Волна и камень

День затянулся как-то слишком сильно. Нет, Чуя с самого утра знал, что до темноты из университета не выползет, но одно дело — знать, и совсем другое — испытывать на собственной шкуре. Что он только не делал, чтобы держать глаза открытыми. И кофе пил в неприличных количествах, и промозглым уличным воздухом подышать выходил, и даже разговор поддерживать пытался в какой-то момент, но быстро оставил бесполезную затею после того, как на полном автомате почти покрыл одногруппника матом просто за то, что тот его разбудил. Посреди лекции. Храни Ками-сама нудных подслеповатых преподов, которые и внимания на студентов особо не обращают. Еще и Тачихара исчез куда-то посреди дня после звонка Мори. «Долг зовет» — ответил он на вопросительный взгляд Чуи, отчего тот прыснул в кулак со смеху. Долг его зовет, как же — наверняка Огаю понадобилось куда-то съездить, вот он и привлек своего любимого водителя. А серьезности-то сколько, а пафоса. Без собеседника на парах стало сидеть еще невыносимее. В сон клонило нещадно, Чуя бесился, настроение портилось, а дождь снаружи так и не закончился. Последней более-менее здравой мыслью было то, что зонтик остался дома, после чего мозг окончательно погрузился в энергосберегающий режим. Но вот он, свет в конце туннеля, пятая пара наконец позади, так и не понадобившиеся сегодня тетради собраны в сумку, и Чуя со всех ног мчится к выходу, напрочь игнорируя редкие прощания со стороны одногруппников. Накахара и в лучшие деньки особенно приветливым не был, что уж говорить про сегодня. Четвертый этаж, третий, второй, и лифт плавно открывает створки в необъятном университетском холле. Чуя почти даже не толкается с остальными студентами, рьяно бросившимися к выходу — он никуда не спешит. Срочных дел нет, так что можно прийти домой, расслабиться, укрыться мягким теплым одеялком и… — Накахара, задержитесь пожалуйста. И кто же тут такой дохрена смелый выискался? Чуя окинул тоскливым взглядом выход. Надо же, а ведь свобода была так близка, но нет. Обидно, досадно, сейчас бы нагрубить как следует этому активисту недоделанному, который честных студентов по вечерам задерживает. Накахара незаметно кривится и разворачивается в сторону голоса. Ну, надо же, это же тот самый бинтованный лектор, из-за которого не вышло сегодня доспать свои положенные полтора часа. — Дазай-сан? Что-то случилось? — Максимально нейтрально поинтересовался Чуя, искренне надеясь, что сможет отделаться от него здесь и сейчас. — Я хотел бы с вами поговорить. — Улыбнувшись, произнес преподаватель. — Это может подождать до завтра? — Нет. — Ну, да, не царское это дело давать развернутые ответы. Даже сквозь сонливость ситуация Накахару взбесила, хотя он иногда отвечал точно так же, не особенно задумываясь о вежливости. Особенно его перекосило, когда лектор жестом указал следовать за ним, и больше ни разу не обернулся. Чуя ему что — собачка? Ну, ладно, выбора все равно нет. Можно, конечно, развернуться и свалить наглейшим образом, но Дазай-сан похож на человека, с которого станется нажаловаться декану, а выслушивать нотации Хироцу у Чуи нет никакого желания. Один раз уже слушал, и закончилось все тем, что после трехчасовой головомойки он из деканата вышел, свято уверенный, что прогулы — зло, и очернять ими свою дражайшую альма-матер, как минимум, неэтично. Дня через два только отпустило тогда. Коридоры оказались пусты и безлюдны, ведь все адекватные студенты и преподаватели уже разошлись по домам после тяжелого для всех рабочего дня, и только одному Дазай-сану, видно, заняться совсем нечем. — Присаживайтесь. — Раздражающе улыбаясь, предложил препод, заведя Чую в утреннюю лекционную аудиторию. Тот сел, молча, что далось ему с трудом, и осмотрелся. Надо же, помещение и правда огромно, учитывая, что освещено одной лишь настольной лампой на преподавательском столе, а ее свет едва ли до первого ряда парт дотягивает. От такой атмосферы Чую немного коробило. — Может быть, чаю? — Участливо поинтересовался лектор. Присев на свое место и элегантно разгладив складку на рукаве, он сцепил ладони. — О чем вы хотели поговорить? — С места в карьер начал Чуя. Вежливость вежливостью, но этот тип мало того, что бесил с каждой секундой все больше, так еще и час пик в метро скоро начнется — потом не доедешь. А эта его улыбочка, такое впечатление, что он тренировал ее специально для публики, как только скулы не сводит весь день корчить подобную рожу. — О вас, Накахара. — Лектор сделал выразительную паузу, дав, видимо, Чуе время на осознание. — Мне интересно, что вы за человек. — Кхм… Если бы Накахара сейчас вот пил чай, то непременно поперхнулся бы. Так, нужно держать себя в руках, срываться на преподов нельзя ни в коем случае, иначе выговор от Хироцу обеспечен. Но, что, простите? Что еще за «интересен»? И сидит же явно забавляется. Ага, это значит развлечение у него такое. Вот же, мудак бинтованный. Ну, Чуя устроит ему развлечение. — С чего вдруг? — Подозрительно поинтересовался Накахара, старательно удерживая все рвущиеся наружу нецензурные выражения. — Вы выразили весьма занимательные идеи в своем эссе. — Преподаватель выудил из потрепанной жизнью стопки знакомый листочек. — Например: «…жаль, что в Японии смертная казнь применяется только в исключительных случаях. Для многих индивидуумов именно этот вид наказания был бы наиболее подходящим…» звучит очень интересно. Почему вы так считаете? Лектор поднял взгляд на Накахару, почти заставив того вздрогнуть. Да, человек напротив все еще не снимал с лица улыбку, но глаза его сделались вдруг холодными, как сталь ножа у горла, и Чуя с трудом заставил себя не воспринимать возопившие об опасности инстинкты всерьез. Просто смешно, перед ним всего лишь преподаватель, лезущий откровенно не в свое дело. Какая ему вообще разница, что там Чуя написал в своем полусонном бреду? Тем не менее, Накахара всегда гордился тем, как виртуозно умеет держать себя в руках, когда надо, так что он расслаблено откинулся на спинку стула, и оперся локтем о край стола: — Потому что все, кто осужден на пожизненное заключение, просто переводят деньги налогоплательщиков, по сути. — В местах заключения есть рабочие точки. — Все так же не сводя со студента пронзительного взгляда, продолжал настаивать лектор, а Накахара вот все меньше понимал суть разговора и его причины. — Да, и они покрывают процентов тридцать от стоимости содержания заключенных. — Некоторых осужденных оправдывают спустя годы. Ками-сама, вот придрался так придрался. Из-за одной лишь фразы. Чуя бы взял свои слова назад, но уже не сделает этого просто из принципа. У каждого есть своя точка зрения, но Дазай-сан, видно, об этом не осведомлен. — Да, но они уже не могут реабилитироваться в обществе после многих лет заключения. — Это дает нам право лишать их даже шанса? Так, а вот это уже слишком. Накахара не мог точно сказать, но где-то тут преподаватель точно перешел условную границу, причем сделал это сознательно, судя по тому, как его взгляд внимательно следит за каждым действием Накахары. — Это что, допрос? — Не сдержавшись, огрызнулся Чуя и вскочил. Не родился еще тот моралист, который может его осудить. — В таком случае, я буду говорить только в присутствии адвоката. — Успокойтесь, Накахара. — Ах, значит теперь он снова улыбается. Сменил тактику. Только вот у Чуи уже не только язык чесался наговорить гадостей, но и кулаки — набить фальшиво скалящуюся физиономию. Серьезно, хоть кто-то верит этому слащавому лицу? — Мы не в суде, и я вас не допрашиваю. Мы просто беседовали, не так ли? — Беседовать мы можем в учебное время, с восьми до пяти. Сейчас половина шестого. — Рыкнул Накахара, уже даже не пытаясь выглядеть вежливым. — Хотя, нет, постойте. Вы у нас практикумы не ведете, и оценки тоже не от вас зависят, так что вряд ли общение вообще нужно. Бровь лектора на мгновение взлетела вверх в непритворном удивлении, и он немного подался вперед, сложив руки на груди: — Почему вы хотите стать именно судьей, Накахара? — Потому что я не обязан отчитываться перед каждым, кто спросит. – Чуя закатил глаза на подобные бесцеремонные вопросы и схватил свою сумку, собираясь убраться побыстрее. — Должность судьи вам не подходит. — Почему? — Накахара даже развернулся, решив задержаться на несколько секунд, чтобы услышать аргументы. Не может же этот бинтованный заявлять подобное просто так. — У вас отсутствует чувство справедливости. — Вздохнул преподаватель. — Такие, как вы, потом создают множество проблем социуму своей вопиющей продажностью. Ну надо же, а ведь в сочинении Чуя написал совершенно противоположное. Он что, экстрасенс? Медиум? Или все же просто придурок? Накахара придерживался последнего. Да какое он вообще имеет право высказывать такое студентам. — Чудесно. — Прошипел он. — А у вас, очевидно, профдеформация в самом разгаре. Так вот, вердикты выносите в стенах суда, а на мне тренироваться не надо. К счастью, вы никак не можете помешать мне стать тем, кем я собираюсь. Хорошего вечера, Дазай-сан. Изогнув губы в насмешливой улыбке, Чуя склонил голову в жесте напускной вежливости и стремительным шагом покинул аудиторию, пылая от гнева с ног до головы. Мда, давно его настолько не выводили из себя, аж захотелось набить кому-то рожу. Кому-то желательно кучерявому и желательно высокому, в костюме-тройке и с перебинтованными руками. Было бы неплохо. Увы, возможности такой нет. Так что решено, больше ноги его не будет на лекциях этого мудака. Проигнорировав лифт, Чуя слетел по ступенькам на первый этаж и стремглав покинул универ, выскочив без опаски под дождь, даже его не замечая. Холодные капли хотя бы немного остужали. — Что ж, Накахара. — Произнес Дазай себе под нос, сидя на подоконнике и сминая меж пальцев ментоловую сигарету. — Посмотрим. Взглядом он неотрывно следил за огненно-рыжей макушкой, лавирующей в людском потоке по направлению к метро. Интересный кадр попался, понаписал всякой ерунды про честь и справедливость и думал, что Дазай не заметит явного подвоха? Да там же все ложь, за исключением, разве что, изречения про смертную казнь. Вот в этом он и есть, Накахара Чуя. Осаму встречал таких сотни раз. Нет мест в тюрьме — давайте убьем людей, нет денег — давайте осудим невиновного и сорвем на этом большой куш. Эгоисты до мозга костей, Дазай их просто на дух не переносил. Пересажать бы всех на места невинно ими осужденных. А начинается все с таких вот маленьких злых гномиков, каким сейчас показался ему Накахара. Растерев остатки табака на ладони, Дазай нахмурился, погрузившись на мгновение в свои мысли. То, от чего он бежал в университет, настигло и здесь, причем быстрее, чем хотелось бы. С одним лишь отличием — тут его руки не связаны лицемерным рабочим этикетом, так что Накахаре просто не повезло попасться на глаза невовремя. Оценки студентов от Дазая не зависят? Нет рычагов давления. Что ж, организовать их не сложно. — Не повезло тебе, Накахара. — Проговорил Дазай с задумчивой улыбкой. — Очень не повезло.