Левелы войны

2 ноября, 17: 46. Дом пати Кадзумы. Сато Кадзума открыл глаза. Пошатываясь, поднялся на ноги. Подхватил валяющийся на полу кинжал и подошёл к Юнъюн. – Встань. – Малышка лишь сжалась сильнее, и Кадзума перешёл на крик. – Я сказал, встань! Нам надо поговорить. Юнъюн, всхлипнув в последний раз, поднялась на ноги. – Вот так. – Кадзума протянул ей нож. – Возьми, это твоё. Ты поступила правильно. Вокруг что-то говорили другие люди, но парень словно не слышал их. Он смотрел на Юнъюн, и только на неё. Наконец, девочка шепнула: – Ненавижу… Элизабет быстро спросила: – И кого же? – Себя… Кадзума положил руку на плечо девочки. Сильно сжал. – Ты не должна ненавидеть себя! Меня, весь мир, но только не себя! – Я… плохая… – Это не так! – Парень встряхнул девушку. – Ты лучше многих, кого я знал! Мегумин в разы хуже тебя! А её я не назову плохой. – Хуже?! – Мегумин сделал два шага вперёд. – Да сколько раз моя магия взрыва нас всех спасала! Да взять хоть дулахана… На мгновение Кадзума оторвал взгляд от лица Юнъюн, и посмотрел на говорившую. – Да если бы не твои тренировки, дулахан даже не пришёл в наш город! Окончание фразы парень говорил, уже переводя взгляд на Юнъюн. – Ты поступила правильно. Ты прекрасна. Я должен был вчера объяснить Виз, что она ошибалась. Но я этого не сделал. Так что вина только на мне. Я слишком сильно тебя хотел. – Учитель… – Виз всё сделала правильно. Она должна была тебя наказать. И она хотела выразить мне свою благодарность. Эти две вещи совпали. Её вины тут нет. Вся вина только на мне. Если ты решишь, то я запрещу Акве воскрешать меня, и умру окончательно. Моя судьба в твоих руках. Говард склонился к Акве, и шепнул ей на ухо: – А он складно чешет. Богиня дважды кивнула, поджав губы. Наконец, Юнъюн разлепила губы. – Я… должна решать? Я? Кадзума резко кивнул головой. Потом, зачем-то, кивнул ещё раз. – Именно ты. – Я… я не знаю… Парень опустил руку, сжимавшую нож. – Ты, безусловно, права. Я достоин смерти. Но сейчас мне нельзя умирать. Я ещё должен убить Короля Демонов. Потом, после этого, ты убьёшь меня. Юнъюн энергично кивнула. – Да. Я так и сделаю. В дом вбежала запыхавшаяся Даркнес, но на неё никто не обратил внимания. Кадзума взял правую руку Юнъюн, и вложил в ладошку кинжал. – Сохрани его, в память о нашем договоре. – Да. – Послушай. Если я правильно понял, ты не ходишь в пати, так? Быть может, присоединишься к моей группе? Впервые за весь вечер Юнъюн посмотрела в глаза Кадзуме. – Я? – Именно ты. Я влюбился в твоё искусство. Ты начала в одно время с Мегумин, но у неё сейчас только 8 уровень, а ты уже 19. Юнъюн сглотнула. – Но это всё советы… – И ты прислушалась к ним. А я знаю, насколько это тяжело. Прошу, примкни к моей группе. Разделим ужин и тепло костра. Юнъюн всхлипнула, а её брови взлетели вверх: – Ужин? Кадзума посмотрел в окно. Там уже темнел юго-западный край неба. – Да. Скоро ужинать. Останься, помоги нам накрыть на стол. Юнъюн посмотрела на кинжал, который сжимала в руках. – Я… живу в гостинице… – Это дорого, давай жить с нами в этом доме! Кинжал выпал из размягших ладоней. – Жить… с тобой? – Да! Следом за кинжалом на пол хлопнулась Юнъюн. Кадзума повернулся к своей богине: – Аква! Ты ничего не хочешь с меня снять? – Голову. Говард добавил: – Но сперва - кожу. Японец обратился к владелице магазинчика редких магических товаров. – А ты умеешь снимать венец безбрачия? Архимаг, прикрыв глаза, кратко усмехнулась: – Ах, вот оно что! Теперь мне понятны причины поведения Юнъюн. Это было действие венца безбрачия. – Подожди, Виз! Подожди, если на мне венец, то как я вообще могу её захотеть? Архимаг с улыбкой покачала головой: – Господин Кадзума, ты её вообще не хотел. Ты помогал мне. Ну… разве её может захотеть палка? – Палка? Говард кинул реплику: – Мы тут поспорили, пока тебя не было в тебе. Я сказал, что Юнъюн поступила правильно, убив насильника, а демоница отпарировала, что она могла ветку с дерева сломить. Кадзума, икнув, дрогнул плечами. – Так я для вас всего лишь палка? Так, стоп, Виз. Я точно помню, что хотел малышку. – Глупыш, ты хотел меня. Юнъюн… просто была нашей игрушкой. Кадзума потёр переносицу. – Подожди. А если… светлые существа меня захотят? В тюрьме, чтобы выбить из меня показания… словом, в последнюю ночь… Говард быстро спросил: – Тобой воспользовались сокамерники? И даже после такого ты не предал друга? Лицо Кадзумы вновь стало спокойным: – Я никогда не предам. Элизабет коснулась плеча Кадзумы: – Ты… ради меня… – Я готов пройти мрак ради любого друга. Элизабет сжала кулачок. – Прими… моё восхищение. Я сейчас же попытаюсь снять с тебя венец. Но… вряд ли я смогу… – Пожалуйста, попытайся. Я бы мог приказать Акве, но не стану по таким пустякам на неё давить. Элизабет твёрдо кивнула. – Хорошо. Быть может… я сразу нацелюсь на частичное снятие? допустим, на один день в неделю, или на конкретного человека… – На Юнъюн. 2 ноября, 21: 43. Восточный район. Магазин суккубов располагался в хитросплетении закоулков Восточного района. По ночному времени в гостевом холле не было клиентов, лишь два суккуба лениво болтали, сидя на стойке. Впрочем, увидев Кадзуму, тут же склонились в учтивом поклоне. – Господин клиент… – Где она? Суккубы, распрямившись, переглянулись. Одна из них спросила: – Вы, вероятно, говорите про настоятельницу? Вторая суккуб, пихнув компаньонку в бок, шепнула той на ухо: – Это же отец инкуба. – Затем, обращаясь к Кадзуме, уже чуть громче сказала: – Пойдёмте, я провожу вас. И, приобняв Сато, повела его в подземный этаж. Спустившись по винтовой лестнице, Кадзума увидел большой зал. То же освещение, что и на первом этаже, но вместо кабинок широкие диваны полукругом. На одном из диванов сидела госпожа настоятельница. Та самая суккуб, что говорила с парнем в доме барона. Рядом лежала она, положив голову на ножку настоятельницы. Увидев её, Кадзума рухнул на колени, и так прополз разделяющие их расстояние. – Малышка, я вернулся. Я пришёл сказать, что люблю тебя. Мгновение, лишь на мгновение суккуб открыла глаза, чтобы подарить ему один-единственный взгляд, и смежила веки. Кадзума коснулся её лица. Провёл пальцем по шёлковой щеке. До крови прокусив губу, заставил себя убрать руку. – Если хочешь, можешь забрать мою жизнь. Настоятельница схватила его за ухо. – Да что ты такое говоришь, отец-сан! Кто будет о ней заботиться, а? Прекратив терзать Кадзуму, суккуб встала. – Ладно, отец-сан, разу уж ты здесь, прошу за мной. Кадзума кивнул, поднимаясь на ноги, ещё раз оглядел возлюбленную, отметив на животе бордовый шрам и болезненно-жёлтую кожу вокруг. Парень не сразу понял, что по его щеке течёт слеза. Настоятельница потянула его за рукав, увлекая за собой. Вдвоём они спустились на второй подземный этаж, где находился склад разных вещей, необходимых суккубам для нормальной жизни. На другом конце склада была очередная дверь, украшенная эмблемой, на которую Кадзума не сразу обратил внимание. Это было стилизированное изображение золотой розы. Настоятельница кашлянула. – Кадзума-сан. Вы знаете, всё, что сказано под розой – строго между нами. Сато кивнул. – Да, конечно. После этого суккуб своим ключом открыла последнюю дверь. За ней располагалось хранилище. Небольшое помещение, вдоль двух стен стеллажи, на которых лежали драгоценности и редкие артефакты, включая парочку божественных. У стены, противоположной входу, на подставке стоял глиняный кувшин, также украшенный символом золотой розы. Правее кувшина покоились механические часы, показывая без двух минут двенадцать. Секундная стрелка на циферблате отсутствовала. Кадзума подошёл к подставке, рухнул на колени. – Мама… папа… вы теперь бабушка и дедушка… Минутная стрелка сделала ещё один шаг. Настоятельница положила руку на плечо Сато. – Отец-сан, ты не мог бы чуть сдвинуться, уже полночь, малыша пора кормить. Кадзума тут же отошёл, краем глаза заметив двух суккубов, стоящих в дверях. Не задерживая взгляд на них, Сато повернулся к настоятельнице. – Я могу… – Возможно, позже. Настоятельница убрала крышку. Золотые часы пробили полночь. Лицо настоятельницы исказила гримаса боли, но она продолжала передавать собственные жизненные силы плоду. Кадзума дождался окончания процедуры, и после этого спросил: – А… моя девочка… – Боюсь, в её состоянии… Они замолчали, и тишину нарушал лишь стук часов. Наконец, настоятельница сказала: – Если хочешь побыть один, скажи, я постою за дверью. – Нет. Не надо. – Кадзума даже не пытался утереть слёзы. – Я могу… дотронуться… – Думаю, сейчас можно, если хочешь… – Почту за честь. – Кадзума одним пальчиком коснулся украшающего кувшин рисунка. – Тепло… и дрожит… то есть, вздрагивает. Так, тук-тук… а что это за рисунок? – Золотая роза из сада богини Эрис. – Эрис? Настоятельница отвела взгляд. – Божество-покровитель… женственности, скажем так. – Ясно. – Кадзума прекратил поглаживать сосуд. – Я видел её… когда умирал. Здесь, в вашем мире. Это было накануне… Словно спеша сменить тему, суккуб быстро произнесла: – Кадзума-сан. Если тебе что-то понравилось в хранилище… Парень покачал головой. – Нет. Прости, но я хотел бы ещё поговорить с ней… Его собеседница поспешно закивала. – Я понимаю, но она просила отправить её сегодня на работу. – Я могу наполнить… Суккуб покачала головой. – Прошу, не стоит устраивать подобные разговоры в нашем хранилище. Кадзума энергично кивнул, и они пошли наверх. – Настоятельница, а зачем так глубоко? Словно мы в подземелье… – Совершенно верно. – Суккуб закрыла дверь хранилища. – Данж это тёмные места, где скапливаются создания ночи. Все те, кому противен солнечный свет. – Так получается… это место своего рода подземелье в городе? – Ну да, вас это удивляет? Кадзума почесал голову, одновременно усмехаясь. – Ну, в играх города это безопасная зона… Настоятельница резко остановилась, её голос наполнился сталью: – Кадзума-сан. Прими эту жизнь такой, какая она есть. И прекрати вспоминать свои детские игры. Они вместе вышли на улицу и Кадзума, попрощавшись, двинул домой.