Любовь- что за бред?

«Любовь- самое эффективное обезболивающее» Что за бред. Это боль, сплошная боль, режущая, колющая, жгучая, невыносимая. Только счастливчикам удается найти свою судьбу, чтобы прожить душа в душу до конца своих дней, а не существовать вместе только из-за привычки, из-за совместного имущества или «ради детей». Это совместная работа, большой и тяжелый труд, который не все смогут осознанно и правильно нести и вынести. Антону двадцать семь, он ходит на любимую работу, выкладывается на ней по полной, доставляя другим людям смех и радость. Он проводит время с друзьями, проводит время с Арсением, что больше, если честно, похоже на испытание. Каждый раз он смотрит на любимую улыбку, тонет в глубоких голубых глазах, слышит смех и изредка, «случайно» прикасается к нему, а потом падает, падает и падает в пучину беспомощности и страха. Беспомощность и страх. Пустота. Все, что Антон чувствует, когда закрывает глаза в очередной попытке уснуть, но уже целую неделю ничего не получается. День сьемок нового выпуска «Импровизации», Шастун бодр и весел, допивая 4 банку энергетика. Шастун бодр и весел, разводя себе кофе и умываясь холодной водой, Шастун никого не сможет обмануть. -Сколько ты уже не спишь? –такой серьезный, родной голос. -Арс, да не переживай, все путем, просто перенервничал и не смог уснуть вчера вечером,- Антон улыбается и не сморит на Попова, чтобы тот не прочитал в его глазах недельную бессонницу, плохо скрываемый страх и безнадежность. Смотрит выше, вдаль, в пол, на Волю, на шкаф, только не в глаза, только не в оружие массового поражения. Под таким взглядом, немного злым, но, в целом, взволнованным, Шастун мог бы сделать что угодно, что бы Арсений ему ни сказал: «езжай домой» - конечно, как скажешь, «никогда не появляйся на моих глазах» - конечно, только бы ты был счастлив, «ты мне противен» -я уйду, прости меня. Но Арсений не говорит ни того, ни другого, ни третьего, оно обеспокоенно смотрит, забирает кофе, ставит на стол, каким-то образом ловит взгляд Антона и негромко говорит: -Сейчас выступим, а потом поговорим, ладно? –и не дождавшись ответа уходит. Следующие 3 часа длились целую вечность, съемки закончились больше часа назад. Общее собрание, небольшой разбор полетов и ожидание, ожидание, ожидание, сколько можно ждать. Антон посмотрел на время и вышел из общей комнаты, направившись в сторону выхода, но тут его окликнули. - Шаст,- Арсений подбежал и быстро, легко положил руку на плечо,- я ща отнесу Паше свои бумажульки и могу отвезти тебя, подождешь? Ты еще обещал мне поговорить. -А, да, конечно, я подожду тебя на выходе, – Антон постоял еще с минуту, чтобы успокоить нервишки и надеть на себя обычную маску, скрывающую настоящие чувства и желания. Он уже научился вести себя рядом с Арсом спокойно, не важно, что после их разговоров по душам, обычных дружеских бесед и обсуждения рабочих вопросов он разваливался по частям, отслаивался и был морально где-то очень далеко, только не мог ответить где именно: на девятом небе от счастья небольшой близости или одной ногой в могиле из-за чувств, которые никому не нужны и пожирают его изнутри.       Меньше, чем через 15 минут парни уже садились в машину. Шастун уже привык, что ему приходится сильно поджимать ноги, да и в машине Арса он уже был не раз, поэтому, не задумываясь, отодвигает кресло, на что Попов улыбается и заводит машину. -Антон, у тебя все хорошо? –вопрос не на прямую, они оба это понимают.       Бесконечное количество огней ночной Москвы пролетает мимо. Громкие кучки молодых людей, бурно отмечающих что-то, сидят, наверное, через каждые 50-100 метров; влюбленные парочки, идущие за руки, то и дело попадаются на глаза, как они нашли друг друга? Как поняли, что они влюблены и хотят быть вместе всю оставшуюся жизнь. Шастун точно не знал, влюблен он в Попова или просто сошел с ума, когда, посмотрев в глубокие, такие глубокие, заботливые глаза с небольшими морщинками около них при смехе, впервые полетел в бездну между теплом рая и таким привычным адским холодом. -Антон? – тихий голос вырывает из мыслей, моментально возвращая на землю, на полупустые улицы Москвы. -Да? Да, прости,- Антон глупо улыбается, понимая, что влип по уши,- я задумался, засмотрелся... Да, у меня все хорошо, правда, просто небольшие проблемы со сном в последнее время. -Может быть, тебе стоит отдохнуть, сходи в клуб, оторвись, можем сходить вместе на выходных. -Нет, не стоит, Арс, правда, спасибо, не стоит,- Антон немного отвернулся, развернув лицо полностью к окну, так, что с водительского места толком не видно, что происходит на лице рядом сидящего. -Почему? Я, не знаю, обидел тебя где-то? Если так, то прости, объясни только. Шаст? «Сейчас или никогда» проносится в голове Антона. «Сейчас или никогда, Антон, ты признаешься сейчас или не скажешь об этом никогда». Он выдыхает и считает до трех.       Один. -Арс, короче…       Два. - Я…       Три. - Я.... влюбился в тебя. Как-то так. Я влюбился в тебя пару лет назад и не знаю, что делать. Прости. Что происходит на душе человека, когда он рассказывает то, что разрывает его на части очень долгое время? Рассказывает кое-что опасное, что может привести к скандалу, к ссорам, к тысячам неприятных последствий. Он не сожалеет об этом. Нет. Уже нет. Становится все равно, полное безразличие, спокойствие, даже некая сонливость, но обеспокоенное ожидание последствий. Как поведет себя человек? Попросит ли Арсений выйти из машины- Антон выйдет, без слов, без эмоций; Обматерит ли его полностью, проклиная каждую минуту, проведенную рядом- Антон молча все стерпит и поймет; Расскажет ли всем об этой ситуации, призывая всех призирать его- Антон бы в таком случае просто ушел с проекта, но он не может из-за контракта на несколько сезонов. Без разницы, что угодно, лишь бы только не молчал, сейчас это хуже всего.       Но Арсений молчит, смотрит на дорогу и ничего не говорит. Проходит минута, две. Антон ждет ну хоть какой-то реакции. На его душе полное опустошение, ему не страшно, что Арс скажет, не грустно от понимания неприязни своих чувств. Может быть даже он скажет, что очень боялся признаться первым и теперь то у них все будет хорошо? Они будут жить вместе и думать почему не признались раньше. Целоваться перед съемками, смеяться над смешными моментами, пересматривая передачу. Строить совместное счастливое будущее… -Тох,-Голос немного пониженный, грустный, явно, на выдохе,- я же не могу, ты знаешь … я натура, я… Алена… Шаст, послушай…       Антон повернулся на Попова, смотря прямо на него, но немного отдалившись, чтобы не доставлять никакого сильного дискомфорта,- Арс, прости, прости меня пожалуйста, мне очень жаль, я все знаю и ни на чем не настаиваю, прошу тебя,- Шастун тараторил быстро, но всем своим видом показывал свои сожаления на счет этой ситуации, не дрожал, говорил четко, но в его душе что-то сдвинулось. Минуту назад было дико смешанное чувство пустоты и безразличия, сейчас кололо легкое и, казалось, сердце, был некий страх, что он заварил это и втянул такого близкого человека, который всегда был рядом и помогал при первой же просьбе. -Дай мне сказать, пожалуйста, я знал, что что-то произошло, ты стал очень странным в последнее время, да, мне стоило догадаться, и мне очень жаль, что я этого не заметил. Я, наверное, доставлял тебе очень много боли, рассказывая о своих отношениях и о …всем другом. Я искренне извиняюсь, но, прошу,- Арсений остановился, не запнулся, скорее, думал, как лучше сформулировать и приподнести свои мысли,- я тебя не осуждаю, но именно сейчас я боюсь потерять нашу дружбу. И, если это будет возможно, если ты сможешь… если хочешь,- на этих словах Арсений сделал небольшой акцент, еле заметный, но, все же, выделяющийся,- мы можем… остаться друзьями?       Машина Попова остановилась. Шастун не понял почему, но затем краем глаза заметил свой дом и понял, что они приехали. Боль, страх и оцепенение отпустили. Он был счастлив и спокоен. -ты меня не ненавидишь? -нет, конечно же, чувствам не прикажешь, я понимаю, но не хочу доставлять тебе боль, поэтому выбор за тобой,- Арс говорил от сердца, он всегда говорил спокойно и почти не моргая, когда хотел что-то искренне выразить,- я не хочу терять тебя, но пойми, что я не могу ответить… -Да, я очень хочу остаться друзьями,- Антон улыбался, чисто и без грамма сожаления, сейчас он чувствовал себя свободно и по нему прошелся холодок от восторга внутренней силы и доброты его друга, от того, как он чувствовал других и принимал их такими, какие они есть.       Этой ночью Антон впервые спал нормально, без снотворных, успокаивающих и прочего, он перестал ненавидеть себя после каждой мысли о Попове и постоянно потирать колющие кончики пальцев от чувства стыда и злости. Шастун был искренне рад, что все так обернулось, что теперь он может нормально общаться с Арсом, не боясь осуждения или негатива, знать, что его любят и уважают таким, рад, что их общение не только не прекратилось, оно осталось точно таким же, только теперь без секретов и неловких молчаний во время диалогов. -ахеренно отсняли, ты, как всегда, жжешь, ахахах -ой, да ладно, ты тож красавчик, как у тебя вообще это выходит…       Дружеские комплименты, улыбки, потрепывания по плечу и ежеминутные подколы. Для всех все осталось как прежде, возможно, вернулось на круги своя, но только Антон и Арсений знали сколько всего произошло и что они оба пережили. Но только загвоздка заключалась в том, что несмотря на все внешнее проявление дружбы, у Шастуна все еще были чувства, он был влюблен во все, что только ни делал, ни говорил Попов. Он очень иногда боялся, что будет где-то слишком настойчив, часто одергивал руку, чтобы другому не показалось, что тот домогается или продолжает надеяться на большее. Но Попов все видел и все понимал, поэтому периодически говорил или показывал взглядом, эмоциями, действиями, что все хорошо и ему не стоит бояться.       Уже наступал октябрь. Павел Воля давно искал повод, чтобы устроить большую вечеринку, и вот, он нашелся. -ну, короче, ребят, что-то из разряда тематической вечеринки, Хэллоуин, но не то что бы все будет украшено в этом стиле, да и украшено, в принципе, там будет много моих друзей, знакомых и вы все тоже приглашены,- сказал Паша после съемок,- ага, даже ты, Сереж,- никто не упустил момента шутки, а лицо Матвиенко в такие моменты стоит всего на свете, поэтому все дружно засмеялись и ушли в предвкушении веселого вечера.       На вечеринке, как и ожидалось, была целая куча народу, множество столов с закусками и алкоголем, по ушам била современная музыка, да и вся атмосфера больше напоминала американскую подростковую тусовку, чем встречу большого количества популярных и не очень личностей России. Арсений громко крикнул что-то из разряда «Вечеринка- это моя стихия», подмигнул отсылке и испарился куда-то в сторону алкоголя и танцплощадки. Позов с Матвиенко застряли где-то на выходе, общаясь с знакомыми и слушая что веселого успело произойти за их 10 минут опоздания. Антон остался один, находясь почти что в центре с танцующими, подвыпившими людьми.       Не смотря на свой извечный оптимизм, на вечную улыбку, Шастун чувствовал себя довольно одиноко. К нему подходили, здоровались, шутили, он сам подходил, но все-равно что-то было не так. Чувство, как будто бы он не на месте, не там, где должен быть, не проходило, а только усиливалось чуть ли не с каждой минутой. Многие уже сильно раскрепостились, громкие крики и смех перебивали музыку, каким образом и по какому принципу там сформировались определенные группы людей, он так и не понял, но больше всего сейчас радовало то, что ему удалось найти довольно уединенное место между каким-то столом, соединенным со шкафом, «довольно странное сочетание, но практичное», и бывшим мини-баром, переделанным под шкафчик для всякой мелочевки. Уже привыкшие к данному интерьеру люди, не обращали никакого внимания и на Антона, который только этому был и рад. Самое лучшее место, чтобы спрятаться- спрятаться на самом видном месте. Но, буквально через пару минут, на глаза задумавшегося Шастуна попалась, ну очень уж, шатающаяся из стороны в сторону фигура. -Арс? – Антон от страха и волнения молниеносно подлетел к мужчине и подхватил чуть ли не летящее тело,-Эй-эй, ты как? Ты меня слышишь? Все хорошо?       Попов с каким-то монстровым головокружением просто закрыл глаза и обмяк в подхватывающих его руках. Он чувствовал, что его шатает и шатает очень сильно, а голова крутится почти волчком туда-сюда, вымолвил «Да, все нормально, не переживай, но мне нужно в кровать», что, на самом деле, были какими-то неразборчивыми и протяжными гласными с мычанием и недовольно сморщенным носом. «ААееенаальооо эээ еееээееваии эээ аааа ооаать». -Ага. Понятно, пойдем-ка. Я знаю, на втором есть комнаты, я отведу тебя, пойдем, пойдем,- тащить Арсения оказалось не очень сложно. Он все еще передвигал ногами, стоило его только вести его и хорошенько поддерживать. А после того, как голова оказалась зафиксирована подушками, тело укрыто и прижато теплым, тяжелым одеялом, смог что-то четко выговаривать. -Антон…,- чувство медленного полета и тошноты не отпускало, а лишь усиливалось, но никакого контроля на пьяную голову нет и не было ни у кого. -Что? Я здесь, спи давай,- Антон присел рядом и Арсений почувствовал, как по нему погладили и похлопали рукой через одеяло. -я знаю, что ты здесь, ты всегда был рядом, а теперь я постоянно думаю о том, что ты мне тогда сказал,- Попов замолчал из-за сильного приступа тошноты, но для Шастуна эти 3 секунды были полными тревогой и страхом, ком к горлу подступил сразу же и не думал отступать,- и я теперь постоянно думаю, думаю я, что… я такая мразь, Антоха, ты же самый лучший, пнимаешь? Ты всегда рядом со мной и всегда помогаешь… а я такая вот мразь, так с тобой поступил, но знаешь что? Я хочу отблагодарить тебя за тебя, за то, что ты есть,- Арсений опять замолчал из-за подступающего к горлу очень неприятного чувства, к тому же, все еще кружилась голова,- ты можешь поцеловать меня? Сейчас?       Ком в горле Антона исчез ежесекундно, но голова заполнилась морем, нет, океаном мыслей. Мог ли он мечтать об этом. Да, только мечтать и мог, каждый день. И вот он уже почти чувствует прикосновение их губ, такие сухие, обветренные, но самые желанные, чувствуется вкус алкоголя, в ответ язык проникает вглубь и вырывает из Антона стон, душу и, казалось, жизнь. Арсений целует страстно, глубоко, но нежно, даже в сильном опьянении он идеален. Шастун встряхивает головой,- Нет. -Что «нет»? - спрашивает Арс. -Я не могу тебя поцеловать сейчас, Арс, нет. -Ты же говоришь, что любишь меня или уже нет? Почему ты не хочешь меня поцеловать? –       Попов приподнимается на локтях, чтобы больше выразить свое негодование или лучше посмотреть в глаза, но его головокружение и чужие сильные руки не дали ему это сделать и тут же вернули в лежачее положение. -лежи давай, нет, я очень хочу, но только не сейчас,- на уголках глаз Антона выступали слезы, он радовался, что Арсений уже не в состоянии что-либо разглядеть,- послушай, давай так, если ты еще раз попросишь, еще хоть один раз, то я обязательно тебя поцелую, ладно? А сейчас спи.       Дважды Попову повторять было не надо, к тому же, последние слова Антона он слушал откуда-то издалека, с закрытыми глазами и летящей головой. Через полторы минуты Арсений уже спал.       А Антон. Антон сидел в его ногах, пытаясь собрать свою душу из миллионов и миллионов маленьких частиц, сейчас смешалось все, все чувства, которые кто-либо когда-либо чувствовал. Его разрывало, то одна, то другая частица души не хотела склеиваться, оставляя Антона справляться со всеми нахлынувшими эмоциями самостоятельно, в одиночку, сидя в ногах у любимого человека, который ни завтра, ни через неделю так и не вспомнил об их разговоре. «Любовь- самое эффективное обезболивающее.»       Кто вообще сказал эту ересь? Любовь разрушает, ломает жизни и судьбы, ломает людей, ломает человечество. Разрывает, колет и режет. Заставляет чувствовать сплошную боль без единого вздоха холодного, свежего воздуха надежды и счастья. Ты никогда не перестаешь чувствовать боль, это новые и новые шрамы на сердце, которые не вылечишь ни одними мазями и таблетками. Их главная цель- заставить тебя чувствовать, чтобы ты никогда и ни за что не забыл о существовании боли. Вот что такое любовь.