***
Всё случалось само собой. Вот он, Вронский, обнимает меня, вот он упал на скачках и я — отчего-то очень злая на мужа, — кидаюсь к графу, забывая обо всём. Люблю ли я его? Возможно. Разум перестаёт существовать, когда Вронский рядом. Я просто забываю, что у меня есть муж. Я слышу позади себя слова Алексея Александровича. «Этого не может быть.» — говорит он, а потом голос его резко срывается на крик. Как в нём много отчаяния. Но я уже у Вронского. Я уже в его объятиях.***
И вот она осень. Ледяная, полная одиночества и сомнений. Я кутаюсь в шаль и скрываю свои слёзы от приехавших Стивы и Левиных. Китти так похорошела! Я мягко улыбаюсь ей, но она прячется за спиной своего мужа. Конечно, он ведь рядом! Я оборачиваюсь к брату и одними губами спрашиваю как там Алексей Александрович. Стива покачивает головой и целует меня в макушку. — Поедемте слушать Патти? — Стива заметно оживляется, но я уверена, мне нужно отказаться. Но вот, Левин и мой брат отходят в сторону, Китти больше не за кем скрыться. Я робко начинаю говорить. — Китти, здравствуй. Ты так похорошела. — она кивает и смущённо поправляет один из локонов. — Я хотела бы объясниться с тобой. Насчёт Вронского. — глаза Китти заблестели то ли от слёз, то ли от гнева, она отвернулась. — Китти, я, увидев его, потеряла голову. Он должен был быть моим, ты не заслужила таких страданий. — За что вы так жестоко со мной? — Китти прикусила губу и аккуратно стёрла слёзы с щёк. — Китти, милая, ты нашла своё счастье. Вот оно, быть Китти Левиной. — она промолчала. — Ты простишь меня? Стива и Левин возвращаются, и Китти тут же бросается к мужу. Я решаю поехать в оперу.***
Когда Алексей отказался ехать со мной, во мне взыграла гордость и ничего более. Но стоило мне войти туда, стоило всему Петербургу увидеть меня, вся моя уверенность улетучилась. Я была совсем одна и некому было спасти меня от тихого шёпота за спиной. Они знали, что я слышу. Но я старалась выше поднять голову и держать себя достойно. Несколько молодых людей прошли мимо, а потом вдруг обступили меня. Они не били, но говорили всё, что приходило им на ум. У меня задрожали губы и колени. В толпе мелькнула стройная фигура в белом платье, и, через пару секунд, я узнала в ней Китти, которая на секунду оказалась совсем рядом со мной и помогла мне встать. — Так нельзя! Это же бесчеловечно! — её слова прозвучали для меня, как в тумане. Зато слова «Тварь! Уберите её вон!» звучали даже громче, чем нужно было. Я была вся, как оголённый нерв, и стоило кому-то достаточно грубо схватить меня за открытое плечо, как из глаз брызнули слёзы. Они готовы были литься бесконечным потоком, сил отойти, огрызнуться, оттолкнуть обидчиков у меня не было. Среди всего этого шквала злословия я смогла услышать знакомый голос. Тёплые, слегка шершавые руки, притянули меня к себе и обняли за талию. Я растворилась в этом человеке. Но лишь на мгновенье. Потом я отпрянула. Мой бывший муж подвергал свою репутацию серьёзной опасности, мне было страшно и больно, и именно поэтому я оттолкнула его. Алексей Александрович вздрогнул, будто его окатили холодной водой. Глаза его за секунду наполнились печалью и болью. Я закрыла лицо руками, успев лишь прошептать одними губами слова извинения. Меня снова окружила толпа, полная ярости. Через какое-то время всё стихло. Я сидела, свернувшись клубочком на кресле. Ложа была пуста. Хотя нет, её всю наполнял чудесный голос, на который отзывалась каждая клеточка моего тела. Патти пела. Её голос очаровал всех и, наверное, это было сейчас важнее всего. Она пела и будто рассказывала мне мою собственную историю. Мою неправильную, ошибочную любовь. — Анна, ты больна. — я оборачиваюсь на голос. Позади меня, в абсолютно пустой, как мне казалось, ложе сидит Алексей Александрович Каренин. — Аня, так больше не может продолжаться. Я вздрагиваю, когда мне кажется, что он собирается встать и подойти ко мне, и он не смеет. — Пойдём домой, пожалуйста. — он не заставляет, он просит, в его голосе звучат столь незнакомые мне слёзы. — Я не могу. — почти беззвучно произношу я, но он услышал. Он услышал, он почти готов уйти, но в наш тихий разговор влетает Вронский. Он весь растрёпан, одет неподобающе, его глаза горят безумием. — Анна, зачем ты пошла в оперу? Я же просил! — Алексей впивается мне в предплечье и я вскрикиваю. — Алексей. — коротко произношу я, одновременно останавливая и Каренина от пререканий со Вронским и Вронского от гнева Каренина. — Пойдём домой. Вронский замирает на минуту, а Алексей Александрович тут же предлагает мне локоть, чтобы я могла опереться. — Вы уверены? — спрашиваю я робко, сама того не замечая крепче хватаясь за руку мужа. Алексей Александрович поворачивается ко мне лицом и целует в лоб мягко и нежно. Потом он обнимает меня и шепчет на ухо: — Я уверен, Анна. Наконец, моя девочка снова со мной. — из глаз невольно выкатывается несколько слезинок. Этот человек жертвует для меня всем. Всем, что ему важно. — Алексей. — я коротко целую в щёку человека, давшего мне свою фамилию, тем самым подтверждая то, что я теперь его жена, «его девочка» и живу в его доме. Каренин снова предлагает мне свою руку, мы почти выходим из ложи, как он вдруг замирает, извиняется и подходит ко Вронскому. Офицер поник и выглядел жалко. Алексей Александрович говорит ему что-то ободряющее, искренне жмёт руку и возвращается ко мне.***
Дома Каренин заботливо помогает мне снять свою шубку и несколько секунд молча наблюдает за тем, как я снимаю шапку. — Вы что-то хотели? — в моём голосе появилась уверенность, он больше не дрожал, и это видимо ещё больше смутило Алексея Александровича. — Анна, я хотел спросить… ты… вы уверены в своём выборе? — он сомневается. Я вижу это в его взгляде и смущении. — Это вас ни к чему не обязывает, как и раньше, но я хотел бы знать… — Люблю ли я вас? И если нет, то почему сейчас в вашем доме? — Каренин кивает. Я вежливо улыбаюсь и прошу его пройти в гостиную, где мы устраиваемся уютнее. — Алексей Александрович, я очень вам благодарна, вы для меня жертвуете всем, что у вас… — Полно, Анна, для меня вы — всё. Остальное мелочи. — мужчина говорит это быстро, порывисто, но уверенно, и я не вижу причин усомниться в его словах. — Я вам очень обязана… — Анна. — Каренин снова перебивает меня, встаёт с кресла, на котором только что ёрзал, подходит ближе и берёт мои замёрзшие руки в свои большие ладони. — Милая Анна, я прошу вас сказать мне другое. — он делает тяжёлую для него паузу, во время которой его пальцы скользят по моим рукам, будто стараясь их запомнить. — Я прошу сказать, могу ли я называть вас своей женой?.. и, разумеется, любите ли вы меня? Но вы не обязаны. — Алексей. — я задумчиво провожу подушечками пальцев по ладони мужчины. Шершавая, но мягкая и тёплая. — Я почту за честь, снова носить статус вашей жены, хотя бы в этом доме, потому что не считаю себя достойной его, после того, что случилось. — Алексей Александрович сжимает мои руки, но сдерживает себя и молчит. — Я прошу вас, Алексей, или, если вам угодно, Алексей Александрович, принять мою любовь. В которую, несомненно, трудно поверить, после случившегося, но я прошу. — я привстаю с кресла и встаю на колени, муж тотчас же поднимает меня. — Я и забыла какой ты высокий. — тепло произношу я, снова, впервые за пять лет, замечая нашу разницу в росте. — Алексей, моя любовь к вам лишь возросла. Я очень уважаю вас, как человека, как мужа и друга. Но ещё я люблю вас, как того, кто спас меня сегодня и того, кто спасал меня до этого. Вы всегда были ко мне добры, вы всегда относились ко мне с любовью, и я люблю вас, но не знаю, как вам это доказать. — Я верю, Анна. — Алексей мягко улыбается, пристально всматриваясь мне в глаза, наклоняет голову и целует мои руки. — Девочка моя. — я вздрагиваю от этих его слов. Почему-то так важно было их слышать из этих уст. Я чуть робко поднимаю его подбородок и целую его в щёку. Он давно не брился и стал колючим. — Тебе стоит побриться, Алексей. — Всё для тебя. — мужчина улыбается, приближая своё лицо к моему. С моего разрешения он целует мои губы. Мягко, нежно, но в тоже время я чувствую в этом поцелуе его тоску по мне, всю его боль и тут же пытаюсь стереть её своим поцелуем. Вечером Алексей садится в кресло читать, я провожаю его взглядом, который он, видимо, чувствует и оборачивается. — Пойдём со мной? — я киваю и спешу подняться в кабинет мужа. Тут всё также, как и раньше. — Садись, пожалуйста. Я сажусь и слежу взглядом за Алексеем. Он садится в кресло напротив и погружается в книгу. Минут пять я молча рассматриваю черты его лица, а он читает. — Ты хотела что-то Анна? — уточняет мужчина, поднимая глаза. — Я тебе мешаю? — Нет, садись ко мне. — он ласково манит меня к себе и, впервые за то время, что мы знакомы, сажает к себе на колени. Мужчина откладывает книжку в сторону и аккуратно разбирает мою причёску, будто нарочно путаясь пальцами в каштановых волосах. — Алексей…? — Да, Анна? — мой муж на секунду замирает, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть в его глаза. — Почему ты раньше не проявлял своей любви? — Не проявлял любви? — рассеянно переспрашивает Алексей Александрович. — Ты ведь любишь меня? — спрашиваю я с надеждой, боясь обжечься о свои невзаимные чувства. — Да, разумеется! Я люблю тебя, Анна. — он порывисто обнимает меня за талию, крепче, чем держит корсет, и не хочет отпускать. — Как ты могла усомниться, ты же моя девочка… моя единственная любимая девочка. — я знала, что он не врёт. Он никогда ни с кем не флиртовал, даже искренне ни с кем не смеялся. Когда меня не было рядом, он всегда имел какой-то несчастно-скучающий вид. — Это глупо, наверное, но я не показывал своей любви, потому что я не знал как. Ты такая нежная, красивая, молодая… я понимаю, что тебе хочется танцевать, а не ходить на скучные приёмы. И муж для тебя лишь человек, который всё оплатит. — Ты правда так думаешь? Но это не так, Алексей! — меня задевают слова мужа, я вскакиваю с его колен и распаляюсь всё больше. — Прости меня, Аня. Право, я не хочу с тобой ссориться. У меня кое-что есть для тебя. — Алексей отходит к столу, что-то достаёт из ящичка сверху и подходит ко мне сзади. — Пусть это будет символом нашего примирения, ладно? — он убирает волосы с моей шеи и накидывает на неё лёгкое ожерелье — прямо как я люблю, — потом секунду медлит и робко целует моё белое плечо. Губы у него шершавые, но нежные. — Тебе нравится? — я поворачиваюсь к зеркалу и рассматриваю украшение. Мой муж отходит почти к самому зеркалу и тоже смотрит на меня. — Подойди ко мне. — я протягиваю руку, подзывая Алексея к себе, и он покоряется. Я обнимаю его за талию, кладу голову ему на плечо и снова рассматриваю своё отражение. — Вот так мне нравится больше. — Алексей мягко улыбается и целует меня в макушку. — Ты же никогда меня не оставишь, Алексей? — Разумеется нет, Аня. А сейчас, уже поздно. Пойдём спать. Мы выходим из кабинета и вместе идём по коридорам. На вопрос Алексея, почему я так вцепилась в его руку, я ответила, что боюсь темноты, хотя это, разумеется было неправдой, потому что мне лишь хотелось быть к нему поближе. Он мягко рассмеялся, крепче сжал мою ладонь и несколько раз повторил шёпотом «Не бойся, моя девочка».