I'm unclean, a libertine. And every time you vent your spleen I seem to lose the power of speech. You're slipping slowly from my reach You grow me like an evergreen. You've never seen the lonely me at all I Take the plan, spin it sideways I Fall Without you I'm Nothing
***
Каждому человеку в этом мире предначертан человек. И это доказывала татуировка на лопатках Казуичи. Маленький пушистый котенок, уютно расположившийся на лопатках и играющий с клубком ниток. Банально, но есть что есть. Всегда так получалось, что судьба сводила родственные души. Как бы далеко они не были, как бы различны не были. Конечно, всегда находились люди, которые все равно начинали встречаться с не своими соулмейтами, но к счастью Казуичи таких было меньшинство. Он был из людей, со склонностью к ханахаки. Это как врожденная склонность к депрессии или алкоголизму: ты можешь прожить всю жизнь даже не догадываясь или утонуть в пучине этой бездны. Казуичи нравилось представлять своего соулмейта: красивая высокая блондинка с небесно-голубыми глазами, длинными ногами. /Автор: как же хочется тяночку худенькую. Простите/. В его новом классе в Пике Надежды одна из его одноклассниц оказалась именно таким идеалом. Казуичи не упускал возможности подкатить к красотке, которая по счастливой случайности оказалась иностранной принцессой из Новоселика, Сонией Невермайнд. Девушка ему отказывала, отказывала бесконечное множество раз. Он был слишком надоедлив, слишком раздражающий,слишком не ее типаж, да и другой одноклассник, Гандам Танака, был в несколько раз и лучше, и круче, и интереснее, и у него были крутые хомяки. Все бы оставалась именно так, до первой физры на улице. Был конец первого триместра*, и учитель решил вывести класс на школьный стадион. Никто бы ничего и не узнал, если бы не температура в +28, и всем было велено надеть шорты. Тогда уж и вскрылось, что у прекрасной принцессы, Мисс Сонии, как ее называл Казуичи, была татуировка на бедре с небольшим соединением из треугольников. Такая же как и школьной атлетистки, известной на всю школу своей шикарной фигурой, Аканэ Овари. Аканэ, бросив вызов судьбе, встречалась с Нэкомару и мирно поговорив с Сонией, решила оставить свой союз с принцессой до лучших времен. В мужской же раздевалке дело происходило иначе. Казуичи, как и все остальные мальчики, кроме Тэрутэру, передавались спешно, пытаясь не смотреть друг на друга. Но случайно Казуичи посмотрел на одноклассника, стоящего впереди, и заверещал. Такой же котенок на лопатках. Мало этого, это был тот самый фрик с последней парты с его дурацкими “дэвами разрушения”. На всякий случай парни сверились, никому из них не хотелось быть соулмейтом другого. Но судьба решила иначе. Настроение было испорчено у обоих. Если отец розоволосого узнает об этом, то пиши пропало. Его как минимум избили, как максимум отказались и отпустили на улицу «погулять». У повелителя темных дэв дела обстояли гораздо проще: Казуичи он просто презирал. Он никогда бы не хотел иметь ничего общего с этим человеком. Никогда. Так громко было сказано, но при этом рта никто не открывал. Это слово играло в голове обоих.Никогда На физ-ре никто не проронил ни слова. В классе стояла тишина, при которой можно было услышать как мимо тебя пролетает надоедливая мошкара.***
Казуичи быстро понял, что его никогда быстро закончилось. Проходило время, но все шло не по плану. Образ Танаки не выходил из головы механика. Шарф, шрам, похожий на татуировку, странный плащ, двухцветные глаза, четыре хомяка, имена которых Сода запомнить так и не смог. Аппетит медленно, но верно пропадал. Рядом с ним было ощущение, что пробежал нехилый кросс в обнимку с бутылкой шампанского. Он не мог позволить себе такого, поэтому сам отгородил себя от своего соулмейта. Если его отец узнает, то наверняка закажет первоклассного киллера на деньги, накопленные на отпуск. Хотя нет, скорее сам убьет, собственными руками. Как бы сильно чувства ты не глушил, от них не сбежишь. Вот он Казуичи сидит и вертит ручкой на уроке математике, представляя как запретный Гандам дает ему свой зонт во время сильного ливня или как укутывает в фиолетовый шарф в снежные зимы, или тихонько берет его за мизинец, иногда его посещали мысли о том, чтобы быть прижатым к холодной кафельной стене школьного туалета или даже о том как он подходит к нему и резко целует. Казуичи нравилось представлять, как он сидит на парте на перемене, и тогда Танака подходит, смотрит прямо на него и мягко касается губами его губ, слегка закусывая их на глазах у всего класса. Или французский поцелуй на автобусной остановке, да хоть прямо на уроке. Из таких мыслей его чаще всего вырывала Ибуки, его соседка по парте, которая быстро догадалась что к чему. Ох, сколько же шуток вылилось на голову розоволосого в то время. До того времени пока Казуичи не выплюнул лепесток лилии. Аксидо-черной лилии. Тогда уж стало не до шуток. Совсем не до шуток. Так как никакой поддержки у него не было он позвонил Ибуки, и та с ужасом сказала ему его диагноз: «Ханахаки. Редкая болезнь, при которой больной откашливает цветы из-за неразделенной любви. Она возникает лишь у тех, кто безумно безответно влюблен в кого-то. От нее можно избавиться либо взаимным признанием в любви, либо хирургическим вмешательством. Во втором случае - все твои эмоции будут утеряны» Казуичи был в шоке. Всегда такая веселая и оптимистичная Ибуки, от которой никогда не ждешь ничего умного, говорит такие серьезные вещи. Немного помолчав, Ибуки продолжила «Это болезнь смертельна. Ты умрешь недели через две либо от остановки сердца, либо от недостатка кислорода» Казуичи был не способен сказать хоть одно слово. Он окаменел. Он скоро умрет из-за этого придурка. Нет,нет, нет, нет и нет, уж лучше хирургия; но тогда я точно не смогу никого ни то что полюбить, я даже посмеяться с шутки Тэрутэру не буду в состоянии - думал механик в этот момент. Мозг отказывался соображать.***
Удивленный тем, что смог проснутся утром, он быстро позавтракал и отправился в школу. Уже на подходе в школу он выплюнул еще парочку лепесточков, на этот раз слегка окровавленных, но выбросив их у мусорку, он пытался об этом не думать. Ведь это просто лепестки, он пока не умирает. Пока. Слава Богу на уроках ему везло больше, особых сильных приступов не было. Было бы неприятно если бы кто-нибудь догадался. Не думаю, что самое приятное, когда человек винит себя в смерти другого, не так ли? Даже если у этого человека единственное чувство в вашу сторону - презрение. Ибуки подошла к нему на одной из перемен. — Ты собираешься ничего не делать? — А что мне можно делать? — Я думала у каждого подростка есть список вещей, которых ты обязан сделать перед смертью. Казуичи потер шею. — На самом деле нет. — Как все запущенно, дружище.***
— Ты когда-нибудь крал что-нибудь из магазина? - голос Ибуки непривычно тихо звучал в ушах Казуичи. - Главное, сделать вид, что ты ничего не украл и со спокойным лицом пройти мимо охраника. Что думаешь насчет плитки шоколада и жвачки? На камень-ножницы-бумагу разделив эти две вещи, они все-таки решились. Про себя Казуичи проклинал Комаэду. Его не было рядом, но всегда легче, когда можешь кого-то винить в своей неудаче. Положив в карман большую плитки «Милки» со вкусом клубники со сливками, он как ни в чем не бывало был готов продолжить свой путь, как его сложило пополам внезапным приступом. Пара лепестков уже успела превратится в пару бутонов. Болезнь стремительно прогрессировала. Теперь, несмотря на нехилую слабость, но убрав за собой мелкий мусор, Казуичи отправился к выходу. Ни один из охраников даже не посмотрел на не его. На выходе уже стояла Ибуки, чья голова была полна дурацкими идеями, с огромной пачкой «дирола» в руках.***
После выходных весь класс шептался. Говорили, что еще одна пара не-соулмейтов начала встречаться. В кабинет зашел Танака, закрывающий лицо шарфом, а рядом шла Сония, которая была на 7-ом месте от счастья. И они держались за руки, даже особо не скрывая это, и о чем-то мило разговаривали. Казуичи не мог оторвать глаз от этого зрелища. Как бы он сейчас хотел быть на месте Сонии. Когда он поймал себя на мысли, что та рука, на которой нет бинтов, наверняка очень теплая, осознание пришло слишком поздно. Внезапно боль охватила горло. В легких что-то противно зацарапало, и он пулей вылетел в школьный мужской туалет. Добравшись до одной из кабинок и закрыв дверь, Казуичи начало тошнить цветами. Всех возможных цветов и оттенков: анемоны*, желтые хризантемы*, белые цветы утреннего сияния* и конечно же черные лилии. Семена расползались по всему организму, и это чувствовалось каждым миллиметром тела. Каждая кровяная клетка кричала об этой невыносимой боли. После того, как он все убрал и, нервно оглядываясь по сторонам, вышел из кабинки он встретил Чиаки, классную старосту, которая мило разговаривала с абсолютной медсестрой, Микан. Немного запинаясь и заикаясь врач спросила, все ли хорошо, ведь он выглядел мертвецки бледно, и получив положительный ответ, она уточнила, точно ли не нужна ему помощь. Сославшись на температуру, Казуичи отправился в пустую квартиру. Из друзей только Ибуки, и та вряд ли придет, а отец в другом городе. Взяв первую попавшуюся книжку, которая оказалась знаменитым романом Дюмы, он пытался отвлечься от мыслей о Гандаме или скорой смерти. Вскоре он заснул, а ему снилась жизнь без эмоций. И проснувшись, он решительно отказался от идеи сделать операцию. Пришлось включить телевизор. По нему шли дурацкие новости, я Вас уверяю механику было сейчас не до очередного торнадо в штате Техас в Соединённых Штатах. Немного закатив глаза, розоволосый переключил канал. Какая-то программа про путешествия. Самое то. Медленно пройдя на кухню «акуленок» заварил себе свой любимый клюквенный чай в том самом фарфоровом сервизе, подаренном еще его отцу, который достают только на праздники с богатыми родственниками. Немного подумав, он поставил табуретку и достал с верхней полки печенье с глазурью. Поток мыслей его привел к тому, что говорила Ибуки «две недели» эта цифра долго играла у него в голове. ‘Список вещей, которые стоит сделать перед смертью’***
— Да прыжок только один. Да, мне есть 18. - Казуичи протянул паспорт- а еще один вопрос. Разрешен ли прыжок с Ханахаки? Протянув 8 тысяч йен*, Казуичи отправился к мосту. Многие хоть раз мечтали, стоя на мосту над бурной рекой, лететь вниз. Страшно? Разумеется! Но ощущение того, что либо сейчас, либо никогда добавляло адреналин в кровь. Открыв глаза и встав лицом к специальному мостику, механик мысленно досчитал до 5, наклонился вперед и полетел.Полетел камнем вниз /А: и камнем вниз с крыши дома/. Эти незабываемые ощущения, когда летишь вниз лицом в бурную реку, и все что тебя удерживает это лишь веревка за твоей спиной. Полет был очень быстрый./гравитация такая бессердечная сука/ Веревка закончилась. Когда он достиг максимальной глубины над бурной рекой, специально обородованной для банджи-джампинга, Рюджин*, он почувствовал себя по настоящему живым. А каким еще себя почувствовуешь, когда твоя жизнь зависит только от каната за твоей спиной. Дальше его, все еще висящего вниз головой, поднимают наверх рывками. Пытаясь запечатлить последние мгновения подъема, Казуичи, хлопая глазами, наслаждался. Лес, бурная река с непреодолимым, даже для сильнейших людей планеты, течением, подводные камни, торщащие из глубины - все это произодило несгладимое впечатление, которое хотелось оставить в памяти. Только он снова ступил на землю, все практически мгновенно перестало существовать. Он жадно хватал воздух, пытаясь сделать хоть что-то. Но выходил лишь жалкий хрип. В скоре появились и бутоны цветов, которых на этот раз вышло не так много. -Ну хоть не в полете, за это спасибо- подумал Казуичи. Извинившись перед сотрудниками, он быстро собрал мусор после себя и на немного дрожащих ногах пошел к выходу. Возращался домой Казуичи уставший, но счастливый. Увидев продуктовый магазин, он зашел взять себе бутылку любимой газировки. — Раз уж прожить две недели на максимум, так прожить их на максимум.***
— Мне нужен черный кабриолет. С максимально сильной звуковой аппаратурой. На три часа. Благодарю. Следущим контактом стала Ибуки. — Ты со мной? — Конечно, когда? — Прямо сейчас. Неуспев закончить разговор, он подумал о том, как бы круто было бы провернуть это с Гандамом. С легкой душой позвонить ему, и пригласить на этакое свидание. Получить положительный ответ, даже не услышав куда вы едите. Но внезапное ощущение заставило его понять, что мысль была явно не из лучших. Скатившись на ламинат в гостинной, Казуичи бросил телефон на пол. Сейчас было не до него. Он даже не успел добежать до ванной. Его начало тошнить цветами. Это был наверно один из самых сильных его приступов. Пропадали силы. Заставив себя подняться, он совсем неожиданно почувствовал сильнейшую боль на запястьях. Там проростали цветы, росли они быстро, словно тот самый волшебный боб из «Джека и Бобового Стебля». Они обхватывали всю руку от локтя и до самых кончиков пальцев. Ему повезло, на ладонях ничего не было, значит его план надо было произвести в действие прямо сейчас. Пока не стало хуже. Быстро дойдя до автосервиса, он показал все нужные документы и эпично хлопнул дверью не самой дорогой машины.* Почувствовав некоторую боль в кистях, он все же взял себя в руки и доехал до дома, где его уже ждала Ибуки. Сев в машину, которая не выглядело особо роскошно, но при этом была достаточно удобна и хороша, плюс по карману студенту. — Я мечтал это сделать как дедок, богатый, вместе со своим соулмейтом, но сложились обстоятельства. /Автор: я случайно начал тут писать текст песни Фуфелшмерца «Тут утконос мной управляет»/ — А говорил, что нет никаких планов перед смертью. - Ибуки даже спрашивать не стала, что именно хотел сделать механик. Ей было достаточно черного кабриолета и направления в сторону пустынных шоссе. Доехав до окраин города, где были прекрасные шоссе, но практически не было никаких машин, розоволосый остановил машину. Подключил телефон к колонке в машине и специально подготовленным колонкам. Вышел из машины. Резко ударил себя в грудь кулаком. — Я не дам этому дерьму испортить мне один из лучших моментов в моей жизни. «Насильно» подумав о Танаке /механик не отрицал, что хотел, чтобы он был здесь, сейчас, рядом. Чтобы он мог к нему прикоснуться, взять за руку, поцеловать в шею, отодвинув фиолетовый шарф, но судьба решила по другому/ Казуичи заставил себя «с некоторой легкостью» откашлять цветы. Да, уже цветы. Практически полностью раскрывшиеся. Осознавать, что ему осталось недолго не хотелось. Да и адреналин из-за того, что он сейчас сделает, заглушал сильнейшую физическую боль в легких и горле. Пнув злосчастные окорвавленные цветки ногой, Казуичи сел обратно в машину. И стал что-то агрессивно искать в телефоне. Наконец-то кликнув на одну из песен, он слишком агрессивно нажал на педаль газа. Машина рванула вперед. В колонках на полную громкость на японском начали петь «Все внимание, машина заправлена бензином. Чемодан заполнен бомбами. Жизнь коротка, и впереди много опасностей. Так давайте танцевать!»* Подросткам везло, шоссе было пустынным. Скорость машины была уже под 100 км/ч. Им наверняка уже выписали какой-то штраф, но им было все равно. Их волосы развевались на ветру, а в уши им пел Джерард Уэй. «Все обращают внимание на меня. У меня есть ответы. У меня есть ответы.» Если бы тут были полицейские, то их бы наверно остановили. Возможно бы лишили прав. Но сейчас голова была заполнена не этим. «Уличный гепард с большой буквы, так что, поднимите руки, теперь поднимите руки» Они хотели бы кататься до вечера, но Казуичи стало заметнее хуже, хотя тот и не показывл слабину. Да и время аренды автомобиля подходило к концу. Измотанные, они отправились в сторону дома Ибуки. Немного неожиданно для Ибуки, он достал из кармана письмо, которое только чудом не помялось. — Отдашь его Танаке? — Когда? — Когда посчитаешь нужным. До встречи, Миода. - парень улыбнулся — Пока, Сода-кун. Парень так редко говорил «До встречи» так еще и, добавляя к этому ее фамилию, что это сильно ошарашило музыкантку. Он скорее был из тех, кто забудет попрощаться или забудет чью-либо фамилию.***
Время 04:37. Начинало светлеть. Соде не спалось. Проклятые цветы рушили даже надежду на хороший сон. Да и засыпать страшно, просыпаться - мучение. Никакие обезболивающие уже не помогали. Хотя, адреналин в крови нехило успокоил боль, но сил повторить что-то такое не было.Несколько часов назад
Отвезя кабриолет в автосалон, Казуичи сел в автобус, который доедет прямо до его дома. Сил идти домой не было. Привычным движением листая ленту в инстаграме, он увидел новый пост. На фотографии* была Сония, она была в теплой куртке, видимо фото было сделано на катке, и ее волосы были заплетены в хвост. А за руки она держала Гандама. Тоже в теплой куртке с его извечным шарфом. Сзади них горели то ли свечки, то ли лампочки. Достав пакет из кармана/Казуичи не очень хотелось убирать все за собой в общественных местах/, Казуичи будто били ножом, его будто отправили в мясорубку. Тело противно нудело. Все отказывалось работать. Было противно от самого себя. Горло противно болело, и было расцарапно будто шипами. Каждый кашель выходил с кровью. Больше выходило уже не цветков, лепестков или бутонов, а просто крови с семенами. Кровь выходила сгустками. Было ужасно мерзко. Только от ощущений хотелось блевать. Когда наконец-то приступ закончился, ловким движением Казуичи собрал с пола упавшие мимо лепесточки и завязал пакет.***
Казуичи никогда не хотел умереть слишком просто. От болезни или старости. Он хотел, чтобы его смерть не была естественной. Перебрав в голове несколько вариантов, этой же ночью он решился. Накинув на себя легкую ветровку, он вышел на улицу. Было тепло, но слегка холодный ветер портил всю романтику. Когда он бродил по улочкам родного города, и солнце уже начинало входить, на глазах выступили слезы. Он так молод, он слишком молод. А это его соулмейт. Как судьба могла так жестоко над ним поиздеваться. Он не хотел умирать от мучений, от того, что дурацкие цветы ограничат ему доступ к кислороду или убьют его сердце. Сода упал на колени, не от боли, от обиды. На коленях наверняка появились синяки, Казуичи никогда не отличался особой живучистью в отношении синяков. Хотелось бить кулаками асфальт, но не умирать. Не умирать. Не умирать из-за него. Перестав сдерживать себя, Казуичи со всей дури бил по асфальту. Бил до крови, до синяков, ушибов, срывая дурацкие цветы. Сейчас это выглядит как сцена из дурацкого дешевого сериала, у которого точно будет счастливый финал. Но жизнь- не сказка. Счастливого финала не будет. Да это так драматично, умереть за любовь, но не в случае Казуичи. Танака не стоил того, чтобы за него умереть. —Я не могу позволить себе умереть из-за этого поддонка. Не могу. - вскоре мысли перешли на откровенный крик. Когда наконец-то истерика закончилась, что-то больно защемило в груди, от чего захотелось плакать еще сильнее. Но, встав на ноги, Казуичи вытер слезы рукавом ветровки. И пошел в район заброшек. Поднявшись на крышу одной из 9-этажек, Казуичи последний раз посмотрел на город. Солнце только начинало вставать, и город тихонько начинал просыпаться. Шумно вздохнув, механик подошел к концу крыши. — Это как банджи-прыжок. Только после него ты не будешь страдать. Все закончится. - он повторял это как мантру. Развернувшись спиной к концу крыши, он в последний раз увидел город. Слегка оттолкнувшись от своеобразного бортика, розоволосый расправил руки и ноги и сделал шаг назад. Шаг в смерть. Мысленно извиняясь перед Ибуки, и другими людьми, которые как-либо могли быть знакомы с ним, он продолжал лететь. Страшно уже не было, мысль о том, что страдания закончатся, успокаивала.***
Полицеские, потрулировавшие район, найдут тело уже утром. Когда бездыханное тело отвезут на судмедэкспертизу она докажет, что это был суецид. Ибуки узнает об этом очень скоро, когда позвонив на знакомый номер, вместо голоса Соды услышит голос взрослого мужчины — Мисс, я сожалею. Вашего друга больше нет. Сегодня ночью он спрыгнул с 9-этажки.Два дня спустя
Ходить на учебу, Ибуки эти два дня не смогла. Было слишком тяжело. Это был самый близкий друг, который только мог у нее быть. Внезапно вспомнив про письмо, Миода решила исполнить его просьбу и отдать письмо животноводу. «Не знаю что там скажут медики, но это было самоубийство. И ты его причина. Если бы только я не поступил в эту чертову академию. Может быть я и не влюбился в тебя и не заболел бы. Вы правда хорошая пара с Сонией, извини, что так и не признался. Ты наверно начал бы меня еще больше презирать. Надеюсь у вас все сложится с принцессой. Не вини себя. Но ты, как мой соулмейт, заслуживаешь знать правду. Мы не были с тобой особо близки, чтобы я извинялся сейчас перед тобой. Но если бы мы были, я бы извинился. Похороны прошли спойкойно. Отец, узнав причину и подробности смерти сына, даже не соизволил приехать. Большинство одноклассников пришли чисто из-за того, что их заставили. Никто особо друзьями с розоволосым механиком не был. Одна только Ибуки была по истине грустна, она едва сдерживала слезы. Микан, которой даже повод не нужен чтобы поплакать, пустила слезу. Сония стояла, взяв Танаку под руку. После речи Чисы, никто не проронил ни слова. Молча положили цветы, в последний раз попрощались и ушли.Это так унизительно. Умереть от любви к собственному соулмейту.