— с тех пор я больше его не видела

он всегда был немного сумасшедшим, помешанным на своём так называемом искусстве и этим, пожалуй, мне и нравился. тогда я была ещё совсем юна и глупа. до того глупа, что, кажется, умудрилась влюбиться в него. мы проводили вместе слишком много времени, чтобы я не смогла не запасть на парня с золотистыми локонами, о которых сама могла только мечтать. в лицо я называла его «братишка дейдара», а в мыслях робко произносила «дейдара-кун». девочкам — даже таким юным, как я тогда — всегда нравились плохие и слегка безумные парни. наверное, именно поэтому он был так популярен в нашей деревне. мой дедушка возлагал на его способности большие надежды, пока я любовалась тем, как он творил своей глиной самые настоящие чудеса. искусство, говаривал он, это взрыв, нечто мимолётное, что во мгновение ока растворяется, а я лишь улыбалась и активно кивала головой. тогда ещё он был странным, но добрым парнем, а ещё таким несносным, но это мне даже нравилось. мы стоили друг друга. — братишка дейдара, — с широченной улыбкой на лице сказала я и села на траву. тем вечером он был непривычно мрачен и задумчив. мне даже показалось, что он как-то виновато посмотрел на меня. мне не хотелось знать, о чем он думал или что хотел сказать, потому что это будет нечто неприятное. я точно знала это. подсев к нему немного ближе, я тоже уставилась в звёздное небо. оно было красивым, как и обычно. после изнурительных тренировок мы с ним часто проводили время здесь, на этой лужайке, скрытой среди камней. его длинные волосы развивались на лёгком ветру, а сам он больше не смотрел на меня с тех пор, как я подсела рядом, с моего же лица улыбка сошла на нет. — что-то случилось? я, не теряя надежды, снова спросила, но он продолжил молчать. возможно, кто-то умер, подумала тогда я, но теперь понимаю, что тогда он прощался ни с кем-то близким, а с самим собой. той ночью дейдара окончательно помешался на своём искусстве и на том, чтобы довести его до совершенства. мне всегда хотелось видеть его рядом с собой, чтобы он носил нашу форму и служил деревне, но дейдара был другим, и он никогда не был тем, кто соответствовал бы моим ожиданиям. — дейдара, — я положила руку ему на плечо, но он дернулся, скинув ее с себя, — скажи мне, не томи. — впервые вижу тебя такой серьёзной, — его голос был непривычно невозмутим. — как и я тебя, — я поджала колени и обняла их. меня не волновал холод, лишь только то, что происходило с моим другом, нет, с парнем, в которого я имела неосторожность влюбиться. — завтра я ухожу. его слова обрушились на меня неприятной болью в груди. я даже не стала смотреть на него и не хотела переваривать сказанное. одно я понимала точно — больше мы не увидимся. все к этому шло, но мне не хотелось этого признавать. — если ты станешь отступником, то... — я знаю, — он резко перебил меня и, наконец, повернул голову в мою сторону. тогда мне показалось, что он все знал о моих чувствах. но вместо тёплых слов, чтобы утешить меня или хотя бы достойно попрощаться, дейдара просто встал и захотел уйти, но я остановила его своим дрожащим голосом: — не уходи. он застыл на месте, стоя ко мне спиной. на мои глаза навернулись слёзы. я зажмурилась, чтобы они не выдавали меня, но дейдара наверняка ведь и сейчас обо всем прекрасно догадывался. поэтому же извинился, да? его «прости» звучало так фальшиво, что я разозлилась и захотела его ударить, но затем он добавил: — это мой путь ниндзя. — но ты бы мог стать цучикаге. — оставляю это за тобой, — я услышала в его голосе улыбку и сама невольно улыбнулась. он всегда так дурно влиял на меня: стоило ему улыбнуться, как и я без причины делала то же самое. — прощай, куроцучи. может быть, однажды мы встретимся вновь. — тогда я буду вынуждена убить тебя. он в привычной себе манере хмыкнул, а затем ушёл. я расплакалась, не сдержав эмоций. с тех пор я больше не видела его, а вчера узнала о его кончине. он взорвал сам себя, и ведь все, кто был знаком с ним, знали, что однажды собственное искусство погубит его. той ночью я утратила всякую надежду на то, что дейдара-кун проживет долгую жизнь. он избрал свой путь, и я вынуждена была принять его. не скажу, что мои чувства к нему остались прежними, но вместе с его смертью внутри меня тоже что-то умерло. ненавижу его за это.