Сложности выбора

Когда они встречаются, она уже является Мон Мотмой, но он ещё не Со Геррера. Или, по крайней мере, не тот Со Геррера, каким он будет, каким он станет - именем, которое отчаявшиеся народы произносят как молитву, революционером. Когда они встречаются, это всего лишь мужчина, одетый в имперское серое, сидящий за её кухонным столом и спокойно чинящий свой бластер. По её чистому столу разбросаны потрепанные детали, и он не поднимает глаз, когда она входит. Просто продолжает пилить и полировать корпус ячейки. Мон хотела бы сказать, что она удивлена, но это не так. «Вы не похожи на члена Чёрной Команды», - спокойно говорит Мон, кладя сумку у двери. «И они обычно держат свои бластеры целыми; в этом он постоянны». «Вы заняли больше времени, чем я ожидал», - бодро отвечает мужчина в сером. У него странный голос, хриплый и низкий; от этого у неё по коже пробегает неожиданная дрожь. «Пришлось чем-то занять себя». Мон вздыхает, не обращая внимания на то, как у нее на горле учащается пульс. «Прошу прощения за задержку. У паровоза возникли технические трудности, остановились на станции Дюфар. Не хотите чаю?» Человек в сером смотрит на это и улыбается. Было бы неправдой сказать, что у него доброе лицо, но и оно и не жестоко. В основном, думает Мон, он выглядит уставшим. «Пожалуйста, если это не затруднит вас». «Конечно, нет», - говорит она, переходя от двери к плите. Её апартаменты на Чандриле скудные и маленькие - те же комнаты, которые она снимала, будучи бедной студенткой университета, не более чем место для сна и хранения вещей. На Корусанте у неё есть гораздо более впечатляющая квартира, подходящий для прима важных посетителей и встреч её коллег-сенаторов, но она полагает, что ей придётся отказаться от этого. Нет такого человека, кто осуждал бы Императора перед всем Галактическим Сенатом и продолжал жить в самом престижном небоскрёбе Корусанта. (Конечно, если её убьют на Чандриле, в её знакомой, изношенной квартире, не будет иметь значения, что произойдёт на Корусанте.) Она достает чайник, наполняет его водой и ставит до кипения. «Надеюсь, вы не возражаете против мандалорского зелёного, это единственный сорт, который у меня есть». «Хм. Ничего страшного», - говорит мужчина в сером, хотя звучит это неоднозначно. «Вы же знаете, почему я здесь?» «Я полагаю, Шив послал вас убить меня», - сухо предполагает Мон, прислонившись к холодильнику. «Даже будучи сенатором, он не испытывал особой любви к критике. Я не считаю, что, став сильнее, он научился больше ценить её...» Мужчина в сером изучает её взглядом, склонив голову, и на его губах играет слабая улыбка. «Мне понравилось то, что вы сказали в своем обращении в Сенате: “Революции - единственные события, которые прямо и неизбежно сталкивают нас с основной проблемой. Наш момент требует революции”. Это было очень хорошо, это напомнило мне о Записках Наберри. Вы их читали?» Мон чувствует, как её брови поднимаются к корням волос. «Да», - неуверенно отвечает она. «Хотя я удивлена, что солдату Чёрной Команды разрешили. Когда они только были опубликованы, они считались слишком радикальными - некоторые даже называли их экстремистскими». «Я думал, что не похож на наёмника из Чёрной Команды», - смеётся человек в сером хриплым странным смехом – «а они не так выглядят, совсем не так». (Он смотрит, думает она, как-то слишком пристально. Как мужчина.) Мотма передёргивается. «Я давно поняла, что не могу узнать суть человека по его лицу, - говорит она. «Так вы пришли убить меня?» Мужчина в сером вздыхает. «Не хотел бы разочаровывать, но я здесь, чтобы спасти вас, сенатор Мон Мотма. Если бы я знал, что вы будешь так осторожны, я бы привел с собой своих друзей - они гораздо меньше похожи на членов Чёрной Команды, чем я. Возможно, они смогли бы вас убедить». «Ты пришёл спасти меня?» - Мон смеётся, поражённая признанием. «Да кто ты такой, чтобы бросить вызов Империи?» «Меня зовут Со Геррера, - говорит Со Геррера, и его глаза горят. Он поднимается на ноги, и Мон внезапно вздрагивает от того, насколько он выше и как стоит - как штурмовики и их командиры-джедаи, которых допрашивали в зале Сената. Как солдат. «Я здесь, чтобы спасти тебя либо же запытать до полусмерти, чтобы тебя нельзя было увезти на секретную базу и допросить». «Допросить?» «Да. Ты знаешь старого Императора, ты знаешь его методы. Итак, экзекуция или спасение - это единственный выход. Так что выбирай». Она снова дёргается. Она знала - она знала ещё с того момента, когда распустила свой персонал, чтобы избежать последствий, когда она села за свой стол и начала писать - она знала, что умрёт. Либо она, либо Бейл, но у Бейла была жена и дочь. У Бейла были люди, ради которых можно было жить. У неё никого не было, только две квартиры и ослепляющая ярость, из-за которой она больше не могла даже слышать имя Шива, не желая расцарапывать ладони в кровь. Итак, она фактически напала на него, зная, что заплатит за это своей жизнью. (Бейл заранее поддержал её, сказав: “Вам не обязательно это делать”, а Мон ответила: “Да. Да, я и так всё прекрасно знаю.“) «Откуда мне знать…?» - спрашивает она, затаив дыхание, у Со Герреры, имея в виду, что вы серьёзно? что это означает? реально, это всё происходит на самом деле? Как она вообще может доверять левому незнакомцу, который стоит на своей плохо освещенной кухне и смотрит на нее так, словно она отвечает на жестокий и необходимый вопрос. Она ожидала убийцу, но обнаружить это было несправедливо. Это слишком жестоко, по сути личное оскорбление. Он слишком хорош, чтобы стать её смертью. «Мы не можем ничего с уверенностью знать в этой жизни. Выбирай». Полчаса спустя Мон держит наспех упакованную сумку и идет по трапу к кораблю Со Герреры. Экипаж - разношерстная группа - несколько инопланетян, замызганные людишки, все в шрамах и татуировках, и все они рассматривают её. «Ты был прав», - рассеянно говорит Мон. Костяшки у неё белые, там, где она сжимает сумку. «Я бы доверяла вам больше, если бы вы пришли вместе. Вы определенно не Чёрная Команда». И Со Геррера смеётся. (Когда настоящая Чёрная Команда прибывает в комнаты сенатора Мон Мотмы на Чандриле, они находят их заброшенными, лишь две чашки мандалорского зелёного чая одиноко остывают на кухонном столе.) . Ей больше некуда идти - жительнице галактики, которую галактика больше не признаёт, - поэтому Мон остается на борту «Чуда», соседней части уже смешанной команды. Со настаивает на том, чтобы называть ее «сенаторшей» и ухмыляться над этим, как будто она является предметом шутки, которую она не понимает. Она милостиво разрешает это, думая, что долг жизни оправдывает такие дела. Однако через три недели она подошла к тому моменту, когда она действительно могла бы убить разумную форму жизни для работающей санитарной группы, и даже что-то даже напоминающее. Она начинает называть его фанатиком, экстремистом, радикалом и ненавидит, что ему это нравится. (Впоследствии его люди называют себя партизанами, и Мон старается не краснеть, слыша это. Она думает, что они, возможно, пытаются подражать шефу.) . Свою первую битву она ведет рядом с ним, бластер все еще горячий в ее ладонях. Она старается не думать о том, сколько разумных существ она убила. Она старается не думать о том, сколько из них умерло с криком. Она пытается- Мон вздрагивает от прикосновения руки Со, приподнимающей её за лицо. Его большой палец гладит ее по скуле. «Отставить нюни», - говорит он, и её поражает искренность, сияющая в его глазах. «Наша война - справедливая, сенаторша. Мы боремся во имя кое-чего большего, чем наши собственные жизни». «А конкретнее?» - сухо спрашивает она. Она не может больше ничего высказать, кроме этого, прости господи, сарказма. Она уже понимает, что ничего ей за это не будет. «Свобода», - говорит Со Геррера. «Мы боремся за революцию». (Она всё ещё ощущает вкус крови и пороха на губах, когда целует его.)