Одинокий рояль

      В разрушенном мире сложно было найти что-то полезное, оттого любая находка очень ценилась. Сложнее всего было с едой и водой. Но со временем начинаешь привыкать к болезненному чувству голода и постоянной сухости во рту.       Пятый увидел почти полностью уцелевшую вывеску какого-то заведения. Это было небольшое здание, которое было почти разрушено. Вход был окружен огромными валунами, поэтому тележку к нему было невозможно прикатить. Он взглянул на Долорес. - Я быстро схожу туда и посмотрю, может там что-то есть, - сказал он ей, но из-за повязки его слова заглушались, но Долорес все равно смогла услышать их.       А что если тебя завалит там? Да и выглядит это как какой-нибудь бар, не думаю, что там можно найти много полезного. Не стоит из-за этого так рисковать.       Она как всегда была против алкоголя и всегда отчитывала его, если он им злоупотреблял. Прошло уже пять лет, и за это время он понял одно: лучше иметь хоть какую-то жидкость, чем ничего не иметь. Ему пришлось попробовать алкоголь в четырнадцать, когда кроме него ничего не осталось. Не сказать, что тогда ему он понравился, но в дальнейшем очень хорошо помогал при дезинфекции ран. Тем более он знал, что она сменит гнев на милость, если он нальет ей бокал ее любимого «Бардо», если, конечно, сможет его там найти. - Я могу там и для тебя что-нибудь найти, - ответил он. Долорес промолчала. - Не волнуйся, я быстро и со мной все будет хорошо, - он улыбнулся ей, но потом понял, что его улыбка не видна ей из-за маски.       Он направился к входу. Сзади послышалось тихое: «Будь осторожен, идиот». Пятый усмехнулся. Вот за что он ее любил. Перелезть через валуны было не сложной задачей, но когда он подошел к двери и попытался ее открыть, то понял, что она закрыта. Здание было почти разрушено, но замок смог уцелеть. Пятый попытался выбить ее ногой, и с раза четвертого у него это получилось, она с грохотом слетела с петель и покатилась куда-то вниз. Перед ним была лестница, но вела она в подвал. Видимо это был подземный бар, что становилось еще опаснее. Хорошо, что Долорес не видит этого, тогда путь туда был бы для него точно закрыт.       Он обошел лежащую дверь и прошел во внутрь. Длинный коридор с гардеробом и дверьми, которые вели в санузел, вел в зал, который был небольшим, но хорошо уцелевшим. Он стянул маску с лица, чтобы, наконец, нормально дышать. Воздух был не таким едким как наверху. В зале стояли столы из темного дерева, расположенные недалеко друг от друга. На каждом из них стояли маленькие светильники. Пятый прошел чуть вглубь, стены были темно-красные, хотя в темноте было сложно точно сказать. Помещение чуть освещалось дырой, которая находилась почти посередине потолка. Под ней валялись камни, которые, видимо при падении сломали один из столов. У стен стояли диваны из темного дерева и красной обивки, но чуть ярче, чем были стены. Барная стойка располагалась по правой стороне от входа, но его пристальное внимание привлек совершенно не он. Столы стояли перед небольшой сценой, на которой стоял черный рояль. Среди всего этого хаоса он выглядел нетронутым. Лишь немного пыли лежало сверху. Пятый сделал несколько шагов к нему, но, все же немного опасаясь заходить дальше, остановился. Он мог просто взять то, что нужно в баре и сразу же уйти, но желание прикоснуться к этому инструменту было слишком сильным, чтобы думать о дальнейших последствиях. Еще пару шагов и он возле сцены. Еще шаг и он ступает на нее. Подходит ближе и медленно садится на банкетку, боясь, что любое резкое движение может вызвать здесь обвал. Пальцы ловко подхватывают крышку и перед его глазами белоснежные клавиши, чередуемые с черными. Он проводит по ним рукой, задевая каждую из них. Это первая вещь за пять лет, которая так хорошо сохранилась. И он все старается делать аккуратно, чтобы не сломать. На пробу он нажимает на одну из них и до него доходит приятный звук инструмента. Он нажимает еще несколько раз и это мало похоже на какую-то композицию, просто случайный набор искореженных временем звуков, но они настолько бесценны, для мира в котором он живет, что по телу бегут мурашки.       Перед ним появляется образ Вани, играющей на скрипке в своей комнате, ее сосредоточенное лицо, ее серьезный взгляд, направленный на тетрадку с нотами перед ней. Пальцы легко перебирают струны, а смычок извлекает ту восхитительную успокаивающую мелодию, которую Пятый так хорошо помнил, потому что она играла ее на протяжении нескольких месяцев, чтобы сыграть без ошибок. И сейчас он жалеет о том, что считал игру на инструментах напрасной тратой времени. В библиотеке было множество книг об игре на фортепиано, но он не заострял на них свое внимание. Перебирая клавиши, Пятый пытается сыграть ту самую мелодию, но его попытка звучит слишком отдаленно от оригинала, но все равно вызывает теплые ощущения присутствия чего-то родного из той уже почти забытой жизни. Несколько движений руки и он замирает. Глаза щиплет и что-то неприятно щекотит его щеки. Он поспешил стереть это тыльной стороной своей руки. Сейчас не время для слабости.       Это первые звуки, которые он слышит за последние пять лет, кроме своего голоса и звучания апокалипсиса со своей мертвой тишиной, прерываемой звуком ветра, редкими обвалами, его шагами и размышлениями вслух. Долорес бы понравилось тут, но она бы начала ворчать из-за такого опрометчивого поступка.       Он спешит к барной стойке и тщательно осматривает ее, прихватывая уцелевшие бутылки и какие-то пакетики с закусками, кажется, это были орехи. Попутно он придумывал, как бы мог оправдать столь долгое отсутствие, но решает скинуть все на огромные завалы, которые не давали ему пройти. Подходя к выходу, он в последний раз оглядывается на одинокий рояль, стоящий на сцене и ждущий своего музыканта, который бы смог оживить его и мир вокруг чудесной мелодией. Перед ним еще стоял образ Вани. Ее детское лицо и мягкая улыбка, которая вызывала у него только теплые эмоции. Она стояла там, на сцене возле рояля, и улыбалась ему, держа в руках скрипку. Он улыбнулся ей в ответ и с тяжелым сердцем поспешил к ждущей его Долорес, натягивая на свое лицо маску, прикрывая уже высохшие дорожки слез.