— Как думаешь, ты смог бы взять его в рот полностью?

— Как думаешь, ты смог бы взять его в рот полностью? Вопрос режет тишину в комнате и отдаётся в ушах многочисленными повторами, становясь идеей фикс. Челюсть немеет, согнутые колени ноют из-за жёсткого пола на кухне, а пальцы мелко дрожат от ощущений. Какое полностью, если в рот и больше половины не помещается? Хёнджин закрывает глаза и просто отдаётся ощущениям: пальцы жёстко сжимают длинные светлые волосы, а вторая рука покоится на шее, задавая ритм и подталкивая заглотить глубже. Пожёстче заводит. Сынмин стискивает пальцы на затылке и неспешно толкается в горячий рот старшего, тяжело выдыхая при каждом движении. Мышцы живота приятно поджимаются, когда Хван втягивает щеки и поднимает темные глаза вверх, заглядывая прямо в душу. Ему нравится нежно и ласково, но когда быстро, грязно и грубо он любит ещё сильнее. Слюна собирается в уголках губ и скатывается по подбородку, стекая на светлый пол. Пальцы слегка сжимают шею, придушивая, до розовых пятен наутро, но Хёнджин и не возражает, потому что Сынмин, его сдержанный мальчик, активно толкается в плотное кольцо из губ, изредка роняя негромкие стоны и стыдливо закусывая их после. От секса «с перчинкой» сносит голову. И от Сынмина тоже. Хван выпускает член изо рта с характерным хлюпом и скользит языком по чувствительной головке, обдавая её жарким дыханием и выбивая из груди Мина гортанные стоны. Тот розовеет щеками от издаваемых звуков и усиливает хватку на затылке. Младший буквально вжимает его в промежность, потираясь влажным стволом о щеку и размазывая вязкую слюну по красивому лицу старшего. — Ты будешь сосать или нет? — обыденно интересуется Сынмин, но голос так и дрожит, выдавая хозяина с потрохами. Хван поднимает на него влажные глаза с лисьим прищуром и неторопливо облизывается, приоткрывая рот и как бы приглашая. И ломая самообладание Сынмина к хуям. Ким обхватывает свой ствол пальцами и делает так, как давно хотел: легко хлопает головкой по приоткрытым губам и буквально чувствует, как сильно тащится от всего этого Хёнджин. — Трахни меня в рот, — шепчет Хван и по-блядски закусывает алые влажные губы, а затем заводит бежевую крупную головку за щеку, поднимая глаза вверх и медленно опускаясь на член ртом. — Только если ты постараешься, — на выдохе произносит Сынмин и, когда головка упирается в горло, выдержка съебывает на заслуженный отдых, и он, уже не контролируя своё тело, надавливает на шею старшего, проникая в тугую область и стирая со щёк мокрые дорожки от проступивших слёз. Когда кольцо из губ касается основания члена, а нос упирается в гладкий лобок, Хёнджин замирает на несколько секунд, судорожно сглатывая и пытаясь выровнять дыхание. Так глубоко он берёт не впервые, но каждый раз как в первый. Слёзы катятся по щекам и капают с подбородка, но в глазах Сынмина такое обожание, что пальцы на ногах поджимаются от удовольствия. Горло судорожно сжимается в первые секунды, и Хёнджину хочется отстраниться, но Ким держит так крепко, что отпрянуть не получается. — Такой узкий, господи, — сладко выстанывает на одном дыхании Сынмин и ослабляет хватку на пару секунд, давая Хвану отдышаться и вытереть губы ладонью. — Как твоя задница? — хриплым голосом парирует ему Хёнджин и тихо смеётся, когда тот раздражённо цокает в ответ. Во рту скопилось так много слюны, что Хван не отказывает себе в удовольствии спустить её на головку и размазать пальцами по стволу, чувствуя, как мелко вздрагивает от прикосновений Сынмин. — Ты когда-нибудь затыкаешься? — спрашивает его младший, закатывая глаза от ощущений и ласк чувствительной головки кончиком языка. Хван старается так сильно, что уже и не чувствует губ, но продолжает посасывать и изредка заглатывать глубже, выбивая из груди Сынмина нетерпеливые стоны. — Только когда ты заставляешь меня заткнуться своим членом, — в очередной раз замедляется Хван в тот момент, когда Сынмин начинает легко дрожать от приближающегося оргазма. Он выпускает влажный от слюны член изо рта и заботливо оглаживает головку, неспешно стимулируя её так, как нравится его мальчику. Ким издаёт такие сладкие стоны, так открыто и отзывчиво откликается на каждое прикосновение, что Хван просто не может отказать себе в том, чтобы немного помучить его. Младший шумно дышит через стиснутые зубы и чуть сутулится от ощущений, опираясь руками на разделочный стол. В голове ничего, кроме "блядь". Чтобы ещё хоть раз он позволил Хвану делать то, что тому вздумается, и они точно останутся без завтрака в следующий раз. Сынмин мысленно считает, сколько разбухших хлопьев плавает в миске с молоком, пытаясь хоть как-то отвлечься от ощущений и вернуть себе самоконтроль. Но всё идёт по известному месту, когда Хёнджин в одно движение стягивает свободные пижамные штаны вниз к щиколоткам. Холодный воздух нежно касается оголённых ягодиц, пуская по телу лёгкую вибрацию.  Пальцы ненавязчиво и почти невесомо оглаживают мягкий, податливый вход, но не проникают дальше, только дразня. Сынмин больно оттягивает пряди и не чувствует ничего, кроме тугого горячего узла внизу живота и удовольствия, которое в последний миг раз за разом ускользает, будто чего-то не хватает. Он нетерпеливо мычит и выпячивает зад, подаваясь назад и насаживаясь на них, теряя голову от горячего рта и глухих стонов, издаваемых Хваном. Эмоции захватывают одной большой волной. Колени легко дрожат и редко дёргаются, заставляя Сынмина сильнее сжимать края столешницы, спасаясь от падения вниз. Уже два пальца легко скользят по влажным от ещё тёплого семени стенкам. Тело пробивает лёгкий разряд тока, а сам Ким превращается в оголённый провод — в одну сплошную эрогенную зону. Потому что блядский Хёнджин проникает под чертовски верным углом, одними только пальцами выбивая весь дух из лёгких. Осыпает ласками, скулит, будто и сам получает от этого не меньшее наслаждение. — Блять, — шипит Мин, вздрагивая и роняя капли спермы на кончик языка так, что несколько дорожек съезжают по подбородку и капают на пол. Он наблюдает за тем, как Хёнджин слизывает полупрозрачное семя, как закусывает и без того красные и припухшие губы, как смотрит прямо в глаза после — всё это сводит с ума и, кажется, отпечатывается в памяти. Потому что стоит Сынмину закрыть глаза, как перед ними возникает этот образ с ярко-красными влажными губами, острым языком и пронзительным взглядом. Сил не остаётся буквально ни на что. Ноги перестают держать младшего, и тот оседает на пол к Хёнджину, тут же попадая в его объятия. Грудь тяжело вздымается, пряди липнут к мокрому лбу, а пижамные штаны валяются где-то в стороне: именно такой Сынмин нравится Хвану больше всего. Без маски безразличия и отрешённости, которую он снимает только в моменты близости или во сне. У младшего мелко дрожат ноги после пережитых ощущений, и он как-то трогательно и доверительно цепляется за локоть Хвана, опираясь боком на кухонный ящик. Расслабленный, тёплый и какой-то родной. Самое время для того, чтобы наконец спросить. — Будешь со мной встречаться? — рушит тишину Хёнджин, а сам перестаёт дышать, прислушиваясь к себе и своим чувствам. Сердце бьётся в обычном ритме, волнения нет. Потому что он заранее знает, какой ответ получит. — Нет, — отвечает Сынмин так же просто, как ответил бы на вопрос «тебе в чай сахар добавлять?», а сам будто каменеет рядом, но почему-то стискивает пальцы на локте сильнее. Совсем почти не больно. — Значит, я могу трахаться, с кем захочу? Фраза повисает в воздухе без ответа, а Ким лишь поджимает губы и смотрит убийственно-обиженным взглядом, от которого хочется убежать и обнять младшего до посинения одновременно. Он всеми силами пытается сделать вид, что ему всё равно, плевать, но пальцы на руке только усиливают хватку, не давая ни единого шанса на отступление. Ему не дали время отойти от оргазма, ударив в самое больное, когда чувства нараспашку и нет возможности надеть маску безразличия. Когда слишком восприимчивый, слишком уязвимый. Ким сидит напряжённый, словно натянутая струна. Смотрит волком, но удерживает рядом, а сам молчит и подрагивает редко. Уставший, вымотанный, раздражённый и обиженный. Но Хенджину почему-то пиздец как нравится. Потому что Сынмин словно открытая книга для Хёнджина. Он обнимает младшего за талию и притягивает к себе сильнее, носом утыкаясь в щеку и переходя на низкий шепот. — Я подожду столько, сколько нужно. И Сынмин будто расслабляется после этих слов, а напряжённые до этого плечи под тихий выдох опускаются. И Хёнджину почему-то кажется, что шанс у него точно есть, а в противном случае он будет спрашивать так много раз, сколько потребуется. — Не целуй меня, от тебя спермой несёт, — недовольно ворчит Сынмин, пряча лицо в плече Хвана, чтобы тот ненароком не увидел, как ярко горят щёки от какого-то дурацкого предложения. Глупого, абсолютно возмутительного предложения, которого сам Мин ни в жизни не примет. Но это неточно. Ведь отношения — это сложно и страшно, но, кажется, с Хваном всё становится проще?