в глазах сквозило удивление. — Ты всего лишь наложница, которая стала хасеки султана, что против всех правил этого дворца, Шивекяр Хатун. С чего ты вдруг решила, что можешь давать советы правителю Османской империи?! — голос султанши стал на несколько тонов выше. В душе моей разгорелось негодование, и я больше не смогла сдерживаться. — Должно быть, Валиде Султан, вы хотели спросить, с чего я вдруг решила, что могу манипулировать правителем Османской империи? — я резко вскинула руку вверх, давая понять, что не закончила. — Как и вы, султанша, я действовала во благо империи и самого Ибрагима. И в отличие от вас, госпожа, я не запугивала повелителя янычарами и насильственной смертью. Простите за непочтительность, Валиде Султан. Мать султана степенно поднялась из-за рабочего стола и подошла ко мне. Я опустила глаза в пол, не решаясь сейчас посмотреть на Кёсем Султан. Не буди лихо… — Ты умело притворялась все эти годы, Шивекяр Хатун, — голос Валиде не излучал ненависть и злость, в нём было удивление и заинтересованность. — Безобидная и беззаботная фаворитка, гребущая под себя золото… такой ты мне виделась всего пару дней назад. Что же заставило тебя так открыто действовать и говорить, хатун? Откуда эта бесшабашность, дерзость и… бесстрашие? — Госпожа! — двери в покои султанши резко распахнулись, и внутрь буквально влетела Лалезар. — Беда, Валиде Султан! Турхан Султан и Зарифе Султан устроили драку! Кёсем, ни говоря не слова, направилась за хазнедар, я решила не отставать и своими глазами увидеть то, что будет дальше. Как выяснилось, драка произошла прямо в ташлыке на глазах у всех рабынь и наложниц. Зарифе Хатун вместе с сыном покидала гарем по приказу повелителя, а Турхан Султан величественно взирала на всё с балкончика. Султанша не сдержалась от счастья и сказала, что-то вроде «незаконнорождённому ребёнку и его матери не место в гареме султана», «к счастью, повелитель это осознал и принял правильное решение». У Зарифе бомбануло, так слово за слово и через пару минут женщины уже дёргали друг друга за волосы. Наложницы и рабыни разнимать женщин Султана Ибрагима не спешили, девушки наблюдали за дракой с интересом. Благо хазнедар мимо проходила, она-то и разняла матерей шехзаде и сообщила Валиде Султан о произошедшем инциденте. Кёсем Султан решила ссор из избы не выносить, мать султана увела покалеченных женщин в свои покои и уже там устроила разборки. По итогу Зарифе, как и приказал Султан Ибрагим — уехала в особняк за пределами Топкапы, а Турхан Султан на три месяца лишилась жалования. Про меня Валиде в тот день напрочь позабыла. И слава Богу! Продолжать тот опасный разговор я совершенно не хотела. Вечером Ибрагим вызвал меня к себе. Его настроение было ужасным, ссора Турхан и Зарифе снова пошатнула его эмоциональное состояние и у повелителя начались головные боли. В таких случаях султан в последнее время пользовался услугами своего лекаря Джинджи, но так как Ибрагим всё ещё был зол на эфенди за интриги, повелитель вызвал меня. Из канона я помнила, что Шивекяр могла улучшать состояние султана с помощью массажа головы. Что же, надеюсь канон не врал… Я вошла в главные покои и низко поклонилась. Ибрагим лежал на кровати с закрытыми глазами, но было видно, что мужчина не спит. Выражение его лица было хмурым, он щурился и держал руками голову. Я не говоря ни слова, подошла и села у изголовья султана. Ласково погладила того по голове и сделала первое, что пришло мне в голову. Я стала петь колыбельную. Ту, что помнила слово в слово. — Тёплый пушистый котёнок спит, свернулся в клубочек и мурчит… После этого я взяла стоявшее у изголовья масло амбры, нанесла его на руки и стала медленно массировать голову Ибрагима, напевая колыбельную. Султан уснул крепким сном спустя несколько минут, я же тихо вышла из главных покоев, так как не решилась прилечь рядом, ведь боялась разбудить мужчину. С моими нынешними габаритами и неуклюжестью это бы непременно произошло. Утром следующего дня я решила позавтракать в ташлыке вместе с остальными женщинами гарема Султана Ибрагима. Новая фаворитка повелителя — Хюмашах Хатун — любезно выделила мне место рядом с собой. Мы начали вести с хатун непринуждённую беседу. Я старалась не сболтнуть лишнего, но как такого разговора у нас не сложилось. Просто не хватило времени. Голос евнуха раздался в ташлыке слишком неожиданно: — Внимание! Хасеки Турхан Султан Хазретлери! Все присутствующие молниеносно подскочили и выстроились в два длинных ряда. Сидеть на месте осталась только новенькая фаворитка Ибрагима. — Хюмашах, — я внимательно посмотрела на хатун. — Турхан Султан главная женщина повелителя. Проявишь непочтительность — легко не отделаешься. Девушка никак не отреагировала на мои слова, она продолжала с гордым видом восседать на подушках и беззаботно лакомилась фруктами. Между тем Турхан со своей свитой уже проходила мимо нас, султанша была в красном платье, вышитом бисером и драгоценными камнями. Её образ кричал о величии и власти. Походка, осанка, выражение лица, одежда, украшения, немаленькая свита — всё говорило о том, что передо мной женщина властная, амбициозная, иными словами — султанша с великим будущим и не менее интересным настоящим. Я вежливо поклонилась, мысленно надеясь, что Турхан не заметит наглую выскочку Хюмашах. Однако султанша не собиралась потворствовать неподобающему поведению. Между женщинами повелителя завязался разговор. Хюмашах вела себя нагло и дерзко, даже осмелилась предложить султанше фрукты из своих рук. Но Турхан не растерялась, она съела предложенное угощение и всем своим видом показала, кто в гареме Ибрагима истинная хозяйка. Я смотрела на эту сцену с немым восхищением, хотелось аплодировать главной хасеки султана. Хотела бы я иметь такую выдержку, прожив в гареме несколько лет. — Что следует сделать с наложницей, оскорбившей главную хасеки, Лалезар Калфа? — султанше надоело слушать наглые речи новой наложницы, и та решила подвести сцену к логическому финалу. — За оскорбление главной хасеки повелителя виновной грозит смертная казнь, — Лалезар Калфа ответила не без удовольствия. — Что? Какая ещё смертная казнь?! — Хюмашах Хатун, наконец, осознала, кому решила перейти дорогу. Девушка переменилась в лице и стала озираться, в надежде найти поддержку среди присутствующих. Однако почти все стояли с опущенными головами, боясь привлечь гнев главной хасеки Ибрагима. Я же смотрела на хатун с выражением лица «я же говорила, теперь сама выпутывайся». — Я ведь новенькая в гареме, госпожа! Я ещё не успела выучить правила! Пожалуйста, смилуйтесь! — молила о пощаде Хюмашах, осознав, что заступаться за ту никто не собирается. Турхан Султан была полностью удовлетворена унижением конкурентки, поэтому смягчила приговор: — Ты всё равно получишь своё наказание, Хюмашах Хатун. Думаю, что двадцать ударов на фалаке послужат тебе хорошим уроком! — Турхан была непреклонна и жестом отдала знак евнухам, чтобы те привели наказание в исполнение. Я глазами указала Хюмашах на пол, в надежде, что хатун поймёт мой совет. Мне совсем не было жаль хатун, но вот ссориться с ней я не планировала. Возможно, мой совет ей не поможет, но так девушка будет ко мне более благосклонна. — Умоляю, смилуйтесь, султанша! — хатун не подвела и бросилась на колени. Девушка целовала подол платья Турхан и молила о снисхождении. Я же для себя сразу сделала несколько выводов. Хюмашах Хатун никогда не дорастёт до Кёсем Султан или даже до Турхан Султан. Трусливая и не уважающая себя фаворитка у власти долго не продержится. Судя по взгляду Турхан, она подумала о том же. Женщина, не обращая внимания на крики и мольбы Хюмашах, покинула ташлык. Султанша самоутвердилась и сделала для себя соответствующие выводы. Хюмашах опозорилась и получила соответствующее наказание. Я же попыталась насладиться зрелищем, но сразу же после первых криков хатун поняла, что счастливой себя совсем не чувствую. Возможно, интриги это не моё?