Детям - лучшая семья

— Я могу взять тебя к себе — стать приемным родителем, если хочешь, — фраза из тех, что меняют жизни, но как-то с изменением не срастается. Довакин обдумывает это, когда возвращается в Вайтран и натыкается в своем доме на маленькую Люсию, о которой успела позабыть за месяц отсутствия. Какая-то из нее так себе мать. Надо все как-то исправить. Поговорить, там... — Я вижу, ты отъелась... Люсия неловко улыбается, и Довакин не менее неловко улыбается в ответ. Как же, наверное, жалко смотрится. Ладно, что там еще делают родители? Воспитывают, любят, ругают... дарят подарки? Точно. — Чего бы тебе хотелось? Люсия стеснительно просит новое платье или хотя бы куклу, но у Довакина нет ни того, ни другого, поэтому она дарит ребенку яблоко, ибо это лучше, чем ничего, и отправляется на поиски. Бандиты и великаны разговаривать не хотят, но где-то ей удается краем уха услышать, что в Солитьюде есть хороший портной. Правда, дойти до него не получается, поскольку прямо на дороге ее встречает одинокий пес. Ну не бросать же бедное животное? Люсия собаке даже рада, и Довакину кажется, что она не такая уж плохая мать. В следующий раз она почти добирается до Солитьюда, но застревает на ферме у города. Уж больно за душу ее берет история сироты Блейза. Он так радуется, когда она предлагает его усыновить, что растроганная Довакин сразу уводит его в Вайтран и вспоминает, зачем шла, когда находит в буфете одного из подземелий замызганное платье. — О, а если я его отстираю... — она переглядывается со своим псом, и кажется, что он ее непременно осуждает. — Ладно, ты прав, нужно купить новое. По прибытию в Солитьюд она покупает дом, не дает возродиться Королеве-Волчице, разбирается с даэдра и понимает, что проще будет перевезти сюда Люсию. И Блейза, точно, у нее же теперь двое детей. Во имя Девятерых, до чего ж она плохая мать. А чего бы хотел Блейз? Он же ребенок? Ему тоже можно что-то подарить! Ему хочется меч, которого у нее, конечно же, нет. Есть только яблоки, они втроем грызут их и скармливают псу огрызки. При мысли о том, что после всех страданий из-за платья придется где-то искать еще и деревянный меч, Довакин впадает в уныние. Потом, правда, корит себя, что хорошая мать пошла бы и нашла этот меч, но снова теряется по дороге и доходит до Данстара. — Я доставляю еду и припасы шахтерам. Платят мало, зато позволяют спать у очага в гостинице... — слушает она рассказ мальчишки-редгарда, и ее сердце тает. Ну как можно оставить несчастного ребенка? Алисан отправляется вместе с Довакином в свой новый дом и новую семью. И он тоже хотел бы меч, который Довакин, плохая-плохая мать, все еще не знает, где найти. — А может, пока яблоко? Как хорошо, что ее дети не привередливые. И дружные. Когда она возвращается из похода, все кажутся счастливыми. Блейз даже говорит, что хочет вступить в Имперский легион, и до Довакина доходит не сразу. — В какой легион? Зачем? Нет, нет, и нет, никакого легиона, вот еще тоже. Не для того она обошла половину Скайрима, чтобы ее ребенок присоединялся к оккупантам. В пекло Имперский легион, они ее чуть не повесили, и вообще, мама хотела присоединиться к Братьям Бури. А ну-ка все обратно в Вайтран, нечего тут. Да и самой пора бы навестить Виндхельм, а то там ходили слухи об одиноком мальчике Авентусе... Довакин решает, что Братья Бури подождут, когда находит маленькую Софи и даже предугадывает ее желания, заранее купив красивое платье. Правда, спать Довакину приходится вместе со своим хускарлом Лидией, потому что дети заняли две свои и мамину двухместную кровать. Во имя Девятерых, она все еще плохая мать. Бедные ее дети, как же им не повезло. Придется кого-то везти в Солитьюд. Только не мальчиков, а то опять начнут бредить легионом. И не Софи, ее родители были Братьями Бури. Остается только Люсия, но отселять ее одну несправедливо. — Мам, тебе письма, — Блейз протягивает ей переданные гонцом бумаги. Расстроенная и задумчивая, Довакин лениво читает. Письмо из Рифтенского приюта. Эх, жаль, что у нее проблемы с наличием места. Подсказка о местонахождении нового крика. Письмо от ярла Фолкрита о покупке земли. Письмо о наслед... Минутку, что? Вот оно! Можно построить свой дом хоть на десять кроватей! Довакин раздает детям по яблоку, все равно в сумке больше ничего нет, и бежит навстречу решению проблем насущных, чтобы жестоко разочароваться, ибо прежде чем покупать кровати, сначала придется построить дом. И сколько же времени это займет? Дети просят у нее денег, и она не жалеет золотых, пусть хоть купят себе, что хотят, раз у них такая плохая мать. Лидия пытается лечь на пол, чтобы освободить кровать. — Не волнуйтесь, мой тан, я сильная и могу спать где угодно, — эта ее преданность немного пугает. Нет, тан из Довакина точно не плохой, это ж не материнство. Что вообще делает тан? Ходит с важным видом и... ну что-то точно делает. От хускарла бегает, например, потому что не может нормальный человек так подобострастно относиться к другому человеку, которого видит впервые в жизни. — Я твой меч и твой щит. Йордис из Солитьюда, к слову, тоже любит эту фразу. И Райя, которую ей дали за становление таном Фолкрита. Может, где-то есть школа хускарлов, где их штампуют? — А руками можешь стать? — вот были б у нее лишние руки, чтобы дом построить... — Все, что прикажете, мой тан. А ведь хускарл не может отказать, да? — А если прикажу прихватить Йордис и ждать меня в Фолкрите? — Будет исполнено, мой тан. Довакин пытается не смеяться, когда Лидия подрывается и уходит. Вот это исполнительность. Минутку, а кто, во имя Девятерых, будет смотреть за детьми? Не могут же они жить одни в доме? Придется взять их с собой. Зато в восемь пар рук работа идет быстро. Дети быстро учатся работать кирками и знают дорогу на лесопилку лучше, чем взрослые, а хускарлы не боятся самой тяжелой работы. Жаль, что некромант в круге рядом оказался несговорчивым и не согласился оживить пару скелетов в помощь. Ну да ничего, они и так справляются. Под конец стройки дети просят денег и уезжают в Фолкрит, откуда привозят несколько молодых саженцев. — Это... — Без этого дом не закончить, — деловито объясняет Люсия, когда они рассаживают молодые яблони у дома. Ее дети выглядят счастливыми. Довакину кажется, что может быть, она не такая уж и плохая мать, просто семья у нее особенная.