Во сне и наяву

      Это повторялось вновь и вновь. Неважно, сколько раз Лайнесс зарекалась держать себя в руках и не поддаваться на уловки.       Неважно, сколько раз ситуация так накаливалась, что казалось – битва неминуема.       Неважно, сколько раз из последних провоцировала она сама.       Итог был один: она позорно поддавалась, забывая про голос разума и гордость, и добровольно шла навстречу своему нынешнему врагу. Который по-прежнему смотрел на нее тьмой демонов Джо-лан и ухмылялся, не по-дружески, не злобно.       По-хозяйски.       Только так.       И этот самоуверенный жест почти всегда не оставался без продолжения.       Лайнесс бы кричать, возмущаться, а то вовсе как следует прописать в челюсть – но не могла. Головой-то понимала, что стоит. Что так нельзя.       Но кулаки все равно сжимались только на вороте темно-синей форме Джо-лан, дабы притянуть ближе.       Крики же позорно переплавлялись в стоны, да и сложно цедить оскорбления и возмущения, когда губы заняты далеко не нежными поцелуями, а шею контролирующим ошейником обхватила чужая сильная ладонь.       И пусть Лайнесс в приступе минутной стойкости скидывала со своей кожи колющие энергией Джо-лан пальцы – всё равно тут же выгибалась навстречу новым острым прикосновениям, позволяя следовать им теперь и под одежду.       Она пожалеет. Наверняка. Так оно всегда и бывает.       Но пока что знание печального и закономерного итога затаилось где-то на задворках сознания, снесенное в угол лавиной совсем уж не дружеских чувств и желаний. Тех самых, что требовали большего.       Чтобы на коже оставались следы удовольствия, губы горели от укусов, а огненный вулкан в теле извергся от экстаза. Пусть даже и под аккомпанемент такого ехидного, но все равно родного голоса, в очередной раз насмехающегося над ее «мнимой независимостью»…       Реальность приходит на место чужой энергетической власти постепенно, едва ли не исподтишка. Вырывает из легких рваный вдох, заставляя рефлекторно открыть глаза и судорожно сжать в пальцах хлопок простыни.       Потом подло проникает в голову, настраивая фокус взгляда на едва видный бледно-серый свет, что предшествовал рассвету нового дня и контрастно проступил на белом потолке.       И вот уже эта реальность сметает мягкой ветошью паутину истомы, позволяя рассудку вновь восторжествовать.       Следующий вдох отрезвляет лучше любой чашки кофе, вынуждая Леоне болезненно скривиться: на должность заступили беспощадные память и логическое мышление.       А следом, прямо по ментальной красной дорожке вкатился в сознание горячий стыд.        Опять.       Это повторилось. Снова.       Картинка ночных грез вовсе не спешила оставлять девушку в одиночестве и стояла перед глазами ярко, будто и в самом деле произошла минуту назад. И властный голос с хозяйскими нотками все еще звенел в ушах.       Первые минуты после всегда самые тяжелые. Казалось, Лайнесс вполне могла взять да удавиться от стыда одеялом, да только расслабленные после сна мышцы о таком и слышать не хотят. Вот и приходилось просто утыкаться носом в подушку и выпускать бурю негодования лишь сдавленным криком в перьевые глубины.       Да сколько можно, черт побери?!       Почему ей снится именно это ? Почему-почему?!       Это… это же просто немыслимо! Почему ее собственное подсознание настолько не любит свою хозяйку, а?       Лайнесс хотелось выть от досады каждое утро, будто она и не Львица вовсе, а кто-то из отряда волчьих.       Она не должна так реагировать. Ей нельзя.       Это неприемлемо. Абсолютно стопроцентно. Особенно в такой ситуации. Уж Леоне-то знала ее от и до, чуть ли не лучше Дрэгона.       Всё происходящее между ними – особенно то, что между ними – не более чем ядовитый дурман Темного Джо-лан. Иллюзия. Наркотик.       Лайнесс знала, что Аксель, такой, какой он сейчас, абсолютно утратил связь с реальностью. Утонул в силе. Захлебнулся. Потому свои действия и не контролирует.       В отличие от нее.       Мозг давно смирился с положением дел. Завел даже где-то там на своем чердаке в извилинах особую полочку, куда складывал всё, связанное с потерявшемся во тьме Меннингом. Не давал запятнать происходящим безумием знания, что Аксель, настоящий, совсем не такой. Что он сам не в восторге от нового положения дел и борется где-то там, в пределах собственного сознания и души – недаром она чаще всех видела его обычный взгляд, лишенный лиловой энергетической дымки.       Лайнесс знала, вот почти наверняка, что когда джоланист придет в себя, то ухнет по маковку в самоедство и чувство вины настолько, что депрессия из-за папы/Пэйна/Ли пряником сахарным покажется.       А потому нужно стоять на своем как можно тверже.       Не поддаваться ни страху, ни исходящей от него ауре темной вседозволенности.       Нужно с ним разговаривать.       Долбить в эту ментальную стену, которой он отгородился от всех них.        Возвращать.       Лайнесс понимала это, правда.       Понимала и принимала.       Но, видимо, чертово подсознание было с ней не согласно.       Maldita sea. *       Вот уже несколько – но уже слишком много – ночей оно подло перетряхивало ту самую дальнюю полочку в памяти, отыскивало там сундук с огромным амбарным замком и, подленько смеясь, выпускало оттуда жадных химер воображения. Тех, что всегда сами трусливо разбегались по углам при свете дня.       Но теперь они набрали силу. Вооружились той самой, недопустимой для альфагерл памятью.       Когда Меннинг от слов перешел к действиям, наплевав, что Леоне ему и враг, и бывший боевой товарищ.       Когда Лайнесс, справившись с шоком, не испугалась, а добровольно поддалась. Пальцы, что судорожно сжимали несчастную подушку чуть ли не до треска ткани, наконец-то слегка расслабились. Нужно успокоиться. Сейчас это не главное.       Хорошо еще, что остальные ее поведение не кидались осуждать. Ни сны (видимо, логично посчитав их кошмарами), ни все прочие… странности, сопровождающие каждый бой альфагерл с бывшим командиром.       Тем более и помощь, и хоть какое-то объяснение происходящему пришло всё с той же джолановой стороны.       Дрэгон сказал, что она отравилась. Вот так просто, словно в этом не было ничего такого. Передоз темной энергией – это всегда плохо, говорил он тогда. Для всех, не только джоланистов. А Аксель после ритуала схватил себе дозу, которой хватило бы на весь Цзюлунский полуостров .* Так что ничего странного, что остаточный фон действует на окружающих, особенно если те не владеют древними энергетическими боевыми искусствами.       Нечего себя корить, надо просто не забывать про подобный эффект, было произнесено тогда на каскад ее панических вопросов. Держать голову холодной. Сохранять спокойствие. Медитировать, приводя собственную внутреннюю силу в идеальный порядок.       Звучало просто – да только не выходило.       Лайнесс просто физически не могла спокойно смотреть в эти фиолетовые глаза.       Каждый раз этот чужеродный, совсем не свойственный Акселю взгляд вонзался в кожу ледяным лезвием, проносился по венам опасным ядом, пока…       Леоне зажмурилась, не желая смотреть ни на холодный свет раннего часа, ни правде в глаза. Но, увы, свои собственные мысли таким наивным маневром было не обмануть.       И они уже вовсю звучали неподкупным, раздражающим эхом.       … Пока яд не сменял опутывающий всё тело жар, заставляющий противоестественно желать большего . Позволять этому засранцу с ехидцей в темных аметистах глаз направлять их противостояние совсем не в ту сторону.       А ту, после которой болят губы, на теле остаются темные метки, а горло саднит от криков.       Ту, после которой то ли яд Джо-лан, то ли собственное подсознание еще долго ночами напоминает, каково это – отдаваться чужой воле взамен на экстаз, чувствовать отдающие колющей энергией пальцы на коже и слышать тихие, на тонкой грани между властью и нежностью подколки.       Дрэгон еще тогда говорил, что влияние тем сильнее, чем больше ты доверяешь. Потому нечего удивляться, что этот откат бьет по ней куда сильнее, чем хотелось бы – в конце концов, Леоне же, не раздумывая, привыкла доверять командиру свою жизнь.       - Признайся честно, - спросил ниндзя, с взглядом слишком уж полным понимания, - если бы Аксель в своем обычном состоянии сказал закрыть глаза и прыгнуть, пообещав, что поймает, ты бы это и сделала, верно?       Лайнесс не ответила: лишь отвела взор на привычный лэндмаркский пейзаж за окном. Говорить, что такая ситуация не единожды уже случалась, желания совсем не было.       - Но не все так плохо, - добил ее спокойствие «контрольным» синоби. – Это работает в обе стороны. И тебе Аксель тоже доверяет едва ли не больше всех: не зря же так часто видела его нормальные, без дымки Тьмы глаза. А значит, ты можешь попробовать до него достучаться.       Лайнесс тогда хрипло рассмеялась от абсурда ситуации. Ее, видите ли, решили сделать главным спасителем для их отбившего все мозги командира (потому что парни, черт побери, после этого разговора действительно смотрели на нее чуть ли не с железобетонной уверенностью в сказанное!), упуская малюсенький факт, что тут саму альфагерл от него спасать надо. Она в этом противостоянии проигрывала с позорным счетом: девушку терзали ох какие сомнения, что этого непрошибаемого засранца тоже посетила проблема неадекватных сновидений после их встреч!       Так, надо успокоиться, приказала сама себе Каталина, оборвав хоровод неприятных воспоминаний в чертогах разума. Это пустое. Самоистязанием тут не помочь. Глубоко вздохнула, поискав на задворках сознания затихарившуюся рациональность.       Тут думать надо, как уравнять шансы. А Аксель… Меннинг просто нащупал слабую точку и теперь без стеснения бьет прямо в нее.       Если бы она могла избавиться хотя бы от ловушек собственных сновидений… Хотя одна ниточка для выхода из этого лабиринта все-таки была, припомнила Леоне, сжав виски пальцами, будто в остром приступе мигрени. Случайно брошенная кем-то в шутку из девчонок, то ли Лайзой, то ли Клэр. Мол, если с одним парнем геморрой, то проще найти другого, обретя взамен дзен и счастье здоровых отношений. Лайнесс ведь сколько-сколько забивала на свою личную жизнь, а?       Мысль эта сперва вызывала привычное раздражение: отношения – последняя вещь, о которой хотелось думать, когда над головой дамокловым мечом висел полноценный джоланистский апокалипсис. Но чем дольше тянулась борьба с Меннингом, преследующая и по ночам, тем чаще в голове альфагерл проскальзывало, что подобное может и сработать. Вдруг если в ее мыслях поселится другой парень, незваный гость наконец-то оставит в покое хотя бы сны?..       Утро вступало в свои права всё больше, забирая с собой душную пелену царства Морфея. Тряхнув гнездом, в которое за ночь превратились волосы, Леоне решительно откинула одеяло. Впереди ждал нелегкий день: слабо мигающая иконка сообщений на альфакоме говорила о том, что Дрэгон и Гаррет опять нашли что-то важное. А значит, впереди новая стычка с «Змеиным Хвостом». С Акселем.       И всё, что Лайнесс могла сделать – это, гордо задрав подбородок, уйти в ванную, словно прямиком в бой.       Возможно, ей действительно стоит найти парня, отвлечься.       И еще нужно как можно скорее разобраться с Акселем.       Чтобы он наконец перестал ее мучить.       Как во сне, так и наяву.