Заключённый

Посмотри мне в глаза, моя дорогая, и скажи, что ты видишь. Если это я сгнию в этой камере, так тому и быть. Но ты будешь гнить вместе со мной.

                      _________________________        Гермиона Грейнджер быстро прошла мимо бесчисленных темных камер, не обращая внимания на взгляды, которые она чувствовала на своем теле. Ее руки дрожали, когда она шла по пустому коридору, но она слишком хорошо знала, что это не из-за холода. Она нервничала, боялась. И она ненавидела себя за это. Шепот, грязные смешки и другие тревожные звуки окружали ее, заставляя чувствовать себя еще меньше, чем она уже чувствовала себя в огромном здании, но она игнорировала все это, упрямо глядя вперед и сжимая дрожащие кулаки. Несмотря на все эти шумы, она могла слышать успокаивающий шум бури снаружи, поэтому она попыталась сосредоточиться на этом, когда добралась до лестницы, которая вела дальше вниз, дальше к его камере. Это было безумие, такое тревожное безумие, все это сводило ее с ума. Но она не могла, не могла держаться подальше от его камеры, от него, самой холодной и опасной угрозы для волшебного мира. В тот момент, когда молодая ведьма, наконец, оставила лестницу позади, она глубоко вздохнула и остановилась, глядя в конец коридора, зная, что его камера там, темная и холодная, скрывая самое темное живое существо, которое когда-либо видел мир. Слезы наполнили ее глаза, но она отказалась выпустить их, не желая, чтобы кто-то увидел ее слабость, особенно он, не в этот раз. Затем, наконец успокоившись, она шагнула вперед, и стук ее каблуков эхом разнесся по пустому и безмолвному коридору. Ее шаги были медленными и осторожными, ее тело полностью осознавало угрозу, которая оставалась всего в нескольких метрах от нее, в то время как ее разум и сердце определенно нет. Ее страх рос с каждым шагом. Было так холодно. Она была всего в пяти шагах от его камеры. Его присутствие было таким сильным, даже несмотря на то, что он не обладал здесь своей магией. Всего два шага. Перестань трястись, Грейнджер, просто перестань. Она остановилась прямо перед его камерой. Ее тело теперь полностью тряслось, а мысли были заняты самыми мрачными мыслями, но она сумела отодвинуть их на задний план, позволив своим мыслям сосредоточиться на мужчине, который сидел на ржавой кровати. Она позволила своему взгляду сначала блуждать по камере, клетке, которая была ей до тошноты знакома, клетке, которая преследовала ее во сне каждую гребаную ночь. Там было почти пусто, только туалет, раковина, маленький столик с ржавым стулом и кровать, стоявшая в левом углу камеры. Все еще не готовая заглянуть ему в лицо, Гермиона посмотрела на лежащий на земле «Ежедневный пророк», тот самый, который она принесла ему в прошлый раз. После этого визита прошла почти неделя, и она знала, что он заставит ее пожалеть об этом. И наконец, когда она больше не могла выносить тишину и жаркий пристальный взгляд его тела, ее взгляд упал на темную фигуру, сидящую на кровати. Ее дыхание на мгновение остановилось, когда ее карие глаза встретились с его угольно-черными. Они горели от гнева, но это было единственное чувство, которое он выдавал. Ну конечно же. Если бы она не знала, какую угрозу он представляет для нее в этот момент, то закатила бы глаза. Он никогда не показывал своих эмоций, если только это не был гнев, веселье или… похоть. Брюнетка вздрогнула, вспомнив, как он в последний раз трахал ее у стены своей камеры. Мерлин, она так чертовски скучала по его прикосновениям; она жаждала их, нуждалась в них. На этой неделе она заметила это еще сильнее, чем когда-либо. Она жаждала его. И она знала, что он тоже жаждет ее. Сделав глубокий вдох, она подошла еще ближе к его камере, но не открыла дверь, как они оба знали, что она может это сделать. Все еще держа рот на замке, она изучала его, игнорируя его холодные глаза, которые смотрели сквозь дыры в ее голове. Его черные волнистые волосы прилипли ко лбу – очевидно, он ежедневно отжимался, чтобы поддерживать себя в форме — в отличие от остальных узников Азкабана. В то время как все они были тощими и грязными, он был кем угодно, но только не этим; в конце концов, он знал, как заботиться о своем теле. Его белая рубашка тоже прилипла к бледной коже, показывая его пресс под тонкой тканью. Его длинные ноги, обтянутые черными брюками, небрежно лежали на кровати. Она снова перевела взгляд на его лицо. К его длинному, прямому носу. Его полные, соблазнительные губы. Изможденные высокие острые скулы. Сильная челюсть. Его глаза... – Тебе не надоело пялиться на меня? Я хотел бы обсудить здесь некоторые вещи, – Его низкий голос внезапно эхом разнесся по камере, заставив ее вздрогнуть. Гермиона промолчала и лишь приподняла бровь, стараясь выглядеть такой же холодной и расчетливой, как и он. Он, казалось, не был впечатлен ее демонстрацией, и она знала, что он может смотреть прямо сквозь нее. Зачем она вообще пыталась? Она знала, что он читает ее, как книгу. – Иди сюда. Сейчас же. Какое — то мгновение она просто смотрела на него, но, увидев его предостерегающий взгляд, повиновалась и открыла дверь — только так, как это могли сделать невыразимые и ответственные за заключенных служители, — и снова закрыла и заперла ее за собой. За все это время, что она посещала его камеру, он ни разу не попытался вырваться, ни разу. Но, конечно, все это было частью его плана, о котором она рассказала своему боссу. И она знала, что Том Риддл знает о ее предательстве. Когда слово «предательство» эхом прокатилось по комнате, у нее внутри все сжалось. Она посмотрела ему в глаза. Он холодно посмотрел на нее в ответ. — Я сказал, иди сюда. Гермиона судорожно сглотнула. Но на этот раз она не подчинилась. Она хотела, чтобы он знал, что не может все время командовать ею. Она с вызовом посмотрела на него. Он глубоко вздохнул; она видела, что все его тело напряглось. — Черт возьми, ведьма, послушай меня хоть раз. — Том, это ты... – ИДИ СЮДА, – Закричал он. Гермиона вздрогнула — в конце концов, редко можно было видеть его таким, так открыто демонстрирующим свои эмоции. Не желая усугублять ситуацию, она быстро подошла к его кровати и остановилась прямо перед ним. Он посмотрел на нее со своего места на кровати, его глаза горели яростью. – Ты знаешь, почему я это сделала, – Сказала она ему, скрестив руки на груди. Черное платье вдруг показалось ей слишком откровенным. Он фыркнул, но огонь в его глазах остался. – Неужели? А? Значит, теперь он хочет играть? — Она усмехнулась. – Мне надоели твои игры, Том. Давай поговорим серьезно. Все произошло слишком быстро. Внезапно она оказалась на его кровати, ее запястья были схвачены его левой рукой и сведены вместе над ее головой, все его тело прижимало ее вниз, а другая большая рука держала ее подбородок в своей хватке. — Ну и нервы же у тебя, женщина. Ты пришла сюда, после того, как не навещала меня неделю, после того, как предала меня, и все, что ты скажешь, это: Давай серьёзно поговорим? — Он покачал головой и приблизил свое лицо к ее лицу, — Скажи мне хоть одну причину, Гермиона, почему я не должен убивать тебя прямо сейчас. Все ее тело напряглось, сердце тут же забилось быстрее. И все же… и все же она чувствовала возбуждение, которое возникло, как только он коснулся ее тела. Насколько все это было хреново и отвратительно? Он угрожал ей, черт возьми! Не может быть, чтобы она чувствовала себя так! — Том, — тихо сказала она, — я знаю, что ты думаешь. И я… я знаю, что ты сейчас вне себя от ярости, — тут он фыркнул, — но что мне оставалось делать? — К концу ее голос стал громче. Он приподнял бровь, его рука скользнула от ее подбородка к шее и легонько погладила ее, дразня, показывая, что он единственный, кто контролирует ситуацию. Она знала, что его гнев также был вызван потерей контроля, которую он почувствовал, когда она не пришла к нему и предала его. Ему нужен был контроль, контроль над ней и всей этой ситуацией. — Это ты мне скажи, – Он зарычал. Гермиона внимательно наблюдала за ним. – Ты бы снова захватил весь волшебный мир, ты бы убил людей, всех моих друзей, Гарри, Рона. – Твои друзья? — Он сплюнул, – Я думал, друзья могут рассчитывать друг на друга и заботиться друг о друге. Поттер и этот рыжий определенно не любили тебя с тех пор, как ты окончила Хогвартс. Его слова больно ударили ее — и он это знал. Он продолжил: – Они, наверное, там, смеются над тем, как они использовали тебя, как ты позволила им использовать себя, как ты сама… Она подтянула колени вверх — и уперлась ими ему прямо в живот. Трудно. Он упал назад, но не отпустил ее запястья, что заставило ее упасть вместе с ним. Каким-то образом они приземлились на пол, но оба еще не закончили друг с другом. Пока Гермиона пыталась снова пнуть его и вырвать свои руки из его железной хватки, Том блокировал ее и толкал вниз своей рукой. Гермиона, однако, воспользовалась этим вариантом и ударила его головой. Он громко выругался и резко схватил ее за горло, прижимая к себе и крепче сжимая. Она попыталась высвободиться, но это было бесполезно: он был слишком силен. Взглянув ему в лицо, она увидела, что он смотрит на нее с нескрываемым гневом. Она должна была успокоить его. Или же он собирался убить ее. — Том, — хрипло произнесла она, пытаясь что-то сказать. Он никак не отреагировал. – Том, –Она попыталась снова. — Ты чертовски хорошо знаешь, ЧТО ЭТО ПРАВДА, Гермиона. Они не заботятся о тебе. И вот ты предаешь единственного человека с которым должна быть рядом ради слабых идиотов которым на тебя наплевать. — Нет! — Прохрипела она. – Ты же знаешь, что это правда! — Крикнул он ей прямо в лицо. — Отпусти меня! Сейчас же! – С чего бы это? Ты. Меня. Предала. Гермиона отчаянно замотала головой. — Т-Том… – Ты не появлялась целую чёртову неделю. Я ждал тебя здесь. Но потом мне приходится выслушивать, как эта чертова Браун говорит мне, что министерство теперь знает о моем плане и что именно ты разоблачила меня. Из ее левого глаза выкатилась слеза. – То..... что я сделала.... было правильно, –  Тогда почему она так не уверена в себе? Том, казалось, подумал то же самое, потому что он поднял бровь, гнев все еще присутствовал в его глазах. – Только не говори мне, что ты все еще веришь в эту чушь о добре и зле. Нет добра и зла, только – …власть и т-те, кто слишком слаб ч-чтобы искать ее, – Ответила она, почувствовав, что его хватка на ее горле ослабевает. Том внимательно наблюдал за ней. — Ты умная ведьма, Гермиона. Сильная, умная, амбициозная. Почему ты все еще отказываешься сдаться, отказываешь мне в том, чтобы полностью овладеть тобой? Она молча смотрела на него. Наконец он ослабил хватку на ее горле, лаская больное место — там, где образовался синяк. – Ответь мне, –  Тихо прошептал он, снова приблизив свое лицо к ее лицу. — Потому что я сама себе хозяйка, Том. И я не хочу, чтобы ты тащил меня с собой в эту темную бездну, – Прошептала в ответ Гермиона, внимательно наблюдая за его реакцией. Он вздохнул и отвернулся, все еще не отпуская ее запястья. Гермиона наклонилась вперед. Она все еще видела гнев в его взгляде, но проигнорировала его и отодвинула свой страх на задний план. – Том… Он резко повернул голову, снова заглянул ей в глаза и крепче сжал ее запястья. – Это ничего не меняет, Гермиона. Если ты думала, что это была  возможность сбежать.. – Я.. — Дай мне сказать, – Том предупреждающе зарычал. Гермиона сжала губы и посмотрела на него, нахмурив брови. – Если ты думала, что это твой шанс сбежать от меня, то сильно ошибалась. Я все еще контролирую ситуацию. И ты, моя дорогая.. Он придвинул голову еще ближе; теперь их носы соприкасались, и по его телу пробегали приятные мурашки. — Ты, Гермиона Грейнджер, все еще моя. Она резко вдохнула. — Ты всегда была такой и всегда будешь. Это ничего не меняло. — Том, я не твоя… — Гермиона хотела сказать дрожащим голосом, но как только слова слетели с ее губ, его губы резко накрыли ее. Она застонала в ответ на поцелуй. Все ее мысли, страхи, возражения отодвинулись на задний план, когда он поцеловал ее и коснулся своей кожи. Мурашки пробежали по ее коже, сердце забилось быстрее, дыхание стало тяжелее— и все из-за него, и она чувствовала себя божественно в его объятиях, просто отдаваясь ему и позволяя заботиться о себе. Это реальность? Когда он прикасался к ней, ее не существовало. Их ссоры, его темнота, тот факт, что он был социопатом — массовым убийцей-она просто отпустила это и наслаждалась этим моментом, потому что она жаждала его так чертовски сильно, она нуждалась в нем. Его язык дико играл с ее языком, а затем исследовал рот, как делал это много раз прежде. Он точно знал, где ему нужно прикоснуться к ней, как он должен целовать ее и как трахать, чтобы превратить ее в испепеляющее, нуждающееся месиво. Гермиона снова и снова шептала имя Тома, пока он срывал черное платье с ее дрожащего тела. – Боже… – Магглорожденная ведьма вздохнула, когда его большие руки опустили ее черный кружевной лифчик вниз, и его жадные губы нашли ее сосок, чтобы пососать его, в то время как его рука резко ласкала другой сосок — именно так, как ей нравилось. Закрыв глаза, она откинула голову назад и раздвинула ноги, чтобы Том мог встать между ними и прижать свою толстую, одетую эрекцию к ее одетому влагалищу. Она чувствовала себя так хорошо в его объятиях — как будто она принадлежала только ему. Все, о чем она могла думать, было его имя, и ей нравилось выкрикивать его, когда она вот-вот кончит. — Скажи это, Гермиона, — прошептал он, касаясь разгоряченной кожи ее живота, позволяя своему языку ласкать ее кожу, двигая руками к ее черному белью и срывая его с ее тела так же, как он сделал это с ее платьем. Она открыла глаза и увидела его красивое лицо между своих бедер – его глаза жадно смотрели на ее обнаженное влагалище. Почувствовав потребность прикоснуться к его шелковистым волосам, она подняла дрожащую руку и взяла черные волны в кулак. В то же мгновение он придвинулся ближе к ее блестящей плоти и провел языком по ее складкам. — А! Она ничего не могла с собой поделать и начала двигать бедрами, нуждаясь в большем трении, нуждаясь в его языке, пальцах, его члене, нем.  Его угольно-черные глаза блуждали по ее лицу, и в них был предупреждающий блеск. — Не двигайся, Гермиона, – Скомандовал Том хриплым голосом, и она немедленно повиновалась, слишком хорошо зная, каким жестоким может быть Том, когда дело доходит до дразнения. – Да, да, да… – Она тихо застонала, дернула его за волосы и снова откинула голову назад. Его язык безжалостно двигался внутри нее, в то время как его пальцы жестко гладили ее клитор. Черт, она отчаянно хотела, чтобы его член вошел в нее — прямо сейчас. Озорно ухмыляясь, она коснулась его эрекции ногой, медленно поглаживая ее через черные брюки, заставляя его предупреждающе зарычать на нее. Этот звук - этот низкий, хриплый звук - он делал так много удивительных вещей с ее телом сразу, что она просто не могла.. – О боже мой! Гермиона вскрикнула, когда он засунул три пальца в ее тугую дырочку. Она сходит с ума, черт возьми. – Скажи. Это. — О черт, я… Я твоя, Том, только твоя! – Да, только моя! — Прошипел он, толкаясь все быстрее и сильнее, двигаясь ртом от ее влагалища к внутренней стороне бедер, открывая рот и резко покусывая плоть. Боль смешалась с наслаждением, которое доставляли ей его пальцы, и она тут же кончила. Сильно. Выкрикивая его имя. Том мрачно ухмыльнулся, но он еще не закончил; он медленно вытащил пальцы из ее киски, напевая от стона, который вырвался из ее губ, и направил их к своему рту, вдыхая ее запах, прежде чем сомкнуть свои полные губы вокруг пальцев. Он застонал от наслаждения ее вкусом. И Гермиона-чуть не кончила снова — просто от одного его вида. – Том…– заскулила она, приподнимая бедра, невербально умоляя его о члене. Он поднес свои пальцы к ее рту. – Попробуй себя, – и наблюдал, как ее рот жадно посасывает его пальцы. После того, как она очистила его пальцы языком, он быстро избавился от брюк и боксеров — он ухмыльнулся, когда увидел, что она жадно наблюдает за его толстым членом, высокомерный ублюдок — и двинул свой член к ее входу, дразня  своим кончиком, смешивая преякулят с ее житкостями. — Ради всего святого, Том, просто трахни меня. — О, пожалуйста, Гермиона, ты же знаешь, как нужно просить, – Прорычал он, продолжая безжалостно дразнить ее. Черт, он бывает таким придурком. Он ухмыльнулся ей. – Мне все-таки нужно наказать тебя. Гермиона тяжело вздохнула. – А ты не можешь просто... – Гермиона. Она сразу же замолчала, но испустила стон, когда он чуть шевельнул кончиком своего члена внутри нее. – Ах, пожалуйста, Том, просто трахни меня. Я тебя умоляю. Он озорно ухмыльнулся ей, но прежде чем Гермиона успела подумать, что он задумал, он уже вошел в нее быстрым, сильным толчком, заставив ее вскрикнуть. Мерлин, она была рада, что в камерах каждого заключенного были заглушающие заклинания. — Видишь? Разве не лучше, когда ты просто слушаешь меня? — Пробормотал он хрипло, двигая бедрами быстро и жестко, рыча от того, как ее стенки сжались вокруг его твердого члена. Гермиона подняла голову, и он громко застонал, двигаясь так быстро, как только мог. Мерлин, она никогда не насытится этим. Каждый раз, когда их бедра соприкасались, в камере раздавался громкий шлепающий звук. — ДА ПОШЕЛ ТЫ! — Она застонала, заставив Тома ухмыльнуться. Внезапно он взял ее ноги в свои руки и раздвинул их еще больше, поднимая их к ее плечам, так что у него был еще лучший доступ. Этот угол также позволял ему быстро попасть в ее точку g — что заставляло Гермиону сходить с ума. Ее стенки сжалась вокруг него, всасывая его, массируя его член и заставляя его стонать — О боже… — она вскрикнула от чистого удовольствия и начала двигаться еще быстрее, но он резко прижал ее бедра к себе и безжалостно вонзился в ее влагалище. Как раз когда она собиралась кончить, Том внезапно вырвался и кончил ей на живот и грудь, ухмыляясь над ее разъяренным выражением лица. — Салазар, это было чертовски прекрасно, — выдохнул он, продолжая ухмыляться. — Какого хрена, Том Риддл? – Гермиона сплюнула, но всхлипнула, когда он слегка коснулся ее клитора. — Ты же знаешь, Гермиона… Он снова волшебным образом оделся. Молодая ведьма посмотрела на него снизу вверх— но тут же отпрянула с широко раскрытыми глазами и потрясенным выражением лица. Он волшебным образом оделся. Он не должен был, блядь, колдовать в этой камере - если только… Она посмотрела на него с ужасом, все еще чувствуя, как ее клитор пульсирует под его мягкими ласками. Он лишь мрачно ухмыльнулся и поднял ее на руки. Гермиона позволила ему поднять себя, так как все еще была слишком потрясена, чтобы отреагировать. – Нет, нет, нет, нет, — повторяла она, отчаянно и слабо цепляясь за плечи Тома. – Я же говорил тебе, что это ничего не изменит, не так ли? — Прошептал он ей на ухо и нежно поцеловал в лоб. – Что…– Гермиона судорожно вздохнула. – Твое предательство, мое маленькое сокровище, — он невербально вызвал пальто из задней части камеры -Гермиона не заметила его, когда вошла, - используя свою магию, чтобы одеть ее в него, — ничего не изменило. Не факт того, что ты моя, не мой контроль или власть и, конечно, не мой план побега. Нет. Внезапно пятеро мужчин в капюшонах открыли дверь камеры Тома и серьезно посмотрели на него. – Все уже сделано, милорд. – Отлично, – Его голос весело разнесся по камере, но Гермиона могла просто держать Тома и смотреть на него с испуганным выражением. Он усмехнулся, глядя на нее сверху вниз. – А теперь, моя Темная леди, пойдем домой. Мне все еще нужно наказать тебя за твое маленькое предательство, не так ли?