if it takes all night or a thousand years

Ю Чонхек сразу понимает, что с Ким Докча что-то не так, когда тот смотрит на него. Он внимательно наблюдал за этим мужчиной еще с самого момента его появления. Вначале он пытался оценить, насколько тот полезен или опасен, но со временем Чонхек стал чаще ловить себя на том, что он все меньше и меньше думает, как бы его использовать, и все больше... просто размышлял. О характерной для Ким Докча улыбке, о том, как солнце касается его ресниц. О тепле его руки, когда он берет за руку Чонхека. Эти детали настолько отпечатались в его голове, что это почти заставляет его чувствовать себя пристыженным от того, что этот человек постоянно у него на уме – в ночной тишине, в промежутках между вздохами. Но впервые он даже благодарен за это – ведь в этот раз Ким Докча не удается от него укрыться. «Ким Докча», произносит он. «Что случилось?» Ким Докча приподнимает бровь, его губы растягиваются в раздражающей улыбке. «О чем ты?» «Не прикидывайся идиотом» «Я не прикидываюсь. Когда это со мной что-то случалось?» Вырывать из него информацию, как всегда, было хуже чем вырывать зуб. Чонхек не собирался использовать это средство так скоро, но иногда не оставалось иного выхода. [Вы использовали навык «Детектор лжи» Ур. 6] [Вы подтвердили, что Ким Докча говорит неправду] Ким Докча разочарованно посмотрел на него, будто это Чонхек здесь вел себя неразумно. После того, как он не преуспел в том, чтобы притвориться, будто проблемы нет, он решил перейти к другой своей любимой стратегии: притвориться, будто все хорошо. Может быть он и думал, что все хорошо. «У меня была небольшая накладка, но сейчас все в порядке» Принимая во внимание то, что Кима Докча не сильно тревожила даже его собственная смерть, его утверждение не было чем-то успокаивающим. Не то чтобы Ким Докча пытался кого-нибудь успокоить. Он всегда так поступал – считал волнение других за него чем-то препятствующим их продвижению. Это вызывало в Чонхеке желание кинуть в него кирпичом. Будучи человеком дисциплинированным и контролирующим себя, Чонхек этого не сделал. Вместо этого он приблизился и схватил Ким Докча за руку. Брови Ким Докча резко дернулись перед тем как снова вернуться к обычному безмятежному выражению. «Ты чего-то хочешь, Чонхек?» - спросил он с мягкой улыбкой, отстраняя его руку. Он не был достаточно быстр, чтобы спрятать слабую дрожь в руке. [Созвездие «Демоноподобный Огненный Судья» радостно улыбается.] Чонхек проигнорировал это. Он шагнул вперед, вслед движению Кима Докча, и задрал вверх рукав его пальто, открывая взгляду расползающуюся по венам черноту. «У тебя странное понимание слов «в порядке», Ким Докча». «Тебе всегда нужно все усложнять? Если я сказал, что все в порядке, значит, все в порядке». Ким Докча приподнял бровь. «Даже спустя столько времени ты мне не доверяешь?» Вот только Чонхек ему доверял. Он верил, что Ким Докча может спасти и обязательно спасет мир, верил настолько, что готов был поставить на это свою жизнь в десятом сценарии. Но при этом он все никак не мог поверить в то, что Ким Докча сможет спасти себя. Ему это никогда не удается. «Я доверяю тебе», сказал Чонхек и после этого, просто потому что он мог, он стукнул Ким Докча по голове. «Ай! А это еще за что, придурок?» «Ли Сольхва», позвал Чонхек, не разрывая взгляда и не отпуская Ким Докча. Ли Сольхва оторвалась от остальных членов группы, болтающих между собой так, что сразу становилось ясно, что они подслушивают. Ким Докча вновь попытался освободиться, в этот раз стараясь больше, но применяя куда меньше силы, чем следовало бы. Раздраженно поджав губы, он дернул рукав обратно вниз, но Ли Сольхва, ничуть не впечатлённая, закатала его назад. Она нахмурилась. Затем она взяла Кима Докча за челюсть и притянула к себе, вглядываясь сначала в один глаз, затем в другой. Она положила ладонь ему на лоб, затем прикоснулась к неровному пульсу на его шее. Ким Докча с неохотой терпел осмотр, всячески выражая свое недовольство, но не имея возможности вырваться из хватки Чонхека. «Можешь уже остановиться» - сказал он, и добавил: «Почему бы тебе не заняться своими обычными делами, ну, которыми ты обычно занимаешься», и затем: «Эй, меня вообще кто-нибудь слушает…» Чонхек отвел взгляд, чтобы не смотреть, как Ли Сольхва касается Ким Докча, игнорируя поднявшуюся волну ревности с наработанной практикой легкостью. «Ты слишком много говоришь». «А ты говоришь слишком мало. Ну что, доволен уже?» Чонхек подумал, я не буду доволен до тех пор, пока ты не начнешь заботиться о себе. Он также подумал, я не буду доволен, пока… Эту мысль он оборвал. Он посмотрел на Сольхву. Она сказала: «Это похоже на яд, но я не знаю на какой именно и как его нейтрализовать. Поиск лекарства может занять какое-то время». До следующего сценария оставалось всего три дня, и сценарий обещал быть тяжелым. Чонхек нахмурился. «Что тебе нужно?» Ким Докча решил вмешаться: «Ли Сольхва. Это не тот недуг, который ты можешь исцелить». Свирепый взгляд доктора, чья гордость была задета, не предвещал ничего хорошего. «Вероятно, ты недооцениваешь мои способности, Ким Докча». «Вообще-то нет», произнес он в этой своей раздражающей манере. «Так значит, ты знаешь, что это», произнес Чонхек. Ким Докча кивнул, но не потрудился объяснить. «Ну?», подстегнул его Чонхек. Ким Докча пожал плечами. «Я не думаю, что это как-то вас касается, как бы?» Чонхек мужественно подавил желание встряхнуть его словно тряпичную куклу. «То есть, это не помешает тебе закончить следующий сценарий». «Именно», сказал Ким Докча. [Вы подтвердили, что Ким Докча говорит неправду.] «Мне будет немного неудобно», попытался вывернуться Ким Докча. Чонхек посмотрел на него, ни капли не впечатленный. «Не смотри на меня так. Я позабочусь об этом в свое время.» Все же, то, что он знал, что это за яд, все упрощало. Он наконец отпустил руку Ким Докча и шагнул назад. «Тогда скажи, что тебе нужно». «Эм?» «Для противоядия». Ким Докча посмотрел на него изумленно. «Зачем?» Потому что я бы хотел, чтобы ты перестал относиться к своему состоянию столь легкомысленно, промолчал Чонхек. «Ты будешь бесполезен, если начнешь следующий сценарий в таком состоянии». Ким Докча выглядел оскорбленным. «Я не буду». Чонхек молча смотрел на слабый румянец, появившийся на его щеках, на то, как он сложил вместе ладони, чтобы скрыть дрожь, как он прикладывал усилия, чтобы твердо стоять на земле. Его молчание говорило о многом. Ким Докча облизнул губы и открыл рот, чтобы что-то сказать, но Ли Хенсон его перебил. «Э, Докча-сси. Я думаю, тебе следует ему сказать». Взгляд, который Ким Докча ему послал, был неописуем. Ли Хенсон закашлялся и продолжил. «Если кто и может помочь, так это Ю Чонхек-сси». Чон Хивон и Ю Сана позади него согласно зашептались. Им почти удалось спрятать улыбки. [Созвездие «Демоноподобный Огненный Судья» решительно кивает.] К Чонхеку подкралось подозрение, что здесь кроется что-то большее, впрочем… Это было нормально. До тех пор, пока это помогает ему добиться своей цели. Ким Докча глубоко вздохнул и поднял взгляд к небу, словно прося у него терпения. Затем, с очевидной неохотой, он произнес: «Лекарство найдется за пять сценариев. Я вполне могу подождать». Чон Хивон фыркнула. «Да ладно, Докча-сси. Зачем ждать пять сценариев, когда ты можешь излечиться сейчас?» Ким Докча покраснел и отвернулся, что выглядело достаточно странно. «Хочешь сказать», начал Чонхек, «что для тебя существует способ вылечиться прямо сейчас, но ты не собираешься им воспользоваться». «Если бы ты знал, что это за способ, тебе бы тоже не захотелось это делать», угрюмо ответил Ким Докча. Безо всякого выражения Чонхек приблизился и снова стукнул его по голове. Пока Ким Докча потирал свою голову и недовольно жаловался, Чонхек обратился к членам группы. «Так вы знаете, что за лекарство?» Чон Хивон ухмыльнулась. «Определенно знаем». «Только попробуй», сказал ей Ким Докча. «Слушай, Ю Чонхек, просто оставь это, хорошо? Я рано или поздно об этом позабочусь. Я расскажу тебе о спрятанной части». Это способ наверняка был чем-то ужасным, раз Ким Докча решил с такой готовностью поделиться информацией вместо того, чтобы как обычно куда-нибудь удрать. «Просто скажи мне». «Окей, хорошо. Ты найдешь спрятанное место, если пойдешь в…» «Я имел в виду лекарство». «Ох», произнес Ким Докча. «Нет». Чонхек тяжело посмотрел на него. Ким Докча отвел взгляд. «Это на самом деле не так уж важно». [Созвездие «Демоноподобный Огненный Судья» решительно не согласно.] [Созвездие «Черный Огненный Дракон Бездны» хрюкает.] «В таком случае нет ничего страшного в том, чтобы поделиться со мной», произнес Чонхек. Ким Докча коротко взглянул на него, но затем сразу отвернулся, краснея еще больше. Чонхек наблюдал, как краснота расползается по его ушам и возле корней волос. Ким Докча прочистил горло. «Просто оставь это, Ю Чонхек. Это совершенно не стоит внимания. Серьезно». «Это секс», прокричала Чон Хивон через весь лагерь. Ким Докча подавился. «Чон Хивон». Чонхек пропустил все, что было сказано после. Он точно ослышался. Он попытался подобрать слова, но все, что ему удалось, это повторить: «Секс?» «Секс», со знанием подтвердила Чон Хивон. [Вы подтвердили, что Чон Хивон говорит правду.] «Ах, я задета, Чонхек-сси, неужели вы мне не верите?» Где-то рядом с ним заржала Ли Чихе. На него посыпались косвенные сообщения. Соберись, Ю Чонхек. Ему пришлось осознанно сделать вдох, затем выдох. «Ну так в чем проблема?» Ким Докча уставился на него. Ли Чихе засмеялась еще сильнее. Чон Хивон погладила ее по спине, ухмыляясь с озорным блеском в глазах. «В смысле, в чем проблема?» спросил Ким Докча, его губы растянулись в злой усмешке – как всегда происходило, когда ему было неудобно. «Ты думаешь, люди, которых я бы мог… спросить, на каждом углу стоят?» его щеки вновь залились красным, когда он это произнес. «Разве у тебя нет женщины, которую ты любишь?» предположил Чонхек в ответ на его пустой взгляд, «Ю Сана?» «Со всем уважением, я отказываюсь», сказала она. «Она со всем уважением отказывается», сказал Ким Докча ему. «Прежде всего, между нами ничего нет. Даже если бы было, я не могу просто так взять и спросить», он поправил воротник своего пальто и продолжил, «в любом случае, это всего лишь небольшое неудобство». Чонхек посмотрел на него долгим взглядом. Он переместился, чувствуя себя неудобно. «Зачем ты так на меня смотришь?» Мне не нужен Детектор Лжи, чтобы понять, что последнее утверждение было ложью, подумал Чонхек. Он повернулся, чтобы собраться с мыслями, отворачиваясь от света костра в сторону мерцающих теней ночных улиц, позволяя звукам разговоров в группе струиться вокруг него. Прямо сейчас они обсуждали Ким Докча, споря между собой о том, что делать; шумная как всегда, тесно сплоченная группа, удерживаемая лишь одним человеком в центре. Чонхек видел, что произошло с ними, когда Ким Докча исчез. Ким Докча. Чонхек снова представил его, с легкостью, выработанной за долгими часами размышлений наедине. Здесь была и знакомая вспышка разочарования от того, как слабо он может контролировать собственный разум, и прячущий под этим небольшой стыд за то, что он может так отчаянно кого-то желать. Он старался подавить это, держать под замком, хотя бы ради Ким Докча, если не ради него самого. Всем было видно, как близки Ким Докча и Ю Сана, и даже если Ким Докча отрицал это, Чонхек не мог помешать медленно разгорающемуся огню. И не имеет значения, как сильно он может этого желать, или как сильно он бы хотел, чтобы Ким Докча и Ю Сана были только друзьями. Но ведь она так легко и просто отвергла Ким Докча сегодня ночью, и Ким Докча так просто от нее отрекся, и... и если есть необходимость, и если никто другой не захотел, то... так ли неправильно для него просто…? Ему не следует. Ему следует иметь больше дисциплины, больше контроля, он должен быть лучше, не поддаваться своим эгоистичным порывам…потому, что это будет только подкармливать его тоску, как это может навсегда поменять этот их странный почти танец между ним и Ким Докча. Но... «Тогда я этим займусь», он слышит, как слова вырываются из него раньше, чем ему удается вернуть себя под контроль. На мгновение лагерь погружается в тишину, чтобы тут же взорваться шумом. «Мастер, о чем вы! Вы же не сделаете это с кем-то таким уродливым как Аджосси, правда?» - взрывается Ли Чихе, и Шин Есун говорит: «Хватит звать его уродливым, он не уродлив!» – И Ли Гильен тоже поднимается, готовый пустить в ход кулаки, и Ю Сана приближается, чтобы удержать его, и Ли Хенсон закрывает лицо руками. Чон Хивон ржет как ненормальная. [Созвездие «Великая Ярость Подобная Небесам» роняет свою палку.] [Созвездие «Черный Огненный Дракон Бездны» пошло ухмыляется.] [Созвездие «Демоноподобный Огненный Судья» визжит от восторга.] . . . [10,000 монет были спонсированы.] Далеко не в первый раз Чонхек пожалел, что не обладает навыком, который мог бы нахрен всех заткнуть. Только Ким Докча впервые не произнес ничего. Он вначале открыл рот, затем закрыл. В любой другой ситуации Чонхек насладился бы моментом, но сейчас его сердце забилось быстрее, и он никак не мог себя успокоить. «Ну?» потребовал он ответа. Ким Докча смог собрать себя. «Ты серьезно?» произнес он наконец, его голос прозвучал выше чем обычно. Неужели это настолько невероятно, подумал Чонхек, что он мог бы этого хотеть? Он не хотел об этом думать. «Есть проблема. Ее можно легко решить. Мы ее решим», вместо этого сказал он Ким Докча. Он схватил его за руку и потянул его за собой, направляясь вниз по улицам. «Никому нас не беспокоить», бросил он через плечо группе, и проигнорировал весь шум, вызванный его словами. «Подожди минуту, Ю Чонхек!» Ким Докча позади него споткнулся. «Что ты имел в виду под «мы ее решим»? Что ты собрался делать?» Он говорил так, будто считал, что Чонхек сошел с ума, и он не мог его в этом винить, потому что он явно сошел с ума, раз решился на это. «А ты как думаешь, Ким Докча? Тебе не нужно быть пророком, чтобы понять, что я собрался сделать». «Но я-- ты…» Ким Докча замолчал, и Чонхек больше не оборачивался в его сторону. Его ладонь горела в том месте, где он касался Ким Докча. Он нашел дом, который подходил бы его цели, прямо вниз по улице: заброшенный, с парой разбитых окон, но в целом в хорошем состоянии. С его силой выбить дверь было просто детской забавой. Лунного света, тонкой полосой пробивающегося позади их теней, было недостаточно, чтобы осветить бархатную темноту вокруг, поэтому они пробирались к лестничной площадке почти вслепую. Их одежда шелестит в такт шагам. Ким Докча мягко ступает по полу, он дышит тихо и прерывисто, чуть громче на выдохе. Чонхек слышал, как тот собирался что-то сказать, как у него прервалось дыхание, как повисла пауза. «Ю Чонхек. Ты не обязан этого делать». «Веди себя тихо», произнес Чонхек. Возможно, несколько резко, потому что Ким Докча судорожно вздохнул, но так ничего и не произнес. Он был тих все то время, пока Чонхек вел их почти на ощупь вверх по лестнице, по направлению к двери первой квартиры, которую он нашел. Он был покорным, почти ничего не осознающим, пока Чонхек провел его к спальне и распахнул шторы, ровно настолько, чтобы звездный свет осветил их фигуры в темноте. «Оставайся здесь», приказал Чонхек. Он выскользнул из спальни и пошел к кухне. Спустя пару минут поиска он нашел, что искал, в углу бывшей когда-то уютной и домашней комнаты. Он вернулся обратно в спальню вместе с свечами и зажигалкой. Свечи он расставил на комоде возле кровати. Щелчок, с которым он нажал на зажигалку, прозвучал невыносимо громко в тишине. Свечи осветили комнату теплым, приглушенным светом, и сразу за этим запах роз стал распространяться по комнате. Чонхек опустил зажигалку и посмотрел вперед. Ким Докча стоял в шаге от кровати, держась одной рукой за столбик и смотря вниз с таким выражением, будто видел постель впервые. Он выглядел таким потерянным на фоне пустого пространства позади, что Чонхеку больше всего на свете захотелось приблизиться, прижать его к себе и пообещать, что все будет хорошо. «Ким Докча», тихо произнес он вместо этого. Ким Докча вздрогнул. Он ненадолго встретился с Чонхеком взглядом перед тем как сразу его отвести. «Ю Чонхек», произнес он, затем прочистил горло и замолчал. «Есть что-то еще в том, что нужно сделать?» «Нет, просто… просто секс», он выглядел униженным, когда произносил последнее слово. Чонхек ничего не ответил. Он просто кивнул и снял пальто. Пока он держал его и собирался отложить, Ким Докча неожиданно сказал: «Послушай, Ю Чонхек. Разве ты не заходишь слишком далеко?» «Нет», ответил он. Чонхек снял свитер и оглянулся. Ким Докча по-прежнему на него не смотрел, его взгляд был приклеен к точке возле двери. «Это довольно экстремальное решение. Я могу терпеть последствия отравления еще очень долго. Мне всего лишь следует быть осторожнее». Так же осторожнее, как когда он принял удар от Шин Есун, или когда он был прицельно ранен в бок, из-за чего он истекал кровью на холодной крыше безлюдного города? Так же, как он тщательно убеждал всех в том, что убить его, когда он стал Королем Демонов, было лучшим решением? Чонхек сжал свитер. «Нет», ответил он резко, «мы продолжим». «Но...» «Или ты собираешься потратить впустую еще одну смерть, чтобы излечить и это тоже?» спросил Чонхек, более ядовито, чем собирался. Он пожалел об этом сразу, как сказал, но пожалел недостаточно, чтобы захотеть извиниться. Когда Ким Докча зло уставился на него, он не опустил взгляда. В итоге именно Ким Докча отвел взгляд. «Моя жизнь – едва ли твоя забота», тихо произнес Ким Докча. «Я знаю». «Тогда ты знаешь, что тебе не стоит делать этого, если ты всего лишь обеспокоен следующим сценарием. Я бы не хотел, чтобы тебе пришлось делать что-то, чего ты на самом деле не хочешь». «Почему?» спросил Чонхек плоским голосом, «Ты не хочешь этого сам?» Уже второй раз за ночь он стал свидетелем того, как Ким Докча лишился слов. Ким Докча помедлил, облизнул губы. «Я…» Чонхеку хотелось его поторопить. Скажи да, Ким Докча. Позволь мне сделать хотя бы это для тебя. Прошу. Но еще больше ему хотелось, чтобы Ким Докча решил сам. Секунды ожидания казались агонией. «…если ты хочешь», сказал Ким Докча, «Тогда. Я. Да». Безо всякого осознанного усилия губы Чонхека растянулись в улыбке. Он отвернул голову, намереваясь это спрятать, но успел заметить испуганный взгляд Ким Докча краем глаза. Спустя секунду Ким Докча спросил: «Только неужели эти ароматические свечи прям так необходимы?» У Чонхека было несколько вариантов ответа. Электричество не работало в городе еще с начала сценариев, свечи нужны были для освещения, они делали происходящее более удобным, более простым. Вместо этого из него вырвалось: «Если мы сделаем это, мы сделаем это надлежащим образом». «Ох, а что, существует «надлежащий способ» для занятия этим?» фыркнул Ким Докча. «Просто сними уже одежду». Ким Докча раздраженно вздохнул, но затем он легко сбросил пальто, так, что оно повисло на столбике кровати. Он расстегнул две верхние пуговицы рубашки, но на третьей замедлился. Чонхек отложил свитер и посмотрел на него. «Ты нервничаешь». Он нервно дернулся. «Это ты слишком спокоен». Чонхек сдержал вздох. Он шагнул вперед, пересекая границу, которой держался обычно. «Ким Докча. Это ради тебя же. Если тебе действительно так неудобно…» «Нет! Нет, я просто…» Ким Докча начал неопределенно жестикулировать, «Я никогда…» Его руки замерли, затем опустились. «Не был с другим мужчиной?» Ким Докча помедлил, затем опустил голову. Как не был и Чонхек, но он решил этого не произносить – это бы никак не помогло. Он только сказал: «Тогда мы будем делать все медленно. В конце это не так уж и отличается». «Тебе-то откуда знать», пробормотал Ким Докча, «ты тоже никогда раньше не был с мужчиной». Ну конечно он знает. Чонхек закатил глаза, шагнул вперед и поцеловал его. Поцелуй был мягким и целомудренным, всего лишь губы, касающиеся губ. Чонхек подался назад и ищуще посмотрел в темные глаза Ким Докча. Рот Ким Докча приоткрылся, но он так и не сказал ни слова. «Расслабься», прошептал Чонхек. Он наклонил голову и снова его поцеловал, в этот раз более мягко, ожидающе. Приглашающе. Ким Докча ответил на поцелуй. Он был неуклюж, почти что неопытен, но это было нормально. Во время поцелуя Чонхек обхватил Ким Докча за шею, затем опустил руки, чтобы продолжить расстегивать его рубашку, в промежутках между поцелуями, в промежутках между вздохами. Сколько раз Чонхек спал с кем-то до этого, и сколько раз это было вот так, медленным и нетерпеливым исследованием, завораживающим теплом, отдающим в каждом касании, словно заставляя его пальцы гореть при прикосновении к коже. То, как Ким Докча мстительно впутывал руки в волосы Чонхека, оттягивая, словно пытаясь управлять всеми его действиями. Стон, который вырвался из него, когда Чонхек прикусил его губу в ответ. Его ресницы невесомо трепетали на покрасневших щеках, теплый свет свечей мерцал на золоте глаз, преломляясь от зрачков, и как же прекрасно это было – только это, только Ким Докча, на краю удовольствия, просто наслаждающийся происходящим. Я сделал это, подумал Чонхек, я создал это счастье. Удовольствие и желание сплетались в нем, знакомое тепло заполняло его, и он не мог противиться желанию попробовать шею Ким Докча и вновь его поцеловать. «Хорошо?», шептал он, позволяя рукам спуститься дальше, к талии Ким Докча. «Ты еще спрашиваешь?», Ким Докча взглянул на него почти что укоряюще. Он расслабил пальцы и опустил руки на грудь. Чонхек знал, что должен был встретить этот взгляд, но он не мог отвести глаз от губ. «Ты отвратительно целуешься». Это была настолько характерная для Ким Докча фраза, что Чонхек не смог сдержать смешка, и уткнулся головой в изгиб плеча Ким Докча. «Ким Докча», сказал он, просто потому что мог. Он забрался руками ему под рубашку, провел пальцами по спине, наслаждаясь ощущением прикосновения кожи к коже, этой близостью. Теплом тела рядом с ним. «Ты уморителен», произнес он, и проложил дорожку поцелуев от подбородка Ким Докча к его шее, и он бы продолжил ее к груди, но они оба стояли, и он был слишком высок, и кровать еще никогда не казалась такой далекой. Ким Докча прерывисто дышал; его руки обернулись вокруг Чонхека в теплом объятии, и Чонхек воспользовался возможностью, чтобы его поцеловать и буквально сбить с ног. «Ах—Ю Чонхек!», пискнул Ким Докча, вцепившись в его плечи в то время, как он укладывал его на постель. Чонхек хохотнул и уложил его. Как будто компенсируя раннюю неуверенность, Ким Докча перешел в наступление: он обхватил Чонхека ногами, взял его лицо в руки и поцеловал, неуклюже, но с такой страстью, что он не смог сдержать довольного вздоха. «И как тебе это?» победоносно произнес Ким Докча, отклоняясь назад с кривой улыбкой. Он выглядел сияющим, с этим хитрым и озорным блеском в глазах и наклоном губ, манящими обещаниями раскрыть тайны, ждущие в потайных местах между отблеском свечей и бархатной темнотой. Чонхек беспомощно улыбнулся, безнадежно очарованный, и выражение лица Ким Докча слегка изменилось. Он выпрямился, собираясь задать вопрос. «Удовлетворительно», опередил его Чонхек, и захохотал в ответ на ярость, полыхнувшую в глазах Ким Докча. «Ну, не у всех нас есть опыта как на три жизни», произнес он обиженно и дернул рубашку Чонхека. Чонхек услужливо приподнял руки, чтобы Ким Докча смог отбросить раздражающий его предмет. Он потянул Чонхека вниз, и Чонхек последовал за движением, полностью растягиваясь на постели. Ким Докча прильнул к нему, разместив руки на грудной клетке. Он наклонился ниже, словно намереваясь поделиться секретом, и свет мягко осветил изящный изгиб его шеи. Чонхек пропустил вдох. Не было никакой причины для этого, кроме того, что он был здесь, и Ким Докча был здесь, и он мог почувствовать взволнованный стук его сердца, прямо под рукой Ким Докча, и то, каким теплым он был, каким настоящим и живым, и насколько Чонхеку повезло быть здесь, видеть эту косую ухмылку и чувствовать, как дыхание щекочет его кожу, когда он говорит. «Окей, я готов. Давай трахаться». Какой присущий Ким Докча способ разрушить атмосферу. Чонхек улыбается, не будучи в силах противостоять теплой волне привязанности, поднимающейся у него внутри. Может быть этот мир и разрушен, но здесь, в этой интимной темноте, он может думать только о том, как ему повезло дожить до этого. «Как ты хочешь это делать?» Ким Докча приподнял голову и пожал плечами. «Разве имеет значение как мы в итоге все сделаем? Не то чтобы мы здесь собирались заниматься любовью». -- и тут все рушится. Да. Как он мог быть настолько глуп, чтобы забыть? Это не настоящая любовь, и Ким Докча не принадлежит ему, и это далеко не удача или судьба, что привело его сюда, а что-то куда более горькое. Все это было лишь привкусом того, чего он не мог себе позволить. «Что-то не так?» спросил Ким Докча. Он взглянул на Чонхека, так, как он иногда это делал, что-то нечитаемое крылось за пустым безразличием на его лице. «У тебя что, поджилки трясутся? Это ведь ты предложил». Чонхек коротко вздохнул. «Ким Докча. Я бы хотел, чтобы ты наслаждался этим». За это он заслужил раздраженный взгляд. «Тебе не нужно доказывать мне свою сексуальную мощь». Конечно же он бы этого не понял; он не верил в доброту и заботу, пока их нельзя было объяснить эгоизмом, словно для него понять, что кто-то может просто любить его за то, какой он есть, было чем-то за гранью. Было горько перефразировать это так, чтобы Ким Докча смог понять. «Я хочу этим наслаждаться». Ким Докча выдержал паузу. «Мне тебе отсосать?» Чонхек издал неопределенный звук. Это не было… это было не о его удовольствии, только, это… какой смысл был этим заниматься, если только ему самому нравился процесс? Но еще больше Чонхек хотел сделать это для Ким Докча. Он хотел, чтобы Ким Докча наслаждался собой, чтобы он позволил себе почувствовать мимолетный проблеск счастья, пусть даже и только на одну ночь. Он бы сказал об этом, если бы мог, но эти слова были выжжены из него две жизни назад. Он не знал, как заставить Ким Докча понять. Он приблизился и втянул Ким Докча в жаркий поцелуй, игнорируя недовольный звук, который он издал. Удерживая Ким Докча чуть крепче, он перевернул их, так, чтобы смотреть на него сверху. «Да, да, ты очень убедителен», сказал Ким Докча, дыша прерывисто. «Будем делать все по-твоему». Чонхек прикрыл глаза. Он ничего не хотел доказать. Но все же это работало: раз Ким Докча был согласен сотрудничать, хотя бы на одну ночь, этого было достаточно. «Хорошо». Он полностью сорвал рубашку с Ким Докча и поцеловал его в губы еще раз, затем мягко поцеловал его внизу шеи, с одной стороны, проводя рукой по другой. Он почувствовал, как дергается горло Ким Докча, когда тот сглатывал. Он дышал, уткнувшись носом во впадинку под ключицей, и когда он поцеловал ее, он почувствовал, как у Ким Докча замерло дыхание. «Т-тебе не обязательно быть таким медленным», сказал Ким Докча. Его руки лежали на плечах Чонхека, держа крепко – недостаточно крепко, чтобы навредить или оттолкнуть, но достаточно, чтобы стало очевидно, как он нервничает. Чонхек взял одну руку в свою, чтобы оставить ее на своей щеке. Он сосредоточенно взглянул на Ким Докча, и Ким Докча отвел взгляд мгновение спустя, недостаточно быстро, чтобы суметь скрыть появившийся румянец, видный в отблесках свечей. «Скажи мне, как чувствуется», произнес Чонхек, оставив невесомый поцелуй на костяшках пальцев Ким Докча. «Это чувствуется…», Чонхек коснулся рукой ребер Ким Докча и прошелся вниз, к бедрам. Ким Докча вздрогнул. «… неплохо», сказал он напряженным голосом. «Вполне неплохо». Чонхек почувствовал, как его губы изгибаются в улыбке. «Всего лишь неплохо?», прошептал он, позволяя своим рукам исследовать чувствительную кожу. «Что ты хочешь, чтобы я сказал? Это лучшее, что я когда-либо чувствовал в своей… ах!» Ким Докча прикрыл рот рукой, когда Чонхек дразняще завел руку под резинку трусов. Стон, который он издал, стоило Чонхеку взять его в свою ладонь, казалось, удивил его самого. Момент спустя, и он начал поворачивать свою голову, но Чонхек схватил его руку. Он отвел ее от лица Ким Докча, и Ким Докча посмотрел на него из-под ресниц, неуверенный, уязвимый. «Это нормально», произнес Чонхек. И пока Ким Докча не успел набраться решимости, он сказал, «Я хочу слышать твой голос». Это все честность, думал Чонхек. Ким Докча смущала честность, когда она приходила так свободно, охотно, уязвимо; он не знал, как принять что-то, так прямо отданное. Чонхек, впрочем, тоже не знал; он знал только, что ему хотелось это отдать. Он мягко сжал руку Ким Докча. «Я хочу слышать твой голос», повторил он. «Я хочу слышать, что тебе нравится». Ким Докча мотнул головой. «Я ведь уже сказал тебе, это не важно». «Тогда позволь мне слышать тебя». Ким Докча посмотрел на него неопределенно. И если бы Чонхек был другим человеком, возможно, он бы знал, как сказать ему, что это нормально – отпускать, не контролировать свой голос, кричащий от удовольствия или боли, быть так хорошо слышным. Если бы он был другим человеком, он бы смог показать Ким Докча любовь, сказать ему, что это совсем не важно, издает ли он громкий шум или нет, потому что все, что значило для Чонхека, это то, что он занимался этим с Ким Докча, и что он будет любить его за все то, кем он является. Но если бы он был другим человеком, он бы уже открыл Ким Докча свои чувства, сжигающие изнутри. Вместо этого все, что у него было – это глубокая боль, касающаяся костей, острая жажда быть любимым, и ночь, столь похожая на ночи, о которых он мечтал, и все же такая пустая. Все, что у него было – это возможность наклониться и поцеловать, сплести языки в глубоком поцелуе; вздох, раздающийся под ним, когда он берет Ким Докча в руку и начинать поглаживать, пока он не затвердевает. Ким Докча хнычет под ним, вздрагивая и выгибаясь с каждым движением его пальцев. Чонхек мечтал об этом… уже сколько? Месяцы, капля в океане по сравнению с вещами, которые он видел, и жизнями, которые он прожил. Но мечтал ли он когда-нибудь с такой жаждой, с таким отчаянием, что каждое прикосновение Ким Докча к его коже будет казаться огнем; это отзывалось такой болью в костях, что, если бы он мог, он бы отдал все что имеет ради одной ночи любви, ради привилегии лежать рядом с ним и переплетать их пальцы и знать, что он на его стороне. Это совсем рядом, он может протянуть руку и коснуться видения, он может это увидеть – и слова ждут, непрошенные, на кончике его языка. Я люблю тебя, Ким Докча, хочет сказать он, и это горит у него на языке, это отдает болью в груди, словно горе, которое он не позволял себе испытывать на протяжении всех трех жизней. Я люблю тебя. Я хочу заботиться о тебе. Боги, он думал, что он будет счастлив хотя бы узнать, каково это, хотя бы раз, что значит держать Ким Докча в руках, но теперь он знает, что этого недостаточно. Этого никогда не будет достаточно, пока он не сможет сказать ему это: я люблю тебя. Я твой навеки, пока солнце не погаснет, и луна не встретит моря. Я твой во всех жизнях, во всех путях, на которых ты меня встретишь. Но все, что он может произнести, это: «Ты хорошо справляешься», он уверяет, его дыхание согревает шею Ким Докча, в которую он уткнулся. «Ты хорошо выглядишь». Ким Докча издает приглушенный стон, его бедра поднимаются навстречу руке Чонхека. И Чонхек никогда еще таким его не видел, его самообладание расползается прямо перед его глазами, открывая кого-то столь...столь человечного, столь уязвимого и стоящего любви. То, как он, задыхаясь, откидывается на подушки, пряди волос кажутся чернильно-черными на фоне ткани; то, как его ресницы дрожат от удовольствия, когда он стонет. Как Чонхеку повезло, что он может это видеть. Как он ненавидит себя за то, что позволил себе распробовать это, зная, что Ким Докча ему не принадлежит. «Ты говоришь э-это всем, кого—ах! – кого берешь в постель?», спрашивает Ким Докча. Его пальцы касаются спины Чонхека. Если бы он только мог понять комплимент так, как он задумывался; если бы смог только поверить, что кто-то может по-настоящему его любить. «Всем, кто мне нравится», отвечает Чонхек, и это слишком близко к обжигающей правде, чтобы оставаться безопасным, ему следует сдать назад, но он не хочет. Он хочет, чтобы Ким Докча знал хотя бы это. «Ты достоин комплиментов так же, как и все остальные, кто у меня был». Ким Докча фыркает. «Мне не нужно, чтобы ты защищал мою самооценку, Ю Чонхек. Я знаю, что я не настолько…» «Я хотя бы раз делал что-то только ради твоего эго?» Ким Докча сухо смеется. «Ну, ты уже кое-что для меня делаешь». Чонхек выдыхает, отпуская разочарование, клубящееся у него внутри. Он должен себя контролировать; у него нет роскоши потакать своим желанием. Но—«И это все, что ты думаешь об этом?», все же произносит он, и он слышит, как его голос становится сухим. «Что это подачка твоему эго? Обязательство? Акт вежливости?» Лицо Ким Докча вновь стало спокойным и серьезным. Он взглянул на Чонхека, словно он был открытой книгой, в которой что-то пошло не так. «Тогда что это для тебя?» Моя любовь к тебе, выраженная единственным образом, на который я способен. «Ничего», произносит он. Идиот, говорит он себе. Почему ты так расстроен? Ты знал, что это для него ничего не значит, когда вызвался помочь. Ничего. Ему следует помнить об этом, или он не сможет сделать то, что должен. Ким Докча все еще смотрит на него, между бровей появляется небольшая складка. «Ю Чонхек…» «У тебя есть смазка?», спрашивает Чонхек. Его не волнует, что собирался сказать Ким Докча. Ким Докча колеблется перед тем как кивнуть. Он смотрит на что-то, что Чонхек не может разглядеть, поднимает руки, и достает небольшую бутылочку. Чонхек движется, чтобы забрать ее, но Ким Докча не позволяет. «Ю Чонхек, я подразумевал это, когда сказал, что смогу выжить и без твоего вмешательства». Чонхек смотрит на него. Возможно он бы мог, но чего бы ему это стоило? Это неприемлемо. И никогда не будет. «Когда начнется следующий сценарий, там будет скрытая часть, которую я смогу получить, чтобы отменить эффект яда. Во время остальных сценариев еще будут другие вещи, которые я могу использовать, чтобы компенсировать свое состояние. Это будет немного неудобным, но я переживу». Чонхек сжал губы. Он потянул бутылочку из рук Ким Докча, и в этот раз Ким Докча отпустил. Он все еще смотрел на Чонхека с этим размышляющим выражением лица, хотя, он постоянно это делал, точно так же смотрел, когда собирался спасти Ли Сольхва для него, и когда он говорил Чонхеку прожить его жизнь с целью – перед тем как умереть ради всеобщего блага. «Ты всегда делаешь это, Ким Докча». «..Ха?» Он может расслышать гнев в своем голосе, но сейчас это его не волнует. Открутив крышку, он берет немного чистой жидкости на пальцы и вновь опускается. «Каждый раз, когда появляются сложности, ты всегда взваливаешь это бремя на себя». Ким Докча хмурится и пытается встать, но Чонхек кладет руку ему на грудь, останавливая. Ким Докча остается полулежать, держась на локтях и смотря на Чонхека, словно он самая странная вещь, какую он когда-либо видел. «Разве это не относится и к тебе тоже?», спрашивает Ким Докча. «Позволь кому-нибудь другому нести бремя, хоть иногда. Разве это не в порядке вещей?» Слышать это от него настолько смешно, что Чонхеку почти хочется рассмеяться. Это так забавно. Это совсем не забавно. Неужели Ким Докча делает это все, потому что не хочет доставить ему проблем? Это саморазрушение – все из-за него? Он помнит меч в своей руке, сердце на лезвии. Он помнит, как Ким Докча хохотал, разрушаясь, как триумф и самоуничижение сплетались воедино. Он помнит тело, осыпавшееся пеплом в его руках, и знает ответ. Его горло сжимается, и истина горит внутри него. «Тебе следует слышать свои же слова». Ким Докча язвительно улыбается. «Не думаю, что нужно. Но Чонхек, для тебя ведь странно быть здесь. Разве у тебя нет женщины, которую ты любишь?» Это все ради Чонхека, разве не так? Все всегда для него. Чонхек чувствует, как его переполняет гнев, и осознание, что это его вина. «Ты знаешь не хуже меня, что женщины, которую я любил, больше нет». «Тогда…» «Ким Докча». Он замолкает. «Все, что ты сказал мне, так же относится и к тебе». Глаза Ким Докча сужаются, он приоткрывает рот. Чонхек опережает. «Ты сказал мне, что я не был один. Что мне не следовало поступать так». Он одной рукой берется за лицо Ким Докча, приближая свой лоб к его, так близко, что он может почувствовать дыхание, щекочущее его губы. «Ты помогал со сценариями. Ты позаботился о вещах, которые я пропустил. Ты проложил путь вперед. Так дай теперь мне помочь тебе». Он мягко ласкает его подбородок и смотрит Ким Докча в глаза, его зрачки расширены. «Отдохни». Он целует его. В этот раз он не нежен. Он не может, со всем этим гневом, обжигающим изнутри. Он разочарован. Тем, как Ким Докча держит всех на расстоянии; тем, что он считает себя недостойным любви. Он целует лихорадочно, не отпуская, мстительно кусая губы Ким Докча и наслаждаясь сорванным дыханием. В этот раз он не ждет, а поглощает целиком. И когда он чувствует твердость Ким Докча, прижимающуюся к нему, он перемещает внимание снова вниз: к шее, к груди. Ким Докча ловит его дыхание, и затем говорит дрожащим голосом: «Думаю, это пойдет на пользу моим планам». Чонхек мычит в согласии, руки пробегаются по бокам Ким Докча, одна забирается под резинку его трусов. Ким Докча тяжело дышит, но он продолжает. «Тебе, впрочем, нужно быть осторожнее, привязывая себя ко мне вот так. У меня есть враги среди созвездий, знаешь, и если они не пометили тебя раньше, то точно сделают это сейчас». Его взгляд устремляется вверх. «Может, нам все же следует остановиться…» Даже сейчас, неужели он все никак не мог прекратить брать все на себя? Он был настолько зол, что прокусил плечо Ким Докча до того, как понял, что делает. Ким Докча под ним содрогнулся. «Ах...ты, придурок, это потому что ты безумный…!» «Кто здесь безумный?» «Что значит, кто безумный? Если ты в своем уме, тогда что это?» «С чего бы мне вдруг сходить с ума?», ответил Чонхек. Странное выражение пробежало на лице Ким Докча, и Чонхек встретил его взгляд, потому что хотел, чтобы Ким Докча подумал об этом. Осознал это. Он хотел, чтобы Ким Докча перестал думать о своих планах, о будущем, просто перестал думать, перестал принимать все эти решения, после которых ему приходилось справляться с последствиями, и просто сосредоточился на здесь и сейчас. Ким Докча, неужели ты не позволишь себе насладиться чем-то хоть раз в жизни? Не дашь себе почувствовать себя любимым? Это раздирало Чонхека, как он был совсем не в состоянии осознать или принять любовь, слепой к вероятности того, что он любим и ценим другими совсем не за его вклад в будущее. Неужели он не видел, как остальные стараются наполнить его любовью, просто ради него самого, и не понимал, за что? «Если все в порядке», сказал он почти что злобно, «тогда продолжим». Ким Докча посмотрел на него перед тем, как медленно кивнуть. Чонхек отвернулся от непонимания в его глазах, и поцеловал его. Он взял Ким Докча в руку, и, в промежутках между вздохами и поцелуями, повел руку дальше между ног Ким Докча. Он остановился ненадолго и подождал, и когда Ким Докча поймал его дыхание и кивнул, Чонхек ввел палец. Он искал ту самую точку, ориентируясь по тому, как менялось дыхание Ким Докча, как подскакивала его шея, когда он сглатывал. «Так хорошо?» «Да. Вставляй». И даже будучи наполненным злобой и этим больным чувством внутри него, Чонхек не смог удержать неясную улыбку в ответ на эту фразу, такую свойственную для Ким Докча. Он устроился у него между ног и позволил себе войти. Ким Докча напряженно прижался к плечам Чонхека, его лицо скривилось. Чонхек улыбнулся еще раз, беспомощно, и он немножко ненавидел себя за это, за то, как легко Ким Докча пробрался в его сердце. «Расслабься», сказал он. «Все в порядке». «Тебе легко говорить, ты-то сверху», пробубнил Ким Докча, но все же закрыл глаза и сделал несколько глубоких вздохов, и постепенно расслабился. Когда он перестал сжиматься и снова открыл глаза, Чонхек спросил, «готов?» Ким Докча кивнул. Чонхек прильнул к нему и еще раз поцеловал, затем отстранился и погасил свечи, погружая их во тьму. [Созвездие «Демоноподобный Огненный Судья» кричит с восторгом.] [Несколько созвездий жалуются на темноту.] Пускай жалуются. Это не было для них. Это было, с самого начала, для Ким Докча и только для Ким Докча. Он активировал Полуденную встречу. - Скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился. Затем он начал двигаться. Первое движение бедер повлекло за собой вздох Ким Докча. Затем стон, затем у него замерло дыхание. «Ю Чонхек», вырвалось из него, словно он не мог держать слова в себе. «А-а-ах, Ю Чонхек». «Чонхек», сказал он. «Что?» не дыша спросил Ким Докча. «Если ты можешь звать меня Чонхеком, когда думаешь, что это выведет меня из себя, то можешь звать и сейчас». «Ты, требовательный ублюдок, ты действительно хочешь обсудить это сейчас?» Чонхек не ответил, только толкнулся бедрами вперед еще раз. В этот раз, когда Ким Докча зовет его, он зовет его по имени. И так они входят в ритм, плоть примыкает к плоти, тепло другого тела напротив него. И Чонхек почти забыл, каково это, иметь такого партнера, успокаивающее обещание кого-то быть на его стороне даже во тьме. Он забыл, насколько жаждал этого, прикасаться ради того, чтобы прикасались к тебе, и знать что кто-то есть рядом. Близость, интимность. Он держит Ким Докча совсем близко, наслаждаясь теплом тела в его руках и биением его пульса. Простое чудо быть живым, и как факт, что он не один. В это мгновение он не один. И Ким Докча зовет его по имени. И он говорит, «Чонхек», и затем, «Блять, вот здесь, прямо здесь», и затем, «Чонхек, это так хорошо». И это то, чего хотел Чонхек. Подарить ему это удовольствие, это наслаждение; быть способным помочь ему в этом. Но внутри него горят слова, которые так невыносимо хотят быть произнесены. И здесь, в темноте, где они так интимно сплетенные вместе и лежащие обнаженными, но все еще укрытые от взгляда, здесь мыслям так легко просочиться. И Чонхек говорит: - Ты слишком беспечен. Он целует Ким Докча в подбородок и толкается бедрами вперед, слушая, как Ким Докча вновь стонет его имя. И Чонхек говорит: - Ты недостаточно себя любишь. Ким Докча дрожит под ним. Его ноги обвились вокруг талии Чонхека, прижимая его ближе, словно больше всего на свете он хочет стать одним целым. И Чонхек говорит: - Я бы так хотел, чтобы ты защищал себя с такой же легкостью, с какой защищаешь других. Он вновь скользит вперед и срывает стон с горла Ким Докча. «Чонхек», говорит он, «Чонхек». Только это, одно лишь имя, словно он настолько не в себе, что ему не приходят в голову другие слова. И Чонхек обдумывает эту мысль, слишком ранимую и близкую к его сердцу, чтобы быть озвученной, даже сейчас: Мне бы так хотелось, чтобы ты позволил мне позаботиться о тебе так же, как ты заботишься обо мне. То, как Ким Докча появился из ниоткуда, будучи загадкой, угрозой и надеждой на что-то большее. То, как он любил и поддерживал его все это время. Как каждый раз, когда Чонхек был на пороге отчаяния, он поддерживал его снова и снова. Как много раз Чонхек чувствовал себя побежденным, почти сломленным из-за безнадежных миров, ждущих его впереди, и из-за бесконечного отчаяния; сколько раз он падал на колени и молился кому-то, кто, как он знал, не будет слушать, если бы только был иной путь, забери у меня эту ношу. И никто до этой жизни никогда не отвечал его отчаянию, никто, кроме мужчины, который приблизился к нему и взял его руку, когда они стояли напротив звезд. Который умирал и умирал ради него, который каждым своим действием говорил: чего бы мне это не стоило, я не позволю тебе снова умереть. Чонхек видел, чего это стоило. Он видел, как Ким Докча вновь и вновь себя разрушал, каждый раз расплачиваясь за ошибки Чонхека. И все же он никогда не колебался и не жаловался; и Чонхек знает, если бы у Ким Докча был выбор, он бы умер столько раз, сколько потребуется, чтобы спасти его, так же, как он умирал ради этого мира. Как это могло его не изменить? Как могло не наполнить его надеждой, и как это могло не наполнить его отчаянием, то, что кто-то будет способен на все это ради него? Как мог он не любить? Ногти Ким Докча впились ему в спину, вздохи, стоны и бесформенные мольбы рвались с его губ. И Чонхек, склонившийся перед ним словно грешник у алтаря, снимающий с себя все притворство, пока не осталась лишь мольба, просьба быть услышанным: Ким Докча, позволь мне любить тебя. Позволь заботиться о тебе. Позволь отдать тебе все, что у меня есть, хотя бы на эту ночь. Я отдам тебе все, если ты просто позволишь любить тебя. Они оба близки, сейчас, двигаясь в лихорадочном темпе. Ким Докча кончает между ними с криком, и даже если Чонхек не может увидеть его в темноте комнаты, он может думать только о том, какой привилегией он обладает, будучи с ним сейчас. И, чувствуя шею Ким Докча в изгибе своей руки, разгоряченный пульс, представляет, как он должен был выглядеть, когда кончал – голова запрокинута назад, ресницы дрожат, рот приоткрыт, и он зовет его по имени – и это подводит его к грани. «Докча», выдыхает он, только одно это имя, этот зов, эту просьбу, и кончает вслед. Когда он выходит, он со вздохом опускается на кровать. Ким Докча безвольно расползается у него в руках, и Чонхек притягивает его ближе и накрывает их одеялом. Он закрывает глаза. Он дает себе представить: все это реально. Что у него есть Ким Докча, он полностью принадлежит ему; ночь, наполненная теплом кого-то рядом с ним, и притворяется, что этот кто-то любит его в ответ, что у него есть кто-то, кто не ускользнет из его рук; одна ночь, когда он может притвориться, что та боль, которую он чувствует, когда смотрит на Ким Докча, это то же, что чувствует Ким Докча в ответ. Одна ночь, когда он может притвориться, что Ким Докча знает, насколько сильно он его любит, и что Ким Докча будет способен принять эту любовь. Только на эту ночь, он позволяет себе хотеть, и он притягивает Ким Докча ближе, и позволяет себе провалиться в самый замечательный сон. -- Ким Докча нет, когда настает утро. Это больно, но это не кажется ему сюрпризом. Ким Докча никогда не умел справляться с привязанностью. Он распахивает шторы. Затем одевается и заправляет постель. Он начинает надевать пальто, когда слышит, как распахивается дверь. Ким Докча заходит в комнату, и, в отличие от предыдущей ночи, он просто светится здоровьем. Его шаги идеально тверды, когда он идет вперед, вторгаясь в пространство Чонхека, как он всегда делает. «Ю Чонхек», он приветствует его с улыбкой, наклоняя голову назад, чтобы посмотреть Чонхеку в глаза. Это тоже не сильно отличается от обычного. Может, это так влияет спальня, или события прошлой ночи, но что-то искрит между ними, когда их взгляды встречаются. Ким Докча замолкает, словно забывая, что хотел сказать. Мгновение тянется, они находятся на расстоянии руки, и бесконечный потенциал висит над ними: что-то безбрежное, ужасающее и непреодолимое, и всего лишь шаг может сделать их ближе. На мгновение Чонхек желает этого, так желает шагнуть ближе, но— —если он шагнет, не будет ли это слишком для Ким Докча, чтобы принять? Он не делает шага вперед, но он не отступает назад. Он только произносит: «Так ты теперь вылечен?» Момент уходит, точно спавшее заклятье. Ким Докча моргает, словно очнувшись ото сна. «Да, все улажено», говорит он. Пауза. «Благодаря тебе». Он ждет. Чонхек не говорит ничего, потому что это не было ничем. Он не говорит всегда пожалуйста или без проблем, потому что это не было услугой. Он ничего не говорит, потому что он не может сказать, чем это было. Ким Докча прочищает горло и отворачивается. Он приближается и берет Чонхека за руку. Чонхек удивленно смотрит вниз, чувствуя тепло в том месте, где их кожа соприкасается. «Я хотел отдать это тебе», говорит Ким Докча. «Я уже какое-то время хотел это передать, но—думаю, сейчас настал подходящий момент». Он отпускает руку, и Чонхек раскрывает ладонь и смотрит на небольшой черный браслет. «Для чего он?», спрашивает. «Скоро увидишь», отвечает Ким Докча. «Только не выбрасывай его. Мне пришлось потрудиться, чтобы его получить». Он улыбается ему, и Чонхек вновь это чувствует, этот бесконечный потенциал между ними—и намек на что-то большее. Его пальцы сжимаются вокруг браслета, и он кивает. Удовлетворенный, Ким Докча говорит ему, что он и его группа собираются позаботиться о паре вещей перед следующим сценарием, и затем он уходит. Перед тем как уйти, он так же говорит ему о том, где искать еще одну скрытую часть. Так расставаться с информацией и предметами нехарактерно для него, но он выглядит… счастливым. Почти окрыленным. Он приближается и берет Чонхека за руку еще раз, на одно мгновение, сияя яркой улыбкой, перед тем как исчезнуть за дверью. Чонхек смотрит на браслет. Взгляд Мудреца не говорит ему ничего. Но он доверяет Ким Докча и надевает браслет, готовясь уйти. Свечи возле кровати притягивают его взгляд и он колеблется, почему-то пораженный бессмысленным желанием запечатлеть в памяти эту ночь. Сохранить что-то на память, что-то драгоценное… что-то, что будет его отвлекать. Он медлит. Он осматривается. Браслет кажется теплым на его руке. Солнечный свет льется из окон; сияющее обещание, отсвечивающее на подушках в кровати. Он запоминает тепло тела Ким Докча, находящегося под ним, и руки Ким Докча в его. Он уходит, оставляя свечи позади.