Пускай горит храм Артемиды

      — Меня слышно? Эта штука вообще работает?.. О! Хэ-эй, Кать, посмотри сюда!       Смуглая девушка с коротко постриженным красным ежиком из волос поворачивается, смотрит прямо в трясущуюся камеру, улыбается во весь рот и весело машет рукой.       — А, это, значит, я забыл сказать… запись номер… э…       — Да забей ты, Саш! Никто это не проверяет. И хорошо, — девушка, Катя, хихикает в кулак; судя по всему, у неё очень хорошее настроение — Всё равно это чисто… ну, для нас. Для нас всех. Вот прилетим на другую планету и посмотрим… Или оставим потомкам! — она негромко, но заразительно смеётся.       — Да плевать им на нас будет, — камера быстро поворачивается на нового присуствующего в помещении: низкий кудрявый паренёк с чёлкой на бок, явно выглядящий младше своего возраста, в тёмно-красном сдутом скафандре. Стоит, с усмешкой такой смотрит на девушку.       А девушка только шутливо-обидчиво надула щечки.       — Да ну тебя… И вообще, зачем ты так вырядился? Нам ещё месяц до отправки.       — Тренировка. Вообще-то тебе тоже потренироваться было бы неплохо.       — Ску-ка. Слушай, я ж тип врач, ага? Мне не обязательно учиться летать, чтобы знать, как перебинтовать твою руку.       — Но тебе обязательно знать, как перебинтовать мне руку, пока и я, и ты летаем. Наша группа и так одна из самых «скорых», и времени у нас на подготовку мало, так что надо выжать максимум.       — Не бузи, Май, — Она взмахивает рукой в сторону парня, тот только хмыкает, но улыбки не сдерживает — Лучше расскажи, ты ведь что-то слышал про пропавший документ? Говорят, «верхушка» его прям обыскалась…       — Ладно перед своим парнем выделываться не хочешь, а перед родителями? — он игнорирует Катю, продолжая гнуть свою линию — Похвастаться, какая мол дочка выросла.       — Ой, ой, точно! Саш, ты записываешь? — девушка подбегает к камере, почти касаясь её пальчиками — Мы ведь об этом ещё не говорили, да?.. Так вот: наша команда — самая первая, которая приземлится на планету другой галактики!       — Ну уж про это точно говорили, — бормочет за её спиной парнишка.       — И займёт этот перелёт всего день, благодаря нашим новым технологиям!       — Уж явно не благодаря твоим технологиям…       — Так вот, — снова повторяет Катя, — Но кроме этого, это первая экспедиция, в которую отправляются сразу несколько поколений! Мои родители — Роман Ерохин и Лили Нортон…       — Тебе совсем не обязательно перечислять имена их всех, Кэт.       -…инженер и физик, лучшие из лучших, и уже не в первый раз в полёте! А вот родители Майкла… Май, кстати, а где Джеймс? Я видела Грэйс у кафетерии, а Джеймс?..       — Не знаю. Вроде бы я видел его в медпункте.

***

      — Я видел его в медпункте.       Майкл дрожит, чуть ли не кусая собственные побелевшие костяшки пальцев, бегая глазами по противоположной стене. Его знобит, он едва может дышать.       Неудивительно. Если бы я оказался на его месте…       Катя, вон, тоже дрожит, закрыла лицо руками. Да почти все дрожат, даже Андрей. Только у капитана лицо спокойное и холодное, но бледное, бледное, как неживое, и взгляд пустой; да и Грэйс тоже не трясётся, сидит и молчит, прожигает пустоту взглядом.       Тихо. Чертовски тихо.       Кажется, я тоже дрожу. Я не знаю, в голове пусто, и тело тоже пустое, ватное и мягкое. Только и остаётся что смотреть в воздух. Как и все.       Наконец, Вит глубоко вздыхает. Бедный, он-то капитан, от него все ждут действий…       — Значит так. Убийство произошло несколько минут назад. Джеймс… жертва успела позвать на помощь, но на месте уже никого не было. Первыми прибыли в медпункт Анастасия и Стефания, увидели труп, доложили о трупе. Всё верно?       Верно, если вопли ужаса и продолжающиеся до сих пор всхлипы девчонок можно считать за «доклад».       — Угу, — Андрей кивает, бездумно глядя в центр стола.       — Отлично. Хорошо. Значит…       Вит делает паузу, не зная, что именно всё это значит и что стоит говорить. Он вздыхает снова, не менее протяжно и тяжело.       — Это значит, что среди нас завёлся предатель.       Настя всхлипывает снова, прячет красные глаза.       — Нашей задачей будет долететь до Полюса как можно скорее и… остаться в живых. Главное — не поддаваться панике. Верно, Майкл?       Майкл кивает, шмыгнув носом и негромко издав нечто похожее на нервный смех.       — Угу… Не поддаваться панике. Просто продолжать выполнять свои задачи. Нас и так много, и надо не забывать, что самое главное — это наша цель… — Майкл действительно чуть улыбается, кажется, даже искренне, видимо, снова почувствовав почву под ногами. Возможно, он считает, что несёт бред, но, по крайней мере, родной, знакомый, заученный по сто раз бред, являющийся его работой. Надо ж было убийце выбрать жертвой родственника того, кто буквально ответственнен за психологическое состояние команды, особенно в черезвычайных ситуациях — Наверное, будет лучше держаться в группах. В смысле, это точно будет лучше… но мы даже не знаем мотивов. Может, он просто сошел с ума, и то, что мы будем ходить по парам не спасет нас от ножа в спину. Ну или живот.       Снова нервный смешок.       Было установлено, что Джеймс таки скончался от удара по животу, но убийца нанёс ещё несколько колющих ударов по груди.       — Наверное, сейчас можно было бы устроить что-то вроде… Что-то вроде собрания. Просто поговорить о разном. Это поможет успокоиться.       — Нужно найти убийцу, — Андрей прервал Майкла, привстав на своём месте — Пока он не перебил нас всех.       — И что ты предлагаешь? — тут уже вступилась Стефания, совсем тихо, но твердо, несмотря на заплаканные глаза — Выкидывать в космос подозрительных?       — Да.       Андрей наконец поднимает взгляд, проводя им по всем присутствующим, видимо, пытаясь найти похожего на убийцу. Интересно, как он это собирается понять? Отпечатки крови на лице? Я правда не понимаю, чего он добивается…       Когда его карие глаза встретились с моими, я невольно вздрогнул. Не сильно горю желанием общаться с ним, а когда он в плохом настроении, то он может быть в разы опаснее.       — Саш, ты ведь программист? Сможешь разобраться с камерами?       Камера — работа не моя; если чинить, так это Ромка, а если проследить, то либо Грэйс, либо Майкл. Но оба из них явно были не в состоянии прямо сейчас. К тому же, отвлечься от всего этого кошмара… Я кивнул.       — Стеф, пойдешь с ним? По одному ходить сейчас нельзя.       Стефания кивнула тоже.       — Отлично. Значит, двое на камерах. И ещё…       Он осекся, взглянув на Рому: тот резко встал с места, положив на центр стола листок.       — Это карта коробля. И на ней много поломок. Не знаю, это результат того, что наша экспедиция собиралась в такой спешке, или того, что «предатель» уже успел напортачить, чтобы подпортить нам жизнь, но нам придётся устранить эти неполадки. Их немного, и они не срочные, но, скорее всего, не исправив их, мы не сможем сесть на Полюс, не сломав половину корабля. У нас есть всего день.       Вит деловито кивнул, взял бумажку в руки, сосредоточенно её осмотрел.       — Вижу… Предлагаешь распределить эти задачи между нами всеми?       — Да. Ну или просто ходить толпой и выполнять их. Так, наверное, будет безопаснее.       Вит кивает снова, снова осматривает бумажку, снова кивает. Откладывает её.       — Думаю, будет быстрее, если мы всё-таки разделемся на группы по двое-трое. Устроим перекличку и разобьемся. Пока что всех устраивает?       Послышался нестройное одобрительное мычание.       — Вот и отлично. Александр Волков и Стефания Ксенакис…       — Здесь, — неуверенно отозвался я. Перекличка есть перекличка, но будет ли это уместно в данной ситуации?       — Угу. Значит, мы решили что вы вдвоём пойдёте к камерам. Дальше… Грейс, Майкл МакКензи. Думаю, вам обоим будет лучше пока что посидеть тут, в кафетерии, и прийти в себя.       — Мне кажется, к ним будет лучше кого-то подставить, — это снова Андрей — Насть, может ты посидишь с ними?       — Анастасия Синицина… — Вит что-то отмечает на этой самой карте, продолжая делать вид, что попытки Андрея взять управление в свои руки его не задели. Как дети, честное слово — Значит, ты посидишь с МакКензи. Остальные — разделяются по парам и выполняют задания. Кэтрин и Маргарет — с вас кислородный отсек; Роман с Лили — проверьте реактор; мы с Андреем сходим до оружейной.       Видимо, он решил забить на фамилии. Так-то мы знакомы уже почти два года, верно? Хотя, на полные имена всё ещё не забил. Детский сад…       Лили с Ромкой молча кивнули и встали, последний — чуть придерживая жену, слишком часто моргающую и пытающуюся скрыть свои глаза за кудрявой тёмно-каштановой чёлкой. Кажется, сейчас у всех глаза были на мокром месте. Ну, почти у всех, наверное. Катя с Марго тоже встали, так же молча потянулись к выходу. За ними, криво и как-то нервно ухмыльнувшись, направился и Андрей, не дожидаясь своего напарника и капитана по совместительству.       — Нам бы тоже надо идти, — негромко сказал я, взглянув на Стеф. Она кивнула, сильнее сжав тонкие сухие губы, глядя вслед уходящим ребятам. Даже знать не хочу, какие страшные картины она успела напредставлять.       — Пошли, — она осторожно взяла меня за руку и потянула к противоположному выходу.

***

      — Ты слышал что-то? Слышал?!       — Да не знаю я ничего об этом тупом документе… Кэт, отдай камеру.       Майкл без особого сопротивления вынимает камеру из рук девушки, ставит её на колени, направляя её на единственный источник света: в центре засыпанной песком поляны горит небольшой костёр, а в шипящих под ним палках угадываются ещё и журналы, чеки и, кажется, даже отчёты.       — Ну и нахера мы тут собрались?       — Андрей, не ругайся, на камеру-то! — Стефания легонько заезжает рукой по затылку своего парня; тот морщится — не от боли, а скорее от чувства ущемлённого достоинства. Блондин вздыхает, выразительно потирая глаза.       — Завтра вставать рано. А мы мало спали. Зачем вообще весь этот спектакль?       — Так это же самое шикарное, — негромко шепчет Майкл, тут же заливаясь таким же негромким смехом. Стефания невольно улыбается, но Андрей только ещё сильнее вздыхает и бурчит что-то в сторону.       — До-ку-мент! — появившаяся в кадре низкая девчонка с недлинными, окрашенными в белый волосами — Марго — садится рядом со Стеф, протягивает в воздух бумажку. На лице Стефании появляется какой-то испуг, и Андрей с каменно-спокойным лицом озвучивает её мысли:       — Так значит это ты спёрла документ у Директора?       — Что? Нет, не-ет! — Марго быстро замотала головой — Это просто догадки о том, что там могло быть.       Ещё один глубокий вдох.       — Мы серьёзно собираемся заниматься этим идиотизмом всю нашу последнюю ночь на Земле?       — Знаешь, если тебя это не устраивает, мы могли бы провести эту ночь по-другому.       — Майкл!       Майкл заливается громким смехом, а в кадр почти впрыгивает Кэтрин, так же подпрыгивая к сестре и почти вырывающая у неё листик с каракулями, отдалённо похожими на почерк. На лице Марго читается ликование.       — Да не может там быть ничего серьёзного, — Андрей отодвигается от девчонок, почти с надеждой кидая взгляд выше камеры, пытаясь найти поддержку в лице Майкла. Тот только усмехается.       — А кто его знает. Будь обычная бюрократическая чушь, нас бы не задержали на почти полтора месяц, допрашивая о документе. Наверное, правда что-то тупое, но важное для них. Вроде каких-нибудь договоров об акциях и прочей хрени. Я в этом не разбираюсь, это же ты у нас экономист.       — И зачем им это так сильно прятать?       — И зачем нам экономист на корабле?       — Историк, — уточнает Андрей, не удерживая усталой улыбки, глядя на снова начавшего хихикать Майкла — Это может быть важно, и…       — Если найдём зелёных человечков, расскажем им, чтобы не верили художникам и уничтожили всё атомное оружие?       — Типо того. Ну или чтобы, найдя туннели посреди пустыни, мы могли бы различить, сделано это ветром или «зелёными человечками».       — Историки и такой херней страдают тоже?       — Типо того…       — Бред! — Стеф откладывает листик, переключая внимание уже отвлекшихся парней на них — Переписки с пришельцами? Угроза злобных червей паразитов? Я очень сомневаюсь, что…       — А представляете, если у нас в космосе будет подобное приключение! — начала пытаться перетянуть одеяло на себя Кэтрин — Летим себе, и тут — целый корабль злобных инопланетных паразитов…       — Лучше не надо, — чуть дрогнувшим голосом говорит Майкл, и тут же усмехается, будто бы отвечая на немой вопрос в удивлённых глазах Кэт — Ну, по крайней мере, в фильмах это заканчивалось плохо.       — К тому же, перелёт займёт всего один день, — это уже Андрей — И нам всё ещё было бы неплохо поспать…       — Ну давай посидим ещё чуть-чуть, — Стеф аккуратно кладёт руку на ладонь Андрея и заглядывает ему в глаза. Он вздыхает; Майкл хихикает.       — Че-ел, неужели ты не можешь сопротивляться ей? Как же ты будешь вступать в политические дебаты с зелёными человечками… — в голосе Майкла звучит полная обречённость и разочарование в ценнейшем члене своего экипажа.       — Как будто ты сам не сделаешь что угодно, если тебя попросит Кэт.       — Ага, конечно, сделает он! — Кэтрин обиженно надувает щеки, но тут же начинает смеяться вместе с остальными.       — Ладно, ещё полчаса, но не больше. И давайте заканчивать запись.       Кэтрин кивает, достаёт из кармана крышку, протягивает её Майклу.       — Закроешь?       Песок, костёр и лица — всё исчезает, и экран показывает только чёрную заслонку.       — Но я это сделал не потому что ты попросила, ясно?..

***

      Я осторожно перекладываю флешки, взвешивая их, маленькие, легкие и разноцветные, на руке. Не то чтоб их раскладка по разным коробкам была необходимым делом номер один, а тем более в такой ситуации, но раз уж я застрял в этой комнате…       А в комнате темно — почему-то свет включать не слишком хотелось, да и Стефания сказала, что так только лучше видно экраны. Экраны, расположенные почти во всю стену, показывающие изображение с камер со всего корабля, светились каким-то мягким электронно-голубым светом. В коридорах было светло, и в коридорах, кажется, было спокойно.       Стефания опирается руками о стол, не спуская с экранов взгляда, пытаясь контролировать каждый пиксель. Не думаю, что если среди нас и есть убийца, то он будет пытаться убивать на камерах, зная, что мы тут.       А убийца есть — не было же тело нашего пилота, окровавленное и скрючившееся на полу, массовой галлюцинацией. Наверное, я должен был отреагировать совсем по-другому, но…       — Почему?       — Что «почему»?       — Почему ты настолько спокоен?       Я улыбнулся, глядя в спину девушки. Светлые волосы средней длинны с подкрашенными голубыми хвостиками, неаккуратно разбросанные по ярко-белому скафандру (ну, знаете? есть белый цвет, а есть такой ярко-белый, светящийся, будто впитывающий в себя все цвета, а в темноте превращающийся в люминесцентно-зелёный), согнутая над столом спина, впившиеся в этот самый стол пальцы. Бедняга, ей совсем не удавалось скрыть страх и напряжение. И, кажется, я даже догадывался, кого именно она пытается найти на камерах.       — Я не знаю. Честно. Наверное, я больше всех похож на человека, который будет психовать, кричать, кидаться предметами и в итоге рыдать в углу от всей этой ситуации. И я уверен, что всё это будет. Чуть попозже, может, когда мы прилетим на Полюс. А пока что… может, это что-то вроде защитной реакции, не знаешь? Будто бы блок на эмоции. Я не спокоен, я просто… никакой, понимаешь?       Стефания неуверенно кивает.       — Я так и подумала, но всё ещё сомневаюсь.       — Ты считаешь, что я могу быть убийцей?       — А кто его знает, как по мне, никто из нас не может быть убийцей. Но убийца-то есть. А так, в тихом омуте…       — Надеюсь, я не окажусь предателем, — негромко и вполне искренне проговорил я. А правда, что если…       Стефания тихо усмехнулась. Я тоже улыбнулся, отгоняя мысли — не на совсем, а где-то на краешек сознания, чтоб крутились, но не нагоняли панику — и вернулся к работе. Флешек было много: были с отчетами и заданиями, были документалки, были и записи от родственников и от нас самих. В прочем, в полёт редко отправляются, если у тебя остаются любящие родственники на Земле — никогда не можешь быть уверенным, что это не будет билет в один конец.       Теплый полумрак комнаты сменяется на ослепляюще красный свет.       ТРЕВОГА. ТРЕВОГА. ТРЕВОГА. НАРУШЕНИЕ В ЭНЕРГЕТИЧЕСКОМ БЛОКЕ. ТРЕВОГА.       Стефания вскакивает, Стефания подносит руку ко рту, Стефания испуганно смотрит на меня. Ждёт моей реакции. Хотя я вряд ли смогу взять ситуацию в свои руки…       — Энергия? Это же вроде бы недалеко от кислорода. Туда шли… Ромка?       — Кэт и Марго.       — Ну вот, отлично, Кэт и Марго. Они справятся.       — А если уби…       — Они вместе, он не сможет ничего сделать им двоим. Нам будет лучше остаться тут. Как мы и договаривались. В безопасности.       Стеф кивает, ещё сильнее прижимая руку ко рту, кажется, таким образом пытаясь сохранить спокойствие. Смотрит на экраны. Экраны — отрублены, горят красным, сообщают о поломке.       Кэтрин и Марго — они же Катька и Рита, для более рускоговорящей части экипажа — были сестрами, но, несмотря на это, совершенно разными, как по характеру, так и по внешности. Но так или иначе, они обе были лучшими подругами Стефании — я никогда не понимал, как девчонки могут настолько долго болтать в раздевалках и перед тренировками, задерживая всю группу, а потом с весёлым хихиканьем выбегать из комнаты и, извиняясь на ходу и продолжая прыскать в кулак, бежать на свои места, перебрасываясь многозначительными, понятными только им взглядами, что только вызывает новые взрывы смеха…       А сейчас Стефания стояла молча, расфокусированным взглядом бегает по однотонному экрану и ломает руки перед собой.       — Они справятся, они справятся, они справятся, они справятся… — этот тихий сбивчивый шёпот, тёмно-красно-зеленоватая светящаяся фигура (будь этот скафандр просто белым, а не ярко-белым, это могло бы выглядеть гораздо менее жутко) на фоне непрерывно горящего красным экрана — всё это заставляло впасть в некий болезненный беспокойный транс.       Так же внезапно, как всё началось, экраны замигали и снова зажглись серовато-голубым отражением; лампы тоже включились, хотя и были выключены до этого, а Стеф быстро подняла голову, с каменным лицом уставившись в экран — но её голубые глаза, большие, испуганные и светившиеся какой-то надеждой, выдавали эмоции.       На камерах было пусто. Ни крови, ни осколков, ни ножей, ни пистолетов. Только парочка бегающих разноцветных скафандров в северной части.       Дверь за спиной с длинным щелчком отворилась; Стеф быстро развернулась и вгляделась в проём с тем же усердием, с каким вглядывалась в экран секунду назад. Но она тут же выдохнула: в дверях стояли Кэт и Майкл. Стеф тут же бросилась к ним, пытаясь обнять обоих и приникая к плечу подруги.       — Грэйс, — тихо сказала Катя, осторожно погладив Стефанию по спине. Только сейчас я заметил, что Майкл был ещё белее, чем на прошлом голосовании.       Стефания пару секунд не отвечала и не двигалась, позже — тихо что-то спросила. Катя так же тихо ответила. Майкл в свою очередь подошёл ко мне, дыша через рот и немного шатаясь.       — Мы снова собираемся в кафетерии. Тебя ждём.       Я кивнул.       Меня самого начинало пугать своё спокойствие. Умер ещё один человек, и сейчас я точно должен был начать психовать и плакать, но… внутри просто что-то с тихим звоном обовалось, тяжело упав вниз.       — Майкл, ты сам как? Всё-таки, ну… — я так и не смог закончить «твои родители». Он и так всё понял.       — Я… в порядке, — тихо сказал он. Оглянулся: девчонки, всё ещё негромко перешёптываясь, уже пошли в сторону столовой.       — Пора идт…       — Пора, — Майкл почти что грубо, но всё ещё чуть ли не шёпотом прервал меня, резким движением выложил что-то на стол быстрым шагом направился к выходу. Я опустил взгляд на вещь. Меня тут же передёрнуло.       На столе лежал нож.

***

      — Пег с Тоф занимаются во дворе…       — Погоди, кто?       — … Ал в библиотеке, Эн и Вит, скорее всего, в спортзале, Ан была в столовой…       — Тебе самому не смешно от этих прозвищ?       Майкл спокойно, как-то строго смотрит в камеру. Морщится.       — Да ну тебе, Кэт, это ж гораздо легче, чем вспоминать их длиннющие имена. Типо, Анастасия? Легче сказать Ан.       — Или Настя.       — Или Ан…       — Андрея ты по тому же принципу сократил?       — Ну Эндрю же-е. Вот и Эн, — он уставился в потолок с таким отчаянным и усталым видом, что сложно понять, насколько эти эмоции искренны или всё же шутливы. Так или иначе, Кэт начинается смеяться, из-за чего камера трясётся больше.       — А Марго и Стеф?       — Маргарита же вроде сокращается то Пегги?.. Не смотри так на меня, я тоже не знаю, какого чёрта! У меня была одноклассница Пегги…       — Я почти уверена, что ты не называл её Пег. Это было бы слишком просто.       — Ты права, я единственный в классе называл её «Мар», — он устало улыбается, но Кэтрин снова заливается смехом.       — А Стеф? Что со Стеф?       — Помнишь, у неё было прозвище, Тофос?.. Что-то на греческом. Ну вот, поэтому и Тоф.       — Как ты это вообще запомнил?       — Не знаю, просто взял и запомнил?.. Зачем ты вообще это всё снимаешь?       — Чтобы у капитана была возможность расшифровать твои доклады, — Кэтрин громко фыркает, а Майкл складывает руки на груди.       — Заканчивай это. Если будешь забивать кассеты подобной ерундой, их никто смотреть не будет.       — Ладно, ладно… Иногда ты бываешь занудней Андрея. То есть, простите, «Эна».       — Эй, я ж не заставляю тебя называть их так же.       — Всё, давай, конец записи или типо того. Помаши своим потомкам!       — Мои дорогие потомки, я благославляю вас, можете творить любую хрень, какая только взбредёт вам в голову…       — Это не «помахать рукой», Майкл!

***

      — Вы были вместе! Все втроём!       — Волков, успокойся! Настя, Майкл, так что там произошло?       — Я… я просто отошла на пару минут, понимаете? То есть, я видела, Майкл встретился с Катей, я подумала, так будет даже лучше, вот… О-он поранился! Немножко. И я хотела сбегать за перекисью.       — Ты видишь? У неё одной нет алиби. Ты не должна была отходить!       — Но Майкл уже ушёл… Да и от столовой до медпункта два шага. Что могло случиться?       — Ну например, убийство.       — А я о чём!       — Да я ничего не… А если это всё-таки Майкл? Или Катька? Они вдвоём ушли…       — Слушай, вообще-то потом он пошёл к тебе!       — Видите?! Это может быть любой из них! Да или ты сам!       — Я?! Вит подтвердит, я…       — А если вы оба? Иметь в помощниках капитана было бы очень выгодно.       — Ты-то с чего вдруг, Стеф?       — Я просто строю догадки. К тому же, у меня самой также есть алиби.       — Ну или, как ты сама сказала, вы оба — убийцы.       — Будешь подозревать своего брата?       — Ты только что назвала убийцей своего парня!       Я поднимаю голову, пустым взглядом оглядывая стол. Бардак. Да, бардак, пожалуй, самое подходящее слово. Все орут, пытаются перекричать друг друга, сверлят друг друга глазами, готовы друг другу глотки перерезать. В этот момент почему-то совсем отчетливо верилось, что среди нас может быть предатель, а то и не один и не два. Может это вообще массовая истерия? И через несколько часов нож в руки возьму уже я, если меня не прирежут раньше.       Нож. Красивый, резной, длинный, в крови по самую рукоятку, даже на вид липкий. Этот нож врезался в память, остался длинным неровным пятном на сетчатке глаза, не желая исчезать. Наверное, стол в административке до сих пор в крови.       Меня передёрнуло снова, и не только от воспоминания. Ведь этот нож — прямая улика. Если его найдут на столе, то… Либо я, либо Стеф. Точно не знаю, что именно с нами сделают, но что-то да сделают. Может и убьют на месте. Глядя на их глаза, наполненные ненавистью к каждому сидящему рядом…       Ясно. Надо вернуться в комнату, надо забрать нож. Так, чтобы никто не видел.       Но разве это не означает, что я автоматически становлюсь соучастником?       Я ещё раз осмотрел сидящих за столом. Вит старается сохранять спокойствие, но выходит не слишком: у Андрея врождённый дар доводить нашего капитана до белого каления. Сам Андрей и не пытается притворяться, он кричал, почти что рычал, периодически ударяя по столу. Стеф тоже встала с места, как и эти двое, и, хотя её лицо покрывалось краской от злости, ей удавалось удерживать самообладание. Настя тоже пыталась что-то говорить (я в первый раз видел её такой, её, всегда сдержанную и одновременно весёлую), защищаться, в истерике перекладывать вину на нападавшего, прятать лицо в ладони. Лицо Кати было практически таким же, красным и опухшим; Лили тоже пыталась что-то говорить и перекрикивать остальных, Марго что-то едва слышно шептала, глядя в стену (мне показалось, она молилась), Ромка с Майклом вели себя больше всего похоже на меня: молча, затуманенным взглядом оглядывали стол. Я остановился на Майкле. Бледный, сам по себе маленький и щуплый, на фоне событий он казался совсем хрупким и беспомощным. Будто бы перебив мои мысли, в голове снова возник нож, с негромким звоном падающий из рук Майкла передо мной. Сомнений не было: убийца — Майкл, либо кто-то, кого Майкл хочет прикрыть. Но если правдив первый вариант, то зачем он нарочно пытался раскрыть свою сущность мне; если второй, то почему он решил показать улику именно мне, а не, например, тому же Андрею? Уж он то точно не побоялся сказать об этом на голосовании. А я…       О вопросе насчёт мотивов убийств в целом, а тем более своих родителей, я даже не пытался думать.       И в этот момент он перевёл взгляд из пустого пространства на меня, посмотрев прямо в глаза. На секунду я почувствовал себя второстепенным героем какого-то триллера, который вот-вот умрёт только для напряжения обстановки, но на которого сейчас смотрит главный злодей всего карнавала. На каком-то подсознательном уровне я был уверен, что сейчас Майкл улыбнётся, ухмыльнётся, краешками губ или одними глазами, или хотя бы двинет пальцем — тихий знак убийцы для жертвы, который не поймёт никто, кроме них двоих. Но он ничего не сделал, он просто скользнул по мне взглядом и перевёл взгляд на следующего. Возможно, маньякам из настоящей жизни не нужны знаки, ведь они знают, что жертва уже прекрасно чувствует их, осознает их присутствие и готова к своей участи и так; возможно, я слишком драматизировал.       Я вздрогнул от очередного удара Андрея по столу, но на этот раз особенно сильного. На несколько секунд даже воцарилась тишина.       — Голосование, — громко сказал Андрей, — Нам нужно голосование.       И снова гам. Я закрыл уши и лег на стол лицом.       Смысла в голосовании не было: я знал убийцу, по крайней мере, человека, у которого были улики, и вряд ли поддельные (хотя почему я мог бы быть так уверен?). Я могу просто сказать его имя, и он тоже знает, что я могу. Я могу остановить весь этот цирк, весь шум, давящий на уши, на мозг, давящий на всё тело. Я отчётливо понимаю, что к концу этого уже чертовски длинного дня у меня будет раскалываться голова.       Но вопрос всё ещё остаётся: зачем он это сделал? Он знает, что я могу подставить его, и что мне этого ничего не стоит; более того, я действительно волнуюсь о каждом члене экипажа. Или он рассчитывал на то, что мне будет слишком интересно, чем это всё закончится? Что ж…       — Я тебе повторяю, нам некого подозревать!       — А я тебе говорю, есть! Да хоть ты сама! Где ты была, говоришь? Торчала у камер с этим придурком?       — Да не называй ты его…       — Это ещё почему?       — Ты уходишь от темы! Тебя послушать, так каждый может быть убийцей!       — Так каждый и может быть убийцей!       — Ты предлагаешь всех в космос выкинуть?       — Ну тогда я хотя бы буду уверен, что останусь в живых.       — Знаешь, кто ты?       — Эгоист?       — Эго… да!       Я закрыл уши ещё сильнее. И как эти двое вообще начали встречаться?..       — Хватит! — их обоих перебил Вит, и снова шум утих. Он выдохнул, — Хватит. Стефания права. У нас слишком мало зацепок. Придётся подождать. Продолжим ходить группами. Нам нужно снова разделиться. Значит…       — Я снова к камерам! — я быстро встал и тут же запнулся, поняв, что это было ошибкой, и действовать настолько подозрительно — опасно, — Просто… там спокойно? И я могу за всеми наблюдать, если что. Вот, — неуверенно закончил я.       — И я с ним, — Майкл так же быстро встал и всё ещё несколько безэмоциональным взглядом скользнул по Виту. Тот кивнул.       — Хорошо. Вы вдвоём отправляйтесь к камерам.

***

      — Итак, а это наш двадцать первый дубль шоу «Ал пытается заговорить с девушкой и не залиться краской по уши».       — Майкл, отдай камеру!       Майкл ржёт, но камеру не отдаёт, отпрыгивая в сторону от рук высокого парня с копной чёрных растрёпанных волос, неумело перевязанных в хвост на уровне шеи. Парень дуется, но не слишком достоверно, и в его обиду совсем не верится.       — И вообще-то, я просил тебя не называть меня так.       — Но почему? Александр же. Значит — Ал. А Саша слишком скучно.       — А Ал — слишком тупо.       — Тогда, может, Сандр?       — Лучше уж Ал.       Майкл хихикает, разворачивает камеру в сторону. А в стороне — двор, угол здания с белой дверью, деревья с густыми зелёными кронами, тропинка и пара скамеек.       — Смотри, какое романтичное место, а?       — Если оно и казалось романтичным, то после сотни тренировок «обеги вокруг этого дерева сто кругов» оно таковым казаться перестало.       — Ты прав, — сдаётся Майкл — Однако это всё ещё отличное место для свиданий!       — Да что ты заладил?..       — Смотри-смотри-смотри! — Камера немного трясётся, приближаясь ко двери. Вовремя: ещё несколько секунд, как она распахивается, и во двор входит девушка с пышными каштановыми волосами; она что-то смотрит в телефоне с невероятно сосредоточенным видом.       Камера перемещается обратно на парня.       — Эй, Ал, я знаю расписание твоей потенциальной девушки лучше тебя. Нехорошо как-то. Позо-ор.       — Какого ты… Выключи камеру! — парень снова предпринимает попытку камеру выхватить, но Майкл продолжает демонстрировать чудеса изворотливости.       — Саша, Майкл? Что вы тут делаете? Разве у вас сейчас не обед? — девушка удивлённо хлопает глазами, вынимает спрятанный за волосами наушник и складывает его вместе с телефоном в сумку. Майкл пытается отойти подальше, чтобы захватить в кадр обоих, а Саша начинает всё больше оправдывать название «шоу», хотя пока что до ушей дело не дошло, только щеки порозовели.       — Пригласи её на обед, — шепчет Майкл, но Саша делает вид, что не услышал. Настя — тоже — У тебя отличный шанс!       — Мы тут, это, снимаем штуки для кассет? Вот, — Саша заминается, но Настя с интересом смотрит в камеру.       — Снова? Может, мне что-то рассказать?       — Расскажи, — охотно соглашается Майкл. Настя задумывается.       — Ну… У нас изменили расписание! Наверное, там, на корабле, мы уже не вспомним о такой мелочи, но сейчас это для всех трагедия и все пытаются переписывать свои ежедневные дела… А Майкл и Стеф теперь пропустят свои чемпионаты по какой-то игре, да ведь? — (камера утвердительно двигается вверх-вниз) — И Марго вроде бы тоже играла в это с ними… И на них всё ругаются, что они тратят на эту ерунду слишком много времени, и кураторы, и Грэйс с Андреем. Ну, пропустят, если не прогуляют тренировку, а тут, мне кажется, приоритеты очевидны… — она смеётся, и Майкл тоже. Только Саша продолжает притворно дуться и бросать в сторону Майкла злобные взгляды.       — Для записи хватит? — спрашивает Настя, и камера снова «кивает».       — А теперь сделайте что-нибудь такое, чтобы у меня действительно были причины вырубить камеру.       — Майкл!       — Что? Да ладно вам, на этот цирк уже смешно смотреть.       — Пошли уже, а то правда, на обед опоздаем, — Саша предпринимает уже гораздо более ленивую попытку забрать камеру, всё так же неудачную, и двигаетя в сторону здания, но когда он проходит мимо Насти, она осторожно останавливает его за плечо.       — Может, правда поужинаем где-нибудь вечером, а, Сань?       Теперь уже краснеют не только щеки, краснеет нос, краснеют обещанные Майклом уши и даже шея. Добившись желаемого, камера выключается.

***

      Нож никуда не делся, так и лежал на краю стола, в ореоле уже засохшей бордовой лужицы. Я инстинктивно двинулся к нему, но тут же остановился. Есть ли смысл его прятать, если сейчас здесь только я и…       Майкл, как только зашёл в комнату, тихо прошёл вдоль стены на другой конец и уселся возле недоразобранных мною коробок. Почему, почему, почему чёрт возьми я не сказал ничего? Почему согласился пойти в один из самых отдалённых уголков всего корабля с потенциальным убийцей? Мысли больше не крутились в голове медленно и вяло, как кисель, они бегали по кругу, врезаясь в черепную коробку и отдаваясь в голове глухим эхо боли; наконец-то за весь этот день меня начала охватывать паника, и, наверное, я даже был рад этому. Радость, паника и головная боль — сочетание не из приятных и не из обычных. Может, мне начать писать книгу? Типо дневника, мои последние минуты жизни бок о бок с предателем-маньяком. Я невольно засмеялся, и Майкл молча поднял на меня вопросительный взгляд. Я тоже поворачиваюсь к нему.       — Ладно, хорошо, хах… Ты не хочешь ничего объяснить?       — Объяснить что?       — Ну например, нож. И кровь на нём. И что он был у тебя. И что ты попытался подсунуть его мне.       — А, это. Я хотел показать тебе, что я убийца.       Класс. Отлично. Шикарно. Было бы ещё лучше, если бы он перестал пялиться в меня этим тупым спокойным взглядом.       — Ага, ты хотел сказать мне, что ты убийца. Но зачем?       — Ну, потому что я убийца.       Лучше не придумаешь.       — Ты хочешь, чтобы мой брат выкинул тебя в космос, или что?       — Если бы я этого хотел, я бы показал нож Андрею. Или убил бы всех на глазах других.       — Значит, это всё-таки ты их убил? Своих родителей?       — Ага.       Я начинал понимать Стеф. И почему она так бесилась, глядя на моё спокойное лицо. То есть, она может и не бесилась, просто не могла меня понять, но вот я сейчас точно бешусь. Может, у него тоже что-то вроде эмоционального блока из-за всей этой ситуации? Хотя, если верить ему, он сам эту ситуацию и создал. С другой стороны, наверное, он сейчас подавлен больше всех, так что манипулировать им было бы легче, чем другими, верно? Это могло бы объяснить и убийство его родителей, и его попытки подставиться. Кто-то просто пытается использовать его, и…       — Если ты думаешь, что я прикрываю кого-то, то ты ошибаешься. Это действительно сделал я.       Теперь он ещё и мои мысли читать начнёт?..       — Зачем? — снова спросил я и тут же почувствовал себя невероятно тупым.       — Потому что они невероятно дороги мне. И поэтому убить их было сложнее всего. Поэтому я должен был сделать это в самом начале, чтобы не сомневаться потом, понимаешь? Чтобы не видеть их страдания. Ведь они бы наверняка назвали бы это место адом.       — Нет, я… не понимаю. Зачем тебе вообще убивать их? И превращать это место в ад.       — Документ, — Майкл смотрит на меня будто бы удивлённо — Ты знаешь, что было в том документе?       — В том самом, из-за пропажи которого нас все допрашивали и отложили наш полёт?       — Ага.       — Не знаю. Никто ведь не знал. Значит, тебе удалось выяснить, что там?       — Ага. Это я его украл.       — И… что там было?       — Что мы все умрём.       Вой сирены во второй раз уже не показался таким уж резким. Мысль о том, что я начинаю привыкать ко всему этому, заставило выразить на лице некое подобие страха. А вот Майкл не боялся; Майкл, наоборот, улыбнулся и раскрыл глаза пошире. Красное освящение мигающих аварийных ламп делало его скафандр ещё более ярким, выделяло тени на бледном худощавом лице и придавало ему бардовый оттенок, из-за чего оно казалось наброшенным грубыми мазками неаккуратного художника с испачканной палитрой. Это придавало происходящему какой-то гротескности, одновременно отдаляло от мира вокруг и устрашало. Майкл засмеялся, негромко, спрятав рот за ладонью.       — Это отличный шанс. Пошли.       Он мягко, но уверенно схватил меня за запястье и повёл к выходу.       — Нет, подожди… Стой, куда ты меня тащишь?!       Дверь мягко пиликнула, просканировав карточку Майкла, и с тихим жужжанием открыла проход в коридор. Майкл ускорил шаг.       — Я веду тебя к Кэт. Нам надо её убить.       — Нам надо… Какого чёрта ты несёшь?!       — Я собираюсь убить её сейчас, и это будет быстро. Это точно будет быстро, я уже научился делать это быстрее! А я не позволю ей мучиться долго, ты знаешь.       — Зачем тебе вообще убивать её?       — Ты ещё не понял? Иначе они убьют нас всех.       Шаги в пустом коридоре кажутся такими громкими и долгими, они ещё какое-то время висят в воздухе за спиной, сливаются с воем и толкают в спину, хочется идти вперёд, быстрее, быстрее, только бы эти глухие тугие шаги не догнали тебя.       — В любом случае, зачем тебе я? Почему ты тащишь меня с собой?       — Мне нужен помощник. Ты будешь мне помогать.       — Помогать… убивать?       — Помогать спасать, если тебе угодно. В конце концов, это моя работа.       Он псих, бьётся в голове. Он псих, он псих, он псих. И он хочет взять меня с собой, затащить меня в это болото безумия, заставить вести себя как он, делать то, что делает он, заставить убивать и бежать по тёмным пустым коридорам, таща за собой ничего не понимающую жертву.       Я вырываю руку, потираю онемевшее запястье. А ведь с виду он такой хилый… Майкл по инерции проходит ещё несколько шагов — топ, топ — и останавливается, разворачивается, удивлённо смотрит на меня.       — Ты чего? Мы должны успеть, пока тревога. Сейчас сделать это будет легче всего.       — Почему именно я? Почему не кто-то другой?       — Потому что ты будешь мне помогать, а остальные не будут.       — По… почему я буду тебе помогать?!       Я срываюсь на крик, который тут же тонет в шуме вокруг. Потому что он, кажется, прав. Я не сдал его в первый раз, неужели это означает, что я не сдам его и на второй, даже имея совсем неопровержимые доказательства? Неужели… в нас обоих, во мне, испуганном и бьющимся в панике, и в нём, обезумевшем и бормочащем бред про «них», есть что-то общее? Что-то, что позволяет убивать, смотреть на чужие смерти и не кричать, не рыдать и не звать на помощь?       Майкл пожимает плечами, маленький тёмный силуэт на фоне пустого коридора. Иу, иу — с каждым новым звуком сирен свет пропадает и появляется снова, и силуэт тоже то виден, то сливается с окружившей всё темнотой, будто я смотрю театр теней, и кто-то, выставив хрупкую игрушку на стол, то закрывает, то снова открывает лампу за кроваво-красной простынёй.       — Не знаю. Потому что это ты? Ведь ты до сих пор не рассказал другим обо мне. Я просто знаю, что ты поймёшь меня, что ты…       — Почему я должен понять тебя?!       — Может, ты поймёшь это лучше, когда увидишь документ. А сейчас — пошли: у нас действительно не много времени.       Он подходит ко мне, медленно, как к раненному, но готовому ринуться в любой момент животному. Он берёт меня за руку. И он — снова — начинает бежать.       Каюта Катьки совсем недалеко, и он отлично знает туда дорогу. Почему-то он уверен, что она там. И почему-то, чёрт возьми, почему? — он оказывается прав.       Когда он стучится в дверь, я готов молиться, чтобы она не открыла, если это поможет; но она не слышит меня, она слышит только голос Майкла, беззаботно говорящий что-то в диктофон над магнитным датчиком. Она открывает дверь.       — Майкл! Ты вовре… Саш? Ты тоже с ним?       — Ну мы же должны ходить в парах, — поясняет Майкл, проталкивая меня в комнату — Кстати, почему ты одна? Тебя ведь могут убить.       — Я решила, что если я запрусь в своей каюте, то это будет даже безопаснее, а Марго где-то в лабораториях с родите… с Ромой и Лили.       — Если ты думаешь, что мне больно слышать слово «родители», то всё в порядке, — Майкл улыбается, и я чувствую, как стоять на ногах становится сложнее. Мне приходится опереться об стену, чтобы удержать равновесие. Только сейчас я замечаю, что смуглое лицо Катьки покраснело, а глаза неестественно блестят. От того факта, что несколько минут назад она рыдала, мне становится ещё хуже.       — Кстати, а что ты вообще делаешь в комнате?       — О, это отличный вопрос! — её глаза снова начинают блестеть, не на этот раз не от слёз; она подходит к койке и протягивает Майклу коробку.       — Там кассеты… Было так глупо записывать все записи на кассеты, правда? — она смёётся и потирает глаза — Там все наши записи с Земли, ну, помнишь?       — Ага, помню. Хорошее наследие потомкам, или как ты там говорила?       — Ты отвечал, что это бред, и им будет на нас наплевать…       Они смеются вместе, Кэт как-то нежно, как спящую зверюшку, поглаживает коробку, а мне становится совсем плохо. Они всегда невероятно хорошо ладили, я даже завидовал их отношениям, может даже, в некотором роде, принимал за пример. Неужели теперь я увижу, как он…       — Кэт, солнце.       — А… а?       — Прости, кажется, сейчас мне придётся сделать тебе больно.       Майкл быстро тянется к подобию кобуры на поясе, и я готов стучаться головой об стену от своей глупости. Я действительно мог не заметить, что у него с собой пистолет?.. Мне уже даже почти не было жалко Кэт, и даже не было страшно; я почувствовал себя невероятно чужим для этого мира, будто бы не принадлежал ему, и оставалось только тихо ненавидеть себя за то, что я, глядя на всё происходящее сверху, позволяю этому случаться, тихо ненавидеть и ничего не предпринимать.       Он вытащил пистолет и прижал дуло к её лбу почти мгновенно. Она только успела открыть рот для вопроса или крика, но он мягко положил свободную руку на её плечо.       — Тише, если ты не будешь сопротивляться, это пройдёт быстро, слышишь? Всего секунда — и всё. Ты можешь просто довериться мне?       — Да, я… Нет, вообще-то, не могу.       — Не можешь?       — Ты только что, чёрт возьми, приставил пистолет к моему лбу!       — Нет, дорогая, пожалуйста, не делай глупостей, ладно? Тише, вот так. Мне надо так много сказать тебе, прежде чем я…       А дальше время застывает, и остаётся только момент, когда сирена затихла, позволив звуку выстрела ударить по перепонкам сильнее.       Первым упал Майкл, упал на спину и тут же присел, ища на ощупь пистолет на полу. Потом уже упала Катя, медленно, всё ещё оставаясь какой-то своей пока что не до конца потерянной частью в том застывшем моменте, когда она ещё была жива.       Он нашёл пистолет, прижал его к груди, и ещё долго лежал так на спине, может, минут пять, а, может, и пятнадцать: время перестало существовать, осталась только сирена и в коротких перерывах между шумом, сопровождающихся с темнотой — мерный стук капель, падающих с кровати на пол.       В какой-то момент сирена прекратилась, свет выключился в последний иаз, после чего комната наполнилась ярким белым светом. Я уже почти отвык от этого света, он казался ненужным и неправильным, потому что кровь кажется гораздо более правильной в темноте или под красными лампами, чем под больнично-белым светом в упор.       — О, — прокомментировал Майкл свет, привстал на локтях — Кажется, нам пора идти.       — Идти? — отозвался я и сам испугался своего голоса: он казался слишком хриплым — Куда? И ты так и не объяснил, что там с документом.       — А, документ… мы все должны были умереть.       — Это я понял.       Майкл сел, сложил ноги «по-турецки», на руках «прокрутился» ко мне. Положил пистолет, приподнял руки на уровень груди, пытаясь что-то выразить их движениями.       — Ну… Там было про вирус.       — Вирус?       — Ага. В атмосфере Полюса находится вирус. Для местной флоры и фауны он безопасен, а для нас, людей — смертелен.       — Тогда, если они это знают, почему они не скажут просто «этот воздух непригоден, надевайте скафандры»?       — Не-а. Им нужен этот вирус, понимаешь? Им нахер не сдался Полюс, облагораживание земель на нём — тольно предлог, чтобы мы надышались этими бактериями и приволокли их на Землю, а потом наши трупы тщательно исследуют.       — И как эти трупы обратно заберутся в корабль и прилетят на Землю?       — О, а это отличный вопрос! — Майкл так искренне воодушевился, что я почти окончательно убедился в его безумии — Я не биолог и не химик, но эту часть понял. Суть в том, что эти бактерии, или вирус, или что там ещё — сами по себе они довольно безвредны, но они существуют в местном аналоге кислорода, который не насколько бурно реагирует с другими веществами. А кислород, он же всё окисляет, да? Ладно, наверное, Кэт могла бы объяснить это получше, она разбирается… — то, как легко он упомянул её, лежащую на койке за его спиной, заставило меня ещё сильнее опереться об стену — Суть в том, что кислород и эти бактерии тоже вроде как окисляет? И человек начинает как будто бы гореть изнутри.       — Гореть… изнутри?       — Ага. Ты знаешь, что сгореть заживо — это самая болезненная смерть? Наверное, когда горят твои легкие, это ещё хуже.       Я поежился.       — Но… Может, это всё-таки было бы правильным? — неуверенно сказал я.       — Что ты имеешь в виду?       — Ну, прожить эти несколько дней счастливо, вместе с друзьями. А потом прилететь на Землю и… умереть хотя бы героически? И с какой-то пользой для будущего земли и всё такое.       — Пользой? Героически? Они засекретят наши смерти, и всё, что от нас останется — несколько бумажек в пыльном архиве. Они прилетят на Землю, чтобы умереть самой страшной из возможных смертей и почувствовать себя преданным. А ведь цель всей их жизни — эта экспедиция, и они действительно верят, верят в то, что делают что-то полезное для будущих заселенцев Полюса. Ты действительно думаешь, что даже они выбрали бы это, чем почти безболезненная смерть от пули?       — Но почему ты не сказал об этом нам всем раньше?       — Мне повезло, что они решили отложить рейс, это дало мне времени на расшифровку документа и только подтвердило мои подозрения, что в нём что-то невероятно важное. А это означает, что они были готовы к тому, что кто-то из нас расскажет об этом, понимаешь? Они были готовы к тому, что им придётся придумывать новую легенду. Поэтому я не мог рассказать об этом на Земле.       — А сейчас? Поменять курс обратно, например? Мы ведь ещё не заражены.       — Попробуй спросить об этом у Вита, когда он додумается устроить ещё одно собрание.       Майкл встал, провёл рукой по скафандру, как бы смахивая брызги крови. Ему повезло, что ему достался красный скафандр. Или он специально?.. Нет, вряд ли: он ведь узнал об этом задолго после того, как мы выбирали скафандры. Он подошёл к выходу.       — Кстати, спасибо тебе.       — Спасибо… за что?       — За то, что так просто поверил мне.       Майкл вытащил карточку, дверь отворилась. Он приготовился выйти… но столкнулся в дверях с Ритой.       — О… А ты почему тут одна? — он шутливо-сурово свёл брови. Она засмеялась.       — А я к Кэт пришла! Её мама просила позвать, говорит, там что-то важное.       — Кэт уже ушла, — Майкл осторожно взял девочку за плечи и попытался выйти вместе с ней, но она отскочила.       — А, да? А она одна?       — Кажется… Кстати, отлично, что ты об этом вспомнила! Иди догоняй её.       — Хорошо! Только занесу ей это, — Рита приподняла в руках небольшой пакет — Там кассеты, которые она забыла взять, я их собрала… Дай пройти.       — Давай я сам положу, а ты догоняй сестрёнку.       — Да что ты такой упёртый-то? — она смеётся и мягко отталкивает его в сторону. Почему-то я готовлюсь к новому выстрелу. Но выстрела не происходит, и Рита спокойно проходит в комнату.       — О, Саш, ты тоже тут? А где… а…       Она замолкаем моментально, и её тело как-то обмякает; она делает несколько шагов назад, пока не врезается в шкаф, за угол которого тут же хватается побелевшими пальцами. Она не кричит, не плачет, даже не выглядит испуганной, она выглядит просто пустой, с трясущимися коленями, открытым ртом и полуприкрытыми веками. Майкл снова появляется в дверном проёме и потирает шею с таким неловким и сосредоточенным видом, будто далеко не в первый раз пытается придумать оправдание, почему у него снова нет домашнего задания.       — Э… А-ага, труп. Твоей сестры. Как так могло выйти… Прости, наверное? — его оправдания и заискивающий взгляд продолжают удерживать его на уровне школьника без домашки. Рита закрывает глаза, сглатывает, открывает и смотрит на Майкла. Нет, даже не на Майкла, куда-то сквозь него, хотя её взгляд и стал гораздо более осмысленным.       — Т-ты…       — Ага, это сделал я. Но я могу всё объяснить!       — Ты… Как ты… Почему…       — Успокойся, ладно? Может, тебе принести воды?       — Ты… Т-ты… ты ведь не мог, да?..       — Мог, на самом деле.       — Но… Но ты… Ты же…       Неожиданно, она замолкает и ещё несколько секунд молча смотрит на его лицо. Ещё мгновенье — и она отталкивает его, быстро бросает на меня взгляд и выбегает в коридор.       Майкл ругается, громко и с чувством.       — Так чего ждал? — всё ещё хрипло спросил я — Разве тебе не стоило пристрелить её на месте?       — А ты, я смотрю, уже начинаешь вникать, — его улыбка впервые стала такой, какой она должна была быть с самого начала, хищной и слегка безумной, но почему-то теперь она не пугало. Наоборот, всё будто бы встало на свои места.       — Я всё ещё… не до конца верю тебе.       — Но уже предлагаешь убивать. Пошли быстрее, нельзя дать ей дойти до других.       Он снова схватил меня за запястье. Снова глухие шаги в коридоре, только теперь их слышно гораздо лучше из-за отсуствия сирен, теперь они гораздо больше давят на мозг.       — Куда ты идёшь?       — К лабораториям. Она наверняка пошла к родителям, а они должны быть где-то… О, а вот и она.       По коридору раздался визг, протяжный и невероятно высокий. Майкл состроил гримасу раздражения на лице и зажал одно ухо рукой. Рита стояла в коридоре, совсем на углу, вся согнулась, будто пытаясь свернуться в калачик стоя, и кричала Рядом с ней стоял Рома, и что-то в животе сжалось в тугой комок. Не знаю, что будет лучше — увидеть смерть лучшего друга, или увидеть, как на его глазах умирает его дочь.       Или увидеть его взгляд, такой же, какой бросила мне Рита. Полный презрения, ненависти и страха.       Когда он посмотрел на меня, комок в животе с громким ухом упал куда-то к ногам. Внутри стало совсем пусто, в голове — тоже; осталось только слабое желание сбежать куда подальше, но тяжелый клубок, перекатываясь в ногах, не давал сделать и шагу.       Рома что-то шепнул дочери и сделал несколько шагов вперёд. Видимо, попросил её уходить. Но я видел, что она не ушла, осталась стоять за его спиной и мелко дрожать. А Рома сделал шаг вперёд, в нашу сторону.       — Вы…       — Прости, Рома, — Майкл смотрит вперëд, смотрит спокойно и как-то смиренно — Ты ведь знаешь, как дорога для меня была твоя дочь. Как мне дороги обе твои дочери. А ты сам? Ты знал, что за те два года, проведенные вместе на Земле, я был почти готов назвать тебя отцом, несмотря на то, что мой собственный отец был жив? Вы все невероятно важны мне, но это именно то, почему я делаю всë это.       — Ты…       — Майкл, мне кажется, сейчас не лучшее время для речей, — удаётся выдвать мне. Глаза Ромы горят чем-то глубоко внутренним, но я не сомневаюсь, что благодаря этому огню он будет готов ринуться на нас, пересечь уже ставшее не таким уж большим расстояние в несколько прыжков, вцепиться в глотки. И он будет прав.       — Ты предлагаешь убить его прямо сейчас?       — Ч… Н-нет! Я предлагаю просто…       — Знаешь, ты прав.       Майкл поднимает руку, поворачиваясь к Роме боком; он улыбается то ли мне, то ли стене, и эта улыбка — снова больше не улыбка безумца, она усталая и немного грустная, но не более. Он не жмурится, только ещë сильнее распахивает глаза, когда раздается выстрел.       Я не смотрю в сторону, но звук падающего тела и новый визг сам дорисовывает картину и даёт понять, что для него всё наконец-то закончилось. Майкл начинает смеяться, негромко и ровно.       А потом он стреляет. Снова. И ещё раз, и ещё, и ещё один.       — Убежала, — грустно сообщает он — Надо догнать.       Я пересиливаю себя и поворачиваю голову. В противоположной стене видны три дырки.       — А ты… меткий, — я встаю и стараюсь не шататься. И не смотреть на лежащее в луже собственной крови тело.       — Эй, в Рема я, вообще-то, попал с первой попытки.       — А я без сарказма.       Встать удаётся только со второй.       — Лаборатории, — Майкл уверенно, в несколько шутливом жесте «кивает» пистолетом на угол. Только сейчас я замечаю, что на нём остались капли крови, судя по всему, Катьки. На этот раз Майкл не берёт меня за руку, я иду рядом сам, покорно, как пёс. Эта мысль заставляет меня почувствовать что-то похожее на тусклую тень раздражения.       — Слушай, почему я вообще должен тебе верить?       — Ни почему, — слишком охотно соглашается Майкл.       — Нет, я имею в виду… может, у тебя есть какие-то доказательства? Тот самый документ, который ты украл?       — Не-а. Я его уничтожил.       — Уничтожил?       — На нём были всякие данные, коды и названия этих бактерий. Я подумал, если я его уничтожу, это заставит их отменить экспедицию или отложить её очень надолго. Довольно наивно, а? Хотя, так или иначе, отложить они её отложили. А что, ты уже начал видеть во мне маньяка?       — А?       — Злобный и ужасный Майкл МакКензи, который придёт ночью по твою душу, и который затеял всю эту игру, правила которой знает только он сам, чтобы… — Майкл уже приготовил руку в «пугающем» жесте, но запнулся — А зачем, кстати?       — Зачем что?       — Зачем я убиваю их всех.       — Это я тебе должен ответить?       — Ну если ты сомневаешься в моих благих намерениях, то да, это должен ответить ты.       Тут уже запинаюсь я.       — Ну… Может, чтобы стать знаменитым? Я имею в виду, я ещё заметил, что тебя так возмутил пункт о том, что мы умрём без вести… Но ведь практически все люди умирают так?       Майкл прищурил глаза:       — Значит, я решил убить всех, чтобы остаться в умах «потомков»? Мол, первая экспедиция, она была такой многообещающей, миллиарды людей ждут нашего возвращения… а нас нет, нет, о нас начинают строить легенды, а когда за нами отправляют ботов, чтобы проверить, что да как, они находят только прибывший до пункта назначения корабль, пустой, безжизненный и полный трупов. Начинают копаться в камерах и бортовом журнале, и — вуаля! — оказывается, что во всём был совсем неприметный… специалист по черезвычайным ситуациям? а такая должность вообще есть? Так или иначе, этот так называемый специалист устроил настоящее шоу, заставил всех плясать под его дудку, даже успел втереть нескольким ребятам, что они умрут за благое дело. Но на самом деле — нифига, они умерли бессмысленной и тупой смертью, целью которой было только лечь своим мёртвым телом на предыдущий труп, прокладывая лестницу для этого самовлюблённого паренька, который таким образом обрёк и самого себя на смерть, но зато уж точно не в безизвестности.       — Красиво говоришь. Да, наверное, оно могло быть примерно так.       — Даже жалко разуверивать тебя в такой красивой легенде… А знаешь, я не буду даже пытаться. Так веселее! Всё равно ты начал подозревать, что я какой-то полуумный маньяк. Так что считай как знаешь. Кстати, а вот и лаборатория.       Майкл привычным движением провёл картой по датчику. Датчик бунтующе замигал, и Майкл вздохнул, нажал на кнопку диктофона.       — Ау, кто там?       — Майкл? — послышался голос Лили, преломляющийся из-за динамиков — Чего тебе?       — Марго с тобой?       — Нет. Она в порядке?       Я осторожно, но настойчиво потянул Майкла за рукав назад: Марго здесь нет, делать нам тут нечего. Но он быстро вырвал руку и только придвинулся к динамику поближе.       — О, так ты одна?       — С какой стати я должна тебе говорить? — голос прозвучал скорее насмешливо, чем по-настоящему настороженно — А вдруг ты убийца.       — Ли-ил, сколько лет мы друг друга знаем…       — Да я всех тут много лет знаю. А кто-то ведь да делает это.       — А я не один, я вон с Алом. Эй, Ал, скажи что-нибудь, — он быстро притянул меня поближе.       — Э… Д-да, я тут, — я неловко хихикнул в микрофон и тут же почувствовал себя полнейшим ублюдком. Которого используют, как живой пропуск, но который добровольно соглашается этим пропуском быть.       — Ладно, если вас двое, то могу пустить… Вам ведь надо внутрь?       — Ага, очень надо! Мне надо проверить твои растения. Я имею в виду, ими же тоже могут убить, так что надо всё обезопасить…       — Я тебя поняла. Проходите.       Дверь открылась, Майкл шагнул внутрь и впихнул меня за ним.       В лаборатории было тепло и влажно. Наверное, точнее это было бы назвать не лабораторией, а теплицей: климат тут стоял соответствующий, а вдоль двух стен росли деревья, или кусты, похожие на деревья, или, может, это вообще была трава. Я никогда не был особо хорош в биологии. Лили стояла у одной из стен с множеством полочек, нас от неё отделял квадратный стеклянный стол с перегородкой и стоящими на нём в колбочках химикатами. Или это называется реактивы?..       — Ну у тебя тут и жара, — Майкл гораздо больше искренне, чем показательно вытирает лоб запястьем, для его ему приходится отодвинуть чёлку с левого глаза. Так или иначе, Лили не смотрит, полностью погрузившись в рассортировку чего-то мелкого и — возможно, мне показалось — готового убежать.       Майкл переглянулся со мной, осторожно кивнул, как бы переговариваясь со мной. Хотел бы я сказать, что не даю ему на это разрешения, но разве мой кивок или покачивание головы действительно что-то означало бы?..       Он поднимает пистолет, пристраивая его на перегородке. Прищуривается — вот это уже больше для вида.       Да. Мне остаётся просто стоять и смотреть, как он делает всё это. Потому что я слишком слаб, чтобы сделать свой выбор, чтобы решить раз и навсегда, верю я ему или нет. Остаётся только таскаться за ним, надеясь, что в один момент я получу доказательства или опровержения своих теорий, а пока остаётся «просто подождать», просто постоять в сторонке, и…       — Стой! — я сам пугаюсь своего крика; у Лили что-то падает и разбивается, и она поворачивается ко мне.       — Какого чёрта, Са… — она готовит грозную тираду о том, что если я пришёл сюда, чтобы мешать ей, то могу выметаться прямо сейчас, пока не поздно для нас обоих; я уже выучил эти тирады, слишком часто мне приходилось слушать их из-за своей неловкости и желания помочь. Но она замолкает, как только видит пистолет в руках Майкла. Тот убираешь его обратно за пояс так неспешно, будто бы это не было оружием вовсе.       — Вы… Так вы заодно, да? Вы пришли меня убить?       — Нет, нет, стой! — я снова кричу, невольно делаю несколько шагов к ней, когда она тянется к рации, но это заставляет её только перехватить рацию ещё сильнее — Нет, если бы я хотел просто убить тебя, то я дал бы сделать это Майклу только что. Наоборот, я хочу этого избежать. Я просто хочу поговорить!       — Поговорить? — Лили недоверчиво изгибает бровь, поднося рацию ближе ко рту.       — Да. Да! Скажи, ты занималась атмосферой Полюса.       — Ну, да, это моя работа.       — В ней есть… что-то?       — Что-то?       — Вирус. Бактерии.       — Саш, «бактерии» есть в воздухе или аналоге воздуха любой планеты. Нашей тоже.       — Нет, я имею в виду, там есть ядовитые бактерии? Или какие-нибудь особо агрессивные?       — Что? Нет, иначе я бы остановила экспедицию!       — Ладно, ладно, я не это имел в виду, — я невольно смотрю на Майкла: на секунду мне кажется, что он вот-вот поднимет пистолет на меня за то, что я задерживаю его, или что рассказываю какой-то секрет, который я доверил только ему. Но он молчит и внимательно и немного устало смотрит на меня, не отводя взгляд. Это становится жутким.       — А что ты имел в виду?       — Я имел в виду… Там есть бактерии, которые как-то не так реагировали бы с воздухом? Я имею в виду, с нашим воздухом, с кислородом. Типо, если мы вернёмся домой с ними в легких, выйдем из корабля и…       Лили замирает, опускает руку.       — Я… не знаю. Этого я не проверяла.       — А у нас есть информация, что такие есть! Но это не точно, и я не уверен, поэтому хотел спросить у тебя…       — И поэтому вы убиваете всех? — на её лице появляется злость. А Майкл кивает.       — Ага. Поэтому мы, кстати, убили Кэт и Рема. И вообще-то сейчас шли за Пег.       Зачем. Зачем. Зачем ты это сказал.       — Я почти спас всю твою семью, Лил. Остались только вы двое.       Лицо Лили застывает, но в следующее мгновенье перекашивается гневом.       — Вы… Вы сделали это… Вы… убили их.       — Ага, всё верно.       — Вы…       Она стоит ещё не больше нескольких секунд, после чего хватает лежащий на столе скальпель. Майкл неожиданно открывает рот в каком-то восторге.       — Ал, это твой шанс! Давай, она нападает на тебя. Защищайся! И это будет более чем справедливым, даже если ты убьёшь ей. Самооборона!       — Разве не превышение?.. — пытаюсь начать спорить я, но замолкаю: Лили пытается прыгнуть на меня, но я отпрыгиваю за стол, и она влетает боком в шкаф. Звон стекла.       — Не-а, нет. Не превышение. У нас черезвычайная ситуация! Послушай меня, я в этом специалист как никак. Хоть в чём-то.       Лили снова встаёт, вытирает выступившую на щеке кровь. В голове пробегает совсем глупая мысль — может, этого хватит? Кровь же есть, пора остановиться. Если бы это было так просто.       — Смотри, вы в одном проходе! — шепчет Майкл, быстро сует мне пистолет и обегает стол, встаёт на безопасное расстояние возле прошлой позиции Лили — Давай, тебе ничего не стоит выстрелить в ней!       — Я не…       — Нет, не так! — неожидано вскрикивает Лили: это действительно вскрик, высокий и короткий. Она быстро кидается обратно, из-за чего Майклу приходится отойти на несколько шагов, после чего он с новой волной интереса уставился на неё. Лили быстро схватила рацию.       — Капитан, капитан, меня слышно? Лаборатория. Ма…       Снова звон стекла. Лили коротко выдыхает, отпускает рацию, которая падает на пол с грохотом в воцарившейся тишине, и Лили падает за ней, некрасиво, скрючившись и врезавшись плечом о край стола.       — Лили? Лили Нортон, ответьте… Твою ж, Лили, ты в порядке? Если ты забыла, как пользоваться рацией, тебе надо нажать на кнопку…       — Зачем ты это сделал?! — я стараюсь не прокричать это, хотя и прекрасно знаю ответ.       — Тш-ш. А то Вит услышит, — Майкл улыбается, глядя вниз, за стол, и я рад, что оказался по другую сторону, и всё, что вижу я, это разводы крови по перегородке и окрашенные в красный осколки разбитой колбы. И её лицо, и её взгляд, застывшие, впечатавшиеся на сетчатку тёмным пятном для слишком яркой комнаты.       — Не услышит, ты же знаешь, что рации односторонние.       — Ага. А вот сейчас может.       Майкл поднимает рацию и зажимает кнопку.       — Привет, Вит, — негромко говорит он.       — Вы в лаборатории? Что с Лили?       — Самое время устроить собрание, — приказывает Майкл и откладывает рацию в сторону, не слушая продолжения.

***

      — Двадцать! — шепчет Марго — беловолосая кудрявая девчонка в смешных мешковатых одеждах; все вокруг пододвигаются поближе, будто бы желая убедиться в этом. Камера тоже приближается ближе, и сомнений нет: на кубике двадцатка.       — Двадцатка, — повторяет Стеф, как бы подводя итог, и негромко хлопает в ладоши.       — А ты говорил, что не получится! — радостно кричит Кэтрин, из-за чего камера начинает шататься. Майкл отступает обратно за ширму и вздыхает.       — Гордая гномиха Милшутури…       — Милтушри!       — Милтушри поднимает свой топор, и, э… рубит стаю орков?       — Да ладно тебе, я выбила двадцатку, мог бы описать это и поэпичнее!       — У Марго быть мастером получалось лучше, — Андрей зевает и отодвигается к стене — Может, попробуешь?       — Описать собственный ход?       — Угу.       — Ну и не очень-то хотелось, — фыркает Майкл, хотя и явно не обижается по-настоящему. Марго задерживает дыхание, осматривая поле.       — Милтушри, несмотря на свой маленький рост…       — Как классно, что ты проецируешь свои комплексы на своих ролевых персонажей.       — Майкл, ты ниже Марго.       — Заткнись.       — …состроила такую гримасу, что орки поняли: время валить. Глава орков, э… дай заглянуть за ширму, у меня там был список имён!.. Дзыньпелблям!..       — Что это вообще блять за имя такое?!       — …приказал своим подчинённым не отступать. «Сомкнуть ряды!» — воскликнул Дзыньпелблям, направляя свою армию, до смерти перепуганную и ломающую руки от картин предстоящей битвы, на бедную гномиху. Но предчуствие оказалось право: Милтушри, получив снисхождение от гномьих богов…       — Вот что за херню она несёт.       — Ты должен был привыкнуть, в этом суть этой игры. И мастера. И Марго, наверное.       — …подняла топор к небу и завопила. Один её вополь снёс первые ряды…       — А она точно прописывала такую силу?       — Ага, посмотри в её лист персонажа. «Рык победы», как-то так?       — Но ведь она ещё не победила.       — Придурки, там было «Рык, предполагающий под собой победу».       — Бляяять.       — Это тебе не делать некромантов со всемогущей книжкой каждый чёртов раз.       — …а когда она понеслась вперёд, то половина орков уже улепётывали куда подальше!       — Разве «улепётывали» — сильно литературное слово?       — Май, да ты заткнешься или нет?! Дай послушать.       — В итоге, Милтушри оставалось расправиться всего с парочкой трусов, онемевших от страха настолько, что они были не в состоянии убегать от своей судьбы в виде несущегося на них топора… Приняв свою достойную смерть, они остались лежать на земле Свордлэнда мёртвыми тушками. Как только она расправилась с последним, Милтушри позвала своих друзей, прекрасную лесную нимфу Латуфу, смелую эльфийку, с гордостью занимающую пост предводителя людской армии, Кэллол, изгнанного принца Вэона, сражающегося только за себя, и, наконец, некроманта, чьё имя осталось загадкой, потому что он дал обет молчания.       — Не-а, мне просто было лень придумывать ему имя.       — Да Ма-ай.       — И зачем ты нас всех перечислила?       — Потому что быть мастером — круто!       — Хочешь — забирай.       — Нет, я хочу побыть Милтушри! Ну попробуй ещё раз, у тебя получится.       — Ладно, но если что, ты сама виновата…

***

      — Итак, давайте ещё раз.       Андрей окончательно взял всё в свои руки, и под его напором и агрессией Виту пришлось сдаться и сесть на место. На самом деле, он, кажется, не был против: поставить на своё место придурка, который какое-то время повопит и создаст видимость активной деятельности, что только уменьшит панику, казалось идеей отличной и открывало возможность посидеть и подумать. А подумать было о чём. Вот только Андрей своими криками, скорее, наоборот, панику только разводил.       — Это был Майкл?       — Это был Майкл, — Марго шмыгает носом и жмётся ко Стеф, та мягко гладит подругу по волосам и что-то негромко напевает — Это был он, я видела, я в-видела.       Почему она не указала на меня в том числе — до сих пор загадка, особенно если учесть, что с Майклом у неё гораздо более лучшие отношения. Хотя, возможно, именно поэтому. А может — потому что она успела увидеть в моих глазах такой же страх, как и в её.       А лучше бы указала, лучше бы сказала, что это я. Лучше бы я с легкой руки брата отправился в космос, задохнулся бы там, исчез, а дальше — дальше будь что будет, это уже меня не касается.       — Итак, у нас есть подтверждение свидетеля. А ещё, Вит, — он машет в сторону Вита, будто бы указывая, что сейчас его очередь говорить. Вит от такого командования не особо в восторге, но пожимает плечами, продолжая задумчиво буравить стол взглядом.       — А ещё Майкл позвонил мне по рации, сразу после Лили, которая оказалась мертва.       Рита шмыгает снова.       — Разве не очевидно, кто это сделал? Все улики на него, так почему мы не можем просто выбросить его в космос?       — Андрей, ты не можешь просто выкинуть человека в космос! — кричит Стеф, прижимая Риту к себе сильнее, будто бы пытаясь спрятать от происходящего вокруг.       — Почему, чёрт возьми, я не могу?       — Потому что это человек!       — Я настаиваю на голосовании, — Андрей уже не в первый раз за сегодня стучит по столу, от чего Рита вздрагивает и ещё сильнее прижимается к Стеф. Мне было действительно больно смотреть на неё, особенно осознавая, что она знает о моём участии во всём этом. Какой же я всё-таки подонок, наверное.       — На самом деле, звучит как не такая уж и плохая идея, — не очень уверенно произносит Вит. Почему-то мне кажется, что ему нужно не столько выкинуть или оставить Майкла, а узнать мнение каждого отдельного члена экипажа.       — Тогда я за то, чтобы его выкинуть! — быстро восклицает Рита, отодвигаясь от подруги, но, будто бы испугавшись своих слов, тут же прячется обратно за её шею. Стеф тоже поворачивается ко столу:       — Я считаю, что надо подождать. Мы можем устроить слежку за ним       — Мне тоже кажется, что лучше будет подождать, — неуверенно произносит Настя.       — А мой голос считается? — встревает Майкл.       — Естественно, нет!       — А я за то, чтобы меня выкинули.       — Всё ещё нет. Нет, вы посмотрите на него! — Андрей малет уже в сторону Майкла — Он ведёт себя, как безумец, он говорит, как безумец, он выглядит, как безумец! С какой стати я должен ему верить?!       — Вообще-то, он твой лучший друг.       — Если он убийца и убил моих друзей, то он мне тоже больше не друг. Господи, Стеф, что с тобой не так?! Мне казалось, что ты самая взрослая из них всех, и уж точно не мыслишь фразами из детстких книжек.       Стеф поджимает губы, и хотя её лицо остаётся спокойным, я чувствую, насколько сильно эта фраза её задела. Настолько, что она даже не начинает спорить, хотя ей абсолютно точно есть, что сказать.       А Майкл действительно похож на безумца, сидит и улыбается, так по-хитрому. Сейчас он выглядит безумнее, чем был на месте преступления, был во время преступления. Зачем он делает это?..       — Я тоже считаю, что нам надо подождать, — произносит Вит. Проводит по всем взглядом, видимо, подсчитывая голоса в голове. — Итак, три против трёх. Твой выбор вроде как решающий, Саш.       Я почувствовал, что ладони в один момент стали влажными. Оказывается, я вцепился руками в край стола, и заметил это только сейчас. Нет, чёрт возьми, зачем, зачем они дают мне этот выбор? Ведь это, наверное, именно то, чего я боялся. Легче не делать выбор, просто болтаться где-то рядом, и…       — Я за Майкла, — быстро, боясь передумать, выпаливаю я, тут же добавляю — Я имею в виду, за то, чтобы его выкинуть.       — Ай, а я тогда за то, чтобы не выкидывать! — так же быстро реагирует Майкл. Вит ещё один раз пробегается по всем, улыбается.       — Ничья. Трое против троих.       — Эй, ты ведь сказал, что с голосом Саши была ничья, — встревает Андрей. Вит кивает:       — Ага, я случайно посчитал Майкла. А если его не считать, то сейчас ничья получается. А если считать, то мы должны оставить его.       — Значит, решено, мы его оставляем, — перехватывает управление в своё руки Стеф — Но мы должны усилить за ним слежку. С кем ты ходил всё это время.       Я пытаюсь вжаться в стул с такой силой, что, наверное, это выглядит подозрительно.       — Ни с кем. Убийце легче ходить по одиночке, верно?       — Получается, ты нарушил правило?       — Как и все жертвы. А их, дай посчитаю… три, четыре… Уже пять!       — Заткнись! — срывается Марго, отодвигается от Стеф, тычет в Майкла пальцем — Заткнись, заткнись, заткнись! Слышать тебя не хочу! Это ты виноват, ты виноват во всём этом! Как ты можешь продолжать улыбаться, как ты улыбался над их мёртвыми телами?! Ты будешь гореть в Аду, я тебе отвечаю, и мне даже не будет тебя жалко!       — Ну, мы все уже в аду, — пожимает плечами Майкл. Марго не отвечает, будто бы истратив свой запас на слова, снова поникает, сверля Майкла тупым, пустым, но полным злобы взглядом. Я отворачиваюсь.       — Я прослежу за ним, — Стеф снова кладёт руку на плечо Марго, но её перебивает Вит:       — Нет, с ним пойду я. И кто-то ещё.       — Ал? — Майкл невинно хлопает глазами, и Вит почему-то кивает ему в ответ.       — Да, почему бы и нет. Отлично, можем расходиться. Майкл, Саша — за мной.       Я встаю и готовлюсь двигаться в их сторону, но меня кто-то останавливает. Настя.       — Насть? Ты обиделась, что я проголосовал за то, чтобы его…       — Что? Нет, нет. Наверное, ты даже сделал правильно, а я просто трусиха, — она негромко смеётся, но её взгляд остаётся серьёзным. Она осторожно подправляет мою челку, и почему-то я начинаю дрожать от её касания. Нет, не краснеть, не чувствовать себя неловко и тупо, это не влюблённость; её касания — слишком живые, а я слишком давно не чувствовал ничего живого. Хотя, на самом деле, наверное, всего полдня?       А дрожь в коленях позволяет убедиться, что что-то живое во мне всё-таки осталось.       — Так ты что-то хотела сказать?       — Ага. Я хотела сказать, будь там осторожен, ладно? Я не знаю, убийца ли он, и я не хочу его подозревать… Я никого не хочу подозревать, если честно. Может, это вообще все нелепые случайности, или у нас на корабле завёлся злобный инопланетянин? — она смотрит мне в глаза с какой-то детской надеждой, будто бы, стоит мне кивнуть, это окажется правдой, но в следующую секунду она отводит взгляд и снова смеётся, всё так же тихо, и её смех дрожит, как и руки.       — Разве подобная неизвестность не была бы страшнее?       — Нет. Когда убийца — человек, это всегда самое страшное.       Она запинается, будто бы хочет сказать ещё что-то, но только хихикает в сторону. Снова поворачивается ко мне.       — В общем… будь осторожен. Я уже говорила это, да? Ну вот, скажу ещё раз, — она улыбается, совсем грустно. Прежде чем уйти, она быстро делает шаг ко мне и осторожно, мягко касается губами моей щеки, после чего почти моментально убегает, напоследок слегка коснувшись моих пальцев своими. Я стою на месте ещё почти полминуты, пытаясь поверить в реальность происходящего. Неужели что-то подобное, человеческое, ещё осталось здесь, на этом прогнившем и залитым кровью корабле? Неожиданно в голову приходит мысль: интересно, как я отреагировал бы на это всего несколько дней назад? Уж точно не так. Впрочем, наверное, это не так важно, я уже никогда не стану собой прежним и бла-бла-бла. А я настоящий закрывает глаза и осторожно, наверное, так же грустно, как и она, улыбается, пытаясь сохранить это человеческое, сохранить тепло её касаний и дыхания на своей коже и в своей памяти. А ещё я настоящий окончательно убеждается в том, насколько он сволочь.       Я бы стоял так ещё, если бы меня не окликнул Вит.

***

      — TAS — отстой.       — Да ладно тебе, RTA гораздо проще.       — Долбить в геймпад 24/7, чтобы потом облажаться на каком-нибудь рандоме или выступающем не в том месте пикселе, «проще»?       — Вот именно, вам достаточно просто «долбить в геймпад», повторяя движения за тас-ранами, пока что-то да не получится, а тасером без отличных знаний внутреннего устройства игры, кода и кучи прочих штук не стать. К тому же, только TAS позволяет увидеть настоящие возможности игры…       — О нет, Ал снова взывает к нашим внутренним программистам, которых нет. В возможностях компьютера не сомневается никто, а увидеть настоящие возможности человека? Вот тут в игру вступают артэары.       — Эй, вы двое, перестаньте орать на вашем геймерском на несколько секунд, мне типо надо вас снять.       — Андрей? — Саша быстро разворачивается и улыбается то ли в камеру, то ли брату, откладывая геймпад. Майкл не разворачивается, только на секунду двигает головой в сторону, но глаз за кудрявой чёлкой всё равно не разобрать.       — Кэт попросила… Я знаю, что бред, и что никому эти записи нужны не будут, но всё равно делать нечего. К тому же, мне вроде как надо проследить за вами.       — Проследить?       — Ага, чтобы не валяли дурака. Например не тратили своё время сна на игры… Но, видимо, уже поздно.       — Поздно, — подтверждает Майкл и потягивается, когда экран загорается белым и на нём появляется, судя по всему, подсчёт очков — Эй, «тасер», я победил.       — Что… Эй, так не честно, я отвернулся!       — Не многим честнее, чем эксплойты в спидранах… Ауч! — получив локтём под бок, Майкл послушно падает на пол и снова потягивается — Больно, — грустно сообщает он.       — Сам виноват, — Саша разворачивается обратно к экрану и берёт геймпад в руки — Давай ещё раз. Только в этот раз я тебе поддаваться не буду!       — Да ладно, ты всё равно был слишком далеко от финиша.       — Да нифига! Или ты боишься, потому что знаешь, что в честной игре ты проиграешь?       — А если ты будешь пытаться манипулировать мною с помощью таких грязных и недействующих приёмов, то я точно не пойду.       — Ну встава-ай.       Майкл послушно садится, глубоко и обречённо вздыхает. Андрей вздыхает с таким же выражением и тоже садится, за их спинами.       — А ты останешься? — удивлённо всё-таки поворачивается Майкл — Не пойдёшь спать?       — Я всё ещё вроде как должен следить за вами, идиотами… Чтобы ещё только одну игру!       — Значит, посидишь тут ещё?       — Ага. Считайте, я ваша моральная поддержка. А ещё — совесть, и прямо сейчас я шепчу вам, чтобы вы валили спать.       — Ну сейча-ас… Кстати, Майкл, не отвлекайся.       — Я не… Эй, куда ты уже убежал?! Я не успел       — Сам виноват…

***

      — Саш. Саша! Приди уже в себя.       Мне плохо, живот крутит, в голове пусто, в носу остался едкий, противный запах крови, мяса и смерти. Хочется вывернуться наизнанку, только бы не чувствовать этот запах, смыть его с себя, отречься от него. Кажется, желудок как раз собирается это сделать.       — Тише, возьми себя в руки, слышишь? Во-от, уже гораздо более осмысленный взгляд. Саша, ты слышишь меня?       Я кивнул, наверное, слишком вяло, и тут же едва не свалился, но уже в который раз за сегодня схватился за стену. Вит придерживает меня за плечи и пытается говорить что-то вдохновляющее и успокаивающее, но я едва его слышу, слова сливаются в кашу, его голос превращается в одну волну. Почему-то от этого становится спокойнее, будто я сижу где-то далеко, может быть, на каком-нибудь маяке… или в маяке? и слушаю обрывки радио, перемешанные с белым шумом, доносящиеся откуда-то оттуда, издалека, где ещё есть люди и жизнь. Но у меня ничего нет, у меня есть только песок и бескрайний океан, и быть таким, другим и далёким, меня вполне устраивает.       Впрочем, продолжая довольно неудачную аналогию с маяком, у меня явные признаки морской болезни. Нет, стоп, морская болезнь — это когда ты плывёшь, и на маяке морской болезни быть не может, верно?..       — …так что всё в порядке. Живём и всё такое. Я имел в виду… Ты слышишь меня?       Я снова кивнул и попытался проморгаться от яркого света. Закрывать глаза больно, глаза сами по себе сухие и будто бы шершавые, как будто их проткнули тысячей маленьких иголочек, как когда «отлежал» ногу или руку. А можно «отлежать» глаза?.. Но что самое страшное, когда я закрываю их, то вижу одну и ту же картину, от которой мне становится плохо.       — Не переживай так сильно, ладно? Я имею в виду, это хорошо, что ты переживаешь, но нам надо успокоиться. Она сама сделала этот выбор.       С одной стороны, он прав. Но с другой, почему-то я, присуствуя во время убийств почти всех прошлых жертв, не чувствовал себя настолько паршиво, как когда увидел её, маленькое тельце, висящее на самодельной петле в нескольких сантиметрах от пола. Почему-то я не чувствовал себя настолько виноватым. Почему-то именно сейчас, не раньше и не позже, этот странный эмоциональный барьер лопнул, разлетелся в дребезги, оставив меня одного, напротив висящего в ярко-освещённой комнате трупа девочки, которая вряд ли хотела умирать, и именно поэтому ей пришлось это сделать. Наверное, это действительно лучше, чем знать, что твой друг-маньяк перебил всю твою семью и теперь охотится за тобой, а тебе даже никто не верит.       Но я верю. Я верю, я видел твой взгляд. Я бы сделал то же самое, что и ты, наверное.       Хотя, кого я обманываю. Я бы не смог, я бы предпочел забиться в угол и ждать, надеясь, что проиойдёт чудо и всё волшебным образом станет таким, каким оно должно быть, потому что всё не может закончиться вот так вот, не может просто потому что не может. Ведь всё будет хорошо, верно? И, кажется, то же самое я делаю и сейчас, забиваюсь в угол и надеюсь.       — Саш? Тебе… получше? Выглядишь получше. Пойдём до столовой, возьмем тебе воды.       — Не… не надо, — я оттолкнулся от стены, как бы проверяя, насколько надёжной опорой могут служить мне ноги. Особых надежд на них не было, но они молодцы, выстояли, только немного пошатнулись. Я поднял голову. И Вит, и Майкл смотрели на меня спокойно, но оба — с одинаковым волнением в глазах. Наверное, это было даже мило.       — Я в порядке. Нам надо… что-то починить, да?       — Да. Но на самом деле, я хотел с вами поговорить… Правда, теперь я не уверен, насколько это будет вовремя, и…       — Говори, — разрешил я, и тут же подумал, что, наверное, это звучало слишком нагло, особенно в сторону капитана. Но сейчас было как-то не до того. К тому же, я уже почти догадался, о чем он хотел поговорить.       — Хорошо. Значит, вы оба — предатели, да?       — С чего ты взял? — почти обиженно произнёс Майкл. А я просто кивнул.       — Ага. Ясно. В принципе, я так и думал.       — Почему тогда не выкинул… нас двоих?       — Не выкинул одного. Вас двоих не согласился бы выкинуть никто, а если вы работаете вместе, то выкинуть одного могло бы быть ошибкой: второй просто заляжет на дно, и его нападение будет ещё неожиданнее. Хотя… судя по твоей реакции, выкинуть Майкла действительно решило бы все проблемы, — Вит оценивающе пробежал взглядом по мне. Наверное, он прав, и сейчас я выглядел совсем жалко, но его слова я невольно принял за комплимент. Он действительно верит, что я бы не пошёл убивать? Спасибо, наверное.       — То есть ты сейчас стоишь перед двумя «предателями», и говоришь им в лицо, что они убийцы и было бы круто выбросить их в космос? — Майкл хитро прищурился и подошёл к Виту на несколько шагов, но тот не изменил своего лица, всё так же спокойно и то ли оценивающе, то ли несколько удивлённо глянул на Майкла.       — Ну, вроде того. Но я хочу договориться с вами.       — А, так теперь предателей трое?       — Если тебе угодно так считать, — Вит улыбается Майклу, и меня передёргивает от этой улыбки: это похоже на то, как мог бы улыбнуться взрослый ребёнку, согласившись подыграть его игре, хоть он и считает её глупой и излишне наивной. Только в этой игре ставки шли на жизни, реальные жизни, а Майкл продолжал быть просто ребёнком.       Майкл протягивает руку, и это становится ещё больше похоже на игру. Или, может, на сделку?       — По рукам.       — А условия? — Вит только отхошёл назад, с какой-то усмешкой на лице.       — Чего тебе надо? Остаться в живых?       — Да. Я хочу, чтобы Земля получила моё письмо. Письмо от моего имени. С полным докладом всего, что тут произошло, как только мы прилетим на Полюс. С незашифрованными именами.       — О, это как раз то, что мне нужно!       — Полюс… — негромко повторил я, и это слово будто бы выбивает меня из транса — Вит?       — А?       — А мы не можем просто развернуться и полететь на Землю, да? Я хотел спросить это ещё на собрании, но было как-то… не до того.       — Не можем, — он покачал головой — Курс был запрограммирован на Землю, и чтобы не случилось всяких непредвиденных обстоятельств, было зашито, что его нельзя изменить.       — Но я же программист, может, мне удаться что-то потыкать.       — Исключено. Если бы это было возможно, я был бы первым, кто позвал тебя.       — Но вдруг я смогу сделать хоть что-то, я…       — Саш, ты просто не хочешь идти с нами дальше, да?       Я осекся. Наверное… наверное, он прав.       — Я не знаю. Видимо, да. В смысле, абсолютно точно да, но…       Вит уже собрался что-то сказать Майклу, видимо, действительно предложив оставить меня, аналогия со взрослым и кучкой детей, не понимающих, во что они играют, снова возникла в голове. Но Майкл не стал слушать и быстро, уже в который раз схватил меня за руку.       — Зря отказываешься, — он попытался заглянуть мне в лицо — Сейчас начнётся самое интересное!       Он быстро схватил и Вита и повёл нас по коридору. Вит вздохнул, получилось устало и немножко грустно.       — И куда именно ты нас ведёшь? Если они и разделились, то они все сидят взаперти.       — Ага! Но втроём-то нас пустят. К тому же, с капитаном.       — Может, под конец расскажешь, зачем ты всё это делаешь?       — «Под конец»? Типо предсмертные слова? Но я ещё не собирался умирать.       — Ты убил уже почти всех. Можно сказать, что это твой конец, так или иначе.       — А. Ну, тут ты, наверное, прав, — Майкл резко остановился возле очередной двери и посмотрел на Вита: — Тут же библиотека, да?       — Мне кажется, ты должен был уже выучить расположение комнат лучше меня.       — Я почти уверен, что тут кто-то есть. Эн или Тоф? Или они оба?       — Точно не оба. Ты же видел, они сильно поссорились.       — Ага, — Майкл с важным видом кивнул — Так отлично же! Пошли-пошли-пошли, — он снова схватил нас и рывком подтянул к себе, после чего нажал на кнопку диктофона — Эй, кто там?       — Майкл? В смысле, говорит Стеф.       — Нам можно зайти?       — Нам? Ты с Сашей и Витом, да?       — Ага.       — Проходите.       Почему они так глупо соглашаются на собственную смерть?..       В библиотеке было темно. На самом деле, это было более странно и нелогично, чем звучит, и, если честно, я и вовсе не был до конца уверен, можно ли отключать свет в отдельно взятых комнатах; так или иначе, на всём корабле всегда было светло, слишком светло, не считая перебоев и аварийного освящения. Но, видимо, всё-таки так делать было можно. И почему-то такая темнота не казалась страшной, она, наоборот, казалась гораздо приятнее и спокойней больничного света в коридоре, и казалось, что стоит отодвинуть шторы с окна, и в комнату вольётся свет, настоящий, солнечный, живой свет. Интересно, а на Полюсе солнце похоже на наше? И если да, удатся ли мне вообще его увидеть?       Впрочем, окон в библиотеке не было. Это была просто темнота, намекающая на живой свет, но при этом чётко говорившая, что этого света не будет. Не тут.       — И зачем ты нам открыла? — будто бы несколько разочарованно протянул Майкл — Неужели совсем не веришь, что я могу быть убийцей?       Я посмотрел на Стеф. Её лицо было не столько спокойным, сколько каменным, безэмоциональным, наверное, уставшим. В голове всё крутилось слово, отлично подходившее для его описания: выцветшее. Вообще всё вокруг было выцветшим, наверное, разве что кроме Майкла; но все игнорировали это отсуствие цветов, а Стеф больше не могла, она слилась с фоном и стала одним единым с этим кораблём. Я даже почувствовал уколы совести, нет, не уколы, молоты, разламывающие кости, но не заранее за то, что ей сейчас, в последнии секунды своей жизни, придётся пережить, а за всё то, что я уже сделал. Или, наверное, будет правильнее сказать, за всё то, что я не смог сделать, а должен был.       — Верю. На самом деле я уверена, что это ты. Но вас трое. И, что самое главное — смотри — Стеф приподняла руку и вытянула свой пальчик, совсем тонкий и хрупкий, такой же бледный и лишённый жизни, как маска на месте её лица, и показала наверх — Камеры.       Действительно, на том месте, куда она указала, висела камера, и насмешливо так мигала красным глазом, оповещая, что она работает. Майкл слегка оскалился ей, тоже насмешливо.       — Так значит, за тобой следят? Ан или Эн?       — Не знаю. Наверное, Эн. Андрей, в смысле… Так или иначе, ты не сможешь ничего сделать тут. Потому что ты прекрасно знаешь, что если ты дашь ему повод, он убьёт тебя.       Стеф села возле шкафа, прямо на пол, согнувшись, будто от боли или холода, и уткнулась в лежащую рядом книгу.       — А разве так не будет только интереснее?       — Интереснее что?       — Убить тебя прямо тут. На его глазах. А потом посмотреть ему, посмотреть в эти его глаза. Наверное, в них застынет этот момент, когда он увидит твою смерть. Наверное, это будет красиво. К тому же, хоть кто-то попытается меня убить.       Стеф ещё несколько минут смотрела на нас, всё тем же пустым взглядом, пока на её лице не начали выступать краски, а в глазах не появилось хоть что-то, похожее на эмоции. И я узнал эту эмоцию и этот взгляд, хоть и очень, очень выцветший и блеклый. Это был страх.       — Не… надо, — негромко сказала она, и я смог увидеть, как её плечи дрожат. Вит совсем тихо, одними губами выдохнул и отошёл назад, отвернулся. Стало совестно перед членами своего экипажа? Или… ему действительно было больно смотреть на смерть, ещё не догнавшую её, но стояющую над её душой, напавшую на след? Почему-то я не верил в последнее, хотя верить очень хотел бы.       — Не надо что? — всё с тем же невинно-удивлённым лицом спросил Майкл. Стеф закрыла глаза, она дышала совсем тихо, но через приоткрытый рот, явно пытаясь заставить себя усокоиться.       — Не надо. Убивать меня. Хотя бы не тут и не так, ладно?       — Хочешь уйти от камер?       Молчание. Совсем недолгое.       — Да.       — Разве это не было твоим козырем?       — Он не сработал. Так что лучше уж так.       — Если ты так настаиваешь, то пошли.       Майкл действительно подошёл ко Стеф, присел на корточки и протянул ей руку. Мне показалось, он улыбался, и улыбался совсем мягко, как и говорил. Почему он то ведёт себя как безумец, то… вот так?       Она кивнула, и, кажется, снова побледнела. Протянула ему руку, осторожно положила на его ладонь. Наверное, это даже было красиво? Написать бы про это что-нибудь. Последний танец со смертью, или что-нибудь в этом роде.       Он помог ей встать. Он осторожно подправил её светлые волосы и улыбнулся ей. Она тоже улыбнулась, одними губами, продолжая мелко дрожать. А потом она врезала ему в лицо.       Майкл даже не пытался устоять, видимо, совсем не ожидая этого, совсем нелепо шмякнулся об пол и проехал несколько метров. Внезапно я почувствовал, как что-то внутри ожило, я почувствовал некий азарт, будто бы я наблюдал за этим боем с трибун, и в этот момент я был готов поставить свою жизнь на победу Стеф, даже понимая, что вероятность того крайне мала. А сама Стеф встряхнула рукой, и от его выцветшей маски не осталось ни следа; сейчас на её лице горел тихий, холодный, но гнев, и сейчас она была чем-то невероятно похожа на Андрея. Что-то почувствовав, она удивлённо посмотрела на свою руку: на костяшках выступили маленькие капельки крови.       Майкл быстро перевернулся на спину, достал пистолет, направил его на Стеф. Я успел увидеть на его лице улыбку, ту самую безумно-хищную улыбку. Кажется, азарт захлестнул и его. Стеф оказалась рядом в несколько шагов и одним движением ноги выбила пистолет, а судя по крику, возможно, заодно сломала несколько пальцев Майклу, после чего поставила ногу на его грудь. Прямо кино какое-то. Судя по кряхтению Майкла, она нехило так надавила на него частью своего (впрочем, не сильно большого) веса.        Она ничего не говорила. Просто молчала и смотрела, смотрела, как из его легких медленно выходит кислород. А мы молчали и смотрели за этой картиной. Майкл из последних сил обхватил её ногу, как, наверное, хватается за своё горло человек, которого душат. И они лежали и стояли так ещё несколько минут, пока Майкл не дёрнул её ногу в сторону. Возможно, не оценив его сил, возможно, просто из-за неожиданности, но теперь уже упала Стеф, с грохотом и тихим вскриком: она упала на руку, и, видимо, сильно ушибла её, если не сломала.       — Неплохо, — кажется, искренне сказал Майкл, очень хрипло, прокашлялся, повернулся к Стеф, которая уже приготовилась вскочить снова. Быстро, в один прыжок налетел на неё и повалил на пол, в таком клубке они прокатились ещё какое-то расстояние и почти подкатились ко всё ещё лежащему на полу пистолету, прежде чем Майкл с громким стуком не прибил её голову к полу. Оказавшись сверху, он тут же сжал её тело между своими коленями, а свои руки — на её шеё.       Я зажмурился. Наверное, если бы он просто выстелил, это действительно было бы быстрее и проще.       Когда дверь открылась с привычным шорохом, я, кажется, испугался сильнее, чем обычно. А после быстрый испуг превратился в уже привычную смесь из страха, стыда и какой-то странной надежды.       — Руки вверх! — быстро, будто бы на автомате выпалил Андрей, направив на Майкла пистолет. Сам понял, что выпалил бред, запнулся, но это уже было не важно, внимание Майкла он привлёк, и всех вокруг тоже.       Майкл закатил глаза вверх. А когда раздался выстрел, он быстро упал на пол, перекатившись назад. Стеф села, быстро, боком попыталась уйти с расстояния между этими двумя, но не успела: раздался ещё один выстрел, а когда она упала, и ещё один. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от Андрея.       — Ты…       — Да, я слышал это «ты» уже раза три. Да, я только что убил твою девушку, радуйся, что не тебе самому пришлось это делать. А теперь давай закончим с этим побыстрее.       — С радостью.       Приняв это за предложение возобновить перестрелку, Андрей моментально всадил ещё несколько пуль в воздух совсем рядом с Майклом, но тот, не целясь, направил пистолет в сторону. На меня.       — Ещё одно движение — и я застрелю его.       И тут я испугался, но испугался не пистолета. Испугался самого Майкла. Он не смотрел на меня, смотрел в упор на Андрея, но сейчас и его голос, и его лицо были другими. Внезапно, они стали такими же выцвеше-усталыми. А если даже обычные люди в таком состоянии превращались во что-то нечеловеческое, то что будет с Майклом?..       — Ты действительно думаешь, что это сработает?       — Ха?       Выстрели в него. Выстрели в него. Выстрели в него.       — Ты уже убил кучу людей, и если мне придётся пожертвовать ещё одним, чтобы убить тебя, то я не буду против. И я готов пойти на это.       — Даже убить своего собственного брата?       Просто выстрели уже в него, просто выстрели.       — Какая разница, особенно если учесть, что он либо твой сообщник, либо трус? Хотя в последнем я никогда не сомневался, — (неужели он даже сейчас пытается читать мне нотации, почему он чёрт возьми не может просто выстрелить и закончить всё это?..) — Но ты и так знаешь, что между нами никогда не было особо хороших отношений, так что — да, я не буду сильно переживать, если ты его убьёшь.       — Тогда… почему?       — Почему что?       — Почему ты ещё не выстрелил и продолжаешь болтать? Мне казалось, это я тут на месте клишированного злодея, а ты более или менее соображающий и даже способный пойти на жестокость герой и рыцарь на белом коне. Как жаль, что со своей принцессой у вас уже не будет никакого долго и счастливо…       — Довольно слабая провокация.       — Обычно ты на подобные вёлся. Или, может, это обратная провокация, чтобы ты дольше не стрелял, чтобы не показаться наивным дураком, и таким образом я оттягиваю свою гибель?       — Мне надоело, — громко объявил Андрей, перехватив пистолет. Кажется, хотел сказать что-то ещё, но передумал. Выстрелил. В ту же секунду прошёлся ещё один выстрел, и я почти приготовился почувствовать боль, но боли не последовало. Промахнулся?..       Я открыл глаза. Майкла нигде не было, но судя по Андрею, который только что переступил тело Стеф и теперь направлял я к стеллажам, Майкл успел скрыться за ними. Никаких дыр от пуль в стене, но… Твою ж мать, Вит. Он прислонился к стене и закрыл рот ладонью, и я сразу понял, в чём дело.       Заметив мой взгляд, он отвёл ладонь и издал короткий смешок.       — Он стрелял в меня. В смысле, он попал в меня, но… и стрелял он тоже в меня. Он смотрел на меня.       — …рука? — слишком тупо и с какой-то надеждой спросил я. Это лучше, чем живот, верно?       — Ага, — он слабо улыбается.       За шкафом раздаются выстрелы. Грохот. Снова выстрелы.       — Пойду хоть посмотрю, что там, — Вит похлопал меня по плечу и оттолкнулся от стены, совсем как я ещё недавно. Пошёл к стеллажам.       — Ты… уверен? Они же банально могут убить тебя. Особенно в таком состоянии.       — Уверен, — Вит состроил серьёзное лицо и кивнул; ассоциация со взрослым, который говорит с глупым ребёнком, всё никак не уходила из головы, но в этот раз я не был против побыть глупым ребёнком, совсем нет. Главное — чтобы не пришлось ничего решать.       — Ну, бывай, — Вит в последний раз хлопнул меня по плечу. Я сглотнул.       Значит, я просто должен оставить это как есть, верно? Позволить ему уйти. Позволить ему сделать своё дело. Он же капитан и всё такое. Просто стоять и позволить ему умереть. А оставался только он, только Андрей и… и только Настя. А потом, когда он убьёт их всех, он убьёт и меня. А мне остаётся просто сидеть и…       Новый выстрел почему-то оказался особенным, а после него наступила тишина. Скорее всего, временная. Но в этот момент я понял, что знаю, что надо делать. Или что хотя бы точно знаю, что надо делать хоть что-то.       Я зашагал, быстро, под конец почти сбившись на бег, будто бы пытаясь догнать Вита. Если ещё не было поздно.       Поздно ещё не было. Вит стоял в проходе, с самого края, перегораживая путь к пространству между двух рядов шкафов, парочка из которых уже были повалены. Я увидел, что он тяжело дышал, но заметив меня, он закрыл рот и коротко кивнул. Делает вид. что всё в порядке. Хотя бы не отправил назад…       Майкл стоит спиной, периодически приседает, прячась за одном из поваленных шкафов. Вскакивает, стреляет снова. В ход уже шли не только пули, но книги и кассеты. Их даже было жаль.       Выстрел.       И как они в таком узком проходе ещё не успели убить друг друга?..       Вит, видимо, решив, что момент подходящий, шагнул вперёд. Я хотел сказать ему что-то, но остановился. А что, собственно, мне ему сказать? «Ты собираешься его убить»? Конечно, он собирается его убить, в конце концов, не просто так он заключил эту сделку…       Может, я должен был героически спасти своего брата, или что-то в этом роде?       Я не успеваю обдумать это хорошенько: Вит шагает ещё раз, быстро и резко, прижимая дуло пистолета почти вплотную к спине Майкла.       Прыжок. И выстрел. Ещё, ещё. Всё происходит в одно мгновенье, но когда я снова смотрю на место дуэли, я вижу, что Майкл прижимает Вита к шкафу спиной, держит за ещё рабочую руку, чуть ли не выворачивая её. Пистолет лежит на полу, а сам Вит даже не пытается сопротивляться, полуприкрыл глаза и дышит глубоко, но мерно — наверное, он уже потерял не мало крови; улыбаться он тоже не пытается, и его губы мелко дрожат, но лицо продолжает быть спокойным. Или всё таким же знакомо-выцветшим.       — Промазал почти вплотную. В этот раз твоя удача тебя подвела, а? — Майкл смеётся, ещё сильнее выворачивая запястье; Вит тихо хрипит, но не отвечает — Не зря я в тебя стрелял. Ал, возьми пистолет, пригодится, — он толкает выпавший пистолет ко мне ногой, и я послушно подбираю его. А может, это как раз шанс закончить всё здесь и сейчас?..       — Подонок, — громко и чётко проговорил Андрей. Наверное, мне. Я не успеваю проверить, не успеваю поднять глаза и посмотреть, на кого он смотрит, потому что слышится очередной выстрел. Майкл снова пригибается.       — С тобой разберусь позже, — кидает он Виту и быстро стреляет в его ногу. Тот кричит, но даже почти негромко: сил не осталось.       Сейчас он убьёт Андрея, а потом застрелит и Вита, раненного и уже полуживого. И разве я могу сделать хоть что-то? Нет, я могу только стоять и смотреть, или пытаться сбежать.       Или выстрелить ему в спину.       Я пячусь, пячусь назад. Нет, не-а, нет. Убивать я не буду. Ни за что. Я просто не могу убить. Я ведь…       Я ведь не такой, как он, верно? Я просто позволяю ему случаться.       А Андрей прав, я тот ещё подонок.       Я закрываю уши, закрываю уши от выстрелов, стонов и попыток перекричать друг друга. Кажется, я и сам начинаю кричать, только не слышу этого. А потом я начинаю бежать.       Бежать далеко не получается: в дверях стоит Настя, бледная, тоже уже полуживая, и тоже дышит тяжело. Хотя ран вроде бы нет.       — Кто там? — тихо спрашивает она и кивает мне за спину, откуда доносятся выстрелы.А я не хочу оборачиваться, не хочу туда смотреть.       — Стеф… мертва.       — Я вижу. Кто там? — настойчиво повторяет она.       — Вит ранен. Сильно ранен. Там Майкл и Андрей.       — И у тебя есть пистолет?       — А… Ага, — я приподнимаю его, только сейчас вспомнив о его существовании.       — И почему ты ничего не сделаешь?       — Не сделаю?..       Я замираю, продолжаю смотреть на пистолет. А Настя смотрит на меня, кажется, немного раздражённо. Она ждёт того, что я скажу, а я не хочу ничего говорить, я хочу вот так вот стоять, выпасть из мира вокруг, просто стоять и смотреть, хоть куда-нибудь. Только не на кровь и не на трупы. И не слышать этих выстрелов в ушах, выстрелы, выстрелы и выстрелы.       — Знаешь что, Насть?       — Что?       — А давай… А давай сбежим?       — Сбежим?       Она смотрит на меня удивлённо, с недоверием. И с чем-то ещё, но я до конца не могу понять, что это такое.       — Ага. Мы ведь можем просто запереть их тут?       — Запереть, — негромко повторила она и кивнула. Я кивнул тоже.       — Да, да. Запереть! И долететь до Полюса. А потом вернуться. А их… А их уже и не будет, когда мы полетим назадю       — Не будет, — снова повторила Настя. И я киваю. тоже снова.       — Сань, я поняла, что это такое.       — Что ты имеешь в виду?       — Ты не жестокий. И ты не запутался, не заблудился, более того, ты прекрасно осознаёшь, что ты делаешь. Дело в другом. Ты просто трус.       Я пытаюсь найти в её взгляде что-то похожее на шутку или хотя бы сожаление, но этого нет. Всё то же недоверие, какое-то отчуждение. И раздражение тоже. Хоть бы злость, хоть бы она злилась!       — Саш?       — Ч… что?       — Дай мне пистолет, ладно? Я сделаю всё сама.       Я киваю, в третий раз, все слова застряли где-то внутри огромным, растущим и давящим грудь комком. Кладу пистолет в её ладонь. Она улыбается мне, и я чувствую, всем своим телом чувствую, насколько это улыбка фальшива. Наверное, она ненавидит меня. И, наверное, ей страшно, и она, как и я, хочет бросить всё, заорать и свернуться в клубочек, лежать на полу и кричать, биться в истерике, пока это всё не закончится. Но она не делает этого, она улыбается, улыбается фальшиво и нарочито уверенно, и шагает вперёд.       Ещё несколько секунд я пытаюсь прийти в себя. А потом звучит ещё один выстрел, и я понимаю, что последний.       Когда я чувствую легкое касание пальцев на своём запястье, я не чувствую ничего, ни облегчения, ни сожаления. Я чувствую только липкую, пахнущую железом струю, текущую по моей ладони.       — Всё закончено, — говорит Майкл — Теперь тут остались только мы.

***

      — Не будешь надевать скафандр?       — Да ладно тебе, как давно ты дышал настоящим воздухом?       — Разве он… настоящий?       — Не-а. Но ощущения почти те же.       Наполнять свои лёгкие отравой, пусть и медленного действия, не слишком хочется. Но, наверное, он прав, и поэтому я щелкнул у шеи и снял шлем. Всё-таки мы прилетели сюда, на Полюс, наверное, имеем право и подышать напоследок. «Настоящим» воздухом. Ядовитым и прогнившим, но всё-таки воздухом.       Я почувствовал на своём лице ветер.       — Что дальше? — Майкл уже ушёл вперёд, но сейчас развернулся, смотрел на меня.       — Что ты имеешь в виду?       — Что будешь делать? Умирать? Или таки вернёшься на Землю?       — Не… На Землю не вернусь точно.       — Может, мне тогда тебя убить? Если самому страшно.       — Спасибо, как-нибудь обойдусь.       — Ты смотри, я серьёзно предлагаю. Я уже опытный.       — Да, я заметил.       Мы оба смеёмся, и смех повисает в воздухе, замирает и остаётся висеть. Вокруг невероятно тихо. Попробуйте как-нибудь побывать на необитаемой планете, я вам гарантирую: ощущение — невероятное.       — Тогда что будешь делать? Застрелишься?       — Не знаю. У меня ведь ещё есть время, чтобы подумать?       — Чел, у тебя впереди, считай, бесконечность времени.       Шаги тоже повисают в воздухе, как и частички песка, которые взлетают от каждого нашего шага. Топ-топ, топ-топ — ещё по тёмно-пурпурному облачку висит за нашими спинами.       — А сам что будешь делать?       — А я много думал об этом, ещё на корабле. Наверное, мешок на голову.       — Мешок?       — Ага. Задохнусь. Вытравлю эту дрянь из моего тела и умру, может, не очень красиво, но хоть не с мозгами на всю улицу. Но сначала надо будет кое-что сделать, я обещал.       — Чтобы не забивать тело «этой дрянью», можно было не снимать шлем.       — Но подышать-то тоже хочется! К тому же, я уже решил.       Мы остановились, почти одновременно. Замерли, глядя вперёд. Нет, солнце тут всё-таки совсем другое. Как минимум, оно невероятно огромное, но слепит не так сильно. От этого на закат можно было смотреть почти без усилий, а это зрелище стоило того: пурпурная пустыня, переходящее в небо, на горизонте которой уселось солнце, огромное солнце, и чтобы осмотреть его полностью, приходилось двигать головой. Наверное, это выглядело красиво — два силуэта, стоящие на фоне инопланетного светила размером в небоскрёб. Конечно, не буквально в небоскрёб, но с этого ракурса — вполне.       — Возвращаемся на корабль? — Майкл посмотрел на меня, щурясь от света, пусть и не такого яркого, как дома. В этом свете его лицо приобретало совсем другие очертания, и это почему-то показалось мне забавным.       — Ага. Пошли на корабль.       — Доступ разрешён.       Дверь отворилась, пропуская меня внутрь. Комната была заставлена чем-то схожим на пустые стеклянные цистерны высотой не больше потолка. Только это было не стекло, и пустыми они тоже не были. Мне приходилось быть в кислородном отсеке всего несколко раз, но я примерно знал, что надо сказать компьютеру, чтобы он отключил подачу кислорода или моментально повысил давление на всём корабле. Но сейчас мне этого было не нужно. Исправно работающие датчики показывали, что израсходована была только одна такая «цистерна» из больше чем десяти. Отключи я одну из них — ничего не случится, и кислорода на корабле будет хватать на обратную дорогу. В любом случае, сейчас вся система закрыта, кораблю хватает того воздуха, что попадает внутрь вентиляцией с улицы. Ей хватает отравленного воздуха.       Я перехватываю лом в руках покрепче. Так или иначе, теперь я тоже точно знал, как я должен умереть.       Я перехватил лом в руках покрепче.       Уже знакомый звук сирен смешался со звоном стекла. Двери хорошо заперты, так что, выпустив дозу кислорода на целую дорогу в один конец в комнате, я точно обрёк себя на как минимум кислородное голодание. Как максимум — сожжение изнутри.       Наверное, я правда трус. Знай я то, что знал Майкл, я бы не смог сделать всё это. Я бы умер со всеми, на земле, крича от боли и выжигающего всё огня в груди. Так что, наверное, я действительно должен был умереть так.       Я начинаю кричать.

***

09.05.2121. Сожалею, но я не могу подтвердить удачное завершение экспедиции «Полюс». Установка станции невозможна. Возвращения назад не будет. К письму прилагаю подробный доклад обо всём, что происходило на этом корабле во время полёта и что, на самом деле, продолжает происходить прямо сейчас. Капитан корабля «Скелд» и ответственный за операцию «Полюс», Вит Керсель.