Возвращение падшего ангела

Две недели спустя — И я с большим удовольствием объявляю Бостонский реабилитационный центр для молодежи… — Эмма склонилась и разрезала голубую ленту, — открытым! Вокруг звучали радостные возгласы и аплодисменты. Журналисты фотографировали, камеры снимали. И это был момент большого личного счастья, ведь Эмма все сделала сама, без чьей-либо помощи, на собственные деньги. Но почему-то глубоко в сердце прочно засела непреходящая боль. — Эмма, поздравляю! Ты проделала потрясающую работу! Даже премьер-министр и то пришел к нам! Уже последние гости входили в здание центра, где был устроен настоящий праздник и шампанское текло рекой. Лео позвонил утром и пожелал удачи, выразив сожаление, что не сможет приехать. Эмма не удивилась, однако ей было больно оттого, что рядом не оказалось никого из близких, чтобы разделить с ней эту радость. Даже Руби не смогла приехать, потому что Зелена попросила ее поработать на очень важном показе. Наконец дверь закрылась за последним посетителем. Эмма вздохнула. Ну и что с того, что она снова осталась одна? Сейчас она отправится к гостям, и хорошее настроение, надо думать, к ней опять вернется. Но тут что-то привлекло ее внимание… У Эммы даже перехватило дыхание, когда она заметила, как красивая темноволосая женщина вылезает из машины по другую сторону дороги. Наверное, ей это только кажется… неужели она настолько расстроена, что у нее начались галлюцинации? Эмма зажмурилась и вновь открыла глаза. Женщина не исчезла. Без всякого сомнения, к ней через дорогу идет… Реджина Миллс. К горлу подступил комок. Неужели она все-таки приехала к ней? К тому времени, как Реджина подошла, девушка успела немного прийти в себя. Большие темные очки скрывали глаза женщины, и поэтому было невозможно понять, о чем он сейчас думает. На ней был темный брючный костюм и белая рубашка. И весь вид ее был строгим и официальным. Сердце Эммы бешено заколотилось в груди. Реджина неторопливо оглядела ее с ног до головы. — Ну что ж. Неплохо. Хотя и слишком скромно… для девушки, которая исчезает среди ночи, даже не оставив записки. Понимая, что на мероприятии соберется много журналистов, Эмма намеренно оделась сегодня консервативно: белая блузка с высоким воротничком, серая юбка-карандаш и черные туфли-лодочки. Волосы она собрала в высокий хвост, а кроме того, надела очки. — Вообще-то, было уже утро. Я просто подумала, что ты предпочтешь расстаться со мной без лишних проблем. — Неужели? Как мило с твоей стороны так заботиться о моем душевном равновесии. Реджина сняла очки. Наконец-то Эмма смогла увидеть ее глаза. Но они ничего не выражали. — А ты собиралась устроить мне пышное прощание? — Сейчас не время и не место обсуждать твой уход, — заключила Реджина. — Полагаю, тебе еще нужно произнести речь? О боже, речь! Эмма позабыла обо всем, стоило ей увидеть Реджину. Миллс взяла ее под руку и проводила в зал. Журналисты уже расставили аппаратуру и терпеливо ждали начала пресс-конференции по поводу открытия центра. Когда Эмма вышла к публике, ее голос вначале слегка дрожал, но потом она увидела, что Реджина не ушла, и это придало ей сил. Она даже кивнула, ободряя ее: мол, все в порядке, не волнуйся, ты справишься. И Эмма справилась. Она поведала историю своей жизни и объяснила, как понимает цель деятельности центра, а когда закончила, зал взорвался аплодисментами. Некоторое время она еще отвечала на вопросы из зала, посматривая на Реджину, которая вовсе не пряталась в углу, как она ожидала, а весело и непринужденно общалась с гостями. Ей нужно быть очень осторожной. Если Реджина приехала, чтобы возобновить интрижку, то это ее не интересует. А Эмма была уверена в том, что она не заинтересована ни в чем ином. + — Ну, и что ты здесь делаешь? Они вышли из центра. Было уже темно. На опустевшей улице раздавался громкий перестук каблучков Миллс. Реджина не стала отвечать на ее прямой вопрос. — Я подвезу тебя до дома. — Ты не знаешь, где я живу. — Тебе следовало бы догадаться, что мне все известно. Эмма сдалась. Реджина проводила ее к своей машине. И она точно знала, где находится ее дом. Она вела машину так уверенно, будто уже давно жила в Бостоне. Когда Эмма вышла, Реджина тоже вышла и последовала за ней к дверям. Прежде чем войти, девушка повернулась. — Слушай, если ты приехала только затем, чтобы… — Я приехала поговорить с тобой. Глупые мысли полезли в голову Эммы, но она постаралась прогнать их. Когда они поднялись в ее квартиру на верхнем этаже, Эмма вдруг осознала, что здесь еще не было ни одного гостя. Девушка ступила внутрь и быстро прошла в кухню, открывая и закрывая двери по дороге. Она повернулась спросить, что Реджина предпочитает выпить, а та уже стояла перед ней с парой бутылок пива в руках. — Но как ты донесла их?.. — По одной в каждом кармане. Знаю, ты не любишь шампанское, но сегодня ты ведь, наверное, захочешь отметить открытие центра. Эмма почувствовала, что на ее глаза наворачиваются слезы. Она сняла очки, делая вид, будто протирает их. Реджина поставила бутылки на стол и забрала у нее очки. Глаза Эммы блестели, губы дрожали. Реджине очень хотелось целовать эти губы, но сейчас было неподходящее время. Она обняла девушку, крепко прижала ее к груди и принялась успокаивающе поглаживать по спине. Эмма отстранилась, избегая смотреть на Реджину. — Прости. Не понимаю, что на меня нашло. — Все хорошо. Просто тебе было одиноко. Я знаю, потому что мне самой было одиноко все это время. — Тебе? Реджина кивнула, вытирая ее слезы. — Я очень гордилась тобой сегодня. — Правда? Женщина снова кивнула, взяла пиво и усадила девушку в гостиной. Ее присутствие так волновало Эмму, что она сделала большой глоток пива, только чтобы немного успокоиться. — Почему ты убежала вот так, не разбудив меня? Девушка поднялась, скинула туфли и, обняв себя руками, подошла к окну. — Я думала, ты предпочитаешь расстаться без лишних разговоров. Эмма вспомнила тот день. Она уже готова была развернуть такси и возвратиться, когда заметила утреннюю газету. На первой странице красовалось фото ее и Реджины. А на других страницах — ее снимки с бывшими любовницами. И большая статья на тему, кто же будет следующей. А еще небольшие рассказы о ее бывших пассиях. Совершенно невыносимо! Именно газета и укрепила ее намерение отправиться прямиком в аэропорт. — И почему у тебя сложилось такое впечатление? — Реджина вальяжно уселась в кресло, чувствуя здесь себя как дома. Неожиданно Эмма разозлилась: с какой стати она так спокойно вернулась в ее жизнь, будто они уже давно обо всем договорились! — Я не знаю, Реджина! Может, потому, что твоя репутация заставила бы и Казанову покраснеть. Чего ты от меня хочешь? — девушка развела руками. — Тебя, Эмма! Я хотела тебя и хочу до сих пор. Могла бы, конечно, подумать, что ты поступаешь таким образом со всеми своими любовниками, если бы не знала — я у тебя первая. — Да, Реджина, ты у меня первая, ну и что с того? Надеюсь, что не последняя. С самого начала мне было ясно, что мы рано или поздно расстанемся. И все закончится. Желание защитить себя было столь сильным, что Эмма говорила и говорила, не заботясь о выборе слов. — А почему тогда я здесь? — Да потому, что у тебя, несмотря ни на что, доброе сердце. Ведь у тебя уже была схожая история, да? Тебе уже разбивали сердце. Вот ты и приехала, чтобы убедиться, в порядке ли я. Не беспокойся! Со мной все хорошо. Правда хорошо! Ты же сама видишь. А теперь, прошу тебя, если ты приехала лишь для того, чтобы облегчить совесть, не трать время, потому что у меня все хорошо, все замечательно. Реджина выглядела так, будто Эмма только что влепила ей пощечину. Ее губы вытянулись в тонкую линию от злости. — Ты три раза сказала, что все хорошо. Я поняла, не глухая. И, похоже, меня здесь не ждали. Женщина взяла пальто, перекинула его через руку и направилась к двери. Эмма испуганно смотрела ей вслед. Перед глазами у нее все поплыло. Сейчас одно неосторожное слово, одна неосторожная мысль, и она упадет в обморок, слишком велико было ее внутреннее напряжение. Реджина оглянулась и посмотрела на нее. Вернее, сквозь нее. Она улыбалась, но улыбка не отражалась в холодных, как сталь, карих глазах. — Знаешь, что самое смешное? Я позволила истории повториться. Все эти годы я осторожничала, чтобы, не дай бог, не выпустить на волю эмоции… но уже в Нью-Йорке, когда ты собиралась плеснуть шампанским мне в лицо, я знала, что испытываю по отношению к тебе больше чувств, чем к кому-либо в своей жизни. Проснувшись тем утром и обнаружив, что ты ушла… покинула меня… я почувствовала себя так, будто ты пырнула меня ножом и оставила умирать одну. Боль, которую я испытала, не описать словами. Если я и нашла в себе силы приехать сюда, то только потому, что видела твои глаза, когда ты смотрела на меня. Мне казалось, я вижу в них отсвет собственных чувств. Я могла бы даже поверить, что… — Реджина замолчала, покачала головой в ответ на свои мысли и открыла дверь. Эмма не могла двинуться с места от волнения. Реджина снова оглянулась и одарила девушку грустной улыбкой. — Кажется, мне уготовано судьбой быть невезучей в любви. Ты, Эмма, живешь в моем сердце, нравится тебе это или нет. Возможно, таково мое наказание за то, что я осудила тебя так жестоко. Причем не один раз, а дважды. Мое сердце полностью принадлежит тебе, тебе одной. Ни о какой Даниэле и речи не идет. Мне стоило только увидеть вас рядом, чтобы со всей очевидностью понять эту нехитрую истину. Я потеряла голову. Потеряла гордость. Но это… это еще хуже. Прощай, Эмма, надеюсь, ты найдешь любовь и будешь счастлива. Реджина ушла. Эмма прижала руку ко рту, чтобы сдержать вырывающиеся из груди рыдания. Она замерла. Не могла пошевелиться. Она слышала, как хлопнула входная дверь, затем как закрылась за ней дверца машины. И только тут ее словно прорвало. Эмма бросилась к двери, пулей сбежала по лестнице. На улице шел дождь. Настоящий ливень. Но Эмме было на все наплевать, она видела лишь, как отъезжает машина Реджины. — Нет! — закричала девушка. — Реджина… вернись… вернись! Машина набирала скорость. Эмма бросилась за ней следом. Ей даже пришлось задрать юбку, чтобы быстрее бежать за машиной. — Реджина, подожди! Подожди! Но машина удалялась слишком быстро. Эмма остановилась и зарыдала. Слишком поздно она пришла в себя, слишком поздно к ней вернулась способность мыслить и действовать! Но еще не все потеряно. Найти ее не так уж и сложно… Зелена наверняка знает, где она живет. Но тут машина остановилась. Эмма бегом бросилась к ней. Слезы мешались с дождем, но ей было все равно. Она резким движением распахнула дверцу. Она вся промокла, плакала, но сейчас для нее не было ничего важнее Реджины. — Идиотка, я же люблю тебя! Я так люблю тебя, что не могу ни есть, ни спать. Целыми днями только о тебе и думаю. А ушла тогда, потому что решила, что между нами лишь… интрижка… Ты сказала, что тебе нужна любовница. Реджина выскочила из машины, подбежала к Эмме и прижала ее к себе. От избытка чувств Эмма смеялась, плакала, колотила ее кулачками по спине. А Реджина держала ее в объятиях, пока она не успокоилась. Дождь промочил их до нитки, но обеим было все равно. Когда любишь по-настоящему, дождь тебе не помеха. И они страстно и долго целовались на опустевшей улице. — Господи, Эмма… Никогда больше не поступай так со мной. Девушка ударила ее в грудь. — А ты не говори мне глупостей. — Да будет так! А потом Реджина опустилась на одно колено. — Я привезла тебе кольцо… купила по дороге сюда. Я не хотела искушать судьбу, покупая золото с бриллиантами, купила самое простое, потом ты сможешь сама выбрать, какое захочешь. Эмма улыбалась, когда Миллс взяла ее за руку. — Ты выйдешь за меня замуж, пока я не сошла с ума от любви к тебе? Девушка радостно кивнула. Реджина надела ей на палец простое серебряное колечко, но оно стало для Эммы дороже любых драгоценностей. — Не тот палец… — Что? — Все могут подумать, что мы уже женаты, ведь ты надела кольцо мне на левую руку. — Вот и чудно, пусть для других у нас будет все как обычно. Венчание, официальные документы, штампы… А мы с тобой уже с этого момента станем семьей. В дождь. Пред ликом Бога. На всю жизнь. Отныне ты мне жена и мое сердце принадлежит тебе… навсегда. — А мое — тебе. Моя любимая… жена. И они снова стали целоваться. И неизвестно, когда бы они спряталась от дождя, если бы рядом не раздался требовательный клаксон. Водитель остановившегося такси высунулся из окна и весело крикнул: — Мокрых голубков вижу впервые. Не уступите ли мне дорогу? + Уже глубокой ночью, когда из-за облаков показалась луна, осветив комнату Эммы молочно-белым светом, Реджина, обнимавшая сонную Эмму, вдруг рассмеялась. — Что с тобой?.. — подняла голову удивленная Эмма. — Вспомнила, как мы целовались с тобой, как два сумасшедших, под дождем. Вот таксист повеселился, наверное. Знаешь, а я ведь остановила машину, не зная, что ты бежишь позади. Я просто хотела вернуться и убедить тебя, что моей любви вполне хватит на нас двоих. А там, думаю, из кожи вылезу, но добьюсь, чтобы и ты меня полюбила. Я не смогла уехать. Вот и решила: вернусь и во что бы то ни стало добьюсь твоего согласия. А тут ты открываешь дверцу, промокшая, плачущая, похожая на ангела. Я решила, что мне это снится… — Ты что, хочешь сказать, что я и бежала, и вымокла как цуцик, и порвала колготки напрасно? Все это зазря? Могла бы просто ждать в тепле, когда ты вернешься? — с деланым ужасом воскликнула Свон. Реджина в следующую секунду перевернулась на живот и посмотрела на Эмму с любовью и нежностью. — Но ведь тебе понравилось сохнуть? — О да… Они долго и лениво целовались. — Знаешь, я хочу, чтобы у нас было много детишек с темными волосами и зелеными глазами, — прошептала Реджина. Эмма рассмеялась. Ее шелковые волосы разметались по подушке. Щеки раскраснелись. Реджина вновь ощутила, как любовь согрела ее душу. Сильная. Истинная. Она потерлась о щеку своей жены и улыбнулась, заглянув в ее зеленые глаза, подернутые пеленой страсти. — Реджина… — тихо произнесла Эмма, — я хочу, чтобы ты знала: меня не интересует ни твоя слава, ни твои деньги, ни что-либо другое в этом роде. Мне важна только ты… Я люблю тебя. — Знаю… — Вот и хорошо. — Эмма заговорщически улыбнулась. — Надеюсь, ты не хочешь спать? Давай еще раз займемся любовью. Если ты собираешься иметь много детей, то нам нужно успеть насладиться свободой. — Как я счастлива, что мне попалась такая ненасытная девушка. Первым я хочу мальчика. Спустя два года так оно и случилось…