Огонь, который греет

Могила была чистой и ухоженной. Не считать же за грязь изящное полотно паутины, что протянулось от одного угла гранитной плиты к другому. Тлели ароматические поминальные палочки, лежало красивое пирожное в форме цветка. Вряд ли Сузуран сделала его сама. Впрочем, это совсем не важно. — Здравствуй, дедушка, — Аой глубоко поклонилась, отдавая дань уважения. — Очень рада вновь увидеть тебя. У меня всё хорошо. Хотя сначала я на тебя немного злилась — нельзя же живых людей без их ведома замуж отдавать, — но теперь совсем не обижаюсь. Оданна хороший огр. Он разрешил мне открыть закусочную, иногда клиентов так много, что я не чувствую ног, иногда — мало, но каждый с причудами и необычной историей. Аой зябко поёжилась: в Тайном царстве было намного теплее в любое время года. Лёд поставляли из северных земель, а сама Аой не любила надолго уезжать из Тенджин-я, боясь, как бы закусочная без неё не разорилась. Бьякуя тогда будет рвать и метать, нехорошо получится. Конечно, от одного или двух дней отлаженная система не рухнет, словно снежный замок, но рисковать Аой не хотелось. Несмотря на всю свою храбрость и длинный язык, она была домоседкой. — Сузуран очень просила погулять с ней по Токио, она многое хотела мне показать. Знаешь, так странно: для аякаши мир людей стал более близким, чем для меня, человека. Уже и не помню, когда в последний раз ездила в метро или покупала продукты не на внешнем рынке деликатесов, хотя умом-то понимаю, что переплачиваю раза в три. И куда пропала твоя экономная Аой-тян? Прикрыв лицо рукавом кимоно, Аой улыбнулась. Дедушка учил её не только готовить, но и уважительно относиться к продуктам. Даже из, казалось бы, не самых элитных частей рыбы можно приготовить что-нибудь вкусное и питательное, а выбрасывать картофельные очистки вообще расточительство! Особенно когда их резала Орьё, которая будто не кожицу снимала, а рубила топором ледяные кубы. Столько мякоти оставляла, ужас! После её помощи Аой вздыхала и переделывала, чтобы услышать «ух ты, какая вкуснятина!», но не признаться, из чего эта вкуснятина была сделана. Акацки ворчал иногда, что она может отравить их всех с милым выражением лица, а они и не заметят. Глупости какие. Аой никогда не хотела быть отравительницей, а вот готовить так, чтобы все оставались довольны, — вполне. — Мне пора, спасибо, что выслушал, — паутинка дрогнула от слабого порыва ветра. Аой улыбнулась. — Надеюсь, тебе понравятся угощения. Город почти не изменился с того дня, когда Аой последний раз выбиралась в Видимый мир. Машины, реклама, постоянно куда-то бегущие люди. Сначала она растерялась, потому что совершенно отвыкла от такого темпа, но увидела на другой стороне улицы радостную Сузуран — и решительно направилась к ней. Да, город не сравнить с Тайным царством, но было и в нём своеобразное очарование. К примеру, никто не оглядывался на двух девушек в традиционных одеждах (всем плевать, как вы одеты) и не планировал покушение на жену Оданны (всем плевать, кто она такая). Это чувство оказалось крайне приятным. — Тебя никто не обижает? Кафе — одно из миллиона — находилось на тихой улочке между домами, редкое место в Токио, где не нужно было спешить доедать свой обед и бежать дальше, потому что в спину дышала целая очередь таких же голодных работяг и туристов. Аой с удовольствием пила кофе и заедала его мороженым. И спрашивала-спрашивала-спрашивала. Она безумно соскучилась. — Что ты, нет! Люди очень милы, особенно когда слышат мою игру, — с сямисеном и без него Сузуран притягивала восхищённые взгляды. Аой прекрасно понимала тех, кто ею любовался: очаровательней Сузуран не было. Она одна такая. — Я тихонько плету паутину, никому не мешаю. Иногда гуляю, даже записалась в несколько библиотек — книги безумно увлекают, с ними забываешь о времени. А ты как? Что нового в Тенджин-я? Рассказ затянулся. Ну разве уложишь события нескольких лет в жалкие полчаса? Аой передала две коробочки: одну с заботливо собранными Акацки «дарами» — конфеты, ленты, украшения, куколка, которую сделала дочь влиятельного постояльца, перья из крыла Мацубы-сана — и вторую с пельменями. Последние Акацки сделал сам и очень переживал, что Аой не донесёт, забудет или съест сама, вредная девчонка! Пересказывая диалог в лицах, Аой видела, как теплеют глаза Сузуран, а на щеках расцветает румянец. — Брат такой… невозможный, — вздохнула она и, попробовав один пельмешек, удивлённо ойкнула: — Солёный! — На удачу, — не скрывая смешка, ответила Аой. Это была её идея: сделать один из пельменей не со сладким юдзу, а добавить туда совсем другую начинку. — Считается, что если из всех угощений ты выбрала именно солёное, то тебя ждёт счастье. Старые приятельницы, имена которых стёрлись из памяти, наверняка пошутили бы про беременность, раз Аой тянет на солёное, или вовсе не поняли, как это важно — донести свои чувства при помощи еды. — Акацки всё сделал сам, я только наблюдала. Ручная работа! Сузуран бережно завернула коробочку с бенто в платок, а коробочку с несъедобными подарками подвесила к широкому поясу на крючок. Похоже, для того он и был нужен, Аой не раз замечала на женщинах-аякаши подобные аксессуары. Может, и себе такое заказать? — Спасибо, Аой. Я очень ценю вашу заботу и память. И всё-таки… Что именно Сузуран хотела узнать, Аой не услышала: на их столик внезапно упал пускай лёгкий, но всё-таки мячик. Недопитый кофе разлился по столу, а свой стакан с лимонадом Сузуран успела убрать из-под удара. Иначе содержимое обязательно оказалось бы на ней, что обидно: кимоно было красивым. — Ой, простите, ради бога! — к столику подбежала женщина и, подхватив мяч, отдала его перепуганному мальчишке. — Он начал играть, а я отвлеклась, говорила по телефону с мужем, он вот-вот подойдёт… Вы не сильно испачкались? Я оплачу ваши напитки. — Ничего страшного, мы просто испуга… — Аой подняла взгляд на женщину и не закончила фразу. — Ох. Женщина тоже замерла, неуверенно-жалобно вглядываясь в её лицо. А затем вздрогнула всем телом. — Здравствуй, мама. Аой не верила в совпадения. В мире аякаши всё просто. Есть причина и есть следствие, даже если и то, и другое совершенно не очевидны. — Мам, почему эта тётя называет тебя мамой? Мальчик прижимал к груди мяч и выглядел потерянным. Аой было его жаль, и она постаралась немного сгладить неловкое молчание. — Не переживай, я не заберу твою маму, я же не монстр, — привыкшая зорко следить за посетителями, чтобы пресечь драку вовремя, Аой легко заметила поплывший взгляд женщины и то, с какой силой она стискивает своё запястье. Да, не только Аой не ждала этой встречи. — Какой у тебя красивый мячик, — поддержала тему Сузуран и, выйдя из-за стола, элегантно присела на корточки рядом с мальчиком. — Где тебе его купили, не расскажешь? Я бы хотела подарить брату такой же. — Папа! — просиял мальчик. — Папа купил, он у меня лучший. Бросив благодарный взгляд на подругу, Аой позвала официантку и расплатилась за напитки и разбитую чашку. Не следовало привлекать слишком много внимания. К тому же прилюдно мать разговаривать явно не могла: её трясло, будто при лихорадке, и только присутствие сына помогало ей держать себя в руках. Аой должна была бы ревновать, злиться, но она прислушалась к себе — и ничего не услышала. Ни единой ноты. — Ты говорила, скоро сюда придёт твой муж, — спокойно сказала Аой. — Полагаю, он расстроится, если узнает, что случилось. Давай подождём его на улице. — Ну что ты, не стоит! — мать наверняка хотела сбежать. Привычка, привычка и страх удерживали на месте. Было неприятно: неужели она настолько страшная? — Стоит, — повторила Аой с мягкой улыбкой. Оданна научил. Никто не улыбался нежнее, чем огры. — Заодно познакомишь нас. Вроде как не чужие люди. Мать — имени её Аой не помнила, как же так, — нервно теребила на пальце кольцо. Невысокий староватый японец подошёл как никогда вовремя, потому что Аой начала всматриваться в лицо когда-то родной женщины и замечать тревожные перемены. Ей это не понравилось, но новому человеку пришлось вежливо улыбаться и кланяться. — Наш сын иногда такой непослушный, — вздохнул мужчина, представившийся Чисаки. Он был самым обычным человеком, без следа магической силы, рано полысевшим и с небольшим животиком, но он ощущался… безвредным. Наверное именно так воспринимала большинство людей Сузуран. Безопасной едой, которую ни в коем случае нельзя есть. — Я в детстве тоже была не подарком, — согласилась Аой. — Правда? Мать переводила взгляд с Аой на мужа, и по ней было видно: она не говорила своей новой семье о брошенной дочери. Как интересно. — О, а не хотите с подругой зайти к нам? — чтобы сгладить неловкую паузу, этот славный человек нашёл, как ему казалось, выход. — Всё-таки из-за нас вы не смогли как следует отдохнуть. У меня есть чудесный расслабляющий чай и пирожные… Или вы на диете? По правде, Аой хотела провести день с Сузуран, а не идти в дом женщины, которую давным-давно… не забыла, но позволила её образу (мамочка, не уходи, пожалуйста) исчезнуть, как дым. Но встретив спокойный и твёрдый взгляд Сузуран, поняла: она должна. — С радостью примем предложение! Вы очень добры. Весь путь мать молчала; Аой отдувалась за неё: представилась двоюродной племянницей, объяснила, что давно не встречала никого из родственников, потому так сильно удивилась, ну и огромное количество работы давало о себе знать. Чисаки ей верил, потому что был, по всей видимости, честным и добрым человеком. С интересом расспросил о работе в закусочной, восхитился игре Сузуран на сямисене (молодёжь сейчас совсем не понимает такую музыку!) и сам похвастался, что любит готовить и не подпускает жену к плите слишком часто, чтобы она не напрягалась. — Какое ваше любимое блюдо? — спросил Чисаки на пороге. У них был хороший, новый дом, ни следа старины. Не было даже хеигуши, что странно: японцы обычно следовали традициям, даже если не до конца понимали их смысл. Во дворе Аой заметила несколько мелких аякаши, но на этом всё. Чистое место. Ничего ненормального. — В детстве я любила карри с рисом, — ровным тоном ответила она, сняла уличную обувь и надела домашние тапочки. — Но теперь мне нравится, когда посетители довольны моей готовкой. Не могу выделить что-то особенное. Мать от этой фразы стала бледная-бледная, как полотно. — У вас чудесный сад! — воскликнула Сузуран. — Не будете так добры показать? — О, да, конечно… — смутился Чисаки и позвал сына. Мальчик расслабился, Сузуран ему понравилась. Про «тётю, зовущую маму мамой» он позабыл. — Юки, составишь юной леди компанию? А я пока приготовлю чай. Все оказались заняты делом, и только Аой с матерью попали в слепое пятно. Их будто окружила непроницаемая завеса, но если Аой она не причиняла никаких неудобств, то мать то и дело хмурилась и кусала губу. — Не хочешь ничего сказать? — спросила Аой негромко. Она не ждала ответа, на самом деле он ей был и не нужен. Жалеть эту чужую старую женщину не было смысла. — Мне очень жаль… правда! — мать не плакала и не смотрела Аой в глаза. Боялась увидеть презрение, гнев? Или собственное отражение? — Но я не могла больше этого выносить. Твой отец умер от болезни, я осталась одна с ребёнком, который видел вещи, которые не видел больше никто… Что ещё мне оставалось делать?! Аой погладила зелёный кулон на шее. От него исходило приятное тепло и пульсация. — Например, любить меня. Мать действительно постарела. Хоть Аой и не помнила до этого дня её лицо, теперь смутный образ стремительно исчезающего силуэта начинал, наконец, складываться в нечто цельное. Она была совсем не похожа на мать. Не тот разрез глаз, нос, даже уши — и те не похожи. Кровь дедушки оказалась сильнее. При взгляде на эту женщину с крашеными волосами, сквозь которые пробивалась седина, с глазами, в которых плескался страх (ну давай, разрушь мою жизнь снова!), у Аой ничего не дёргалось внутри. Должны были царапать кошки, порхать бабочки. У неё в животе — кладбище домашних животных. — Но я понимаю, как это трудно, — продолжила Аой безмятежно, словно они говорили о погоде. — Любовь — тяжёлый, изматывающий труд, а ты была так молода… Мне не в чем тебя винить. К тому же благодаря тебе я познакомилась с дедушкой и его чудесными друзьями. Моя жизнь сложилась самым лучшим образом из всех возможных. Мать смотрела на неё недоверчиво, щурилась, пытаясь найти подвох. — И ты больше не видишь… — Почему же, вижу, — Аой хмыкнула. Человеческий страх был таким забавным. Теперь она понимала, почему Райджу нравилось играть с ней. Наверное, она вела себя очень глупо. — И не только вижу. Я замужем за огром, мама. И моя подруга, чью игру хвалит твой муж, на самом деле огромная ядовитая паучиха. Но не волнуйся, она давно не ест людей. Это вредно для пищеварения. Оданна плохо на неё влиял: она уже думала как аякаши, говорила как аякаши. И, видя испуг в глазах матери, не испытывала ни укола совести. Всю ту неделю голода и одиночества она хотела обнять маму, ощутить прикосновение её рук и вдохнуть вкусный запах чистых волос. Спустя вечность у неё в голове звучал голос дедушки, а запястья невесомо касались бледные пальцы с длинными чёрными ногтями. — Извини, что помешала твоему счастью, — сказала Аой, и теперь ей правда было жаль. — Я не искала встречи с тобой специально. Нам не о чем говорить, наши дороги не пересекутся больше. Ты только будь осторожнее и береги сына: даже если вы не видите чудовищ, они всё равно рядом с вами. Мать как-то механически кивнула, словно кукла или вышедший из строя робот. Аой почти позабыла, что такое вообще роботы и электрическая техника, привыкла к аналогам в Тайном царстве. Волшебную дощечку, с помощью которой Оданна писал ей во время отъездов, не надо было подзаряжать. — Сузуран, нам пора! — тень за спиной девушки с сямисеном стала длиннее, изогнулась и одобрительно пошевелила хелицерами. Аой нравился истинный облик Сузуран. Как и Акацки, она была приятно мохнатенькой и похожей на плюшевую игрушку. Только Акацки сильнее дёргался и вырывался, но с мальчишками всегда надо быть начеку. — Благодарю за чай, он был превосходен, — поклонилась Сузуран хозяину дома и погладила мальчика по голове. — До свидания. Аой была уверена, что Сузуран хотела сказать «Прощайте», но воспитание не позволило. Мать не окликнула их, не сказала больше ни слова. Даже выйдя за ворота, Аой слышала её приглушённые рыдания, а затем судорожные всхлипы, когда она обняла сына и пыталась объяснить растерянному мужу, что всё в порядке, просто она их очень-очень любит. На языке горчил невыпитый чай. Ей мама никогда такого не говорила.

***

— Как погуляли? — Оданна ходил бесшумно, но ради Аой начинал топать, как оживший шкаф. И обнимал также, укутывая руками бесконечного кимоно и ласково толкаясь в висок рогом. Аой откинулась на него, расслабилась и прикрыла глаза. Под веками разбегались разноцветные круги. — Холодно, — подобрала она подходящее слово. — Чувство, будто я попала в центр грозы. — Тогда я тебя согрею, — Оданна понимал её слишком хорошо. Лет тридцать назад это пугало, двадцать — умиляло, сейчас воспринималось как единственно верное состояние мира. — А потом Шизуна сделает ванну с апельсинами, мы вкусно поедим и выпьем вина из хризантем. Аой растеклась в его руках, как дымка из его же курительной трубки. И довольно улыбнулась, когда на ладони мужа загорелось ровное зелёное пламя, которое никогда не обжигало, только грело до самых костей. Аой провела в Тайном царстве больше тридцати лет. Ей всё ещё было двадцать один.