Убей меня

POV: Артема. Все кругом, словно в тумане. А в груди сжимается так, что трудно дышать. Единственный вопрос, который мучает меня, почему я жив? Почему переродился, а не сдох еще там, сброшенный с высотки и распластанный по асфальту. Лучше бы я вообще не рождался. Никогда. Не жил. Я бы отдал все, что угодно, лишь бы навсегда исчезнуть. Но разрезая раз за разом чужое тело, я не мог умереть. Возвращался в него и продолжал жить, дышать и чувствовать разрывающую меня на части боль. Я ненавижу себя и проклинаю свое существование, но меня не слышат. Я, словно в темной комнате. Всегда один. В ней пусто и безумно холодно. Но я не всегда был таким, когда-то во мне не было страха и ненависти. Я умел мечтать и надеяться, даже в пожирающем меня мире я все еще мечтал о счастье. Но оно рухнуло, когда меня забрали из детского дома. Я был совсем ребенком, и именно в тот момент я, кажется, лишился части своей души. Вместо семейного тепла я получил только ненависть. В новом доме я был игрушкой, на которую можно было выплескивать свое разочарование. И его на меня выливали, разрывая маленького человечка на части своей ненавистью. Все, что отпечаталось в моей голове, это маленькая старая комната с пожелтевшими обоями и пятнами моей крови на них. Боль в теле от постоянных побоев и зарождающийся в душе страх, что сейчас железная дверь распахнется и я снова буду избит. Снова буду лежать в луже собственной крови и молить прекратить эти пытки. Чем старше я становился, тем сильнее становились удары. Они не сдерживались, и я достиг своего предела. Тогда я не выдержал первый раз, сорвался. Спрятал осколки разбитой о мою голову бутылки и ночью перерезал себе вены. И уплывающим сознанием я почувствовал облегчение. Но стоило очнуться в своей тюрьме, и я вновь оказался в собственном маленьком, душном аду. Крики и очередное избиение, сломанная рука и трещина в ребрах накрепко отбили у меня желание сопротивляться. Но с каждым днем в этих пытках я что-то терял. Становился, словно кукла. Лишенный всего я жаждал покинуть этот мир. Боялся признаться самому себе, но в глубине мертвой души это стало единственным желанием, что все еще теплилось в ее недрах. Тогда я не выдержал второй раз, сорвался. Пелена застелила взор и в мутных глазах отпечатались только брызги крови и бездыханные тела. Стоило взглянуть на пустые, мертвые глаза и я почувствовал облегчение. Казалось, все, наконец, закончилось. Но я ошибся, вместо долгожданной свободы, я обрек себя на нечто более ужасающее. Запачканный кровью, я выбрался из своей маленькой комнаты в просторный, светлый дом. Я видел его лишь однажды, когда меня привезли, а после была только маленькая каморка. Но выбраться мне не удалось. Стоило увидеть Его на пороге, я испугался пристального взгляда, холодного и кричащего о жажде крови. Я знал, у меня нет будущего, больше нет желаний и надежд. Я был уверен, что меня сломали окончательно, но ошибся. Во мне еще было, что ломать. Арлетт представляет меня своему другу Баллатону, но я знаю, в этом теле больше нет знакомой Арлетту души. Там Стас. Я слишком хорошо знаю каждое его движение, помню пронзительный взгляд и холод, что сковывает мое тело рядом с ним. Я узнал Стаса, его полный ненависти взгляд даже в чужом теле. И в этот момент все рухнуло. Надежда, которую с таким трудом пробуждал во мне Арлетт, рассеялась. Я словно вновь оказался в своем мире. И я не выдерживаю, те крохи тепла и заботы рассыпались от одного взмаха руки. Отпечатавшийся в самом сознании Стас в теле Баллатона взмахивает рукой и убирает прядь волос за ухо, скользнув кончиками пальцев по мочке, и мир передо мной растворяется. Маленькая комната в сыром подвале, железная клетка, из которой меня вытаскивают за растрепанные волосы, чтобы поиграть. Сильные руки приковывают к стене цепями, а дальше бесконечные пытки. Пылающие безумием глаза и страх, что разрушает мою душу. Стас скользит ножом по руке от запястья, жгучая боль тут же распространяется по всему телу. А кровь каплями падает на каменный пол. Но это только начало, я знаю, дальше будет хуже. Один порез, другой, едва могу дышать, а голова раскалывается от собственных криков. Очередной удар выбивает остатки воздуха из груди и теперь каждый вздох приносит такую боль, что слезы вырываются из глаз. Хочется, чтобы тело не выдержало, сдалось. Ведь сил больше не осталось, но оно держится. Душа все еще цепляется клещами за собственное тело и никак не может его покинуть. Страх, единственная эмоция, что осталось в моем теле. Мне казалось, я привыкну. Человек не может постоянно бояться. Но я ошибся, все, что было в моем теле — боль, а душу терзала обреченность, жажда собственной смерти и небольшого перерыва. Но это не заканчивалась, я давно потерял ход времени, я забыл, как выглядит солнце и трава. Перед глазами была только небольшая комната, запачканная в моей собственной крови. — Убей меня. Прошу, — едва слышно шепчу, а самого раздирает от боли. — Еще рано, позже. Я научу тебя летать, — голос, полный безумия отражается в сознании. Стас не выдерживает, острый нож пронзает мою ладонь. Сердце колотится в груди, а тело, скованное страхом, дрожит и вздрагивает от каждого движения моего мучителя. Внутри уже нет ничего. Пустота, пожирающая меня в темной, лишенной света комнате, но даже в ней я ощущаю чье-то незримое присутствие. Пылающие жаждой крови глаза смотрят на меня, всегда. Я разучился различать цвета и давно забыл о том, как это, когда тебя не терзает страх. Я больше не могу сопротивляться, не могу ничего, только терпеть новые раны и бесконечную боль. Она не затихает и не оставляет меня ни на минуту. Всегда со мной. Тело вздрагивает от знакомого движения и отзывается болью во всем теле. Раны, которых нет на этом теле начинают садить и кричать. Но хуже этого осознание — это конец. Все попытки Арлетта возродить во мне желание жить рассыпаются. Я никогда не смогу забыть о прошлом. Это не просто воспоминания, это неотъемлемая часть меня. Чужие руки, словно ошейник сдавливают горло, и шепот в темноте доносится до ушей. «Я научу тебя летать» Арлетт что-то говорит, я но уже не слышу. Он оставляет меня в просторной, светлой комнате, а я больше не могу сопротивляться. Когда я только переместился в этот мир, пытался измениться. Начать жить заново, но не смог. Бесконечные кошмары приходили каждую ночь. А лицо Стаса я видел в каждом, кто приближался ко мне. Мне казалось, что я сейчас открою глаза и снова буду в подвале. Висеть на железных цепях, а в гробовой тишине только стук упавших капель крови будет терзать мой слух. Но кто-то проклял меня и раз за разом пронзая чужое тело, я вновь просыпался живым. Тешил себя крохами темноты, когда после очередной раны валялся без сознания. Но спустя время я снова открывал глаза в незнакомом мире. Кто-то ходил рядом, что-то спрашивал. Воспоминания владельца тела помогали отвечать на вопросы и поддерживать образ. Я не знаю, что видели другие, но я видел только клетку. Слышал, как открывается железная дверь и тихие шаги, предшествующие новой боли. И этот поток не прекращался, сколько бы ночей не прошло, сколько раз я бы не попытался умереть. Ничего не заканчивалось. И в этом бесконечном потоке из ничего появился Арлетт. Я едва мог различить его силуэт, понять, что он говорит. Но где-то в глубине моей души зарождалось новое, неизвестное мне ранее чувство. Я ощутил его так четко, когда он увел меня из гильдии и укрыл в лесу, что я испугался. Это был не тот страх, что я испытывал постоянно, в тот момент я испугался, что смогу начать заново. От бесконечных пыток и постоянного шепота Стаса, я потерял веру в себя. Я знал, только одно: я не достоин ни тепла, ни заботы. «Я не достоин ничего, кроме боли и страданий. Я не должен был рождаться. Я могу только чувствовать боль, чтобы искупить вину за свое рождение…» Стас заставлял меня произносить эти слова каждый день. И в бесконечной пустоте я мог только цепляться за них. Цепляться, пока не поверил в них окончательно. Пока они не стали моей сутью. И каждый раз, когда Арлетт злился и заставлял меня бороться, я боялся, что сейчас образ рассеется, передо мной появится Стас и я дорого заплачу за собственное сопротивление. И эти мысли не давали покоя, возвращая меня в привычное состояние. Я знал только одно, рано или поздно Арлетт изменится, возненавидит меня так же, и крохотная надежда сломает мое сердце. Сломает и уничтожит, но не даст умереть. Оставит умирающую душу вечно страдать в этом проклятом мире. И я вновь ломаюсь, снова режу новое тело в надежде, что могу умереть. Вина за нарушенное обещание, страх перед появившимся в этот мире Стасом, все давит с такой силой, что невозможно даже вздоха сделать.