***
— Какая чудесная птица! — Он прокусит тебе руку, если ты не прекратишь его трогать. — Защищает вас, прокурор Блэквилл? Такой хороший мальчик! Угроза, конечно, сказана впустую и скорее от обиды — Така с Фулбрайтом сошлись достаточно быстро за прошедшие две недели, пока Блэквилл пытался добиться разрешения на появление в зале суда и терпел до скрипа зубов доброжелательные возгласы каждое утро: как спалось, готовы к работе, какое дело возьмём потом... а теперь ещё: — Волнуетесь, сэр? — С чего бы? — хмыкает Блэквилл, приводя бумаги на столе в порядок. — У вас начнётся заседание уже через два часа, — Фулбрайт взмахивает руками, из-за чего Така на его голове издаёт недовольный свист, — И я не оставлю вас там, сэр, нет-нет, я буду вашим свидетелем! Мы уже скоро поедем. Блэквилл не утруждает себя ответом. Дурак Брайт продолжает что-то говорить, иногда прерываясь на то, чтобы почесать голову Така, Саймон лишь пытается сосредоточиться на документах. Он вдруг чувствует, как его тянут за волосы. — Така, я занят, — бормочет он, дергая плечом, но в ответ слышит лишь тихое хихиканье. Он оборачивается и успевает взглядом поймать отблеск улыбки на лице Бобби, — Дурак Брайт, ты чем занимаешься? — однако он сам всё понимает, когда замечает руках у детектива новенькую чёрную расчёску, — Не смей трогать мои волосы. — Но, сэр, неужели вы пойдёте на своё первое за все эти годы заседание даже не причесавшись? — Фулбрайт мягко проводит ладонью в перчатке по длинным спутанным волосам, а затем так же мягко проводит расчёской, — Я не слишком опытен в этом, но обещаю, я сделаю всё самым аккуратным образом. — Тебе нечем заняться? — хмыкает Блэквилл, пока пальцы Фулбрайта перебираются выше к его голове, и, надо признать, расчёской он орудует действительно аккуратно, — Лучше покорми Така, Дурак Брайт. — Я уже его кормил, — произносит Бобби нараспев, перебирая волосы Саймона, иногда выбирая несколько прядок, чтобы присмотреться, как их можно уложить, однако сам Блэквилл пресекает все подобные попытки на месте, как только чувствует что-то неладное. Фулбрайт всё-таки умудряется завязать ему маленькую тонкую косичку почти у виска, но в общем хвосте её едва ли можно будет заметить. — Ты закончил? — спрашивает Блэквилл, будто ему совсем не интересно, заводя руку за голову. Фулбрайт делает шаг назад и приглядывается. — Не совсем, сэр. — Тогда сочувствую, нам пора ехать, — Блэквилл поднимается со стула, но тут же останавливается, пойманный. Фулбрайт держит его одной рукой за плечо, а другой подносит расчёску к его лицу. Блэквилл моргает машинально, а потом чувствует, как зубья расчёски касаются его лба. Бобби старательно приводит в порядок его жёсткую чёлку, пока Така с его макушки смотрит, чуть наклонив голову. — Не двигайтесь, сэр, ещё совсем немного... Блэквилл призывает свой самый испепеляющий взгляд, когда сталкивается глазами с Фулбрайтом. Это должно помочь, думает он, это его оттолкнёт, такой угрозы он ещё не видел ни у одного из своих коллег. Однако Бобби застывает в удивлении на секунду, а затем произносит тихо, улыбаясь: — У вас очень красивые глаза, прокурор Блэквилл, — он легко выравнивает пряди пальцами, эдакий последний штрих, и Блэквилл мгновенно теряется. — Неужели? — спрашивает Саймон скаркастически, пока Бобби прищуривается, оценивая результат своей работы. Он кивает довольно, а затем ткань перчатки касается скулы Саймона. Всего на мгновенье, Блэквилл даже не успевает оттолкнуть его руку. — Это правда. У вас просто... размазалось, — Фулбрайт поднимает ладонь, и Саймон видит маленькое чёрное пятнышко на указательном пальце, — Я стёр. — Без разницы, нам пора. Блэквилл собирается развернуться, но Фулбрайт всё ещё держит его. — Ты идёшь? — спрашивает Блэквилл, непонимание пополам со злобой, — Или у меня что-то ещё на лице? — Нет, сэр, — Фулбрайт качает головой и выглядит, будто намекает ребёнку на что-то очевидное, — Но вы кое-что забыли. — Я взял все бумаги, кроме тех, что уже в суде, Дурак Брайт, мне больше нечего забывать здесь. — Нет, вы всё ещё кое-что забыли, сэр, — произносит Фулбрайт медленно и проникновенно. — Тогда говори быстрее что именно и давай уже уедем отсюда! Я не хочу опоздать на свой же... чёрт возьми. После двух недель это уже становится ожидаемо. Блэквилл чувствует, как чужие руки сжимаются на его поясе, как Фулбрайт прижимает его к себе и, положив голову прокурору на плечо, с улыбкой смотрит в потолок. Блэквилл стоит, не двигаясь, лишь изредка сердито выдыхая сквозь сжатые зубы, но похоже Фулбрайт с таким отношением уже смирился. В момент, когда Бобби делает шаг назад, Саймон чувствует, как у него дергается рука, достаточно незаметно, чтобы Фулбрайт не обратил внимания, но достаточно явно, чтобы понять, что не показалось. Что он собирался сделать? — Вы идёте, сэр? — спрашивает Фулбрайт, глядя на его замешательство. — Да-да, иду, — нет, даже не думать о таком. Они знакомы всего две недели, Саймон и Ауре-то редко позволяет прикоснуться к себе. Он фыркает и выходит из комнаты, погруженный в свои мысли, даже не замечая на себе обеспокоенного взгляда. *** С воспоминаниями об Ауре приходят воспоминания о том, как всё было хорошо. Саймон долго ворочается на койке поздней ночью, не в силах уснуть от тоски, засыпает поверхностно всего на пару часов и просыпается от ужаса. Он вдруг понимает, что скоро всё закончится. И "скоро всё закончится" звучит слишком ласково и спокойно, чтобы описать пропасть, к краю которой Блэквилл подбирается всё ближе и ближе. Он зажмуривается, чтобы не чувствовать, как слёзы собираются в уголках глаз и как дышать становится труднее. Скоро закончится, продолжается эхо в голове. Интересно, будет ли Аура вспоминать его иногда? Хотя, она уже давно прекрасно справляется без него. И Афина прекрасно справляется без него. И у прокурорского офиса точно есть заботы поважнее. Блэквилл кусает фалангу своего пальца, чтобы его было не так слышно. У него трясутся плечи и веки, он устал, устал, устал от всего. Это становится всё более невыносимо с каждым днём. Он чувствует, как слёзы текут у него по щекам. Скоро всё закончится. Скоро всё закончится. Блэквилл не успевает понять, в какой момент наступает утро. Если бы не тихий скрип двери, он бы по-прежнему думал, что ещё только половина второго. Он быстро вытирает щёки, слыша приближающийся стук шагов. Не хватало ещё, чтобы Фулбрайт застал его таким. Шаги останавливаются около койки, и тень склоняется над Блэквиллом. Тот старается не двигаться совсем, и это, кажется, срабатывает. — Просыпайтесь, прокурор Блэквилл, — шепчет Фулбрайт, легко трогая Саймона за плечо, и продолжает чуть громче, — Нам пришли несколько отчётов из полиции, и мне бы хотелось, чтобы вы на них взглянули до завтрака, сэр. Блэквиллу хватает сил на то, чтобы притвориться проснувшимся и сесть на койке. Примерно в этот же момент Фулбрайт замечает, что Саймон как-то необычно складывает руки на своих плечах, его глаза и щёки покраснели, и сам он совсем не выглядит выспавшимся. — Вы в порядке, сэр? — Фулбрайт подсаживается рядом, нахмурившись. Блэквилл смотрит куда-то в сторону, не пробуя испепелить Бобби взглядом, что кажется ему ещё более странным. Блэквилл смотрит в пол, поджав губы. — Сэр? — мягко зовёт Фулбрайт, положив ладонь ему на плечо. Саймон не двигается и молчит. Он делает короткий неслышный вдох, но не может придумать, что сказать, всё его красноречие мгновенно исчезает. Он не расскажет, почему не спал ночью. Не расскажет, что чувствует. Фулбрайт наклоняется вперёд и тянет Саймона к себе. Тот в оцепенении даже не принимает попыток вырваться, и лишь позвоняет прижать свою голову к груди Бобби. Фулбрайт ласково проводит одной рукой по его волосам, а другой крепко прижимает к себе за талию. — Ну-ну, не нужно переживать, сэр, — шепчет Фулбрайт, и Саймону это кажется совсем слащавым, чтобы оставить без комментариев, но он всё ещё молчит. Он не хочет, чтобы Дурак Брайт оставил его в покое сейчас. Не хочет, чтобы Дурак Брайт вдруг на самом деле ушёл. Блэквилл сжимает зубы и чувствует, как слёзы снова обжигают. Бобби держит его черезчур тепло, слишком крепко, и после нескольких часов истощения в это невозможно не поддаться. — Я здесь. Я вас держу, — продолжает Фулбрайт ещё тише, едва заметно покачиваясь из стороны в сторону, и продолжая гладить Блэквилла по волосам, — Всё будет хорошо, я обещаю вам. Что вас так расстроило? Блэквилл делает вдох, но слова встают поперёк горла. Фулбрайт ждёт ответа, и нужно сказать что-то, но сил придумать любую причину на ходу нет, лгать тоже, и Саймон закусывает губу. Его пальцы дрожат, когда он поднимает их вверх с матраса. Запястья болят от наручников ещё со вчерашнего дня, но он не обращает внимания. Ещё несколько секунд, которые кажутся ему непереносимо долгими, и он опускает ладони на пояс Фулбрайта, через секунду вцепившись в его пиджак. Саймон ненавидит себя за эту слабость. "...я не хочу умирать." Блэквилл не понимает, это эхо в его голове стало таким громким или он действительно сказал это вслух. Это звучит, как что-то, что мог придумать глупый маленький ребёнок, который лишь недавно узнал, что такое смерть. Только Саймон сжимает в пальцах ткань пиджака совсем отчаянно, дети едва ли способны на такую силу. Фулбрайт замирает на мгновенье, а затем обнимает Саймона ещё крепче. — Всё в порядке. Я с вами, прокурор Блэквилл, — он шепчет тише. Его голос полон тревоги за Саймона, его дыхание сбивается так же, — Я буду с вами до самого конца. Я не оставлю вас. Пожалуйста, не переживайте. Блэквилл лишь устраивается поудобнее на его груди, зажмурившись и выдыхая судорожно, пока чужие руки успокаивающе выводят неровные спирали на его лопатках. Фулбрайт говорит что-то ещё, но Саймон слышит будто сквозь пелену. Не переживать? Что же, Блэквилл уверен, что не переживёт. — Вы плохо спали, сэр, — это и не вопрос, и не утверждение, — Вам нужно отдохнуть. Я напишу, чтобы вам сегодня устроили выходной. Проходит несколько минут, и Саймон неловко выбирается из объятий. От выходного он отказывается – едва ли кому-то ещё нужно знать, что с ним происходит, и работа не ждёт, поэтому он убеждает Фулбрайта, что чувствует себя не настолько плохо. Фулбрайт спорит, но потом, вздохнув, соглашается, с виноватым видом проходя в кабинет, держа Блэквилла под локоть. — Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? — снова спрашивает Бобби, качая головой, — Скажите мне, если вдруг... — Тишина! — хрипло обрывает его Блэквилл, садясь за стол и потягиваясь за документами, — Мне надо сосредоточиться, так что сядь и займись делом. — Как скажете, сэр, — Фулбрайт садится рядом, всё ещё обеспокоенный, пока Саймон пытается занять себя чем-то другим. Его сердце всё ещё стучит от того, что Дурак Брайт успокаивал его, но Блэквилл уверен, что это скоро пройдёт. Через минуту он замечает, что пишет закончившейся ручкой. Через десять минут он ловит себя на том, что путает сегодняшние документы со вчерашними. Через полчаса он засыпает, сложив руки на груди и уронив голову Фулбрайту на плечо. Тот лишь жмётся ближе к спинке стула, чтобы Саймону было удобнее, и забирает документы у него из рук, чтобы разобраться с ними до завтрака.***
Саймон уверен, что он может проснуться за несколько минут до того, как Фулбрайт появится в его камере, вероятно, сказывается третий месяц их знакомства. Сначала раздаётся скрип, затем шаги, а потом Бобби легко трогает его за плечо. Блэквилл уже привык. Он лежит на койке, отвернувшись к стене и чувствуя на себе тонкое одеяло. Казнь маячит перед ним уже совсем близко, они даже назначили точное время. Блэквиллу кажется, он стал спать ещё меньше, пытаясь каждый вечер успеть сделать как можно больше всего, пока Фулбрайт не заподозрит, что они засиделись. Блэквилл не хочет думать о том, что случится. В коридоре раздаются шаги. Саймон натягивает одеяло выше. Каждый шаг эхом разносится по стенам, и Блэквиллу на секунду кажется, что это просто охранник делает утренний обход. Фулбрайт едва ли ходит так медленно и тяжело, или, может быть, что-то случилось? Хотя что может случиться? Однако Блэквилл всё равно приподнимается на койке, когда шаги раздаются совсем близко к его камере. Он слышит, как поворачивается ключ в замке, как привычно скрипит дверь, и ещё два шага вперёд. Перед ним стоит Фулбрайт. Он на мгновенье оборачивается, чтобы посмотреть на источник скрипа, а затем взмахивает руками, увидев, что Саймон смотрит прямо на него. — О, вы уже проснулись, прокурор Блэквилл! — восклицает он, торопливо подходя ближе и останавливаясь в нескольких футах от койки, — Доброе утро, сэр, у меня есть кое-какие новости для вас. — Утро, — отвечает Саймон уже по привычке (Фулбрайту в таких вещах почти всегда легче поддаться), — Что за новости? — Сегодня у меня будут некоторые важные дела. Боюсь, вам придётся поработать одному, но не волнуйтесь, уже завтра я снова буду с вами, — он выпрямляется, поднимая голову, — Вы же не будете сильно скучать, сэр? — Ни в коем случае, — Саймон поднимается с койки и потягивается. Фулбрайт делает шаг вперёд, — А что за важные дела? — К сожалению, это пока слишком секретно, чтобы я мог кому-то рассказать, — Бобби качает головой и наконец сокращает расстояние между ними окончательно. Блэквилл чувствует себя странно. У него вдруг заходится сердце и, прежде, чем Фулбрайт притягивает его к себе для объятия, он успевает уловить что-то в воздухе. Пудра, кажется. Запах пудры, едва различимый за одеколоном, но лицо Фулбрайта оказывается так близко, что Блэквилл не может не заметить. Руки Фулбрайта мягко скользят вдоль боков Саймона, чтобы потом оказаться у него на поясе и между лопаток. Он не прижимается крепко сам, только немного приподнимает основания ладоней, чтобы пальцами упереться Блэквиллу в спину. Блэквилл застывает, когда Фулбрайт кладёт голову ему на плечо. Они стоят так секунду, две, потом Бобби медленно поворачивает голову и слишком вкрадчиво шепчет Саймону в ухо: — Не обнимете меня, прокурор Блэквилл? Блэквилл чувствует, как у него бегут мурашки по шее. Он медлит ещё мгновение, а затем повинуется. Разводит руки в стороны, прижимает Фулбрайта к себе, и это никак не облегчает звона шёпота, который почему-то до сих пор стоит у него в ушах. Блэквилл смотрит за спину Фулбрайта, там, где открыта дверь и пытается дышать ровно – иначе у Бобби появятся вопросы. За запахом пудры он чувствует запах резины, всего на мгновенье, но не придаёт этому значения. Ему наверняка просто показалось. Наконец, когда Бобби отпускает его, Саймон не чувствует себя лучше. Фулбрайт говорит что-то ещё, наконец прощается, обещает позвонить, если узнает что-нибудь, и выходит, запирая за собой дверь. Блэквилл садится на койку и не двигается больше. Ему хочется отряхнуть пиджак там, где Фулбрайт докоснулся до него. Он слышит уходящие шаги. Такие же медленные, спокойные и тяжёлые. Потом и они скрываются за другой дверью. Саймон медленно облокачивается на каменную стену и хмурится. В тот же вечер ему сообщают об убийстве Клэя Террана. *** Саймону кажется, что уже вот-вот должно начать светать. Он не засыпал ни на секунду с прошлой ночи, у него и не получилось бы, даже если бы он захотел. Суд закончился. Фантом был пойман. Саймон допрашивал его лично, как только тот пришёл в себя, и, если бы не дополнительная охрана из-за его состояния, Фантом пережил бы этот допрос только чудом. Саймон по-прежнему не может найти себе места. Он ловит мисс Скай в пустом коридоре здания суда, (которая искренне удивлена видеть его здесь в такое позднее время, ожидая, что он уже давно ушёл вместе с компанией Райта) и спрашивает её после долгого молчания: — Я должен знать, это вы проводили опознание тела Бобби Фулбрайта? Он чувствует, как сжимается сердце лишь от одной мысли об этом. Он не готов это принять. Не после того, как всё закончилось. Эма замечает перемену в его лице, и в руках у неё мгновенно появляется пакет со снэками. Она качает головой. — Нет, сэр. Боюсь, вся эта история с Фантомом была слишком секретна для моего вмешательства. Блэквилл выпрямляется. — Райт-доно верил в ваши научные медоты, поэтому мне не верить причин нет. Я хочу знать точно. Эма складывает руки на груди. — О чём это вы? — Мне нужен человек из полиции, который мог бы отправиться со мной в ближайшие десять минут. Я не могу положиться на результаты экспертизы, предоставленные на сегодняшнем суде, но и не могу опровергнуть их имеющимися у меня уликами. Мне нужен человек, который разбирается в этом, Скай-доно. Возможно, ваши научные методы смогут дать другие результаты. — При всём уважении, это уже звучит незаконно. У меня нет разрешения на какие-либо экспертизы. По крайней мере на сегодня лаборатория точно уже закрыта. Саймон хмурится. — Нам не нужна лаборатория, мы не можем позволить себе медлить больше. Вы поедете со мной? — Но куда, сэр? — Я допрашивал его, — Блэквилл стискивает зубы, — Я знаю, где он скрывался. — Вы собираетесь отправиться в логово Фантома в одиночку, ночью?! — ахает Эма. — Вы едете со мной или нет?! Речь идёт о жизни и смерти! Он сжимает кулаки и тяжело дышит от ярости и отчаяния. Эма делает шаг назад и выпрямляется. Наверняка ей тяжело поверить, что человек, только что вышедший из тюрьмы, может так без колебаний пренебрегать правилами. — Если у нас есть ещё десять минут, — говорит она тихо, — я могу позвонить детективу Гамшу. Думаю, он сможет нам помочь хотя бы своим присутствием и умением водить автомобиль. — Как вам угодно, — Блэквилл разворачивается, и у него стучит в голове, — Спасибо. — Моя работа, сэр, — бормочет Эма, набирая номер. Через десять минут у здания суда паркуется изрядно помятый автомобиль. Саймон называет адрес, и ещё через сорок минут они выламывают входную дверь в опустевшем доме. Детектив Гамшу понимает положение на удивление оперативно – быть может, сказываются годы работы с мистером Эджвортом. О законности происходящего он тоже спрашивает всего раз, а затем разгоняет машину быстрее на пустой темной дороге. Дом находится далеко от города. Когда они заходят внутрь, тьма окутывает их повсюду, и Эма достаёт из сумки три фонарика. — Нам лучше ничего не трогать тут, — поясняет она. Они обходят несколько комнат, в которых большинством лежат только костюмы, маски и стопки с докуметами. В одной комнате они находят большой компьютер. Его стоило бы осмотреть тщательнее, но на это нет времени. В другой комнате они находят пистолет и верёвки. Следующая остаётся пустой. — Это как-то странно, — Эма прищуривается, стуча костяшками по стене. Саймон уже собирается идти в другую комнату, как вдруг Эма вскрикивает, — Послушайте! Блэквилл и Гамшу останавливаются, оборачиваясь. Эма стучит по одной стене, и стук раздаётся глухой и тихий. Она смотрит на них, а затем делает шаг к другой стене. Она стучит снова. Стук раздаётся звонче. Саймон хмурится и возвращается в комнату. Он тоже стучит по стене и толкает её плечом на пробу. — Думаете, нужно будет вызывать ещё кого-нибудь в подкрепление? Саймон толкает стену ещё раз и морщится. — Справимся сами. Помогите мне. Они выбивают спрятанную дверь ещё спустя две попытки. Саймон падает на высокую каменную лестницу, и его фонарик выскальзывает из рук и скатывается по ступенькам с тихим стуком. Он падает на сырой каменный пол. Луч света чуть дрожит, останавливаясь. Блэквилл опирается на локти, чтобы подняться, но его взгляд ловит движение в углу комнаты, там, куда свет фонарика совсем не долетает. Блэквиллу кажется, он слышит глухой стон. — Фулбрайт? — он вскакивает на ноги, перепрыгивая ступеньки, и приземляясь на пол. Из дверного проёма веет ветер, Эма и Гамшу ещё спускаются, когда Саймон падает на колени перед фигурой. Он ловит первое, на что попадают его руки. Плечи. Голые, едва тёплые плечи, которые тут же начинают дрожать под его ладонями. Эма поднимает фонарик, и фигура прячет лицо от света. Блэквилл поворачивает его голову за подбородок, чтобы увидеть лицо. Его сердце замирает. — Фулбрайт, ты слышишь меня? — его голос вдруг становится непомерно громким, и Бобби морщится и испуганно мотает головой, вжимая голову в плечи, — Мы пришли за тобой, ты слышишь? Он сидит, прислонившись затылком к стене, наполовину раздетый, и рассеянным взглядом смотрит вокруг. Конечно, думает Саймон, куда проще было использовать обычную одежду Фулбрайта. Он пытается приподнять его повыше, но Бобби лишь стонет сквозь сжатые губы, его лицо испуганное, зрачки широкие, его трясёт. Блэквилл оборачивается. — Что с ним? Почему он не отвечает? — спрашивает он также громко и встревоженно, когда Эма опускается на колени рядом с ним, — У нас есть одеяла? — В машине, сэр, — отзывается Гамшу у них за спиной, — Сейчас принесу. Он уходит, торопливо поднимаясь по лестнице, когда Эма собирается с выводом. — Я не знаю, что в его крови, сэр, и не вижу смысла пробовать проводить тест здесь, — Блэквилл слушает каждое её слово. Он достаёт из кармана лезвие, проводит пальцами вдоль руки Фулбрайта и на запясьях находит грубую верёвку. Лезвие блестит в свете фонарика и раздаётся тихий шорох, — Его нужно привести в больницу как можно скорее. Сомневаюсь, что есть большая опасность для жизни, но едва ли детектив Фулбрайт сможет мыслить трезво до тех пор, пока действие этого не пройдёт. Гамшу возвращается. Саймон берёт одеяло из его рук и, потянув Бобби на себя, кутает его в плед. — Я понял. Мы готовы ехать? — В любой момент, сэр. На Фулбрайте нет крупных следов крови и у него есть все пальцы. За те несколько дней, что он провёл здесь, это уже хорошо. Саймон осторожно приподнимает обе его руки, и смотрит на красные полосы, оставшиеся от веревки. Бобби по-прежнему лишь дрожит, изредка издавая звуки, когда Блэквилл сжимает его руки от беспокойства слишком сильно. — Ты слышишь меня, Бобби? — он смотрит в глаза Фулбрайту, их взгляды на мгновенье встречаются, и Блэквилл кладёт ладонь ему на лоб, — Мы уходим. Ты сможешь идти? Его лоб горячий. Бобби прижимает руки к груди и тяжело дышит чёрез открытые губы. Он почти что в ужасе. Саймон, чувствуя, как стучит его сердце, наклоняется ниже. Фулбрайт зажмуривается. Голова болит, всё как в тумане. Он вдруг чувствует, как что-то проскальзывает под его лопатками и под коленями, мгновение он пытается привыкнуть к этому, а затем его поднимают вверх. Он по-прежнему не открывает глаз, когда его лоб оказывается прижат к чужому плечу. Что-то происходит, но он не может понять, что именно. Ветерок касается его волос, он выдыхает рвано, чувствуя каждый шаг прокурора Блэквилла и каждую ступень лестницы, по которой он поднимается. В голове снова что-то больно вспыхивает. Не прокурора Блэквилла, едва ли. У мистера Шпиона много масок. Бобби жалеет, что сейчас он настолько беспомощен. Шаги человека выравниваются, затем веет холодный ночной вечер, от чего Фулбрайт сжимает под пледом свои плечи, чтобы согреться, но от ветра его почти сразу прячут в каком-то узком помещении, где теплее. Он слышит голоса, но не может понять, сколько человек вокруг него. Чьи-то руки заботливо поправляют его плед и сажают чуть выше. — Вот так, — раздаётся почти над ухом, — Ты в безопасности, Бобби. Мы едем в больницу. Хлопает дверь машины. Они выезжают на опустевшее шоссе. Светлеет. Спустя несколько минут поездки Бобби приоткрывает глаза, чтобы увидеть, где он находится. Он всё ещё в тёплом пледе, деревья за окном сменяются другими деревьями. Его клонит в сон, но это слишком опасно - засыпать, когда мистер Шпион приводит в жизнь какой-то план. Фулбрайт приподнимает ладонь. Это намеренье убьёт его, ну и пусть, он увидит лицо под маской, чтобы хоть иметь шанс опознать его. Пальцы слишком тяжёлые. Рывком он хватает человека за чёрный галстук, всё опять становится, как в тумане, он пытается не закрывать глаза, не закрывать глаза, не закрывать... Но человек расстёгивает воротник рубашки сам. Бобби пытается увидеть тонкую полосу на шее, отделяющую маску, пока в глазах двоится, ругает себя мысленно за то, что это так тяжело. Он что-то видит. Или нет? Фулбрайт чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы. Он хочет увидеть Саймона снова. Он хочет доказать всем, что Саймон невиновен. Только... Человек накрывает ладонью его пальцы и разжимает их. Бобби всё ещё пытается схватиться за галстук, и с тихим стоном оттолкнуть чужую руку, но всё это превращается лишь в беспомощную дрожь. Он слишком устал и истощён. Фулбрайт зажмуривается, чувствуя слёзы в горле. Нет-нет-нет, всё не закончится так. Ладонь человека спускается ниже, почти к локтю, не задевая повреждённые запястья. Бобби чувствует, как его руку поднимают вверх. Он вдруг вздрагивает. Саймон прижимает его ладонь к своей шее. Фулбрайт делает судорожный вдох в чужое плечо и чувствует, как его обнимают крепче. Он ведёт пальцами на дюйм вверх, на дюйм вниз, в сторону, нечаянно задевает подбородок, но не чувствует стыка маски и кожи. Под своими пальцами Бобби чувствует его пульс. Блэквилл держит его руку сам, чтобы было легче, но его сердце стучит часто и беспокойно. Бобби ведёт пальцами к ключицам, но и там только мягкая кожа и твёрдый воротник рубашки. Фулбрайту вдруг становится жарко и холодно одновременно. Он прячет лицо в чужой одежде и, не убирая руки, всхлипывает: — С-сэр? Блэквилл чуть опускает голову. — Да, Бобби? — спрашивает он тихо. Фулбрайт чувствует вибрацию от голоса под своими пальцами. Он не может сдержать дрожь в плечах. — Что с тобой? Фулбрайт начинает плакать. — Сэр... — его губы по-преджнему сухие, он сдвигает ладонь, чтобы уцепиться за воротник Блэквилла и приподняться повыше, — У-улики... я знаю, что вы невиновны... но он з-забрал улики... — Не волнуйся за них, — Саймон прикрывает глаза, выдыхая, — Главное, что ты жив. — Н-но, сэр..! Саймон помогает ему положить подбородок на своё плечо и, обнимая его одной рукой, другой осторожно гладит его пальцы. Голос Бобби хриплый и до ужаса слабый. — Вас т-теперь... сэр... вас казнят... — Тише, тише, всё уже закончилось, — но Бобби держит его слишком крепко и тепло, его волосы щекочат Блэквиллу щёку, — Всё хорошо. — Н-нет... это.. это н-несправедливо... — Ты не понимаешь... — Я не могу п-позволить вам умереть! Фулбрайт становится громче на мгноверие, а затем снова, захлёбываясь, продолжает плакать Блэквиллу в шею. Горло жжёт. — Я не умру, Фулбрайт. Обещаю. Бобби чувствует, как его покачивают из стороны в сторону, едва уловимо, как Саймон на мгновенье прижимается своей щекой к его, чтобы понять, не спала ли температура, и полушепотом что-то говорит ему. Что-то простое, только чтобы Фулбрайт слышал его голос и не терялся в собственном бреду. Бобби заводит руку за его затылок и заключает его в объятия сам. Он слишком устал. — Я... — Фулбрайт запинается, и Саймон останавливается, — Я не хочу терять вас, сэр. Блэквилл замирает на секунду, затем чуть поворачивает голову и медленно шепчет Фулбрайту на ухо: — Со мной ничего не случится, я здесь. Суд закончился ещё вчера, — он ждёт пока Фулбрайт притихнет, и добавляет вполголоса, — Мы выграли. Меня оправдали. Бобби замирает на секунду, а затем поднимает голову. Он мгновенье ищет сарказм или насмешку в выражении лица Блэквилла, распахнув глаза от удивления, и дрожащими губами переспрашивает: — Ч-что? — он держит Саймона за воротник, не в силах поверить своим ушам, и чувствует, как пальцы Блэквилла мягко вытирают мокрые дорожки с его щёк, — Сэр, вы н-не шутите? — Я бы не стал. Поэтому не... Он не успевает договорить. Фулбрайт в одно движение порывается вперёд и прижимает свои холодные губы к губам Блэквилла. Он нечаянно сталкивается с Саймоном носом, его лицо теперь тоже мокрое, но Фулбрайт едва ли замечает это. Он отстраняется и прижимается лбом ко лбу Блэквилла. Саймон чувствует, как руки с его воротника скользят вверх и останавливаются вокруг его шеи. — Я т-так рад, сэр, — выдыхает Фулбрайт, устало улыбаясь. Он опускает голову и прикрывает глаза, уткнувшись Саймону в воротник, — так рад за вас... Блэквилл гладит его по спине и прижимает к себе крепче. Вдалеке виднеется город. Небо светлеет. — Я с тобой. Я тебя держу, — говорит он, глядя вперёд, и целуя Фулбрайта в висок, — сейчас главное – доставить тебя в больницу. Я могу разбудить тебя, когда мы будем подъезжать, а пока постарайся отдохнуть. Тебе нужно что-нибудь? Бобби почти не двигается. Головная боль стучит глухо и далеко, от тепла его клонит в сон. — Будьте со мной, — шепчет он, упираясь лбом Блэквиллу в шею. Всё вокруг него медленно темнеет. — Конечно, — раздаётся голос рядом. Спустя несколько минут Фулбрайт проваливается в беспокойный утренний сон. Блэквилл решает всё же не будить его, когда заносит в больницу, и только оставляет свой номер, чтобы кто-нибудь из персонала позвонил ему, когда Бобби придёт в себя. Он рассказывает обо всём, что произошло кратко, не желая медлить больше ни минуты и провожает взглядом белые двери, за которыми исчезают Фулбрайт и несколько врачей. Саймон чувствует руку на своём плече. Он оборачивается. За ним стоят Эма и Гамшу, усталые и измотанные, но более, чем довольные. — Вы были правы, прокурор Блэквилл, — начинает Эма, — Всё получилось! — О нём позаботятся здесь, вам стоит отправиться домой, сэр. Едва ли мы сможем чем-то ещё помочь. Саймон трёт глаза и кивает. — Думаю, я куплю нам троим выпить, — он поднимает голову, — Возражения? В ответ раздаётся только дружное "никак нет, сэр!" Саймон заказывает им лучшее, что только может предложить ближайший ресторан ранним утром, и обещает дать им отгул на эти два дня. Примерно через час они прощаются, и детектив Гамшу даже предлагает подвезти Саймона, но тот отказывается. Он возвращается в больницу и остаётся там до тех пор, пока его не пускают в палату к Фулбрайту.***
Тонкий солнечный луч пробивается сквозь пёстрые занавески. Он ползёт по подоконнику, по мягкому ковру и зацепляется за край кровати. Из приоткрытого окна веет тёплый ветер, а вдалеке шумят листья и раздаются голоса. Луч пересекает подушки. Саймон чувствует свет на своём лице, морщится сквозь сон, и пытается отвернуться, закрывшись одеялом. Проходит несколько минут, после чего он понимает, что, даже при всём удобстве нормальной кравати, он не сможет уснуть обратно. Тогда он приподнимает голову и сонно оглядывается, пытаясь случайно не разбудить Фулбрайта, лежащего рядом. Деревянная дверь в комнату закрыта. Рядом стоят несколько картонных коробок, какие-то из них распечатанные, на каких-то ещё остался скотч – нужно будет разобрать все эти вещи. Саймон узнаёт свою одежду на кресле у письменного стола, на котором ещё лежат судебные списки и стоят две пустые высокие чашки. Он смотрит на маленький будильник у тумбочки и, прищурившись, пытается разобрать цифры. До заседания почти три часа, Блэквилл вздыхает и роняет голову обратно на кровать. Его рука сжимает мягкую ткань чужой пижамы с синими бурундуками. Саймону она кажется немного дурацкой, но Бобби нравится, поэтому он просто тянет Фулбрайта к себе ближе. Саймон не привык к таким спокойным утрам. Он внимательно смотрит в лицо Бобби, пытаясь запомнить его черты в полутьме комнаты, когда тот не кричит про справедливость и не рвётся работать, и почти незаметно для себя прислушивается к его спокойному дыханию. Он хочет запомнить. Он думает, теперь всё будет так, и не может сдержать улыбки. Фулбрайт переворачивается к нему и, сонно приоткрыв глаза, тепло прижимается губами к его лбу. Жёсткая чёлка Саймона растрёпана со сна. Перед заседанием нужно будет причесаться, думает он, когда Фулбрайт отстраняется. — Доброе утро, — говорит Бобби, улыбаясь. Саймон приподнимает голову, чтобы легко коснуться губ Фулбрайта своими, — Ты уже собираешься? — Доброе утро, — Блэквилл смотрит ему в глаза, и не может понять, почему вдруг чувствует себя таким счастливым, — Нет, ещё рано, я пока останусь. — Хорошо, — Бобби зевает, — Тогда мы можем поехать вместе, если мне будет нужно дать показания. — Ты же знаешь, тебе не обязательно этого делать. Дело с Фантомом не может быть очевиднее, а тебе придётся... — Я знаю, что не может, — Фулбрайт перебивает его и ласково берёт его ладонь в свою, — И я знаю, насколько это дело важно для нас обоих. Он вздыхает, сжимая руку Бобби в ответ. — Как скажешь. Саймон целует его костяшки и смотрит, как Фулбрайт смеётся. — Люблю тебя, Дурак Брайт, — произносит он тихо и искренне. Тёплый ветер колышет занавески, свет играет на лице Бобби, и Блэквилл вновь улыбается. — Я тоже люблю тебя, Саймон. Теперь будет так.