Большее зло

Сеттинг: События вымышлены, условия реальны Естественная хронология Незначительное Пограничный выход 2014-2015 год Написано в 2020 году

Солнце даже на закате припекало нещадно, провожатый отчаянно потел и тяжело дышал, хотя, скорее всего, не столько из-за жары, сколько от страха. – Вон оно… он, – парень присел за ближайшим могильным камнем, будто бы тот мог его защитить, и зачем-то пояснил: – Склеп князей Белозёрских. Монументальное сооружение больше напоминало особняк, вычурный, хоть с веками и порядком обветшавший. Сын старосты нервно сглотнул и потёр потный лоб грязной рукой: – В общем, это… трупы внизу лежат, там во дворике спуститься надо. А я пойду. Не дождавшись ответа, парень встал, нервно отдуваясь и на автомате бормоча всякую чушь: – Идти надо… Батя там с лошадьми велел помочь. Ну и вообще, что мне тут делать… Не, ну если, конечно, надо… Но я же не… Но вообще могу! Потребность хоть как-то проявить подростковую удаль отчаянно боролась в нём с ужасом, всё возраставшим по мере того, как удлинялись тени от могильных камней. Кладбище, по местной традиции, было более чем скромным: разномастные валуны для простых людей и княжеский склеп чуть в отдалении. На валунах изредка красовались какие-то опознавательные символы, но без регулярного обновления все они давно потускнели. Парень ещё немного потоптался, после чего сделал попытку светской беседы: – А тебе-то там страшно не будет? – Чего это вдруг? – Ну как, даже мне… Нет, ты не подумай, что мне страшно, мне не страшно… но всё равно боязно. Она же как вскочит, как кинется! Не-ет, я вот досюда дошёл, а вон туда, – он махнул на склеп, – ни за что. Мало того, что она к нам ходит, так ещё мы к ней сами не ходили. А всё равно, как тебе не страшно, не понимаю, девкам всем страшно. – Сам ты девка, – вяло огрызнулась Дели. Последние 10 минут в компании этого цыплёнка-бройлера и его ко-ко-ко как ничто настраивали на истребление всего живого и мёртвого. В челюсть дать, по крайней мере, рука очень чесалась. – А, ну да, ты же вроде как парень тоже, – мгновенно растеряв страх, хихикнул проводник, – только я не понимаю, как это так. Вы одновременно или попеременке? А может… – А может, я пойду уже? И ты иди. И Дели, лавируя по саду могильных камней, направилась к возвышающемуся вдалеке склепу. Сзади донеслось неуверенное: – Нехорошо как-то по могилам прямо ходить, покойники могут обидеться. – Если им что-то не нравится – пусть выкапываются и предъявляют претензии, – вполголоса хмыкнула Дели. – Я буду только рада. Она не торопясь обошла склеп вокруг, поднялась на второй этаж, поприветствовавший её голыми стенами и мусором на полу. Похоже, размах строительства был исключительно символический, помещения не использовались ни для каких ритуалов, и даже бродяги здесь не ночевали. Лет через 200 всё развалится, а в оконных проёмах камни шатались уже сейчас. В опускающихся сумерках внизу живописно темнело кладбище, справа раскинулось поле, слева – перелесок, в котором терялась дорога к селу. И не верилось, что в этом спокойном, лишённом магии мире могут водиться чудовища. Два дня назад на орденскую базу явились несколько человек из ближайшего села, Белозёрки, слёзно молили добрых чужаков помочь им в великой беде, постигшей этот край. "Чужаки" ахреневали и с такой наглости, и с порушенной конспирации: мир был не то чтобы очень контактный, с местными обниматься не рекомендовалось, по оврагам ныкаться, впрочем, тоже. Обосновались бы и в менее обитаемом месте, но такое явление как Белое озеро никого не оставило равнодушным. Вода в нём действительно была молочно-белой, как слабый раствор гуаши, в темноте же это всё начинало светиться и переливаться. Быстро обнаружили, что виной всему – какие-то реликтовые микроорганизмы, случайно попавшие сюда ещё давным-давно, во времена схода ледников. Немного удивляло, что расплодились они почему-то лишь в одном месте. Но, как выяснилось позже, благодаря этим козявкам вода в озере приобрела дезинфицирующий эффект, что стойко отпугивало любую живность, зато привлекало сюда ручеёк паломников, желающих подлечиться на чудодейственных водах, укрепить иммунитет, а заодно и местный бюджет. Судя по всему, это было единственной причиной, почему столь изолированное село поддерживало относительно сносную инфраструктуру. На много километров его окружали только леса и поля, да красовался ещё на берегу старый замок, давно населённый одними летучими мышами и сонным привратником. Но ни местная аристократия, ни простые смертные орденцев не интересовали, дел и без них хватало: надо было настроить транспортный поинт, снять все данные с мира и, представив 5-часовую работу как недельную, вернуться во внешку. Для отвода глаз даже взяли группу курсантов – набираться опыта в элементарных задачах. С аборигенами контакта не искали, но те его сами нашли. Как-то умудрились пронюхать и о базе, и о пришельцах с шайтан-машинами, делающими всякие чудесатые штуки. Дрожали, боялись, но за жизнь свою боялись больше. Послушать их рассказ собрались все, кто в этот момент околачивался на базе, особенно радовался возможности двинуть работу Виндекс, лучшая половина которого в тот момент читала детям лекцию о влиянии естественных планетарных спутников на формирование первичных аминокислот и давно уже израсходовала оба известных ей факта. Из косноязычных речей делегатов следовало, что завелась у них близ села тварь плотоядная неупокоенная, причём, завелась-то давно, лет этак с сотню назад, но до недавних пор на людей покушалась редко, а в последний год что-то совсем стыд потеряла. Коровами, свиньями и редкими загулявшими неудачниками больше не ограничивается, каждое полнолуние вламывается в чей-нибудь дом, жрёт хозяина и убегает обратно в могилу. Помощи ждать неоткуда, князья уже давно в столицу свалили, о вассалах вспоминают только когда надо оброк требовать. Так что посовещались и решили сходить к новым соседям, спросить, не поучаствуют ли те по мере сил в их злосчастной судьбе. Хоть и подозрительные какие-то, а всё же надеяться больше не на что – хоть бросай всё и беги. Судя по тому, что полнолуние ожидалось уже послезавтра, тянули перепуганные аборигены до последнего. Сильно нервничали, от угощения отказались и тут же пустились в обратный путь, чтобы успеть домой засветло. Проводив их, орденцы долго перечитывали собранные за время работы в мире данные, но никакой информации о магии, эволюционных отклонениях и даже банальной паранормальщине найти не удавалось. Планетка была тихая и спокойная – спокойнее средневекового Эрзлика, потому что ни религиозного мракобесия, ни инквизиции здесь не придумали. По всему выходило, что это либо неучтённая аномалия, либо дремучее суеверие, но помочь всё равно придётся – на ровном месте столько трупов не будет. Главной проблемой традиционно стало не как помочь местным и расправиться с кровожадным упырём, а как засветить своё присутствие в мире, не нарушив при этом кодекс контакта, ведь официального разрешения на это сверху не давали. Можно бы, конечно, вернуться наружу, подать рапорт, дождаться ответа, но вместо всей этой бюрократии очень быстро придумали решение элегантное и простое в своей беспардонной отбитости – переложить всю ответственность на Виндекса. Кому ещё отдавать распоряжения о контактах, как не богу – верхушке бюрократической цепочки? Да и с чудовищем он справится одной левой. Так и получилось, что на следующее утро Саню выперли в путь, сопроводив наставлениями не посрамить честь организации и одновременно не пугать сильно местное население. Маршрут по недомыслию выдать забыли, в итоге зевающий и сонный Саня прямо с порога улетел не туда, заблудился в удачно подвернувшемся лесу и на пользовавшемся дурной славой тракте меж Кумгыром и Антоновкой наткнулся на разбойников. Те промышляли там ещё с тех пор, как по раздолбанной лесной дороге таскались торговцы, срезающие путь от старой столицы до форпостов. Теперь, намного реже – паломники. Ещё реже – обозы налогового управления. Разбойники не обделяли своим вниманием никого, но сегодня их заслуженному бизнесу пришёл конец. Невыспавшийся и злой Саня не стал разбираться, куда это его занесло, пока он моргал. Увидев пятерых дюжих молодцев с кистенями и прочими заострёнными ковырялками в лапах, он решил, что это неплохая возможность немного компенсировать мировую несправедливость, вынуждающую его в столь ранний час тащиться к чёрту на рога, материализовал самый здоровенный из тесаков сестры, покрошил присутствующих на мелкий шашлычок, в процессе размялся, проснулся и понял, что впитать меч обратно уже не сможет – не та кодировка. Самой Дельки в это время ждать было бесполезно, поэтому Саня чертыхнулся, наколдовал перевязь с ножнами за спиной и, открыв планшетку, полетел уже чётко по маршруту. Пейзажи вокруг простирались живописные, сплошь буераки, ухабы и паутина – всё, что надо для отличного настроения. Через полчаса жители Белозёрки увидели, как к их селу приближается незнакомец, на вид суровый и неприветливый, с белыми волосами, в чёрной одежде и с огромным мечом за спиной. Вопросов, кто б это мог быть, даже не задавали. Посматривали боязливо, детей на всякий случай прятали, но дом старосты с готовностью указали и потом долго толклись рядом, заглядывая в окна и шумно препираясь. По мнению одних, "монстробой сможет", другие утверждали, что "хлипковат наверно будет", но все единогласно сходились во мнении, что даже если упырь выживет, то в этот раз ему будет чем закусить. Староста перед приходом гостя прихорошился, расчесал бороду, надел новую куртку, но затравленный взгляд и нервно бегающие по резному краю стола толстые пальцы выдавали с головой, что чужого помощника он боится едва ли не больше родного упыря. Стол, с фигурными ножками и инкрустацией, явно был вывезен из господского замка, в тесной комнате, заставленной бочками с мочёными яблоками, мотками пеньки и сельхозинвентарём, он смотрелся весьма нелепо. В приоткрывшуюся дверь проскользнула служанка, поставила на некогда полированную столешницу пиво и драники и, бросив на Саню заинтересованный взгляд, быстро убежала. Лишь ополовинив кружку, староста почувствовал себя увереннее и, наконец, завёл разговор о деле. – Так значит, ты точно сумеешь упыря убить? Хотя не убить, что я говорю, он ведь и так мёртвый. Уничтожить. Упокоить. Что угодно с ним сделать, лишь бы только больше не совался к нам. За это время Саня успел вылакать своё пиво и почти весь кувшин прямо из горла, чем произвёл исключительно положительное впечатление на хозяина сего гостеприимного дома. – Если это точно упырь, то сумею, – и Саня в один глоток прикончил кувшин, напрочь игнорируя закуску. – Да как же не упырь, а кто тогда? Ведь каждое полнолуние вылезает из склепа и жрёт кого-то. Княжна это, больше некому. – Понятия не имею, кто. Может, волк. Или маньяк. Никаких монстров у вас в мире не зафиксировано, – пожал плечами Саня. – А что за княжна? – Да видишь ли, тут это… тёмная история. И господ наших касается. – Что-то я тут господ твоих, жаждущих помочь, не вижу. Рассказывай, – и Саня поудобней устроился на пузатом бочонке, который использовал вместо стула. – Ну ладно, раз хочешь знать. Случилось это лет так полтораста назад, – староста задумчиво поскрёб в бороде, – мне прадед рассказывал – он по молодости служил в замке и слышал уже от очевидцев. В хрониках, может, и лучше записано, а может, и переврали всё, чтобы скрыть. Да и где их теперь найдёшь, эти хроники? В общем, жили наши князья тогда больше здесь, чем при дворе, хотя в те годы и столица ещё была рядом, всего в полудне пути, это сейчас её перенесли далеко, не наездишься. – Из-за упыря, что ли? – Да не, упырь – это наша проблема, а у королей там своё. Один отравил другого, потом женился на ком не надо, и что-то такое закрутилось, пришлось менять. Мы люди маленькие, предпочитаем не вникать. Так вот, о чём я начал? Старые князь с княгиней жили в замке вместе с двумя дочками, а сын в столице, значит, в основном. При дворе служил, с королём близкое знакомство вёл, и всё хорошо было. Но однажды приехал погостить домой, причём, не один, а с другом, молодым рыцарем из рода Венгров. Знаешь таких? – Нет, естественно. – Ну и ладно. Род-то, может, и знатный, а сыном в семье этот рыцарь был младшим, так что вполне мог породниться с нашими князьями. Как ты понимаешь, для этого его сюда и привезли. А был он весьма хорош собой и приглянулся обеим княжнам. Они и сами вроде как выросли красавицами, и он долго не мог выбрать, но потом стал испытывать большую склонность к младшей, думали уже к свадьбе готовиться, но внезапно что уж случилось со старым князем, не знаю, однако сказал он, что завещает замок только старшей дочери. Может, повздорили, может, блажь напала. Или старшая шепнула чего на ухо. Но, как бы то ни было, рыцарь этот, чтоб ему на том свете вечно камни катать, взял и переменил свои симпатии. Что тогда было с младшей княжной, можешь себе представить. Говорили, что месяц из своих покоев не выходила, всё плакала, потом умоляла отца передумать, пожалеть её, но без толку. Сыграли свадьбу, молодые стали жить тут же, в замке. А больше-то негде, своего у рыцаря не было. Он то приезжал, то уезжал, у него сражения и приёмы, а княжна совсем зачахла от горя, бродила по полям, как неприкаянная. Иногда её даже ночами видели, чаще около озера. Тогда-то нас и тряхнуло сильно. Слышал о таком? – Что-то слышал, – Саня смутно помнил о каком-то катаклизме, но в тот момент не особо прислушивался, тем более что в этих краях всё было относительно спокойно, если не считать мелких толчков. – Ну вот, княжна сначала кричала, что это она устроила, все уже подумали, неужели и впрямь ведьма, а потом узнали, что трясло-то везде, а бедная барышня совсем повредилась умом. Чтоб людей не пугала сильно, пришлось её больше не пускать никуда. Вскоре оказалось, что старшая княжна ждёт ребёнка, и вслед за этим младшая вдруг заявила, что тоже в тягости. Ей, конечно, не поверили, решили, что завидует сестре и выдумывает. Оно и понятно: постоянно жить рядом с напоминанием о своей горькой участи. Женихов-то больше в замок не приезжало. Когда увидели, что и впрямь у них обеих животы расти начали, то забили тревогу. Где нагуляла? Как? Сестриного мужа подозревать начали – вдруг не удержался и воспользовался? Всё отрицал, клялся на родовом знамени. Всех слуг в замке и мужиков в округе пытали – никто не сознался. Один вариант оставался – кто-то из паломников. Но они приезжают и уезжают, не уследишь. А сама она говорила, что не было у неё мужчины и не подпустила бы к себе никого. Мол, оно само, ребёнок от любимого, но не телесно, а духовно. Вызвали доктора из столицы, чтобы осмотрел её в строжайшем секрете, так он заявил, что княжна вовсе не беременна. В животе пусто, сердце ребёнка не бьётся, и кровотечения у неё остались. Мне уж такие, прости, подробности прадед раскрыл, не для ушей это чужих, но зато сам понимаешь, как жутко всем стало. Доктор говорил ещё, что ребёнок мог быть настоящим, но умереть внутри. Однако тогда бы и мать умерла, понимаешь? А она жила, и няньки, приставленные к ней, судачили, что в животе иногда что-то шевелится. Но мало ли что примерещится старым курицам. Старшая сестра успешно родила сына, а вскоре за ней вроде как пришла пора и младшей, но она всё не рожала и не рожала, а потом вдруг умерла. Как говорят, в страшных корчах. Доктор очень хотел разрезать ей живот и посмотреть, но старый князь прогнал его обратно в столицу с напутствиями, чтоб не смел болтать. Похоронили так. И много лет всё было спокойно, и у старшей княжны, и у брата ещё дети родились, выросли уже. Однажды они все вместе гостили в замке вместе со своими друзьями и решили для проверки смелости провести ночь в склепе. Места там много, просторно, побеситься можно. Что ещё юношам надо? Вот только как на беду тогда было полнолуние, и услышали они внизу, там, где мёртвые лежат, какой-то шум. Конечно, не удержались, пошли смотреть. Как сами рассказывали потом, из одного саркофага доносилось постукивание и будто бы скрежет когтей по камню. Были бы трезвыми – перепугались бы, а так зачем-то начали сдвигать крышку, и в нос им шибанула такая вонь, что все тут же протрезвели и убежали. А наутро в поле обнаружили мёртвую корову. Что она там ночью делала – я не знаю. Наверное, со двора убежала или что. Естественно, подумали на волков, забыли. И снова много лет всё было спокойно, а потом загрызли ещё какую-то скотину. Тогда это всё так редко происходило, что одно с другим не связывали. Когда живёшь рядом с лесом – такому не удивляешься. Но потом скотину загрызли уже прямо во дворе, потом стали находить мёртвых собак. Недалеко от леса нашли даже волка, что совсем странно. Но когда умер первый человек – забеспокоились всерьёз. Уф, – староста, в ужасе от собственного рассказа, с трудом перевёл дыхание. – Аж в горле пересохло. Таська, ещё пива давай! Девица тотчас явилась, будто дежурила за дверью. – Ну и вот, – продолжил староста. – Лет 80 это продолжалось. Пару-тройку раз в год зарежет чью-нибудь корову, козу или свинью. Реже – собаку или лошадь. Людей почти не трогал. А корову, какую подряхлей, проще привязать снаружи у ворот – пусть уж лучше её, чем нормальную скотину. И никто не в обиде, не каждый же раз жрал, чаще приходилось отвязывать и обратно в хлев вести. Лесных зверей, само собой, никто не проверял, однако иногда натыкались на пожёванные тушки. Только ведь не разберёшь, кто этих оленей завалил, волк это или упырь. Волков у нас раньше было много, сейчас почти вывелись, а оленей мой отец уже не видел. Вот и делай вывод. Я совсем пацаном был, когда упырь стал выползать из могилы всё чаще и чаще, теперь не даёт покою каждый месяц, никакой скотины не напасёшься. Но ведь он же, нечисть, на людей теперь кидается. Двух пастухов загрыз, никто больше коров пасти не хочет. На пасечника весной напал, когда того с пьяных глаз куда-то на ночь понесло. Как убегал – не помнит, но заикался потом долго и ни капли больше в рот не берёт. – А князья? – Ой да господа наши ещё до этого перебрались в столицу, на просьбу прислать нам охотника какого-нибудь не отреагировали. – Их это не коснулось? – Их нет, конечно. До замка упырь не добирался, мы-то ближе. Не ровен час сожрёт очередного хворого, на озеро лечиться приехавшего. И что будет? Они ж все не простые люди, судьи, купцы и мелкие бароны. Раньше в замке останавливались хотя бы, а сейчас всё у нас, на постоялом дворе. Вот выглянет один такой чахоточный ночью в окно – воздухом подышать. И откусит ему упырь голову. И всё. Князья откусят голову нам – что не уберегли и семейный позор их огласке предали. – Они, значит, не сомневаются, кто этот упырь? – А тут и сомневаться не в чём. Когда гроб нечаянно вскрыли, старый князь давно был мёртв. Да и княгиня тоже. А старшая сестра, её муж и брат перепугались очень, когда начались все эти смерти – приказали заложить то крыло склепа, а сами новым стали пользоваться. Места там много. Вот только каждый раз, когда кого-нибудь хоронили, кладка оказывалась разломанной. Каменщиков гоняли работать из-под палки. Но потом перестали. Бесполезно. Думается мне, господа поэтому тоже не горели желанием здесь оставаться, хоть и говорили, что всё чепуха. А у нас выбора нет. Так и живём. Эй, ты что, спишь? – Ага, давно, – зевнул "истребитель монстров". – Ему нельзя столько пить. Зато я тебя внимательно слушаю. Когда вопли в доме старосты немного поутихли и бедным людям удалось втолковать, что они впустили не куда худшего монстра, а наоборот, самого лучшего из всех возможных, заговорили, наконец, о деле. Завтра будет полнолуние, Виндекс пороет инфы, вернётся, проведёт ночь в склепе и, главное, посмотрит, что за прожорливая тварь там обитает. Потому что если это реально упырь, то его ещё можно забрать на опыты, а вот если это ваши местные затейники с семейными традициями, то простите, мы пас. Деревенские, по-прежнему осаждавшие дом, расступились, но увидели, что вместо вошедшего в двери сурового монстробоя оттуда выходит смутно знакомая по белым волосам девочка, и дружно осели на землю. Что ж, накануне полнолуния нервы у народа шалят, можно простить. С информацией оказалось негусто, единой криминальной хроники здесь не вели, гуглом по немногочисленным летописям тоже никто не озаботился. Да и к тем доступа орденцам не предоставили бы, ведь контакт с миром предполагался ограниченный. Не ходить же в последний день с расспросами по всей стране. В наличии была только информация по старому катаклизму: он оказался не первым, до него раз в пару миллионов лет планету уже крючило, причём, куда сильнее. Полтора века назад всё было терпимо, цивилизация не развалилась, а до этих мест вообще дошли только слабые отголоски. Обычная тектоника, никакой мистики. Вдвойне заинтригованная таким раскладом, Дели на следующий вечер пошла разбираться сама – чем бы это чудовище ни являлось, его интереснее не убивать, а изучать. Саня был этому только рад. А вот орденцы сперва не хотели отпускать Виндекса в одиночку, когда можно пойти всем вместе, сразу с оборудованием, а главное – днём. Но им в ответ рявкнули, что накануне безопасность божественной задницы почему-то никого не волновала – выпнули навстречу приключениям и мнения не спросили. И не охотятся на чудовищ днём, законы жанра надо уважать. Подчинённые нервно икнули и начали готовить бинты. Входя в склеп, Дели засветила чузлика и осторожно поползла вниз, проклиная все лестницы на свете. Нужное крыло нашлось сразу – по заваленному каменным крошевом полу. В преграждающей проход неаккуратной стене зияла огромная дыра. – Ага, – сообразила Дели. – Нам туда. "И что ты будешь делать, если это реально окажется чудовище?" – якобы невозмутимо спросил Саня. "Обниму его как брата!" И Дели полезла в тёмный пролом. Зловещих склепов она боялась куда меньше, чем крутых лестниц. Точнее даже, зловещие склепы давно стали её естественной средой обитания. Но вот к разливающемуся в воздухе запашку она была слегка не готова. Пришлось дать чузликам сигнал на размножение и при нормальном свете искать, что здесь так хорошо тухнет. У дальней стены обнаружился саркофаг с наполовину сдвинутой крышкой – судя по усиливающемуся смраду, это было оно. И Дели тут же сунула в него свой нос. "Саня, ты что-нибудь понимаешь?" "Это зерг." "Мне тоже так кажется." Очертания давно умершего и хорошо подсушенного человеческого тела худо-бедно идентифицировались, а вот всё остальное вызывало затруднение. На упыря, как их представлял себе Виндекс, существо не смахивало даже отдалённо. Планшетка форму жизни тоже не опознала, лишь подтвердила органику да нашла у скукожившегося в каменном ящике мерзотного комка нервную систему, хитин и конечности. Много конечностей. Дели потыкала его пальчиком, но реакции не последовало. Можно было брать гада тёпленьким, но это не наши методы. Зачем делать что-то по-простому, если можно сделать через жопу? Дели устроилась рядом, прикрыла нос ладошкой и стала терпеливо ждать. Учитывая, что луна уже показалась над горизонтом, долго ждать не пришлось. Тварь проснулась мгновенно и выплеснулась из саркофага чёрным суставчатым гейзером. Дели ещё только открывала глаза на шум, а инфернальное сочленение уже летело к ней с явным намерением если не сожрать, то покалечить. И за каких-то полметра до цели раззявившее жадную пасть чудовище с хрустом вмазалось в невидимую стену. Дели поднялась, усилила свет и осторожно приблизилась к твари, которая уже успела оклематься и тоже вставала на ноги. И зрелище это поражало, учитывая, что на её спине мумифицированной марионеткой болталось мёртвое тело, не оставшееся в гробу, а по какой-то извращённой посмертной логике превратившееся с телом твари в единое целое. Сочленения твари проросли сквозь сухую рассыпающуюся плоть, сквозь кости, не давая трупу развалиться на части. Своего тела у чудовища словно бы не было, оно вырастало из середины трупа скопищем длинных суставчатых ног, на которые морщинистыми перепонками натягивалась кожа. Тварь поднималась во весь свой немалый рост, разворачивалась огромным зонтиком, над которым дикой пародией на победное знамя реяло тело мёртвой матери. Виндекс мог только в немом восторге смотреть на это чудо природы. Из-под кожистых складок появлялись всё новые конечности, больше походившие на тентакли, длинные и гибкие, как плети, которые чудовище молниеносно пустило в ход. "Ну, что делать будем? – Саня успел перехватить управление гикаем и отпрыгнуть в сторону. – Мочить?" "Тебе лишь бы мочить. А как же научный интерес?" "Я просто не очень люблю, когда научные интересы меня едят." Саня кинул в тварь куском кирпича, та почему-то взбесилась ещё больше. "Так, хватит физкультуры, – Дели поймала одну тентаклю и принялась её внимательно рассматривать, пока зафиксированное магией чудовище билось в бессильных конвульсиях. – Ничего не понимаю. Ведь совершенно магловская же планета. Откуда на ней взялась эта личинка чужого?" "А откуда берутся личинки чужого?" – философски хмыкнул Саня. "Тут ещё что-то странное, – Дели активировала белую метку. – Видишь эти лишние штуки?" "И что это? Расшифруй для нормальных." "Похоже на вспомогательные нити, причём, двухсторонние. Нарушение вероятности." "Это плохо?" "Боюсь, что да. В ближайшую неделю из мира нам не уйти." Саня в контексте лишь с облегчением вздохнул. – Да не дёргайся ты, – проворчала Дели уже вслух и пустила по щупальцу разряд. – Что, думаешь, у тебя есть выбор? Чудовище на миг обмерло, а потом беззвучно заорало. Наутро жители Белозёрки с ужасом наблюдали, как девочка с белыми волосами, которую все уже отпели, позёвывая, идёт со стороны кладбища и тянет за ногу тварь настолько ужасную, что мало кто рискнул приблизиться, чтобы разглядеть получше. Тварь вяло брыкалась, но на большее её уже не хватало. Суеверный страх оказался так силён, что и впоследствии никто не стал возражать, когда чужаки явились на озеро, огородили там всё и начали нырять и мутить воду. В отличие от аборигенов, орденцы неведомой зверушке очень обрадовались, равно как и продлению командировки. И хоть гипотезу об инопланетном происхождении зерговского упыря проверить было сложновато, остальные части головоломки быстро встали на свои места. Миллионы лет назад ледники, пропахавшие континентальное плато, оставили после себя в котловине озера не только целебных белых козявок, но и затаившихся глубоко под слоями земли, песка и ила подозрительных личинок. Плодилась бы в озере нормальная живность – всех личинок бы сожрали ещё до появления на планете хомо сапиенса. А так они спали в анабиозе и неприкосновенности, пока очередное землетрясение в очередной раз не взбаламутило воду и не подняло их к поверхности, где в то же самое время по несчастливому стечению обстоятельств то ли купалась, то ли топилась полоумная княжна. Попав из холодного озера в тёплый организм, личинка встрепенулась, присосалась и начала расти, постепенно став с носителем единым целым. Не учла только, что анатомия приматов оказалась не такой прочной, как у трилобитов и прочих доисторических существ, к которым паразиты были привычны, в итоге носитель не смог как следует ассимилироваться и пришлось окукливаться, а потом он и вовсе скончался, вынудив подросшего квартиранта снова перейти в режим экономии энергии, в котором тот и пребывал, пока наконец не набрался достаточно сил, чтобы пойти на охоту. Заботливо открытая юными идиотами крышка саркофага тоже сыграла свою роль, не исключено, что решающую. Почему охота неизменно приходилась на полнолуние, выяснить не удалось, но все с сарказмом поглядывали на Дели и припоминали фееричные в свое бездарности лекции об естественных спутниках. Единственное же, что Дели могла им сказать, так это то, что цепочка роковых совпадений, превратившая несчастную влюблённую девушку в плотоядное исчадие ада, вовсе не была такой уж случайной. Неустойчивая вариативность, прокравшаяся в код этого мира, судя по всему, ещё на этапе начальной бифуркации, позволяла в определённых условиях влиять на события, сбивая их с естественного хода в какое-то сюрреальное русло. При таком раскладе чудовища были ещё относительно невинным последствием. Скорее всего, в данном случае спусковым крючком стала обида помешанной княжны и пожелание весёлой жизни всему предавшему её роду на много поколений вперёд, однако проверить это было уже невозможно. Равно как невозможно было и выяснить, являлась ли такая способность аналогом магии в этом мире, была она доступна всем или только избранным – просто потому что никаких научных путей исследования вероятностей до сих пор так и не существовало, а скитаться по долам и весям, чтоб собирать фольклор, никто не хотел. Зато поискать на дне озера оставшихся личинок было намного проще. Отправили также экспедицию на север, в горы, где среди ледников и впрямь обнаружили такой серпентарий чужих, что во время будущего потепления человечеству точно пришёл бы конец, если б эти ясли не оказались давно и прочно приморожены. Намертво. В озере же они до сих пор оставались живыми, и орденцы несколько дней ныряли с сенсорами захвата, накупались на всю оставшуюся жизнь. В один из таких дней белозёрский староста явился к озеру, подивился на чудеса техники и завёл с Алексом разговор о деньгах за чудовище. Тот сперва подумал, не хотят ли деревенские потребовать компенсацию за похищение тела, но всё оказалось ровно наоборот. Они наскребли целый кошель золота, чтобы отблагодарить своих избавителей. А зачем Ордену золото? Зачем ему вообще местные деньги? Саня попытался протестовать и скромно отнекиваться, но староста безапелляционно заявил: – Ну уж нет! Мы здесь привыкли за всё честно платить! И не словом, а чеканной монетой! – сунул в руки победителю чудовищ звенящий кошель и ушёл. В селе и без того проблем хватало. Родной сын не далее как вчера заявил, что собирается стать бродячим охотником на всякую нечисть. И это накануне сенокоса. Вот за что такая напасть?