Stay

      Лавеллан так долго блуждала в темноте и холоде, что, наконец поднявшись на холм и увидев лагерь, подумала, что у неё галлюцинации. Даже успокаивающему голосу Кассандры не удалось убедить девушку в реальности происходящего. Лишь только оказавшись в его объятиях, Инквизитор позволила себе поверить, что она всё-таки выжила.       Казалось, что вокруг неё плывёт море лиц. На мгновение она задалась вопросом, почему все эти люди смотрят на неё сверху вниз, и лишь потом поняла: она больше не идёт — её несут на руках через лагерь и толпу, приближающейся к ней с благодарными криками. Однако у неё не было сил даже встретиться с ними взглядом. Она понимала, что должна, но просто не могла. Лавеллан была истощена: казалось, что каждая капля силы была болезненно вырвана из неё, отнятая болью тела от битвы, падения, а затем вездесущего холодного ветра и снега, сметающего всё на своём пути. Создатель, как же ей было холодно.       И сейчас она с благодарностью вслушивалась в его сильный голос, который приказывает толпе отступить и расчистить им путь. Чувства с невероятной силой росли ежесекундно с тех пор, как они впервые встретились. Его сильные руки крепко и в то же время заботливо обнимали её маленькое тело, бережно прижимая его к своей груди, словно он боялся, что кто-то может попытаться у него её отнять. Лавеллан, в свою очередь, была этому несказанно рада: меньше всего в мире она хотела бы, чтобы её забрали.       Когда её полузакрытые глаза заметили большую палатку, она вновь услышала твёрдый голос Кассандры:       — Командир, позвольте мне забрать её. Другие могут счесть неприличным, если она останется в вашем шатре.       Каково же было облегчение Инквизитора, когда она услышала от Каллена короткое, но уверенное:       — К чёрту приличия.       А затем холодный воздух сменился на приятный жар, исходящий от костра, и девушка почувствовала, как её онемевшее тело осторожно положили на мягкое шерстяное одеяло, в ту же секунду окутавшее её своим теплом.       — Не уходи. — хрипло прошептала она, не сразу заметив, как её рука болезненно сжала край его мантии. Лавеллан всё ещё смутно видела происходящее вокруг, однако ей удалось сосредоточиться на его глазах и увидеть в них заботу, нежность и решимость.       — Я никуда не уйду. — ответил он, накрыв её руку своей, в то время, как другая ладонь легла на её холодную румяную щёку. Никогда прежде Инквизитору не доводилось видеть такого пристального взгляда. — Я обещаю, что больше никогда не оставлю тебя одну.       Эти слова стали для неё теплейшим бальзамом, и она хотела бы, чтобы у неё была возможность насладиться ими, но было так холодно, что девушке едва удавалось держать глаза открытыми. Всё, что она могла сделать, это обессиленно откинуться на спину и дать ему позаботиться о себе. Отбросив мантию, он лишь коротко выпалил:       — Кассандра, оставь нас.       Нависла пауза, и в воздухе почувствовалось напряжение от тревоги вперемешку с пониманием. Вскоре тишина всё-таки развеялась, и раздался щелчок откидной створки палатки, изолируя находящихся в ней людей от всего внешнего мира.       Из-за плотно закрытых век она услышала лязг от снятой металлической брони, а затем почувствовала, как он склонился над ней, снова обхватив её лицо ладонями и заставив открыть глаза. С большим усилием, но ей удалось выполнить просьбу, и девушка увидела перед собой чашу с жидкостью, из которой вздымались крошечные струйки пара.       — Пей. — мягко произнёс Каллен, поднеся напиток к её губам. — Это поможет тебе согреться.       Мужчина подложил руку под её голову и помог подняться, чтобы она смогла сделать глоток. Острый привкус нагретого алкоголя накрыл язык девушки, и она моментально почувствовала приятное тепло, разливающееся внутри. Когда она попыталась сделать второй глоток, Каллен убрал чашу и поставил её на стол. Вопросительный взгляд Инквизитора прошёлся по его лицу.       — Не так быстро. — мягко улыбнулся мужчина. — Это сильная штука, и я не хочу, чтобы ты уснула, пока мы не избавим тебя от этой обледеневшей одежды.       Каллен не ждал от неё согласия; сейчас он был командиром, и хоть мужчина говорил с ней так мягко и заботливо, он отчётливо понимал, что у него есть работа, которую он должен был ответственно выполнить. Не колеблясь ни секунды, он наклонился и начал расстёгивать ремни её доспехов. В глубине души Лавеллан понимала, насколько это отличалось от того застенчивого и смущённого Каллена, который ещё недавно рассказывал ей о клятве целомудрия храмовников. По всем законам Инквизитор должна была быть смущена, но она была слишком слаба, чтобы чувствовать что-то подобное в этот момент. Каллен продолжал говорить с ней, сохраняя спокойный и ровный тембр голоса, хотя в нём по-прежнему присутствовала тревога. Девушка знала, что он говорил, чтобы не дать ей заснуть и сосредоточить внимание на настоящем моменте, но сознание, казалось, было решительно настроено покинуть её. Когда её глаза закрылись, Командир быстро склонился над ней и шутливо проговорил:       — Эй, не вздумай засыпать прямо на мне.       Эта фраза побудила девушку с большими усилиями снова открыть веки, вызвав за собой волну боли от напряжения. Лицо Каллена выражало искреннее понимание, и он снова сочувственно прижал ладонь к её щеке:       — Я знаю, что ты устала, но мне просто нужно, чтобы ты продержалась ещё пару минут, хорошо? Просто позволь мне избавить тебя от этой одежды, и тогда ты сможешь отдыхать сколько угодно.       Лавеллан словила себя на мысли, что ей очень хотелось бы ответить шуткой на его набор слов, просто чтобы увидеть, как забавно он смущается, но её ледяные губы категорически отказывались двигаться. Всё, что она смогла сделать, это устало моргнуть, чтобы показать, что она всё понимает.       Мужчина вернулся к своей работе и быстро расстегнул покрытые льдом пряжки её нагрудника, чтобы отбросить тяжёлый металл. Рукавицы и поножи девушки последовали его примеру и полетели в сторону вместе с покрытыми снегом сапогами. Каллен снова поднял взгляд, когда его пальцы собрались развязать шнурки на её штанах, но это было вовсе не чувство неуверенности или неудобства, скорее желание убедиться, что она ещё не спит. Лавеллан почувствовала искру смущения, когда он одним решительным движением снял с неё последнюю часть облачения, оставив эту половину полностью обнаженной, но это чувство моментально испарилось после того, как он быстро набросил на неё меховое одеяло. Грубая шерсть неприятно зудела, однако тот факт, что на ней наконец-то оказалось что-то сухое, заставил её почувствовать себя намного лучше.       Каллен быстро передвинулся, чтобы расстегнуть пряжки её насквозь промокшего подлатника. Он осторожно приподнял тело девушки и снял с него тяжёлую ткань, оставив на теле только один, последний слой одежды.       — Создатель, ты холодная, как лёд. — рассеянно прошептал он, когда его горячие пальцы коснулись её груди, чтобы расстегнуть путы на бежевой тунике. Всё, что она сделала, это ещё глубже зарылась лицом в ткань рубашки Каллена, то ли чтобы согреться, потому что его тело было невероятно тёплым, то ли чтобы не видеть его лица, когда он будет избавлять её от последней части одежды.       — Наконец-то. — выдохнул он, когда достиг нижнего края её туники. Торопливо стянув её с плеч девушки, он отбросил её в кучу остальной одежды.       Наконец Инквизитору удалось ухватиться за одеяло и накинуть его на грудь, как вдруг Каллен снова остановил её. Девушка уже собралась издать недовольный всхлип, как вдруг успокаивающий голос перебил её:       — Потерпи ещё немного, мне просто нужно перенести тебя.       Звук раздражения стал ещё громче — она, чёрт возьми, просто хотела уснуть!       — Шшш. — словно обращаясь к сонному ребёнку, успокоил её мужчина. — Всё в порядке, сейчас тебе будет удобно.       В это же мгновение он мягко опустил девушку на сухую и тёплую простынь. Лавеллан благодарно выдохнула, позволив своему телу погрузиться в уют и комфорт от новой обстановки.       Инквизитору казалось, что она никогда в жизни прежде не ощущала такого счастья и удовлетворения, пока не услышала шелест ткани и какое-то движение возле неё. Веки девушки удивлённо распахнулись, когда она почувствовала, как всем телом прижимается к разгорячённой и обнажённой коже Каллена. Казалось, состояние истощения вмиг улетучилось, когда она ощутила приятное тепло, исходящее от груди мужчины. Под её внезапной сосредоточенностью и настороженностью выражение лица Каллена мгновенно переменилось с опытного Командира на лицо ребёнка, которого только что поймали за тем, как он подглядывал за соседями в окно.       — Прости, если это причиняет тебе дискомфорт или нервирует. — торопливо выпалил он, когда очаровательный румянец полностью овладел его лицом. — Просто... Разделение тепла тела — самый быстрый способ вылечить того, кто сильно простудился, и ты... Ну, очевидно, тебе сейчас холодно, и...       Лавеллан накрыла пальцами губы Командира, прервав его серьёзную и бессвязную речь. Несмотря на то, что он только что сказал, его руки по-прежнему крепко обнимали девушку, почти прижимая к мускулистым, не говоря уже о шрамах, контурам его груди. Не то, чтобы она жаловалась...       Каллен, очевидно, хотел всё прояснить и показать благородство своих намерений, и когда Инквизитор обессиленно провела по шраму на его верхней губе, он еле слышно добавил:       — Я обещаю, что не останусь дольше, чем необходимо. Я имею в виду, мне это не нужно. То есть мне это не нужно, если этого не хочешь ты... Я имею в виду не то, чтобы ты хотела, чтобы я это сделал, но если ты хочешь...       Инкивизитор издала лёгкий смешок и положила руку ему на затылок, вовлекая в поцелуй. Вздохнув от удивления, Каллен незамедлительно ответил. Медленный и нежный, но всё же невероятно чувственный поцелуй, к огорчению Лавеллан, не смог продлиться так долго, как она хотела, и Каллен инстинктивно остановился и посмотрел на девушку, позволив их взглядам встретиться.       — Я не хочу, чтобы ты уходил. — прошептала она ослабленным, но уже менее хриплым голосом.       — Тогда я обещаю, что никогда не оставлю тебя. — мужчина мягко провёл рукой по её щеке и одарил взглядом, полным нежности и преданности.       Инквизитор мягко улыбнулась, когда мужчина прижал её спиной к своей груди, другой рукой крепко обняв за талию.       Успокаивающий звук его устойчивого сердцебиения оказался самым лучшим в мире лекарством.