Baby's breath

      Единственная принцесса Обелийской Империи: принцесса Атанасия де Эльджео Обелия. Предполагаемая наследница и вундеркинд, чьи знания по изученным ею предметам вне конкуренции. Роджер Альфиос считает, что слухи, которые ходят в благородных кругах, - чистая глупость, преувеличение. Если кто и является гением, так это его сын, который уже освоил предметы, трудные даже для выпускников Арлантской академии. Ведь единственное,что было у принцессы - это отсутствие соперников за трон, и то,что она родилась в императорской семье, в первую очередь. Роджер Альфиос также считает, что его приемная дочь, Дженит Магрита, будет хорошим противником принцессе за трон. Его улыбка становится шире, когда он думает о славе, которую получит его дом, если старшая дочь императора, Дженит, войдет во дворец и станет наследницей императорской короны.       Планы Роджера Альфиос ни к чему его не привели. Он оказывается на распутье,где его загоняют в угол и запирают внутри.       В нежном возрасте двух лет император Клод официально вводит принцессу Атанасию в реестр императорской семьи как наследную принцессу и подписывает, что у него нет других детей, кроме нее, и никогда больше не соизволит иметь их при жизни. И когда Роджер Альфиос услышал об этой ужасной новости, он впал в приступ ярости. Отправив Иджекила из фамильного поместья в благородную Академию Арланты, где он мог бы стать лучшим наследником, - единственным.Как и та Принцесса. Он провел рукой по лицу, и маленькая рука потянула его за рукав.       Он открыл глаза и увидел Дженит, которая ... он судорожно сглотнул, не желая признавать, что ошибся в своих предположениях. Но ... это было правдой. Этот факт означал,что император подписал это своей кровью,и это также значило,что он не лгал, иначе он был бы убит на месте.Других детей у него не было - и не будет в будущем. То есть ... это означает, что у него не будет особых причин усыновлять другого наследника в случае крайней необходимости или на всякий случай - даже если это будет ребенок его брата.Это также значит, что он, император, будет защищать свою единственную дочь и законную наследницу со всем, что у него было, и он объявлял об этом каждому, в разных странах и самой Империи, чтобы они знали. И Роджер Альфиос знал, что он не сможет победить такого грозного противника. Но клянусь всевышними богами,он попробует. Он не мог позволить, чтобы годы воспитания внебрачного ребенка этого тирана пропали даром.       Итак, Роджер Альфиос приводил Дженит во дворец почти еженедельно, прося аудиенции у императора, и ему сразу же отказывали у ворот, когда он говорил, что у него есть ребенок.«Если это не ваш законный сын,то у вас не должно быть других детей - и поэтому Мы не видим смысла вашего обращение». Его отвергали снова и снова. Новости из дворца были такими: Изумрудный дворец был основной резиденцией её Высочества- он скомкал бумагу в руке, прежде чем снова разгладить ее, чтобы прочитать до конца,- и все же больше времени она проводила в резиденции императора, чем в собственном дворце- он выбросил её в камин.Наблюдать, как она сгорает в пепел, как и его надежды.       Но однажды ему посчастливилось встретиться с Герцогом Робейном и… Наследной Принцессой Атанасией. Его первое впечатление о ней было то, что она достойна быть принцессой. Её нёс на руках Герцог, пушистые светлые волосы были стянуты сзади в свободный конский хвостик, к которому была прикреплена маленькая синяя булавка из золота в виде короны. Это было лицо феи, и даже он ,привыкший к таким лицам, был очарован этой обманчивой красотой, пока она не открыла рот.        "Снежок!" Герцог Робейн, казалось, скрыл смешок, а герцог Альфиос только поморщился и поздоровался."Да будет благословенна наследная принцесса Обелии, Принцесса Атанасия, слава империя." При его словах Дженит, державшая его за руку, взглянула на другую маленькую девочку. И Роджер по глупости подумал, что сможет легко заставить, казалось бы, легкомысленную принцессу принять его предложение взять Дженит в качестве подруги по играм, и тогда он смог бы раскрыть, что Дженит, его приемная дочь, принадлежала императорской родословной. Но как только он подумал, что все будет хорошо, когда Дженит пристально смотрела на него, Роджер заметил, что в глазах принцессы что-то изменилось. Это было почти неуловимо, и он мог бы - желал - выдать это за тень колон, под которыми они стояли ,но выражение ее лица - ее невинная улыбка - исчезло с ее лица.       Она мельком взглянула на Дженит - по-видимому только сейчас заметив её -, которая на несколько лет старшее её, помахав ей рукой, и в тот же момент улыбка вспыхнула, как будто ее прежнее выражение лица было всего лишь плодом его воображения, и принцесса хихикнула: "Привет !!". И Дженит тоже весело улыбнулась, когда эта симпатичная девочка поздоровалась с ней: "П-Привет!". Роджер немного расслабился, прежде чем принцесса снова обратила на него внимание, хлестнув взглядом своих драгоценных глаз его собственное золото. И его желудок скрутило от её следующих слов, которые были на арлантском: "Это ваше представление о моем партнере по играм, Герцог Альфиос? Даже не потрудившись сделать реверанс мне, наследной принцессе и единственной наследнице империи Обелии-ха! Ты действительно хорошо ее воспитал ... не так ли?" Безупречная улыбка принцессы Атанасии была яркой, даже ослепительной.       Его дрожащая улыбка была уже неуверенной, и он больше не чувствовал своих рук. Это ... это были не слова четырехлетнего ребенка, они были слишком красноречивы, и даже на другом языке, вместо основного языка Империи. Что еще более важно, за этот короткий период возникла еще одна проблема. Несмотря на то, что он не сказал Дженит, кого он поприветствовал, он все же ожидал, ещё надеялся, что она поймет это явный намек и и последует его примеру, чтобы поприветствовать человека, который имел ранг явно выше его. Она этого не сделала. И теперь она села прямо в лужу.       Он чувствовал отчаяние и задавался вопросом, зачем вообще взял к себе этого трудного ребенка. Если бы он знал, что принцесса такая, он никогда бы не стал так стараться. На самом деле, он бы выбросил бы все это, посвятив себя своим собственным обязанностям. Вот и все ... он сделает это после сегодняшнего дня ... Роджер Альфиос принес клятву об этом на могиле своей умершей жены.       Она улыбнулась ему, показав яркие белые зубы, и продолжила на языке соседнего Хуале: "Изучила ли она хотя бы основы? Этикет - не ее сильная сторона, не так ли ...? История? Магия? Языки? Я признаю, что Маркс Бердинг был трудным, но там нет ничего такого, чего она не смогла бы понять?". Ее маленькая рука сжала воротник герцога Робейна, который так же становился все белее, следя за их обменом. Она повернулась к нему лицом, когда он задрожал под ее темным взглядом, и Роджер побледнел еще сильнее, лицо его стало восковым, а тошнота подступила к горлу.       Она заговорила на священном языке Сикансии. "Небеса все видят" - он замер, отпустив руку Дженит, поскольку он боялся, что его уши перестали работать. "Правду от них не скрыть" Дженит посмотрела на него, надув губы, когда он попытался пошевелить своими, но обнаружил, что не может вообще двигаться, принимая на себя удар её слов, и по его спине бегут мурашки. "Господь покарает лжецов!". И он пошатнулся на месте, едва не упав на пол, не замечая шокированного лица герцога Робейна, когда тот глянул на принцессу, сидящую на его руках в милом розовом платье, которая произнесла слова, которые не должны были выходить из уст простого ребёнка. Тонкие волоски на его шее встали дыбом, её ледяные глаза не соответствовали её тону, который принадлежал детям её возраста, невинный, беззаботный, очаровательный.       Она еще не закончила с ним, совсем нет, и когда она проходила мимо, все еще в объятиях герцога, махая на прощание Дженит, которая отвечала ей также пылко. С дразнящей усмешкой она прошептала ему на ухо, на этот раз нежным голосом, напоминающий цветы, на языке империи, ее родном языке. "Она никогда не будет носить императорскую фамилию. Она должна радоваться, ведь ей повезло, потому что она сумела сохранить свою жизнь и своё имя в ночь переворота". В этот момент она рассмеялась ему в ухо. Как она вообще посмела сохранить имя, которое означает «милостивый дар Божий»? "Вы не хотели менять её имя, потому что думали, что она в конце концов займет мое место ..."- Роджер не мог упрекнуть ее. Она как будто прочитала его мысли-его самые коварные, скрытые мысли вышли наружу. "Но сегодня я чувствую себя очень щедрой и даже не скажу отцу, что она родилась. Возьми дочь моего дорогого, покойного дядюшки, и скройся с моих глаз." Она взъерошила его волосы и ушла, молча обнимая герцога, и Роджеру потребовалось все его мужество, чтобы не упасть в обморок, как только принцесса скрылась из виду.       Дженит улыбнулась вслед принцессе."Такая красивая! Но я не поняла, что она сказала после приветствия !! Что она сказала? Я хочу поиграть с ней! Мистер Альфиос!" - её пальцы вцепились в его брюки, и у него было желание отцепить их прочь. Она смотрела на него так доверчиво, ведь этого мужчину она считала своим отцом. А он мог только тупо смотреть на дочь предателя империи, что сейчас держится за него, и он знал - знал глубоко в своем сердце - что если принцесса когда-нибудь удосужилась сказать об этом императору - своему отцу - он, не сомневаясь, сам спустился бы в особняк Альфиосов и избавил бы их от голов. Он содрогнулся, не желая думать о гильотине, о насмешках, которые он слышал так часто, стали бы другими, если бы они были направлены против него, он не мог этого допустить. Даже если ... он взглянул на Дженит.       [Даже если бы ему пришлось взять это в свои руки].       Не прошло и года, как принцессе Атанасии исполнилось пять лет, и до её четырнадцатилетия во дворце продолжались тихие дни рождения. Затем Лили принесла новости Феликсу, а Атанасия слушала их приглушенный разговор. "Очевидно, ребенок, которого воспитывал герцог Алфей, находился в карете с графиней Юдиф ... и ... во время шторма он упал со скалы." Феликс выглядел испуганным, потеря жизни никогда не была чем-то, о чем можно было шутить, даже с таким прозвищем, как Рыцарь Багровой крови и он невольно вспомнил разговор Альфиоса с принцессой. Это не могло иметь к этому никакого отношения ... не так ли?       Феликс с тревогой посмотрел на принцессу, сидящую у окна, в окружении полуоткрытых книг и бумаг, и увидел, как она вскрикнула - держа палец, на котором теперь красовался порез от бумаги и капля крови залила бумаги у нее на коленях, а ее драгоценные глаза наполнились слезами от внезапной боли. Феликс и Лили бросились к ней, забыв о разговоре и суетясь вокруг своей принцессы. "Принцесса, вы в порядке !?" "Принцесса Атанасия!" "Боже мой, это не больно, правда?" Феликс особенно боялся, что ему придется позже сообщить о ее ранении его величеству. Они не заметили ее широкой улыбки, глаз, смотрящих поверх их голов, когда они закрывали ее мизинец носовым платком.       Она выиграла.