천리길도 한걸음부터

      Очередной прием в этом году снова собрал под своей крышей сливки общества. Управляющие крупными корпорациями, председатели, директора, госслужащие, врачи – это далеко не полный список тех, кто присутствовал этим вечером на ежегодном благотворительном аукционе. Подобного рода мероприятия в Сеуле были не редкостью, потому что люди здесь делали все возможное, дабы потешить свое самолюбие и попасть на камеры папарацци, засветиться в прессе. Имена их были небезызвестны и пусть на публике их уважали, но за спиной говорили гадости и ненавидели.       Она всегда называла их толстосумами, которые ради денег и статуса пойдут на что угодно. Такие люди были слишком принципиальны, или же у них не было принципов и в помине. Удавятся, если кто-то пустит грязный слушок или чего хуже, в сеть утечет мерзкая фотография. Это была самая интересная часть, в которой люди, что до сегодняшнего дня были твоими приятелями, казалось, в следующее мгновение поливают тебя грязью. Ей не раз приходилось испытывать это на себе, и недавно пришлось пройти через это снова.       Но от серой мышки из коморки под лестницей в хозяйском доме больше не осталось и следа. Уверенная в себе, серьезная, добившаяся всего, что так желала, знающая, чего хочет от жизни, по крайней мере до недавнего времени. Не робкая, способная защитить себя и знающая себе цену, не позволяя никому помыкать собой. Она изменилась в лучшую сторону. Пришлось бы здорово потрудиться, чтобы узнать в ней нынешней стипендиатку из школы «Империя». Чха Ын Сан изменилась, теперь она это осознавала с полной уверенностью. Ей не нужен был даже взгляд со стороны, чтобы в этом убедиться.       Эта женщина умеет сама себя обеспечивать, у нее есть влиятельные друзья и имя, но нет одного единственно важного, что было с ней на протяжении долгих лет. У нее больше нет сердца, так грубо вырванного из груди разбитой в дребезги любовью. И как бы нелепо то не звучало, но его забрал человек, что когда-то поклялся ей в вечной любви. Слишком глупой и неуверенной она тогда была, чтобы понять, как она ошибалась на его счет.       Сейчас, стоя в помещении рядом со всеми этими людьми темноволосая чувствовала себя не в своей тарелке. Когда-то она презирала их, а теперь стоит здесь, такая же, как они, но с разительными отличиями. Нет в ней ни надменного взгляда, ни завышенной самооценки, ни презрения к людям, только к одному. К тому, чье имя выгравировано на ее душе было последние 12 лет и чье имя теперь хотелось стереть оттуда, даже если придется использовать долото и молоток. Ее клеймили, как собственность, но она ей никогда не была, не позволяла.       В этом месте было так много людей, которых она знала еще в подростковом возрасте. И каждый из них стремился узнать, как ее дела и почему сегодня она одна. Лицемеры. Они, наверное, забыли, как издевались над ней в школе, сплетничали. Может они и забыли, но не она, поэтому отвечала на вопросы коротко и сухо, без лишних эмоций. Да, она научилась не тратить попусту чувства и эмоции на всякую ерунду. Только не на это.       Здесь становилось болезненно скучно. Усталость брала верх, мелькающие перед глазами лица порядком надоели, а пожертвование уже было внесено. Не просто так, разумеется, потому что сегодня ведь был вечер аукциона и в обмен на деньги ей досталась пара билетов на модный курорт в Согвипхо. Давно пора было отдохнуть, что же, это будет кстати. Пора было уже уходить отсюда, так как свои обязанности женщина давно выполнила, но, как по щелчку пальцев ее настигает организатор мероприятия уже почти у самых дверей.       — Госпожа Чха! — бедняге, судя по отдышке и красным пятнам на лице, пришлось бежать за темноволосой. — Простите за мою наглость, но не выручите ли вы меня? Один из наших лотов на аукционе внезапно отказался от участия. Не соблаговолите ли вы заменить его? Я вас очень прошу! Ради благого дела, госпожа.       — Господин Юн, но как же я могу вам помочь? — смягчив взгляд, спрашивает Ын Сан.       — Конечно, дурная моя голова! Это должен быть танец с тем, кто отдаст большую цену за лот, — спешно объясняет седовласый мужчина. — Пожалуйста, всего один танец.       — Ох, — Чха шумно выдыхает, покачивая головой. — Я не думаю, что это хорошая идея. Я слишком устала, чтобы участвовать в этом. И к тому же не думаю, что кто-то станет отдавать баснословные деньги за танец со мной. Господин Юн, вам лучше обратиться к более молодой и незамужней даме. Поверьте, это принесет вам гораздо больше выгоды.       — Умоляю вас, госпожа! Мне не сносить головы, если все пропадет, — организатор в отчаянии. — Поверьте мне, госпожа, вы ошибаетесь. Я знаю по меньшей мере с десяток мужчин, которые восхищаются вами, и еще больше женщин, которые хотели бы быть на вашем месте.       — Вы можете быть убедительным, но не более одного танца, — сдается Ын Сан, потому что не хочет обрекать мужчину на страдания. — Когда по времени должен разыграться мой лот?       — Госпожа Чха, вы моя спасительница! Можете обратиться ко мне с любой просьбой, я выполню для вас что угодно! — мужчина благодарно улыбается, а потом продолжает. — Через десять минут, госпожа. Пройдемте со мной, чтобы гример смогла подготовить вас к выходу.       — Хорошо, идемте, — соглашается женщина и ступает за организатором.       Почему согласилась? Разве ей не плевать на весь этот цирк? Плевать. Но люди, которые добры к ней не заслуживают плохого отношения к себе. Она знает господина Юна не первый год и на сколько помнила, он всегда хорошо относился к ней. Так почему не отплатить ему той же монетой? Разве от нее убудет, если она проведет здесь лишние двадцать минут? Нет, ведь дома ее все равно никто не ждет.       Прежде чем отправить Чха Ын Сан на аукцион, ее отвели в помещение рядом со сценой, и девушка гример подправила ей макияж и прическу. Она уже была в платье, поэтому смены наряда не потребовалось. И вот, еще пара минут, и господин Юн объявляет новый лот. Ее имя звучит так непривычно, впервые за все то время, пока она замужем за Ким Таном. В зале практически идеальная тишина и в этот момент женщина выходит на сцену, откуда разыгрывают лоты. Ее многие знают, ей симпатизируют, она даже в тридцать лет все так же красива и привлекательна, даже очень. Очертания женской фигуры подчеркивает стильное платье-футляр красного цвета, волосы рассыпаны волнами по плечам и спине. Мисс очаровательность собственной персоной, и чтобы поддержать ведущего она улыбается, подбивая интерес у тех, кто собирается принять участие в этом сумасшествии. Ын Сан все еще официально замужем, так что по-хорошему ей бы тут сейчас не стоять, но какая теперь разница? Общественное мнение сейчас уже мало ее волнует.       — Господа, стартовая цена один миллион. Один миллион раз, - начинает отсчет господин Юн.       — Миллион сто, — доносится из зала.       — Миллион пятьсот, — перекрикивают цену сразу двое мужчин.       — Два миллиона, — цена растет быстро и Чха Ын Сан едва успевает следить за тем, кто называет цифры.       Дальше все происходит еще быстрее и темноволосая в какой-то момент просто перестает улавливать суть, поэтому со спокойным видом ждет, когда это закончится. И на удивление, заканчивается все быстро, когда из дальнего угла зала поднимается очередная табличка и ее владелец решает сыграть сразу по-крупному.       — Пятьдесят миллионов, — перебивает предыдущую ставку в пять миллионов вон мужчина, голос которого у женщины вызывает мурашки.       Она бы узнала его голос из тысячи, всегда узнавала, несмотря на то, что они не общались последние двенадцать лет. Слышала его по телевизору, или на подобного рода мероприятиях, но никогда они не разговаривали друг с другом, даже не здоровались. Так почему же сейчас? Зачем предлагать такие деньги просто за то, чтобы станцевать с ней всего один танец? Безумец, всегда им был и останется.       Чха Ын Сан поднимает голову, пытаясь отыскать его глаза в толпе людей и вот находит. Их взгляды пересекаются, пока по залу раздаются неуверенные перешептывания и неодобрительные возгласы. Никто не решается перебить поставленную на кон ставку, поэтому, когда на зал раздается стук молотка, женщина вздрагивает. А они все еще смотрят на друг друга, глаза в глаза, совсем как в тот день, когда виделись в последний раз. Тогда он попросил ее больше не говорить с ним, не смотреть в его сторону. Почему тогда сейчас сам и нарушает свою просьбу? С другой стороны, почему нет? Они ведь больше не школьники, слишком много времени прошло и воды утекло куда больше, так что от воспоминаний о прошлом эти двое вполне могли посмеяться.       Пришла пора уходить со сцены, а она все еще стоит там, как вкопанная. Ноги буквально приросли к полу, тело онемело. И ничего вокруг, только его глаза, захватившие ее полностью. Господин Юн уже сам выводит девушку обратно в комнату за сценой и тогда она приходит в себя, совершенно обезоруженная своим ступором. Пытается сообразить, что это было сейчас, но так и не находит никакого оправдания себе. Женщина прослушала, что сказал ей господин Юн, потому что мысли другим заняты были. Дверь за Юном закрылась, но всего через минуту снова кто-то вошел. Разворачивается и вновь всматривается в карие глаза. Те же черные волосы, уложенные назад, как прежде, но отличает от предыдущего теперь уже смокинг с бабочкой. Он точно занимается спортом, это заметно по телосложению. Почему вообще она думает об этом сейчас?       — Здравствуй, Ын Сан, — серьезный мужской голос разрывает тишину, что повисла в помещении. — Хорошо выглядишь.       — Чхве Ен До, — выдыхает шумно женщина через какое-то время. — Спасибо, ты тоже. Возраст тебе к лицу.       — Почему ты одна? Разве Ким Тан не должен сопровождать свою жену на подобные вечера? — это звучит так, словно темноволосой все еще таит обиду на своего когда-то лучшего друга.       — Если ты пришел поговорить о нем, то боюсь, что твои деньги потрачены зря. Кажется, ты заплатил за танец? Тогда пошли потанцуем, — ей противна сама мысль о собственно муженьке и на разговоры о нем она не настроена.       — Понял, — Чхве всегда понимал ее с одного слова, а иногда даже взгляда хватало, как, например, сейчас. — Что, если мы заменим танец на маленький ужин?       — Идет, — отвечает без раздумий, как будто уже знала, что он спросит. — Хочется поскорее убраться отсюда.       Ен До больше ничего не отвечает. Открывает дверь, пропуская женщину вперед себя, они вместе проходят через весь зал к выходу, не потрудившись даже попрощаться со знакомыми. Сейчас это мало волнует их обоих, как и то, что все эти люди подумали сейчас. Чхве купил танец с ней за пятьдесят миллионов вон, а в итоге вместо этого они уходят в спешке. Только тот, кто был знаком с ними двумя в школьные годы может подумать о чем-то нехорошем, а всех остальных это терзать не должно. Не их дело, да и вообще ничье больше.       Ын Сан просит свое пальто в гардеробе, но не успевает забрать, потому что это уже сделал Чхве и помогает одеть ей верхнюю одежду. Темноволосая совершенно спокойно принимает помощь и выходит на улицу следом за старым знакомым. Ее спокойствие поражает даже ее саму, а еще ее согласие поужинать. Хотя у нее ведь все равно не было никаких планов, так почему бы не сделать этого с Ен До?       — Где твоя машина? — спрашивает темноволосая, когда они выходят из здания.       — Пошли, я припарковался на той стороне улицы, — Ен До ведет ее через дорогу, доставая из кармана ключ и снимает блокировку, открывает дверцу и помогает женщине сесть в салон, после чего занимает водительское кресло.       — Я думала, что у тебя есть водитель, — отзывается Чха.       — Я тоже думал, что у тебя есть водитель, — в ответ высказывается мужчина, заводя авто. — Как хорошо, что сегодня мы оба без них, это упрощает мне задачу похитить тебя отсюда.       — Я все равно уже собиралась уходить, когда господин Юн попросил меня заменить лот, так что тебе просто повезло. Я согласилась, это не похищение, — Ын Сан откидывается на спинку кресла и поворачивает голову к темноволосому. — Ты изменился, Ен До.       — И ты изменилась. Хотя я и видел тебя иногда, ты все же стала совсем другой, — наверное, впервые за двенадцать лет знакомства они говорят открыто, без всякого стеснения или лжи. — Когда тебе нужно быть дома? Просто хочу знать, на что мне стоит рассчитывать.       — Все мы изменились за это время, и я не исключение, — констатация факта, не более того. — Теперь я сама принимаю решения во сколько мне возвращаться. Так что спешить некуда, если конечно тебя самого никто не ждет.       — Значит, никто не будет против, если ты задержишься, — отъезжают от здания аукциона и встраиваются в ряд движущихся автомобилей. — Я птица вольная.       — В моей квартире нет комендантского часа, — снова смотрит на Ен До. — А куда делась твоя девушка? Я читала в газете, что у тебя кто-то есть.       Чхве улыбается, продолжая внимательно смотреть на дорогу и немного погодя отвечает.       — Мне тридцать лет, Ын Сан. У меня есть девушки, но не постоянные, и ни на одной из них жениться я не готов, — простая правда, но кажется замысловатой.       — Мне казалось, что твой отец найдет тебе кого-то. Брак по расчету и все такое.       — Разве я когда-то был похож на того, кто согласится на подобный брак? Думал, ты знаешь меня. Нет, я представлял однажды, что женюсь, но это было давно, — улыбка сошла с его лица, воспоминания заставили что-то внутри дрогнуть.       — Я знала тебя давно, Чхве Ен До, теперь ты совсем другой, — она снова называет его полным именем, только тогда, когда злится или серьезна. — Так значит, ни семьи, ни детей? Совсем один?       — Кое-что во мне все еще не изменилось, — он усмехается, но продолжает. — У меня есть мама и младшая сестра, отец. Мне хватает пока что. А как твой сын?       — И что же? — ей и правда интересно. — Минхо со своим отцом, хотя я бы многое отдала, чтобы быть сейчас с ним.       — Ты поймешь позже, что именно.       И до конца пути они больше не разговаривают. Каждый задумался о своем, о том, что тревожило глубоко внутри. Но совершенно точно каждый из них сейчас мог бы ответить, что тишина в машине была совсем не напрягающей, не тяготящей, в какой-то степени даже нужной.

***

      У Чхве все еще был свой номер в отеле Зевс, теперь правда на пару этажей выше и гораздо больше, скорее всего люкс. Когда Ын Сан была здесь в последний раз, они ели лапшу и Ен До обещал простить того студента, который ударил его, если она с ним пообедает. Странно, что имени его женщина сейчас уже и не помнит. Теперь они собираются поужинать, хотя признаться честно, Чха думала, что они побудут в ресторане. С другой стороны, все еще никто не знал о ее семейной драме, а если кто-нибудь увидел бы их в ресторане, то пошли бы ненужные слухи. И поэтому пока пусть все остается как есть. Может это было кстати.       Мужчина оставался все еще галантным, помог снять пальто и предложил присесть на диван, пока он оформит заказ в номер. Правда, вместо того чтобы сесть, Ын Сан остановилась возле окна. Из номера Ен До открывался потрясающий вид на ночной город. Так красиво, завораживающе, она бы осталась здесь навечно. У неё дома было не так. Почему сама не догадалась купить себе квартиру повыше? Тогда просто не думала о виде, главное, чтобы было куда идти.       — Что ты хочешь съесть? — спрашивает мужчина, стоя недалеко от своей гостьи.       — Поедим лапши? — она все еще смотрит за окно и потом добавляет. — Ты ведь еще любишь лапшу?       — Всегда, — коротко, но со смыслом.       Они часто сталкивались, когда Чхве ел лапшу. Он часто звал Ын Сан поесть с ним и в первый и последний их совместный обед они ели именно ее. Забавно. Кажется, не только одна вещь в нем осталась неизменной, но и любовь к этому блюду.       Что ж, лапша так лапша. Темноволосый делает заказ, а потом оставляет телефон на столе, выключая звук, чтобы не мешал и идет к мини-бару в своем номере. Извлекает оттуда бутылку белого вина, достает из холодильника лед, кладет в бокалы и наливает напиток, после чего подходит к девушке, вставая в шаге от нее и передает ей бокал.       — Спасибо, — принимает бокал из мужских рук и заправляет прядь волос за ухо. — Мы никогда не пили вместе.       — Потому что ты не позволяла, — отрезает Ен До.       — Тебе напомнить, как ты попросил меня больше не говорить с тобой? Не стоять рядом, не смотреть на тебя? Это был ты, Чхве Ен До, не я, — правда есть правда.       — Я оказался дураком, ничего не скажешь, — признаётся в своей неправоте мужчина. — Но я не думал, что ты воспримешь это всерьёз. Наделся каждый раз, когда видел тебя, что ты заговоришь со мной и все станет как прежде, но этого не случилось.       — Я обещала тебе, а своё слово привыкла держать, — она поворачивает голову к темноволосому. — Почему ты не подошёл первым, раз так хотел?       — Потому что потом ты вышла замуж, — выдыхает он с грустной улыбкой. — Нельзя говорить так запросто с чужими жёнами. Даже если мы когда-то были знакомы. Твой муж бы не позволил, он, наверное, все еще ненавидит меня за то, что я пытался отбить тебя у него.       — Тогда почему сейчас? — пожалуй, этот вопрос мучил ее еще с самого аукциона. — Не важно, что он чувствует.       — Я не знаю... — и снова правда, как на ладони. — В последний раз я видел тебя года три назад, ты была с Ким Таном и сыном, вы выглядели счастливой семьей. И я не посмел портить вашу идиллию. А сегодня, когда услышал твоё имя и потом увидел на сцене передо мной как будто было два разных человека. Я не увидел в твоих глазах искр счастья.       — А ты проницателен, Ен До, — теперь уже грустно ей. — Ты прав. Теперь это два разных человека.       — Я спрошу снова, что у вас произошло. Можешь не отвечать, но тогда я ничем не смогу тебе помочь, — сколько бы лет не прошло, он все еще готов помогать ей, хотя до этого вечера думал, что даже не сможет поговорить с ней никогда больше.       — Может, оставим это на другой раз? — Чха не хочет портить остатки настроения им обоим. — Тебе просто нужно знать, что у нас больше нет семьи.       — Мне жаль, — коротко, но со смыслом. — Идём за стол, сейчас принесут лапшу.       Лапшу и правда принесли через пару минут. Прислуга вкатила тележку, заприметив девушку в номере. Она не сразу смогла узнать ее, но лицо было ей знакомо. Впрочем, интрижки хозяина никогда не были чьим-либо делом в этом отеле, и каждый сотрудник знал, что бывает за сплетни.       — Прежде, чем начать есть, я хочу выпить, — Ен До держит бокал в руке, смотря на женщину. — Выпьем за господина Юна!       — Почему мы должны пить за него? — на ее лице вырастает улыбка.       — Если бы не он, то ты бы не стала лотом в аукционе, а если бы этого не случилось, то мы бы не сидели сейчас здесь, — улыбается темноволосый.       — Эй, погоди, тогда мы должны выпить за девушку, которая отказалась от своей роли, — подмечает женщина.       — Точно, как же я сразу не догадался, — Ен До прикладывает руку ко лбу и тянется бокалом навстречу Ын Сан. — Хватит говорить, а то я уже есть хочу!       Они выпивают, и мужчина тут же начинает есть, а женщина смотрит на него, как когда-то давно и вспоминает прошлое. Сегодня мыслями Чха снова и снова возвращается на двенадцать лет назад.       — Я поняла, что в тебе не изменилось, Ен До, — так и не притронувшись к еде, говорит Ын Сан. — В тебе живет все тот же ребёнок, совсем как раньше, даже говоришь его фразами.       — Ну, это тоже, — с набитым ртом отвечает мужчина. — Но ты так и не добралась до сути, так что ответ не засчитывается.       — А мы играем в игру? — она удивлена. — Может, дашь мне варианты?       — Это слишком просто, тогда ты сразу догадаешься, — Ен До смотрит на женщину, а потом и на ее тарелку. — Почему не ешь? Ты никогда не хотела есть вместе со мной. Зачем тогда согласилась на ужин?       — Может мне нужен был друг? — опустив глаза на тарелку, отвечает темноволосая и берет в руки палочки. — Ты ведь не против моей компании? Даже если я просто побуду с тобой, пока ты ешь.       Ен До сжал приборы в руке чуть сильнее, напрягаясь от произнесённых женщиной слов. Она снова делает это с ним. С ними. Снова переводит все в дружбу, а он ведь не другом хочет быть. Никогда не хотел. Но уже давным-давно она все решила за него, за них обоих. Так может быть сейчас у него этот шанс появился? Теперь, когда с Ким Таном у них ничего нет, стоило попробовать? Это может стать подлостью, которую Чхве сделает, но снова упустить шанс он не может. Да и когда его вообще останавливали плохие поступки?       — Я поддержу тебя в любом случае, понадобится тебе помощь моральная или физическая. Но другом я тебе быть никогда не хотел. Только не другом, — а какой смысл скрывать от неё? — Все ещё хочешь знать, что во мне осталось прежним? Долбаные чувства к тебе. Каждый раз, когда видел тебя, хотелось схватить за руку и убежать подальше, когда видел в прессе ваши снимки, думал «А если бы это были мы с тобой?». И сегодня. Мне хватило одного раза посмотреть тебе в глаза и понять, что что-то не так. Поэтому отвечая на твой вопрос, если тебе нужен друг, то можешь уходить, не издевайся надо мной.       Все как на духу выложил, даже глазом не моргнул. Ему в этом возрасте и правда скрывать не чего было, лгать бесполезно. Она теперь знает то, о чем когда-то он боялся даже подумать, не хотел быть отвергнутым. А сейчас, всего за мгновение, он оказался на краю обрыва, под ногами крошечный клочок земли и только один шанс на спасение. И тонкая грань, что все еще удерживает его, даёт трещину, когда Чха откладывает палочки и поднимается с кресла. Значит, она уже сделала свой выбор. Вот теперь это точно конец.       Правда, вместо того, чтобы уйти, женщина вновь возвращается к большому окну, обращая взгляд к ночному городу. Обхватывает себя руками и шумно выдыхает.       — Я всегда этого боялась. Думала, как мне потом смотреть тебе в глаза, если ты признаешься. Наверное, поэтому я всегда и убегала от тебя, знала, что ты рано или поздно признаешься. Но точно не думала, что это будет вот так, — отворачивается от окна, находя глаза мужчины. — Мне только недавно разбили сердце, Ен До. Я просто не могу сейчас довериться кому-то снова, не хочу опять наступить на те же грабли. Это больно.       — Ты же знаешь, что я не он… Никогда им не был. Я не причиню тебе вреда, Ын Сан, — темноволосый быстро поднимается с кресла и сокращает расстояние между ними до одного шага. — Я ждал двенадцать лет, чтобы сказать тебе это. И я готов подождать, пока раны на твоем сердце не заживут.       Женщина не отвечает, только смотрит в знакомые глаза, удивляясь его словам и не верит, что это и правда Чхве Ен До. Тот, с которым они не ладили вначале, который ставил ей подножки, но который изменился из-за нее, хотя ей даже не пришлось ничего делать. Она аккуратно дотрагивается до его щеки кончиками пальцев, гладит большим пальцем скулу, а потом всего в одном порыве, коротком и мгновенном, тянется за поцелуем. Пять секунд, после чего отстраняется и опускает голову ему на грудь, прижимаясь всем телом.       — Ты изменился, Ен До.       Темноволосый же кажется совсем перестал дышать, замер. И в себя пришел только когда голова женщины уже покоилась у него на груди. Ее поцелуй был невероятным, именно таким он всегда его себе и представлял, но сейчас не время об этом думать. Чхве Ен До крепко обнимает Ын Сан, еще плотнее прижимая к себе и кладет подбородок ей на макушку. Она все еще на голову ниже него.       — И ты изменилась, — мужчина чувствует себя спокойно рядом с ней. — Сегодня ты сделала маленький шаг мне навстречу, теперь я помогу тебе пройти дорогу в 1000 миль, пока ты снова не сумеешь найти в себе силы для любви.        Они так и стояли напротив большого окна, слушая, как сильно бьются их сердца.