Baobei

— Гэгэ… Я так больше не могу. — Мм? — Это очень тяжело, весь этот фансервис, смотреть, но не трогать, как мы вообще на это согласились? — Будет весело, говорили они. — Исин-гэ! — завопил Джексон, пнув под столом собрата по несчастью. — Цзяэр, успокойся и не драматизируй, нам же действительно весело! Доедай лапшу и пошли, мы и так слишком долго отсутствуем. — Все равно снимают другой блок, и мы не будем нужны еще часа два минимум. Исин мог только тяжело вздыхать на это, он планировал потренироваться до того, как начнут снимать их часть. Работа в «Street Dance of China» ему нравилась, она очень хорошо занимала образовавшееся время. Много свободного времени. Пока он писал музыку, придумывал аранжировки, фишки, прослушивал гигабайты национальной музыки, планировал график выхода синглов и альбома — он был занят. Занят настолько, что на сон оставалось хорошо если три-четыре часа. А потом как-то вдруг времени стало слишком много, когда поступило предложение и озвучены кандидатуры других капитанов, он искренне обрадовался Ибо: с этим неугомонным куском энергии, живущим танцами, работать над шоу будет одно удовольствие. Но, увидев в строчке имя Джексон Ван, Исин напрягся. Буря эмоций и ощущений пронеслась от макушки до позвоночника за один миг. Джексон Ван. Ван Цзяэр… Демон в шкуре ангела. Байду и Википедия расскажут сухие факты от роста и веса до тембра голоса. Интервью, видеоролики на Доинь, это всё — лишь фантик и красиво написанный сценарий поведения, сладких улыбок и томных взглядов. Исин знал всё про эту кухню, так как сам был из подобной школы айдолов. Но также он знал изнанку. И на себе испытал напор дикого обаяния этого человека. Да, довелось. Да, понравилось. Хотелось бы повторить? Однозначно ДА! Длительная совместная работа под прицелами камер и сотен, а может, и тысяч взглядов. Испытание не только на прочность и умение показать свое мастерство, но еще испытание для нервов и выдержки. Не свихнется ли он в процессе — это не точно. Но кто не рискует, тот не пьет байцзю, как известно. На встрече и обсуждении проекта все было культурно. В третьем сезоне переработались и изменились некоторые правила, заполучив в свое распоряжение четырех айдолов, продюсеры планировали получить невероятные рейтинги и сделать из проекта бомбу, которой разнесут полмира. Исину нравились такие амбиции, и он готов был пахать. Ставки были максимально высоки, если бы не одно маленькое обстоятельство. Ну, как — маленькое… Сто семьдесят четыре ростом. Очень гибкое, скажем прямо, обстоятельство. А потом случилось то, что случилось. Исин ждал и морально готовился, старался держаться, отдавался тренировкам, отрабатывал и совершенствовал свой крамп, но напряжение росло с каждым днем. И в один прекрасный момент шарик лопнул, щелкнул замок на двери. Даже не поворачиваясь, он точно знал, кто решил посетить его тренировочный зал. Ван Цзяэр собственной персоной. Рваный выдох и шаг, короткий вдох — шаг, еще выдох и еще шаг… Секунды, превратившиеся в вечность, нервозность, повисшая в воздухе. Драться они не будут — не дети, оба понимали, к чему это все приведет. Танцы, состязания участников разгоняли кровь не хуже крепкого алкоголя. Еще шаг — и спину продрало ознобом. Близко, стоит только повернуться и увидеть наваждение последних дней на расстоянии вдоха. Исин не поворачивался, он ждал. Ждал, что будет дальше. В эту игру могут играть двое, как и танцевать. Танцевать можно вдвоем, сегодня, сейчас он отдаст ведущую роль в чужие руки, потому что азарт, адреналин и лисий интерес захлестывали так, что сводило желудок и закипала кровь. Секунда — и на талию легла рука, даже сквозь ткань футболки ощущалось тепло, которое грозило превратиться в пожар, захлестнувший обоих. — Я скучал… — шепот куда-то в затылок, — я так скучал, — и легкое касание носа вдоль позвоночника по шее. — Я очень много работал и много смеялся, чтобы сбить тоску, — поцелуй, одними губами, — слышишь-меня-Исин, — поцелуй после каждого слова. Время остановилось, нежность, которой не бывало раньше, осторожное дыхание и легкие касания, как будто он, Исин, не человек вовсе, а самая редкая в мире бабочка, крылья которой могли истончиться от одного только ветра. Объятие со спины, крепкое, но осторожное. Боязнь сделать последний шаг навстречу, боязнь получить отказ. Он лопатками ощущал чужое заполошное сердцебиение, ощущал нерешительность. Так уже было, когда молодой, неопытный, но очень напористый Цзяэр смотрел на него глазами преданного щенка и шептал: «Поцелуй меня Исин-гэ, пожалуйста, поцелуй»; когда смотрел с восхищением, вожделением, предвкушением; соблазнял, как будто и не человек вовсе, а демон порока, — всегда была эта нерешительность. Которая потом куда-то улетучивалась, смываемая волной страсти. Нежности не было никогда, просто не хватало времени. Так что изменилось сейчас? Исин повел плечами, и спине сразу стало холодно, объятия разжались. Что ж… Это не игра, но они могли быть вдвоем. Здесь и сейчас. И, может быть, позже, в номере отеля. — Цзяэр? — Просто замолчи. Просто. Замолчи. Заткнись, пожалуйста, — уже на английском, — если мой путунхуа тебе не совсем понятен. И его затянули в поцелуй. Чужие, но такие знакомые губы накрыли рот. И вот уже не стало нежности — сразу с языком, с укусами, с жадностью. Руки уже забрались под футболку. Исин чувствовал, что его словно исследовали: ладонями по прессу, пальцами вдоль позвоночника, оглаживали лопатки и снова вниз по спине. Кожа горела от этих прикосновений, хотелось большего, как в прошлые разы, но по-другому… — Кельвины? — и щелкнула резинка нижнего белья. — Раздеться как в рекламе? — А можно? Вдруг это эксклюзивный продукт, право на просмотр которого еще нужно заработать. — И хитрый взгляд исподлобья. Все-таки игра. Что ж, игры могут быть очень сексуальными. — Мне сделать как Ханлян? Показать жестами, как заработать на просмотр? Тихий вздох, низкий смешок, и вот Цзяэр уже на коленях перед ним. Черт возьми, это действительно очень горячее зрелище. И хорошо, что они только вдвоем. Ладонь накрыла член поверх штанов, это почти хорошо, но хотелось большего. Горячее дыхание как обещание большего. Он поднял голову Цзяэра за подбородок, облизал собственные пальцы и провел ими по губам, он хотел бы поиграть еще, но его пальцы были пойманы в плен горячего рта… Язык скользил по пальцам, губы смыкались на костяшках. Чёрт. В этот рот хотелось уже не пальцами, но эта восхитительная прелюдия только еще больше разжигала желание. Это был отвлекающий маневр — с него уже сдернули штаны вместе с бельем. — Все-таки Кельвин, — ухмыльнулся Цзяэр, выпустив пальцы Исина изо рта, — но у меня же будет эксклюзивный показ? А кимоно со съемок «LIT» у тебя не сохранилось? — Зачем тебе? Хочешь, чтобы я тебя в нем оттрахал? — Да-а-а, с самым царственным видом, с видом императора, который наслаждается своим королевством и подданными — Пока еще не наслаждается. Цзяэр всегда был понятливым мальчиком. И вот уже язык облизывал головку, член, а потом он насадился всем ртом. И где только научился так отсасывать, в школе айдолов такому не учат. Так хотелось запустить пальцы в волосы, сжать и грубо оттрахать этот прекрасный во всех смыслах рот, но нельзя. — Вы с Ибо чертовски громкие! — Что, прости? — выпустив член изо рта с пошлейшим звуком, уточнил Джексон, — Что?! — Вы так отчаянно орете и сопереживаете на отборочных этапах, — Исин задумчиво поглаживал нежную кожу чуть ниже подбородка, он нарочно провоцировал Цзяэра, хотел посмотреть за реакцией: если бы в глазах отразилась хоть капля ужаса, значит что-то у бро Ван было. Но реакция полностью удовлетворила его любопытство, жаль, что пока только его. Но Джексон был очень и очень понятливым мальчиком. — Иди на хрен, Исин. Я не видел тебя гуй знает сколько, не трогал еще дольше, я хочу доставить тебе удовольствие, а потом получить свою порцию, а ты шутки шутишь… И кто из нас еще громкий? — изогнув бровь и нахально усмехнувшись, уточнил Цзяэр… А потом стало не до разговоров. Этот мальчишка в дурацких шапках был сексуальной бомбой замедленного действия. Который старался взять в рот максимально глубоко, но Исин тормозил его как мог, пока мог еще контролировать себя, но крышу сносило начисто. От приближающегося оргазма звенели мышцы, дрожали колени, перехватывало дыхание и мозги застилало дымкой. Исин сжал пальцы на щеках Цзэяра, предупреждая. Но получил лишь еще более изощренную ласку языком. И небо рухнуло в диюй, сам же Исин, кончив в этот ненасытный рот, опустился на колени и принялся целовать, слизывая с губ и языка остатки собственной спермы. Противно не было, это заводило еще больше. Услышав сдавленный нетерпеливый стон, он укусил Цзяэра за нижнюю, такую аппетитную губу, обещая, что это не конец. — Поехали в гостиницу, черт возьми. Цзяэр, детка, мой баобей, — подтянув штаны, Исин пытался достучаться до выпавшего в астрал любовника… — Да-да, я тебя слышу, просто пытаюсь осознать произошедшее и свое счастье. Кто живет под тобой? Звукоизоляция ни к черту. — Ибо. — Блин, ладно, я надеюсь, ты не будешь проламывать мной пол, как сделал это в студии. — И в мыслях не было, а вот попортить гостиничные простыни собираюсь точно. Ответом стал полустон, полурык. Кто-то очень изголодался по постельным утехам. Они оба изголодались. Темп жизни и график работы не предполагал личной жизни. Времени едва хватало на подрочить в душе, и то это был бонус. Поправив одежду на себе и на Джексоне, Исин закинул в сумку плейер, наушники, проверил, на месте ли ключ-карта, и скинул сообщение водителю. Цзяэр не отрываясь смотрел на него, будто никогда до этого и не видел. — Ты как будто повзрослел, выглядишь уставшим и очень-очень одиноким. Между нами не настолько большая разница, но рядом с тобой я ощущаю себя совсем пацаном. — В чем-то ты и есть пацан, Цзя-ди. Иди сюда, мой любимый ребенок в дурацких шапках. — Эй! Твои шапки временами не лучше! — Но я в них не столько неотразим! Вообще, это был маленький привет тебе. Я скучал и хотел хоть как-то заполнить пустоту. — Это тебя после оргазма потянуло на лирику? — засмеялся Цзяэр. За что получил увесистый шлепок по заднице, который потом очень нежно растерли. — Тебе ужасно идут не узкие джинсы. И шелковые пижамы, — добавил Исин после паузы. Кажется, у них сегодня определенно вечер нежности. А может быть, он действительно повзрослел. От мыслей и самокопания отвлек сигнал входящего сообщения. — Машина подошла, поехали, — и, переплетая пальцы, потянул их на выход. Он так давно не держал никого за руки. Ему нравилось то, насколько крупнее были ладони у Джексона. Хотя самые большие руки были у Ибо, что неоднократно уже становилось темой для шуток разной степени пошлости. Дойдя до двери, они еще несколько минут целовались, как будто в планах не было совместного проведения ночи. Потому что целоваться хотелось немыслимо. Исин был уверен: Цзяэр знал о том, насколько сексуальный у него рот. Этот рот хотелось нежно выцеловывать, лаская поочередно губы, хотелось страстно сминать в поцелуях-укусах, жестко трахать членом, где он смотрелся особенно крышесносно. Против воли он крепче сжал руку на чужих пальцах, за что получил недоуменный взгляд, который быстро сменился на понимающий, зрачок практически затопил радужку. — Исин-гэ, ты выглядишь невероятно сексуально, когда так дышишь, о, эти раздувающиеся от нетерпения ноздри, прекрати так делать, иначе до отеля мы не доедем. — Прекрати постоянно облизываться, иначе мы точно никуда не доедем. Им хватило благоразумия не держаться за руки в лифте и не целоваться, хотя они стояли очень близко и специально касались пальцев друг друга. От напряжения, казалось, искрил воздух, которым было трудно дышать. Короткую дорогу до отеля не запомнил никто из них. Исин был погружен в собственные мысли — судорожно вспоминал, есть ли с собой смазка или придется нестись в магазин, о том, что творилось в голове Джексона, он не догадывался, только украдкой рассматривал его профиль. Он тоже вырос и изменился, над ним прекрасно работали стилисты, да и подавать он себя умел. Однако без мейка, в очередной дурацкой шапке и в почти домашней одежде, он был все тем же озорным мальчишкой. — Если ты не перестанешь так выразительно на меня смотреть, я возьму у тебя в рот прямо здесь и сейчас и буду медленно-медленно вылизывать каждый сантиметр твоего прекрасного члена. Мучительно медленно, гэгэ, — низким шепотом ворковал Джексон. — Ты мелкий засранец, ты знаешь об этом? Не боишься, что я потом накажу тебя за это? — Будешь так же упоительно медленно трахать меня? Пока я не потеряю связь со внешним миром и не умру под тобой от удовольствия? — Какого цвета на тебе носки? — Что? — Носки, Джексон. Какого они цвета? — Белые. А что? У гэгэ особые предпочтения теперь не только в цвете нижнего белья, но еще и носков. О, это что-то определенно новенькое. — Ты сам в этом виноват, я после того твоего дурацкого клипа и танцев на столе ни о чем другом думать не могу. Сначала я рисовал себе в голове картинку, как снимаю с тебя шелковую пижаму, под которой ничего нет, и ты остаешься в одних только чертовых белых носках, и дрочил на это в душе очень много раз. — Оу, даже так, а расскажешь подробнее? Мы заинтригованы. — И руку Исина кладут на пах, чтобы обозначить, что подразумевалось под «мы». Чем он и воспользовался, сжав член сквозь джинсы, потом пробежался пальцами по чужому стояку, погладил, обрисовывая контур. Он знал, как это ощущается. Как хотелось снять мешающую одежду, убрать давление. Но также знал, до каких звездочек перед глазами доводили подобные ласки. — Гэгэ уже решил меня наказать? Голос Джексона срывался, грудь ходила ходуном, и он то и дело облизывался. О да, в эти игры нужно играть вдвоем. Благо они уже приехали, осталось пройти по подземному паркингу и подняться на лифте. Главное — нужно было пройти и ни на кого не наткнуться и не начать разврат прямо на парковке. До лифта они, казалось, бежали. В лифте встали на максимальное расстояние, до номера шли в метре друг от друга. Иначе могли сорваться. Стоило двери закрыться и отрезать их от внешнего мира, как слетели к черту все тормоза. Они слишком долго этого ждали, слишком долго скучали. Куртки полетели на пол, обувь снимали где-то по ходу перемещения. — Джекс, Джеки, Цзяэр, — Исин прижал Джексона к стене и покрывал лицо поцелуями, руками шаря по телу, хотелось сплавиться, срастись и больше не отпускать. — Мой, Цзяэр. Хочу. — Позволишь? — опускаясь на колени, уточнил он, расстегивая джинсы. — Всё что угодно, гэгэ, все что угодно. Интимнее поцелуев еще не придумали, Исин обвел языком головку, словно это была самая сладкая карамель, вобрал в рот, обхватив губами. Хотелось взять до горла, чтобы потом немного хрипеть, но нельзя, съёмки. Он прижался носом к чужому паху, вдохнул, и волна мурашек прошла по позвоночнику, возбужденный Джексон пах совершенно одурительно. Языком прочертил дорожку от основания члена до пупка, вдоль блядской дорожки, с мягкими темными волосками, вылизать хотелось с ног до головы, пальцы сжались на бедрах. А потом снова в рот, языком по венке до уздечки и ласкать только головку губами, языком вырисовывая немыслимые знаки. Джексон загнанно дышал, отчаянно сдерживая стоны. Звукоизоляция и правда была ни к черту, но вся эта сдерживаемая страсть была еще горячее, чем если бы он мог стонать в полную силу. Исину хотелось разорваться, его максимально заводили мокрые пошлые звуки и стоны сверху, рука, сжимающая плечо, наверняка останутся следы, но на это было совершенно наплевать. Легкие касания губами только головки, словно это карамель на палочке, и чтобы почувствовать максимальную сладость, нужно хорошенько облизать эту самую карамель. — На кровать, Цзяэр, на кровать, иначе я трахну тебя прямо тут. — Я же уже сказал — все что угодно. Но если ты продолжишь в том же духе, я умру. Или ты этого и добиваешься, м, гэгэ? Стащил джинсы, оставаясь в одной футболке и носках, стояк прижался к животу, губы покраснели. Исин снова нежно их выцеловывал, проходясь языком по уже размытой границе, чувственно прикусывал, сжимая руку на члене, пальцем поглаживал головку, уздечку, ловил губами стоны и наслаждался. Все эти прелюдии горячее секса, когда можно вот так распалять, заводить, доводить до безумия. Джексон очень тактильный, жадный до ласк и прикосновений. Исин запустил руки под футболку и поднял ее наверх, фиксируя запястья, облизал ключицы, прикусил подставленную шею. Одной рукой он продолжал ласку, прошелся рукой вверх-вниз по члену, погладил яички и простонал Джексону в шею от нетерпения. Продолжая удерживать одной рукой запястья, зафиксированные футболкой, Исин отошел максимально далеко: настолько, насколько позволило их положение. Видеть такого Джексона — это настолько горячо: растрепанные волосы, испарина и темный требовательный взгляд. Не в силах больше терпеть, он повел за собой Джексона и толкнул того на кровать. Так лучше. Чудесный обзор. А Джексон, зная, как сейчас выглядит, согнул одну ногу в колене, огладил себя от груди по животу, положил руку на колено и сделал зовущий жест рукой. Но Исин еще не насмотрелся. Ему максимально недостаточно. — Продолжай, пожалуйста. Хотя нет, замри, не хочу пропустить ни секунды, — и отвернулся к чемодану, потом на кровать полетел тюбик со смазкой. — На всякий случай. — Хочешь проверить свою выдержку? — Меньше слов, больше дела. Джексону не надо повторять дважды. Он выгнулся на кровати, запрокинул голову, запустил в рот три пальца и облизал их языком, а потом обхватил губами и начал сосать, имитируя минет. Чертовы пальцы Джексона, это произведение искусства в порнографическом жанре, хотя он весь — сплошная порнография. Пальцы выскользнули изо рта и продолжили путь по подбородку, по выгнутой шее, оставляя мокрый след, к груди, покружили вокруг сосков, с которыми поиграли, по очереди сжимая, а потом легко-легко поглаживая. О, как Исин хотел бы повторить этот путь своим ртом, но все позже, сейчас нельзя отвлекаться, когда еще ему устроят такое шоу. Пальцы снова погрузились в рот, снова те же движения, и снова вниз, только теперь по животу и ниже. — Могу я?.. — Джексон вопросительно поднял бровь, уточняя, может ли он дотронуться до себя. Исин в ответ мог только кивнуть. Сил на слова уже не осталось. И Джексон продолжал представление для своего единственного зрителя. Лаская себя медленно и со вкусом, потянулся за смазкой, выдавил немного на пальцы, растер, согревая гель. А потом запустил в себя два пальца чуть ли не до ладони. С опозданием до Исина дошло, что кое-кто готовился заранее, потом Цзяэр добавил в себя третий палец, и трахал себя рукой без особой нежности. Да, кто-то определенно скучал. Исин закусил кулак, ему абсолютно наплевать, если останется след, иначе нельзя, иначе он начнет стонать в голос от одного только зрелища. Блестящие от смазки пальцы Цзяэра — это безумно красиво и невероятно сексуально. Исин вспомнил, как залипал на эти чертовы пальцы на уточке, когда смотрел «100 ways». Мокрые, блестящие, и представлял разные сумасшедшие вещи. Цзяэр выгнулся на кровати, вздохнув максимально порнушно, у Исина в голове зашумело. Он не мог понять, чего ему хочется больше: заменить пальцы собой или продолжать наблюдать за изощренной пыткой и тем, как Цзяэр, растворившись в удовольствии, трахал себя пальцами и стонал, как изламывались губы в немом крике, как из груди вырывалось только тяжелое дыхание, и язык, скользящий по губам, чтобы хоть как-то облегчить пытку. Исин не выдержал: оперся коленом между ног и приник к губам, облизывая, зацеловывая, ловя сорванное дыхание. Они слишком долго не были вместе, и Исин хотел продлить это все как можно дольше. Как бы ни хотелось прямо сейчас взять, но опустился жадными поцелуями по подставленной шее, ниже к груди, будто Цзяэр вода, а он слишком долго бродил по пустыне, и ниже. Губами по животу, не впиваясь, лишь касаясь легко-легко, ощущая весь внутренний огонь, который разгорался в Цзяэре, в его маленькой крышесносной детке. — Баобей, — шепот губами по коже, может ли быть нежность настолько всепоглощающей? Исин не знал, но наслаждался каждым мгновением, если даже эта ночь была одной из немногих, он хотел насладиться по максимуму, не пропустить ни одного судорожного вздоха, потому что она первая после такой долгой разлуки. Такая нужная и такая сладкая. Цзяэр простонал максимально жалобно, словно предупреждая, что один больше не может, и Исин ничего не мог и не хотел этому противопоставить, лишь прижался максимально близко к разгоряченному, жаркому телу под собой, хотелось вплавиться, раствориться, подарить удовольствие. Одной рукой он убрал руку Цзяэра, которой тот готовил себя для него, другой дотянулся до смазки и добавил еще, запустив пальцы внутрь. Горячо, тесно, невозможно… — Син-гэ, пожалуйста, возьми меня. Хочу тебя… Пожалуйста! — простонал Цзяэр. Исин не посмел бы отказать. Сразу до конца, на всю длину. Хорошо. Чертовски хорошо. Чертовки горячо и тесно. Исин наклонился и вцепился в ключицы, то ли кусая, то ли целуя, он не осознавал себя от удовольствия, но еще больше ему нравилось смотреть на Цзяэра, сгорающего от наслаждения. На первом толчке тот только закусил губу и свел брови, но потом расслабился и отдался полностью. Воздуха не хватало, Исин двигался предельно осторожно, давая привыкнуть, пока не получил удар пяткой по заднице. — Ускорься, я не фарфоровый. Если хочешь оставлять следы — оставляй. Я давно не под надзором. Хочу, чтобы ты вытрахал из меня все это время, что мы были не вместе, — стонал Цзяэр. Откуда только брались силы. Исин провел губами по стопе, прикусывая свод… Носки все-таки белые. Поднялся губами выше, смачивая ткань языком, прошелся языком по границе коже и резинки и сжал зубы. Следы так следы. Была бы его воля, он не оставил бы и живого места, чтобы все знали, кому этой ночью принадлежал его мальчишка. — Баобей, не молчи… Хочу слышать тебя… — Слышимость… — Похрен, хочу слышать тебя. Слишком давно я не слышал тебя. — Тогда, do it, — выдохнул Цзяэр, прогибаясь в спине. Исин хотел многого, всего и сразу: закинуть обе ноги себе на плечи, или развести их максимально широко, или поставить на колени и вцепиться в загривок. Но Цзяэр все решил сам, обхватив ногами талию, и Исин сделал то, чего хотелось больше всего: прижался, запустив руки под спину, огладил лопатки и сжал в объятиях максимально сильно, продолжая вытрахивать из Цзяэра стоны и тяжелое дыхание. Дыхание, которое он чувствовал всем собой. Носом провел по уху и прикусил мочку, жаль, сережек не было, с ними было очень хорошо играть языком. Исин помнил, как балдел от этого Джексон и как потом начинал поддавать бедрами и тереться об Исина, как огромный кот, требующий ласки. Цзяэр простонал как-то особенно жалобно и непривычно высоко, Исину пришлось разжать объятия. Пальцами прошелся по члену, зажатому между ними, на что получил ни то вздох, ни то стон, и продолжил ласку, обхватив уже полностью ладонью, большим пальцем провел по головке. И какими же сладкими стонами ему отвечали. — Син-гэ… В следующий раз я хочу, чтобы ты трахнул меня в стиле своего любимого крампа, жестко, и как ты там бедрами делаешь, это слишком сексуально! Хочу так же, только вместо воздуха — моя задница, обещаю стонать максимально воодушевляюще, тебе же нравится, как мы с Ибо орем?.. Исин сжал ладонь чуть сильнее, сгреб в горсть яички и прошипел в самые губы Джексона: — В стиле моего любимого крампа? Тогда тебе придется встать на колени для максимальной жесткости. Мм, как тебе такое? — Все что угодно… И Исин почувствовал, как дернулся член в ладони, и пальцам стало мокро, его же самого сжали чуть ли не до звезд перед глазами. Теперь всё, можно отпустить себя, его детка получила удовольствие, кто он такой, чтобы отказывать себе в том же? Хватка на талии стала сильнее, а Цзяэр дышал так, будто-то пробежал через пол Шанхая к нему, и скулил, закусив губу. Исину хватило этого зрелища, чтобы кончить самому, добавив на живот Джексона и свою сперму… Он лег максимально близко, чтобы соприкасаться плечами, вытянув руку, нашел ладонь, переплел пальцы и сжал. — Баобей, надо в душ. Я знаю, что ты сейчас желе или как ты там говоришь? Затраханная медуза? Надо, детка, пойдем, — продолжал убеждать он в ответ на возмущенное мычание. Хотя идти никуда не хотелось. Хотелось лежать в обнимку, переплетаясь ногами и сопя в затылок. Исину нравилось, как пах Цзяэр, и он готов был им дышать все время, которое только смог бы украсть у вечности. — Идем, идем, ты же не отстанешь. Не хочу в душ, хочу в горячую ванну. После репетиций мышцы горят. — Тогда лежи, наберу. Благо условия позволяли, и ванна была королевских размеров, странно, что не бассейн. И да, Цзяэр был прав, хотелось полежать в горячей воде. Отрегулировав воду до нужной температуры, Исин вернулся в спальню и присел на край кровати, наслаждаясь зрелищем, взъерошенный, затраханный, с проступающими засосами Цзяэр смотрелся просто потрясающе. Настолько потрясающе, что если бы не съемки, Исин не выпускал бы его из номера неделю. Видимо, почувствовав взгляд, Цзяэр нахмурил брови и открыл глаза. — Любуешься? Нравится? — Цзяэр протянул руку и провел пальцем по губам, очень нежно очерчивая контур. Исин поймал и прикусил самые кончики пальцев. — Ай! Гэгэ, проголодался? — Если только самую малость. — И наклонился, чтобы поцеловать. Поцелуй вышел ленивым, как всегда бывает после хорошего секса. Когда даже шевелиться лень, а организм переходит в режим энергосбережения, хотелось именно таких неспешных ласк, языком водить по губам, слегка прикусывать. И целовать, целовать, не в засос, а именно так, с мокрым причмокиванием. Потереться носами. И подарить всю скопившуюся нежность именно так. По шуму воды из ванной было понятно, что она набралась достаточно, и можно было идти. Исин бы отнес свою детку туда на руках, но побоялся, что такой нагрузки тело не выдержит. Хотя Цзяэр был невысоким и компактным, всего-то сто семьдесят четыре сантиметра кипучей энергии. Поэтому Исин встал и просто потянул за руку, он по опыту знал, что сейчас начнутся капризы и хныканья, но это гостиничный номер, а не дом Джема, в котором ванные находились как назло максимально далеко от спален. Вода была комфортно горячей, Исин забрался первым и потянул на себя все еще сопротивляющегося Джексона, потом раздвинул ноги, усаживая того спиной к себе, сжимая коленями для верности. Немного повозившись, Цзяэр нашел удобное положение, полностью откинувшись на грудь Исина и положив голову на плечо. Прикрыл глаза и, казалось, готов был заснуть. Исин был бы не против, если бы это случилось. Обхватил руками, прижавшись щекой к макушке. Губами касался волос в нежной невесомой ласке. Провел руками по рукам, массируя. Развернул ладони наверх, провел пальцами по пальцам, пощекотав в центре, и двинулся выше к запястью, касаясь еле-еле, даже не касание, намек. Почувствовал грудью, как вздрогнули плечи. И выше по предплечью, по венам и выступающим мышцам, выше к плечам, увеличивая нажим. За что получил благодарный вздох. Ему было хорошо, когда Цзяэру было хорошо, настолько тот был тактильным, что дарить подобные ласки было настоящим удовольствием. Положив ладони на плечи, пальцами разминал шею, очерчивая каждый позвонок. Запустив пальцы в волосы, наклонил голову вниз и прижался зубами к шее, языком пройдясь по вене за ухом, снова прикусил мочку, зализал укус. Почувствовал, как Цзяэр начал дрожать. Точно не от холода, вода была достаточной горячей. От возбуждения. Исин не думал прекращать массаж и мелкое возбуждающее издевательство. Массировал шею и затылок, прихватывая и оттягивая волосы. Опустился ладонями до лопаток, промял узлы, а потом просто обнял, прижимая к себе, и уткнулся носом в изгиб плеча. И дышал, дышал, не в силах оторваться. — Гэгэ, мне кажется или мне в спину что-то упирается? — хитро проворчал Цзяэр. — Баобей, ты такой дурак. Нет, не показалось. Есть претензии? — Совсем нет. Я рад, что все так же действую на тебя. — Действуешь, баобей, действуешь, — Исин прикусил губу, чтобы не сказать ничего больше. Не вылить на ни в чем не повинного Цзяэра всю ту бурю чувств, которую он переживал каждую секунду, проведенную на съемках, чтобы не рассказать, как проломил пол в тренировочном зале после баттла капитанов, когда Цзяэр скользнул ужом между ног Ханляня, как задыхался, когда Цзяэр вис на нем. Только Ибо все чувствовал и как мог перетягивал на себя внимание в критичные моменты, вмешивался в объятия, поднимая Джексона, лежащего на ногах у Ва-гэ. Исин был благодарен Ибо за такую своеобразную заботу. Тот, казалось, понимал больше, чем надо. — Син-гэ, — пальцы сжались на ноге, — ты со мной? — Цзяэр запрокинул голову, стараясь заглянуть в глаза. — С тобой, баобей… — так хотелось сказать немного больше. Но все, что он мог себе позволить, это объятия и ласки. Полежав еще какое-то время, каждый в своих мыслях, они так же молча помылись, точнее, Исин вымыл Джексона, попутно массируя, потом вымылся сам. И уже лежа в кровати, обнимая, как дракон жемчужину, грел в объятиях Джексона, старался отогнать ненужные мысли.

***

Утро встретило запахом кофе и звоном тарелок, Исин на автомате дошел до ванной, умылся, почистил зубы и зашел на крохотную кухню, где хозяйничал Джексон в одних боксерах и футболке. — Утро, — пробормотал он, отпивая кофе. — Утро, — промурчал Джексон, подходя максимально близко. — Через час надо быть на площадке. — Знаю, у меня сегодня тренировка с ребятами. Они обещали показать задумку, Эппл уже придумала хорягу. — Мгм, а я пойду к своим… Несмотря на весь цветущий вид Цзяэра, казалось, что тот о чем-то хочет спросить, но либо не решается, либо не особо парится вопросом, он всегда был таким — максимально легким, опровергающим саму суть проблем. Но потом выдавал такие тексты, что хотелось от них выть. Таков был Джексон. Солнечный мальчишка в дурацких шапках, не показывающий истинных чувств, переживающий их глубоко внутри. И Исин как мог впитывал его позитивную энергию и сам начинал улыбаться. К ребятам он пришел все таким же сонным, в одной толстовке на голое тело, спрятав улыбку под маской и накрывшись капюшоном. Танцы в первую очередь, все остальное потом. Он не мог подвести свою команду, как и не мог перестать улыбаться, вспоминая прошедшую ночь.