Апельсин

      Арнольд замечает за Хельгой одну до дури отрезвляющую вещь. Она никого не обнимает. Ни крохотную Фиби, ни… родителей и, возможно, кого бы то ни было ещё. Это удручает.       Шотмен вздыхает, откидывается на кровать; солнце скрылось за облаками, день выдался в целом смурным и прохладным, — осень никак не хотела дать прогреться под солнцем на зиму с запасом, поймать кожей лучики и сохранить их под руками. По крайней мере, у него на прикроватной тумбочке обжигающий чай с ягодами, собиравшими лучи предыдущие месяца, — тоже, своего рода, кусочек лета.       Он переворачивается, утыкаясь на пару секунд лицом в подушку. С другой стороны, какое дело Арнольду до чужих проблем?.. Парень даже кивает себе для надежности: точно, никакого. Закончилась та детская пора, когда Арнольд выручал каждого желающего или прохожего, погружаясь в спасительную операцию так глубоко, что проблема становилась личной.       Нет, эта техника не работает с ним.       Арнольд, должно быть, чуточку повёрнутый, но, чем чёрт не шутит, его тараканы по крайней мере помогают окружающим!       Так что он решает действовать.       Сдвигает парту с Хельгой на общих занятиях, — пообщаться, подкрасться, узнать косвенно причины. Патаки всё ещё дерзкая забияка, готовая показать миру своё могущество и ум, — несмотря на поведение, та оставалась отличницей, начитанной и стремящейся к развитию.       Когда первая фаза подходит к концу и колкостями они перебрасываются уже по-дружески, безобидно и смешно, Арнольд позволяет себе провести пальцем по границам: толкнуть плечом, незатейливо коснуться руки или постучать по спине.       Приобнять, когда провожает домой после совместного посещения дополнительных занятий по литературе. Взгляды становятся дольше, Патаки улыбается порою кротко, смущённо, и на её щеках выступает румянец. Арнольд размышляет о красных яблоках, и парень не стремится признаться себе, что от таких мыслей ему нестерпимо хочется... куснуть чужую щёку? Коснуться горячей кожи языком, убирая светлые локоны за ухо.       Хельга пахнет апельсинами. Её волосы словно продолжение солнечных лучей, и рядом с ней Арнольд       чувствует       запах       лета.       В конце концов, он осознаёт, что, определяя чужие границы, так ловко играл по струнам забора, что мелодия увлекла его куда сильнее ожидаемого. Арнольд оказался по другую сторону, среди лёгкого ветерка и запаха цитрусовых.       Хельга не обнималась часто.       Потому что её объятья согревали на всю зиму.