Лёгкие не болят

Просто дыши — говорят ей с самого детства. Она смеётся. Дыши глубже, сказали астматику. Просто смотри, сказали слепому. Но дышит. Дышит глубоко, хоть как бы не было больно, но считает каждый вдох и выдох. Вся жизнь — борьба. Борьба с болезнью и с собой. Бороться за каждый вздох. Каждый день. Каждую минуту. Когда-то может просто не хватить сил. Но они идут дальше. Каждый день — уборка, процедуры, тренировки. Некоторые дни проходят незаметно, другие — медленно. Медленно, как тянется мёд, когда набираешь его ложкой. Каждый день — борьба, они и борются. Это сложно. Сложно дружить, к кому-то привязываться. Потому что больно терять. Но привязываются, ибо в этом мире из круговорота постоянного безумия и самому с ума сойти так же быстро, как упасть со стула на пол. Стелла встречает Уилла и безумие ускоряется. Куда бы быстрее, казалось. Но привязывается. Нельзя, это часто им говорят. Но каждая улыбка от Уилла будто останавливает всё вокруг, и заставляет наконец передохнуть. Он рядом, когда нужно. На столько рядом, на сколько они могут только себе позволить. Теперь Стелла часто задумывалась, что бы делала без него сейчас. Удивительно, на сколько окружающие нас люди нас же и меняют. Их часто спрашивают, боятся ли они умереть. Но каждый день, с борьбой и без, это риск умереть. Смерть может настигнуть внезапно. Случайно. И теперь бояться каждый день? Нет. Если бояться — не останется времени на жизнь. А времени у них и так мало. Поэтому засыпаешь, отдыхаешь. А потом просыпаешься и снова борьба. Нужно бороться и улыбатьсяулыбатьсяулыбаться. Времени у них мало, нужно всё успеть. Стелла никогда так никого не любила, как Уилла. Аж самой смешно и до мурашек страшно. Ставки повышаются. Времени мало и хочется жить. Они и живут. С детства привычная боль в грудной клетке. Но ей говорили, что лёгкие не болят. Прогнозы врачей неутешительны, неужели дошло даже до такого? Это конец? Говорили, она не доживёт до десяти. Дожила. Дожила до пятнадцати. Уже пора жить, распускать крылья. Этими крыльями хочется обнять Уилла. Крыльев у Стеллы нет, значит она и не дотронется до него, а значит и правил не нарушит. С каждым днём не нарушать правила всё сложнее. Это и есть то безумие? Люди порою странные. Не замечают обыкновенных и таких простых вещей. А Стелла, Уилл, По, все больные этой проклятой, наверное, болезнью, так и мечтают её получить. Вся жизнь — расстояние. Они и отдаляются. А Стелла к Уиллу наоборот. К нему так и тянет. Стелла никогда не думала, что когда наконец случится то, чего он всегда хотела, то будет так больно. А во всём виновата она. Не пошла бы тогда к огонькам, но захотелось бы ей исполнить давнее, глупое детское желание, и было бы всё по другому. Уилл был бы жив. Да и зачем уже гнаться за этой детской мечтой? Ведь уже Уилл стал её огоньками. Стелла шепчет в пустоту его имя, проснувшись ночью от очередного кошмара. А завтра она проснётся и нужно будет улыбаться. Но она уже не будет. Устала. Устала бороться и терять, виня во всём себя. Спустя время раны зажили, покрывшись коркой из выводов и сожалений. Стелла вспомнила абзац из недавно прочитанной книги. Время не лечит. Оно не зашивает раны, а лишь накрывает сверху марлевой повязкой из жизненного опыта и новых впечатлений. Как точно подходит, аж смешно. После смерти Уилла Стелла много над чем подумала. Где-то пересмотрела приоритеты, задумалась над будущим. Стала ещё больше ценить обыкновенные, казалось бы вещи. Вспоминая его, иногда, выть хочется. Долго и зло. Раны на сердце заживают, но ещё болят. А лёгкие уже нет. Может и болят, но эта боль незаметна и мизерна по сравнению с тем, что Стелла уже пережила. Ей даже всё равно. Сразу себя поправляет, нельзя, чтобы было всё равно. Казалось, это неправильно. Раньше лёгкие хотелось вырвать из груди, выплюнуть во время кашля, когда задыхалась. А теперь это хочется сделать с сердцем. Стелла ещё раз замечает, как изменилась. Он её изменил. Лёгкие не болят. А сердце — да. Сердце разрывается от снова мрачной, наступающей тоски. А лёгкие уже не болят.