Холодный ноябрьский ветер бил в лицо, но этого было мало, чтоб заглушить пожар, который разгорался в душе Спартанки. Пролетев несколько кварталов совершенно не думая о направлении, она остановилась на крыше недалеко от Булонского леса. Пахнуло запахом влажности вперемешку с прелой листвой. С неба часто закапало, а под навес заходить не хотелось.
Спартанка откинула голову в шлеме назад, подставляя лицо ливнем хлынувшему дождю. В небе нависла такая же тяжелая туча, как и в ее душе. Ей очень хотелось отмыться от грязи, которая будет ее преследовать, подобно призраку. Как напоминание того, что она сделала… и как сделала. В голове проносились картинки сегодняшнего захвата и взмахов оружия. Легко. Как по маслу. Только брызги крови на золотой стали. Угасание глаз… Снова и снова.
«Они заслужили!» — мысленно убеждала себя Спартанка.
«Ты могла оглушить. Связать» — вклинивался голос совести «Леди Баг».
«Я не успела! Время было против меня!»
«У тебя целая шкатулка. Могла взять Сасса».
«Акиппи не объединяется с другими квами!»
«Удобно, да?»
«Это не я в школу ворвалась, а они!»
«Бражник тоже не ангел».
«Габриэль Агрест — не террористы!»
«Не будь он отцом Адриана, ты бы его сдала полиции».
«У него нет смысла продолжать нападения!»
«Теперь у них тоже. Железный аргумент».
«Да уж, не поспоришь, Леди Баг».
«Герои так не поступают!» — голосом героини Парижа кричала совесть.
По лезвию бердыша медленно стекала чужая кровь, перемешиваясь с каплями дождя. Маринетт опустила широкое лезвие вниз и вода потекла по перу, очищая его.
Бой закончился два часа назад. В свете рекламных витрин мелькали огни, превратившись в белые шары от слез на ресницах. Ее никто не видел на темной крыше высотки. Она никого не хотела видеть. Знать. Не хотела видеть Кота. Особенно его. Он наверняка искал ее — карательницу в латах — Спартанку. «Не героиню», чье хлопанье крыльев будет заставлять стыть кровь в жилах любого, кто посягнет на спокойную жизнь Парижа.
Внутренний голос еще не успокоился, но жар продолжился с новой силой, как только мысли переместились на Адриана.
«Ну почему? Да и с чего бы он — такой добрый и замечательный — должен встречаться с таким монстром, как я? Да я не хожу в латах по городу, но он меня знает. Еще один плюс в пользу тайны личности».
Раньше из-за какой-нибудь мелкой оплошности она готова была провалиться сквозь землю, подумала бы про смену города или страны. А теперь Адриан, его родители — знают кто она такая! И исчезнуть с лица земли уже не кажется безумной затеей. Только вот куда?
Из мыслей ее вывел звук от сигнала талисмана. Пора отпустить Акиппи. Она зашла под козырек.
— Бой окончен.
— Бой давно уже окончен, Маринетт! — возмутился квами Ястреба, прекратив светиться.
Нырнул куда-то в сторону и вернулся к лицу Маринетт, на лету поедая жука.
«Где он его взял?»
— Я вообще-то есть хочу!
Маринетт посмотрела на него с видом затравленного кролика. После снятия трансформации вся гордость и бравада спрятались в кольцо, а боль и ужас этого дня вернулись с новой силой.
— Эй, ты чего? — спросил квами, глядя как лицо подопечной исказилось отчаянием, губы задрожали, и она, спрятав лицо в ладонях, съехала по стене на корточки, разразившись бурными рыданиями.
— Я… — всхлип, — я… их… порубила-а-а-а… — уже начались горькие рыдания, — как… мясник… ка… какой-то!
Ястребок, до этого момента серьезно и внимательно слушавший свою хозяйку, возвел очи к небу.
«Я и забыл какая мне чувствительная дама попалась. Тикки была права. Ну что ж, сделаю что смогу».
— Так, — начал свою терапию Ястреб. — Враги ворвались в вашу школу, и ты их зарубила, а значит спасла своих одноклассников и еще кучу народу со всей школы! Я ничего не забыл?
Маринетт отрицательно покачала головой.
— И правильно сделала! — выпалил Акиппи со всей дури ей в лицо. — Вильгельм Завоеватель тобой бы гордился! Настоящий воин! Ты чего тут слезы льешь? По кому?! По тем плебеям, которые посягнули на твою территорию? Да туда им дорога! Нашла из-за чего сокрушаться. Если б ты этого не сделала, то они и тебя и твоих друзей бы порешили! И знаешь что, стоять возле погребальных костров… то еще удовольствие! И вообще — победителей не судят! И тебе не стоит заморачиваться.
Маринетт подняла заплаканное лицо от колен и хмуро посмотрела на квами.
— Сципион тоже плакал на руинах Карфагена, когда его разрушил и потом сжег!
— Ну знаешь ли, — посмотрел на школьницу прожженный многими веками и сражениями боевой Ястреб. — Одно дело убивать мразей, которые вторглись в твою страну, и совсем другое — топить в крови невинных людей с детьми по приказу. Я его понимаю.
Акиппи скрестил лапки-крылья на груди.
— Тебе нечего стыдиться, Маринетт. Ты правильно поступила. Если бы ты их оставила в живых, то они бы попытались сбежать из тюрьмы и отомстить Спартанке. Или твоим друзьям. На тебя началась бы охота. Тебе и твоей семье, я думаю, этого не нужно.
Маринетт перестала реветь и сидела, опустив голову, переваривала слова Акиппи. Вот если бы Тикки ее как-то ободрила или оправдала, то она бы точно успокоилась. Но еще оставался Адриан. Ее любовь и будущий отец троих детей. А голову не покидали размышления о мистере Агресте, после того, как он встретился глазами со Спартанкой.
«Что подумает обо мне Габриэль Агрест, скажет ли он Эмили, что эта девушка, убившая людей, (ну ладно — террористов) и есть девушка их сына. Хороша невестка».
Маринетт грустно смотрела в темноту Булонского леса, раскинувшемся возле городской черты с высоты десятиэтажного дома. Мысли об отношении парня ее мечты к ее суровому «спасению» школы становились один мрачнее другой.
«Что подумает обо мне Адриан? Как он будет смотреть на меня? Как воспримет Маринетт — убивающую преступников? Леди Баг никогда бы так не поступила! Он влюбился в ее образ — идеальная, находчивая Леди Баг всегда найдет выход… Она совершенна! А потом он влюбился в скромную и неуклюжую Маринетт, которая всегда поможет, утешит. Которая шьет одежду и печет сладкие макаруны, собирается стать известным дизайнером! А не карателем всея Парижа!»
Девушка опять уткнулась носом в коленки и сжала зубы.
«Ну почему? Почему им приспичило явиться в нашу школу?!»
И ответ сам явился собой, даже не слишком задерживаясь на полках памяти.
«Потому что это элитная школа, где учатся дочь мэра и сын известного дизайнера. Потому что если бы они пришли в другую школу, то может кого-то Спартанка не спасла бы, так как узнала бы об этом позже и кто-то умер бы. Может это судьба привела их к ней? Как и Акиппи. Хотя он сам напросился, но…»
Ястреб уже начал думать, что его терапия закончена, и он гордо скажет великому духу созидания, что он справился, как его подопечная опять уткнулась лицом вниз и стала рвано дышать, скрипя зубами.
«Снова — здорова. Что на этот раз?»
Вдруг рядом послышались звуки прыжков по мокрой крыше и звяканье металлического шеста. Маринетт и Акиппи спрятались глубже под навес и увидели как Супер-Кот спрыгнул на дом перед ними, на два этажа ниже, и уставился на лес впереди, медленно опустив шест. Акиппи выглянул из-за плеча девушки и посмотрел на хозяйку. На ее лице читался страх вперемешку с надеждой. Она будто просила глазами: «пойми меня!» Но ее храбрости на то, чтобы сказать это вслух, не хватало. И Акиппи, будто нечаянно, громко чихнул и быстро спрятался за хозяйку, чтобы избежать нагоняя слишком впечатлительной мадам.
Хитрость квами сработала и Супер-Кот обернулся на звук и присмотрелся к темному козырьку на крыше высотки. Легко перепрыгнув на соседний дом, он увидел сидящую на корточках свою девушку, которая отвернулась от него, не желая смотреть в глаза герою.
— Маринетт, — позвал он подругу, не понимая, что с ней случилось.
«Сколько жалости то в голосе, — подумала брюнетка. — Он же герой Парижа, ему положено быть таким: внимательным и чутким к людям!»
— Почему ты улетела? Ты еще ранена, Мари, — заметив повреждения на руках, опустился на одно колено Кот. — Пойдем домой, полечим тебя. Тикки наверняка тебе поможет.
Маринетт продолжала молчать, отвернувшись от него.
«Как он может беспокоиться? О такой, как я?»
Из волос брюнетки выглянула мордочка квами-птички.
— Эй Кот, — подлетел квами к зеленоглазому герою, — у тебя не найдется чего-нибудь поесть, а то моя хозяйка без еды сидит и переживает из-за всего. Я как мог проводил терапию, но мозгоправ из-меня так себе, — и посмотрел на Супер-Кота голодными янтарными глазами.
Кот похлопал себя по карманам и извлек кусочек сыра.
— У меня только камамбер есть, будешь?
— Давай. Я хищник, конечно, но выбирать не приходится.
И треугольник сыра исчез в клюве птички с такой же скоростью, как это делал Плагг. Только глаза от наслаждения не закатывал.
— Мур-ринетт, — хитро сощурил глаза герой, и приосанился. — Ты позволишь очаровательному и сильному супергерою отнести тебя домой?
Дюпен-Чен продолжала молча сидеть, отвернувшись от Кота. Потом зажмурилась, словно собираясь с мыслями, и задала давно ее мучивший вопрос.
— Как ты так можешь?
— Ты о чем? — не понял Кот.
— Как ты можешь стоять здесь и звать меня домой, как будто я ничего не сделала? — девушка поднялась на ноги, прижимая рану на руке и озлобленно (скорее на саму себя) вопрошала парня. — Словно я не порубила всех тех преступников, как собак из подворотни! Разве ты сможешь теперь нормально смотреть на ту, которая убивает людей в таком количестве? Я сама то на себя в зеркало не посмотрю! Я не достойна звания героя и памятника! Какая же я хранительница, раз так поступаю? Что же я за…
Супер-Кот, наблюдавший за своей девушкой, перевел взгляд на ее квами Ястреба, который завис в воздухе над плечом хозяйки и после жеста лапка-мордочка, снова возвел очи к небу.
«Ну когда эти стенания закончатся» — и жалостливо посмотрел на Кота.
«Ну сделай что-нибудь с этим!»
Супер-Коту от мимики квами стало смешно и чтобы подавить рвущуюся улыбку он «задумчиво» прикрыл рот рукой и опустил глаза вниз.
Маринетт прекратила на время пламенную речь, состоящую в основном из вопросов и предположений, каким должны быть настоящие герои, и, не услышав ни одного упрека или подтверждения ее речей, замолчала и уставилась на напарника.
Кот выглядел так, будто пытается не засмеяться. Акиппи был похож на страждущего, который молится всем богам о снисхождении милостей.
«Они меня вообще слушали?»
— Я тебе тут душу изливаю, а тебе смешно? Кот!
Носитель камня неудачи наконец-то соизволил посмотреть на Маринетт, которая, судя по виду, хотела надавать ему по голове для проявления чуткости.
— Ладно, ладно, грозная Мурцесса! — примирительно поднял когтистые лапы. — Не суди строго своего скромного, но очень опасного напарника, и позволь ему слово молвить.
Маринетт поубавила огонь в глазах с выражением: «ну и что ты опять вытворишь?» и прислонилась спиной к стене.
— Скольких ты убила сегодня, позволь спросить?
— Шестерых, — с неохотой ответила девушка, не подозревая к чему ведет напарник.
— А скольких я убил, когда был Белым Котом?
Маринетт тяжело вздохнула, припоминая тот разрушенный мир, где не осталось никого кроме Кота Блана.
— Ответь мне, Багибу. Кого я там пощадил? — и Супер-Кот вышел из-под навеса под дождь смотря на город, живший уже ночной жизнью. — На сколько я был ужасен и беспощаден, что уничтожил все! Абсолютно все, даже тебя! И никого не было рядом, кто бы мог меня выслушать и простить. Моя мама… так и лежала в капсуле, и не кому было ее воскресить, — Кот сморгнул навернувшиеся слезы.
Маринетт смотрела на спину напарника, озаренного снизу разноцветными огнями, с поникшими ушами и хвостом. Владельцу силы разрушения тоже трудно изливать душу. Да, она помнила…
— Нет, моя Леди. По сравнению со мной — ты ангел во плоти. Ты смогла все исправить… сделать еще лучше. Ты вернула мне маму.
Внутри невольной воительницы зародилась надежда на то, что ей не надо спорить с собственной совестью, что Кот прав, и он принял ее такой…
…Но тут же погасла под давлением неоспоримых фактов.
— Не знаю, как ты можешь помнить это, Кот, но твоих жертв тут нет.
— Благодаря тебе. — Парень, поливаемый холодным ноябрьским дождем, вполоборота повернулся к ней.
— А мои здесь есть. И ты был под акумой, я все понимаю.
— Ты тоже была под акумой, Принцесса. И ты не уничтожала мир. Это был план по спасению Нууру. Твой план! — герой подошел к ней под козырек и коснулся ее лба своим, неприятно холодя мокрыми волосами, и заглянул ей в глаза, — И сегодня ты тоже всех спасла.
— И я тебе говорю, что правильно сделала, — вставил, наконец, Акиппи свое слово. — А ты все: «так не правильно», «так нельзя-я-я».
— И вообще, пойдем домой, Мурцесса. Я обещал твоим родителям, что найду тебя. Они, наверно, с ума сходят. На улице дождь, уже ночь, а ты без куртки, — предложил Кот и взял свою девушку на руки.
— Да уж, погодка нелетная, — съехидничал Ястребок, забираясь под пиджак к Маринетт. — И кстати, хозяйка! С боевым крещением тебя!
Слабую улыбку, только что появившуюся на губах Дюпен-Чен, как ветром сдуло. Она так и застыла с выражением на лице: «вот как на это поздравление реагировать?»
— Акиппи, ну ты… — покачал головой Кот, отметив ступор Маринетт. — Что-то с чем-то…
— Я носитель могучей силы и защиты с благими намерениями, — гордо заявил Ястребок, высунув клюв из-под пиджака, не желая попадать под дождь, и нырнул обратно.
***
Кот донес Маринетт до дома и сдал радостной чете Дюпен. Их обоих завернули в пледы по самые уши, напоили какао и закормили сладкой выпечкой, на гибель модельной фигуре Кота-Адриана. Боевой квами получил кусок мясного пирога и уже спал в шкатулке в обнимку с золотым перстнем.
По прошествии часа Маринетт, сославшись на усталость, отправилась к себе в комнату, а Кот поторопился домой (садиться на диету) и уносил двойную порцию выпечки от знаменитой пекарни, настойчиво втиснутую в лапы мистером Дюпеном.
Маринетт поднялась к себе в комнату и, как только рухнула на кровать, к ее лицу прилетело красное с черной точкой на голове чудо.
— Тикки! — брюнетка прижала свою квами к щеке. — Как мне тебя не хватало! Я так испугалась за Джулеку, что не взяла сумку с тобой.
— Все хорошо, Маринетт. Меня Алья принесла вместе с рюкзаком, — и квами убрала невольную слезу облегчения со щеки подопечной. — Как ты? Акиппи тебе здорово помог. Ты справилась.
Маринетт тяжело вздохнула, глядя на маленькую Божью Коровку, и присела на кровать. Счастье на лице сменилось горькими воспоминаниями и смертельной усталостью. Она как будто повзрослела сразу на пять лет. Маринетт зажмурилась, чтобы набежавшие слезы не мешали видеть, и вытерла их рукавом.
— Да, он помог… Но это было трудно… или нет, не трудно, а… — брюнетка ни как не могла подобрать подходящее слово.
— Не так, как это делает Леди Баг? — подсказала мудрая квами.
— Да! Но дело даже не в этом, а в том что… я хотела сделать по-другому… по-своему, но я не успевала. Они там… в классе… Адриан и Алья с Нино. Там мои друзья, — брюнетка растеряно жестикулировала и смахивала слезы.
— Маринетт, — мягко посмотрела на нее квами, прикасаясь к щеке, — не оправдывайся. Ты все правильно сделала. Там нужна была Спартанка. А сон, который снился тебе про прежнего хозяина Акиппи, тебе помог?
— Д-да, — немного подумав, вспомнила Дюпен-Чен.
— Вот видишь, значит все правильно. Спартанка была нужнее, чем Леди Баг.
— Но почему-то мне кажется, что герои так не действуют, — Маринетт отвернулась к окну, где продолжал лить холодный осенний дождь, смывая грязь с ночного города.
— Владельцы боевых квами — не являются героями в привычном для тебя понимании, Маринетт. — Брюнетка обернулась на слова Тикки. — Они всегда воины и защитники городов, способные сделать очень много для предотвращения гибели тех, кто слабее… и устранить угрозу. Может, тебе это кажется жестоким, но не всех исправляет тюрьма.
Маринетт долго смотрела на квами, переваривая информацию, и пыталась все расставить на полках и поверить в слова Букашки. Она знала, что Тикки говорит правду, это мудрое существо прошло через многое и знает лучше нее. Но когда девушка видела себя в отражении — ее передергивало. Ею овладевал какой-то страх, которого она раньше не испытывала. Мурашки поднимались по спине и захватывали кожу под волосами. Руки холодели, а сердце стучало быстрее. Сначала она думала, что это из-за Адриана и его семьи, но дело было не в нем, и не в том, как он к ней будет относиться. Как и раньше. Но ей не становилось легче от его слов или слов квами. Это было не то… Ей что-то мешало окончательно успокоиться. Она прятала руки и избегала любых отражающих поверхностей. Как будто монстр сидел в ней.
— Тебя еще что-то тревожит?
Наблюдательная Тикки знала свою хозяйку лучше нее самой. Бегающий взгляд и погруженность в себя — не очень хорошие признаки.
«Опять какое-нибудь самокопание и пребывание там, куда и залезать не стоило» — подумала дух созидания.
— Я… я боюсь.
— Чего?
— Что у меня это войдет в привычку.
От звонкого смеха квами Маринетт вздрогнула.
— Чего смешного, Тикки?!
— Хех… — красная квами вытерла слезы с глаз. — Не войдет у тебя это в привычку, Маринетт.
— Почему ты так уверена? — смутилась брюнетка.
— Да потому, что ты больше Леди Баг, чем Спартанка. Ты анализируешь проблему и пытаешься найти решение. Ты созидательница, творец. Даже когда ты была под акумой и в теле Спартанки — не стала уничтожать мир, чтобы создать новый. У тебя оснований не было! А вместо этого сделала зимний сад. Если ты и будешь кого-то убивать, то на это будут очень веские причины. Ты сегодня устранила угрозу, чтобы спасти одноклассников. Но в силу своей натуры, твое внутреннее «Я» это отторгает, и поэтому ты терзаешься. Это надо принять и жить дальше. Когда надеваешь доспехи, то остаешься собой не только как Маринетт, но и как хранительница. Или, может, тебе напомнить, для чего появились квами?
— Чтобы помогать людям и миру.
— Вот видишь, ты все помнишь. Ты не потеряешь себя, если снова призовешь силу воина.
— Ты так думаешь? — девушка посмотрела на квами васильковыми глазами, в которых снова была надежда.
— Ну конечно, Маринетт.
Девушка опять прижалась к Божьей Коровке в порыве благодарности за слова поддержки.
«Фух!» — мысленно выдохнула квами — «очередной сеанс — вытащи подопечную из бассейна с акулами «Я плохая» — прошел успешно. Та-а-ак, а что там Акиппи делает?»
***
Школу отменили из-за ремонтных работ и все ученики колледжа Франсуа Дюпон пребывали в праздном бездействии. Некоторые смотрели новости про вчерашние события в том числе в семействах Дюпен-Чен и Агрестов.
— …Спартанкой была уничтожена почти вся банда террористов, и единственный оставшийся в живых участник сейчас находится в тюремном госпитале с сотрясением головы, — вещали из утренних новостей.
«Наверно, тот, кого я вырубила ударом в висок» — думала Мари, сидя перед телевизором в холле дома, завернувшись в плед и притянув к себе колени.
Вчерашнее пребывание под дождем без верхней одежды поспособствовало легкой простуде.
— Дорогая, ты точно хочешь это смотреть? — спросила Сабина, входя в гостиную попутно вытирая руки полотенцем и обеспокоенно смотря на дочь.
— Да, мам, хочу.
— …Руководивший операцией шеф полиции мистер Морэль выразил огромную благодарность Спартанке, благодаря которой никто из колледжа Франсуа Дюпон серьезно не пострадал. — продолжала Надья Шамак. — Тем временем, очевидцы говорили, цитирую: «о кардинальных методах» крылатой героини. Но многие наблюдавшие одобряют быстрое решение проблем. Но мы мало знаем о воинственной девушке, спасшей школу, так как интервью у нее было взято два раза и один из них тогда, когда Леди Баг не было в городе по неизвестным причинам. Некоторые представители полиции призывают избегать встреч со Спартанкой, так как цели ее пребывания в Париже нам неизвестны.
— Пфф, — фыркнула Маринетт и отвернулась от экрана, продолжая при этом слушать новости.
— Несмотря на это мэр Парижа Андре Буржуа приглашает Спартанку к памятнику героев в эту субботу для вручения медали «Французской признательности» за спасение школы и, в частности, его дочери Хлои Буржуа. — Обрадованная брюнетка расплылась в улыбке. — Также приглашает постоянных героев Парижа Леди Баг и Супер-Кота присутствовать на награждении.
«Вот… макаруны с васаби!» — хлопнула себя по лбу девушка и уткнулась носом в коленки. «Опять что-то придумывать надо».
Дальше новости перешли к другим темам дня, и Маринетт потеряла интерес к телеэкрану. Запахнув широкий край пледа, она, словно большая улитка, поползла к себе в комнату спать и выздоравливать.
«До выходных еще есть время, что-нибудь придумаю».
