Рио никогда не интересовался танцами. Ему казалось, что нечто настолько творческое с огромным простором для фантазии совершенно ему не подходит – Бусуджима был отличным исполнителем и привык делать то, что ему говорят, а потому ставить перед им задачу придумать что-то самостоятельно, особенно если это выступление, лучше не стоило. Это вовсе не значило, что Мейсон слепо следовал чужим указаниям – ему не раз приходилось своими силами находить выход из различных ситуаций, общаться с трудными клиентами и чуть ли не изобретать новые способы починки сломанных вещей или монтажа заумных конструкций, но сам Рио считал, что его мышление не заточено под творчество. Потому от танцевальной индустрии он был настолько далёк, насколько это вообще возможно.
До сегодняшнего дня.
В фирму поступил заказ на монтаж пилонов в зале недавно открывшейся студии – Бусуджима за такими событиями не следил, однако вспомнил, что видел рекламу в Интернете. Судя по всему, заведение пользовалось популярностью, раз там могли себе позволить расширяться так быстро. Не то чтобы Мейсона волновали подобные мелочи – перед ним стояла чёткая задача выполнить заказ, ни больше ни меньше.
Возможно, это будет интересный опыт.
Танцевальная студия оказывается куда просторнее, чем Рио себе представлял, особенно учитывая, что открылась она только недавно. Для себя он делает вывод, что владельцы настроены серьёзно – либо действительно любят своё дело, либо просто хотят заработать больше денег. Бусуджима в такие тонкости предпочитает не вмешиваться – не его дело, по какой причине кто-либо открывает бизнес. Для Мейсона главное, чтобы его услугами остались довольны, а всё остальное значения не имело.
Приглушённая хорошей звукоизоляцией, но не до конца, до ушей Рио доносится музыка – достаточно тихая для того, чтобы не мешать занимающимся в соседнем зале, но всё же слышимая здесь, в коридоре. Она резкая, ритмичная, будто удары молотком по гвоздю, вгоняемом в дерево – такую аналогию для себя проводит Бусуджима, прислушиваясь.
На удивление, ему становится интересно.
Мейсон никогда не отличался излишним любопытством и в чужие дела не совался, однако сейчас что-то заставляет его осторожно приоткрыть дверь в зал и заглянуть внутрь.
Увиденное поражает.
В центре зала, окружённый горсткой восторженных наблюдателей (Рио предполагает, что это ученики), танцевал беловолосый парень. Свободная, не затрудняющая движений одежда, с каждым битом повторяющая очертания тела владельца в новой манере, добавляла всему образу некой дикости и неудержимой энергии, рвущейся наружу. Он почти агрессивен – даже Бусуджима, далёкий от танцев, может почувствовать атмосферу, которую своим выступлением старался передать танцор. Казалось, что ещё секунда – и он нападёт. Движения резкие, чёткие, но от них не веет ощущением заученности – они отточены до такой степени, что Мейсон сказал бы, что они стали собственностью танцора.
Почему он вообще об этом задумывается?
Оценочные суждения Рио тоже не свойственны, однако он ловит себя на том, что ему действительно
нравится увиденное. Эта дикая энергия, почти что разрушительная, но не причиняющая никакого вреда, это чувство свободы, выраженное в каждом движении, поистине привлекают – этот человек будто разорвал оковы, удерживающие его, и сейчас во всеуслышание заявлял о том, что никому не позволено заковывать его в цепи. Он протестует против текста песни, под которую выступает, будто борется даже с ней – и Бусуджима
нутром чувствует, что он способен победить.
– У Вас какое-то дело к Саматоки?
Голос за спиной заставляет вечно спокойного Мейсона вздрогнуть – к нему обычно не подойти незамеченным, однако он настолько засмотрелся на танцора (имя которого, судя по только что услышанному, Саматоки), что потерял всякое ощущение пространства и времени. Рио медленно разворачивается, чтобы хотя бы поприветствовать неожиданного собеседника и объяснить ситуацию.
Если бы людские челюсти действительно могли отваливаться от удивления, грохот челюсти Бусуджимы сейчас бы слышали во всей студии.
Перед ним стоит ещё один местный танцор, однако его энергетика совершенно отличается от той, что излучал Саматоки. Статный, грациозный, элегантный, в лаконичном чёрном костюме, плотно прилегающем к телу и очерчивающем каждый изгиб – у Мейсона с трудом находятся слова даже в мыслях, чтобы описать его. Незнакомец, видя замешательство на лице Рио, слегка улыбается и решает помочь ему включиться в разговор.
– Он потрясающий, правда? Даже самый искушённый наблюдатель восхитится, – танцор небрежно кончиками пальцев убирает прилипшую ко лбу чёлку набок, и даже это едва заметное движение в глазах Бусуджимы полно грации. – Ох, где же мои манеры? Прошу прощения, не представился. Ирума Джуто, преподаю здесь воздушную гимнастику.
Теперь Мейсон понимает, почему эти два танцора настолько отличаются друг от друга – название стиля, в котором танцует Саматоки, Рио не знает, однако то, что Джуто занимается гимнастикой, уже даёт ему многое. Казалось, что даже их внешность соответствовала выбранным ими направлениям – Саматоки с его растрёпанными волосами и резкими, слегка грубоватыми чертами лица прекрасно подходил для настолько энергичных и агрессивных танцев, в то время как Джуто с практически идеальной даже после тренировки (это Бусуджима понимает по выступившим на лбу Ирумы каплям пота) укладкой, плавными движениями, спокойной манерой речи и острыми, но в то же время элегантными чертами лица отлично вписывался в образ воздушного гимнаста.
Теперь Рио хотелось посмотреть на него в деле.
– Рио... Бусуджима Мейсон Рио, ваша студия заказывала монтаж пилонов, меня прислали выполнить эту работу, – всё же немного отойдя от увиденного, Мейсон решает воспользоваться любезно предложенной Джуто возможностью завести нормальный диалог. – К кому мне обратиться по этому поводу?
– Точно, это же сегодня, – Ирума слегка качает головой, бросая беглый взгляд в сторону зала, из которого теперь вместо музыки доносились восторги учеников Саматоки. – Я с ним поговорю, минуту. В крайнем случае, помогу Вам самостоятельно.
Джуто вновь одаривает Рио лёгкой улыбкой и скрывается за дверью, чтобы переговорить с Аохитсуги – вообще-то, он сам должен был следить за временем и встретить представителя строительной компании, а не заставлять его ждать в коридоре, чтобы в итоге Ирума интересовался, кто он и что здесь делает. Саматоки не большой любитель того, чтобы его отчитывали перед его учениками, а потому огрызается – мол, раз Джуто на него наткнулся, пусть сам и покажет, где всё лежит, тем более, что Аохитсуги эти пилоны вообще до лампочки, он к ним даже близко не подойдёт, когда всё поставят. Завязывается небольшая перепалка, которую слышит и Бусуджима – не в его правилах вмешиваться в чужие дела и разговоры, однако ему не очень бы хотелось, чтобы из-за него ссорились.
– Извините, – Мейсон подаёт голос и заходит в зал, вытягиваясь во весь рост – и Саматоки, и его ученики тут же обращают на него своё внимание. Во взгляде Аохитсуги загорается интерес и какое-то одобрение, в то время как ученики начинают восхищённо перешёптываться, комментируя отличное телосложение Рио.
– Мне бы кого-нибудь твоей комплекции в команду, – с довольной усмешкой заявляет Саматоки, оглядев Бусуджиму с ног до головы. – Да и вид в целом что надо, переодеть – и соперники с баттлов от одной боевой ауры сбегать будут.
– Саматоки, ты теперь к себе каждого рабочего вербовать будешь? Нам тогда никто ремонт не сделает, – Ирума качает головой, после чего переводит взгляд на Рио. – Простите его, он немного дикий. И о вежливости не слышал.
– Чё вякнул? Давно не получал, что ли? – вновь заводится Аохитсуги, хмурясь. – Давай, засранец, я тебя в баттле размажу!
– Предпочитаю не заниматься столь тривиальными вещами, – парирует Джуто с тихой усмешкой. – Я выступаю ради искусства, а не чтобы кого-то уделать.
– Ну всё, ты у меня сейчас точно огребёшь! – Саматоки делает выпад в стороны Ирумы с целью схватить его за плечо, однако тот ловко уворачивается и отступает на пару шагов. – А ну сюда иди!
– Я лучше покажу нашему гостю, где ему предстоит работать. Мы и так достаточно опозорили студию, – Джуто в подтверждение своих слов подходит к Бусуджиме, будто прячась за ним от всё ещё разгневанного Аохитсуги, и виновато ему улыбается. – Пройдёмте со мной.
Мейсон, всё это время наблюдавший за перепалкой двух танцоров, лишь кивает в ответ, ещё раз извиняется перед Саматоки, после чего вместе с Ирумой покидает зал. В их ссоре не было ничего, чем бы стоило восхищаться, однако Рио почему-то чувствует, что всё это несерьёзно, что они действительно ценят друг друга как коллеги. И если их отношения настолько крепки, что они иногда могут устраивать друг другу взбучки, не беспокоясь о том, что это может сказаться на работе – пожалуй, их можно назвать близкими.
И свободными.
Свобода – то, чего Бусуджиме порой так не хватало. Нет, его работа более чем устраивала Мейсона, но ему всё время казалось, будто чего-то недостаёт. Маленького кусочка паззла, чтобы дополнить и завершить картину – Рио не знал, где его искать, а потому бросил попытки. На свою жизнь и положение в обществе у Бусуджимы жалоб не было, поэтому стоило ли так переживать по этому поводу?
– Прошу, – Джуто пропускает его в зал, где ровным рядом в углу сложено несколько пилонов, требующих установки. Половина помещения пустовала, а на другой на потолке виднелись крепления – судя по всему, для гимнастических снарядов. Ирума, проследив за взглядом Мейсона, снисходительно улыбается.
– Это для закрепления полотен, – отвечает он на незаданный вопрос. – У нас есть ещё один зал со всеми остальными снарядами, но я предпочитаю большую часть времени проводить здесь.
До прихода Рио Джуто уже успел размяться как раз в упомянутом зале, и сейчас собирался перейти к своей основной программе – в ближайшие пару недель должно было состояться мероприятие, на которое Ирума подавал заявку, поэтому выступление следовало отработать так, чтобы зрители остались в полнейшем восторге. Для этого он тренировался каждый день – да даже когда никаких мероприятий в планах Джуто не было, он всё равно подолгу проводил время в студии. Воздушная гимнастика приносила ему удовольствие, особенно выступление на полотнах – в качестве своего снаряда Ирума выбрал алые, которые уже успели стать его визитной карточкой.
Джуто любил красный цвет.
– Все инструменты и материалы здесь, если будут какие-то вопросы – обращайтесь, я постараюсь помочь, – Ирума кивает, ненадолго скрываясь из зала, чтобы принести полотна – всё-таки, без них тренировка и отработка будущего номера невозможна. Когда он возвращается, Бусуджима уже вовсю занят работой, поэтому Джуто решает его не отвлекать – просто молча проходит в «свою» половину зала, закрепляет ткань на подвесах и поднимает их обратно к потолку.
– Надеюсь, я не помешаю, – достаточно громко для того, чтобы его услышали даже при сфокусированности на работе, заявляет Ирума, прежде чем включить музыку. Вряд ли рабочему из строительной компании было дело до воздушной гимнастики, а потому на деле Джуто не слишком беспокоился о том, что он отвлечёт Рио от установки пилонов.
Как же он ошибался.
Всё внимание Мейсона оказывается приковано к происходящему под потолком – а именно там оказывается Ирума с первыми нотами звучащей на весь зал мелодии. Работа резко отходит на второй, если не на последний план, и всё, что Бусуджима может делать – наблюдать за Джуто, затаив дыхание.
А наблюдать было за чем.
Алая ткань то скользила по его рукам, то плотно опутывала их, обвивалась вокруг изгибов тела Ирумы, то поддерживая его в воздухе, то просто эстетично касаясь и развеваясь в воздухе вслед за движениями Джуто. Рио никогда не видел ничего настолько прекрасного – казалось, что перед ним было само воплощение слов
элегантность и грация. Ирума вытворял нечто невероятное, что не поддавалось никакому описанию – Бусуджима мог только с восторженным благоговением следить за каждым его движением.
So use your
Use your
Use your
Use your
Джуто кружится в воздухе, поддерживаемый обтянутой вокруг его талии тканью, обхватив одной рукой полотно сверху – вращение получается медленным, грациозным, идеально подходящим мелодии по темпу. На мгновение Ирума замирает, вытянув тело подобно струне – музыка останавливается тоже.
Джуто разжимает руку.
Blindfold
Cover your hands on my
Eyes, closed
Do it again
Мейсону кажется, что его сердце в этот момент ухнуло так же, как сам Ирума – на несколько сантиметров вниз, только в отличие от Джуто, у Рио нет ни малейшей опоры и поддержки, никакой ткани для того, чтобы подстраховать его. Алые полотна натягиваются, удерживая гимнаста на весу, и Ирума продолжает выступление, как ни в чём не бывало, в такт мелодии обматывая ткань вокруг своих ног, садясь в воздухе на идеальный шпагат.
Tie me up, and show me what's real
Hate your love, but love how you feel
Ткань вновь струится по телу Джуто, словно потоки воды, уносящие его за собой по течению. Бусуджима не может понять, то ли Ирума летит, то ли плывёт в воздухе – его движения настолько плавные и гармоничные, что от их невозможно оторвать взгляд.
Useless
Trying to fight
And the truth is
Джуто вновь взбирается под потолок, подтягивая себя на руках, и переворачивается в воздухе – теперь алые полотна оплетают не только его запястья, но и закрывают глаза. Это опасный трюк, однако Ирума готов пойти на всё ради целостности выступления и воплощения собственной задумки, таким образом ставя эффектную точку в собственном номере.
I'd rather be
Blind
Мир Рио в один момент сузился только до Джуто и этой чёртовой алой ткани, обвивающей сейчас всё его тело. Никакие пилоны уже не волновали (хотя, справедливости ради стоило отметить, что Бусуджима успел подготовить их к установке, пока Ирумы не было в зале), как и причина, по которой Мейсон находился сейчас в студии.
Почему он раньше никогда не интересовался танцами?
Такой пластичности, как у Джуто, Рио никогда не добиться – по крайней мере, именно так он думает, наблюдая за тем, как Ирума спускается с полотен на пол зала. Возможно, Саматоки прав и всё, что светит и подходит Бусуджиме – это то, что сам Аохитсуги вытворял недавно на своём танцевальном уроке.
Но то, что делал Джуто, было на совершенно другом уровне.
– Что-то не так? – Ирума подходит к Мейсону, так и не притронувшемуся с момента начала его выступления к работе, и издаёт едва слышный усталый вздох. – Если чего-то не хватает, я позвоню администраторам, разберёмся.
– А, нет, всё на месте, я просто... – Рио качает головой, скорее больше для себя, чтобы отогнать лишние мысли – его сюда позвали для того, чтобы выполнить заказ, а не для того, чтобы он разглядывал танцоров. Но с Бусуджимой подобное впервые, а потому он теряется – что сказать? Не может ли он признаться, что засмотрелся на Джуто? Это уже второй раз за сегодня, когда он на кого-то пялится – хотелось верить, что Ирума был так занят собственным номером, что не заметил восторженного взгляда Мейсона. – Задумался. Прикидывал, как лучше будет их поставить. Сейчас всё сделаю.
– Тогда не буду мешать, – Джуто кивает, выходя из зала в коридор, где стоял кулер с водой – всё-таки, и его выносливость не бесконечная, не говоря уже о том, что помимо гибкости воздушная гимнастика требовала приличное количество силы. Кому-то могло показаться, что это легко, но на самом деле без должной физической подготовки выступать было невозможно. К тому же, номера в воздухе было сопряжены с дополнительными рисками падений и травм, поэтому Ируме приходилось быть ещё и предельно осторожным.
Без отвлекающего фактора в лице Джуто Рио заканчивает свою работу достаточно быстро, пусть в мыслях и крутится до сих пор это головокружительное выступление, свидетелем которого он стал. Бусуджима проверяет крепления на прочность – пилоны не шатаются, однако ему всё же нужно более экспертное мнение, чтобы оценить качество выполненной работы.
– Джуто? – Мейсон выходит в коридор, находя там Ируму с зажатым в руке пластиковым стаканчиком. – Я закончил, хотелось бы, чтобы кто-то более знающий проверил, всё ли хорошо. Перед кем можно отчитаться?
– Я проверю, – Джуто выбрасывает стаканчик из-под воды в мусорное ведро и вместе с Рио возвращается в зал с уже установленными пилонами. – Выглядит отлично.
Но одного внешнего вида мало для того, чтобы судить о качестве предоставленной услуги, поэтому Ирума решает испытать снаряд – группу танцев на пилоне они пока не набирали, поэтому кроме как Джуто оценивать сейчас и некому. Глубоко вдохнув, он обхватывает обеими руками пилон и взбирается на него, переворачиваясь в воздухе и обвивая шест и ногами. Опора оказывается достаточно прочной, чтобы выдержать это, однако Ирума не останавливается – он решает выполнить ещё несколько переворотов и вращений, чтобы убедиться в том, что крепление не отойдёт от пола или потолка.
Рио вновь не может оторвать от Джуто взгляда.
Тот всё такой же гибкий, грациозный и пластичный, однако теперь Бусуджима понимает, насколько на деле Ирума силён и вынослив – он замечает напряжённые мышцы, сосредоточенное выражение лица и капельки пота, струящиеся по виску. Наверное, не стоило практически сразу после выступления напрягать Джуто снова – Мейсон вспоминает об этом слишком поздно, и хочет попросить Ируму не усердствовать особенно.
Не успевает.
Джуто находится практически под самым потолком, когда рука предательски соскальзывает – всё-таки, интенсивные тренировки сказываются, и Ирума не успел достаточно восстановиться и остыть после своего выступления. До пола расстояние небольшое, сгруппироваться вовремя вряд ли получится, и Джуто уже мысленно приготовился к болезненному падению, зажмурившись, однако когда он открывает глаза, перед ним оказывается только лицо Рио.
Поймал?
Бусуджима не может сдержать облегчённый выдох –
поймал. Скорее всего, падение с такой высоты не оставило бы серьёзной травмы, однако Мейсону совершенно не хотелось, чтобы Ирума пострадал. Он так увлечён своим делом, так
бесподобно держится в воздухе, что просто нельзя было допустить того, чтобы Джуто хоть ненадолго оказался этого лишён.
В зале повисает неловкое молчание – они смотрят друг другу в глаза, не в силах произнести ни слова. Сердце Ирумы всё ещё колотится как бешеное – и из-за нагрузки, и из-за страха перед падением. Но всё обошлось, а его спаситель прямо перед ним – Джуто не сводит взгляда с Рио, на чьём лице за всё время их взаимодействия впервые отчётливо проявляются эмоции.
Впрочем, нет, Ирума врёт – во второй раз. Первый был тогда, когда Бусуджима за ним наблюдал – Джуто пусть и был сосредоточен на выступлении, но не мог не почувствовать на себе восторженный взгляд.
Сейчас на него смотрели обеспокоенно.
Было во взгляде Мейсона ещё кое-что – облегчение. Ирума видит это по глазам, по движениям – его крайне бережно прижимают к себе, даже не замечая этого. Зато замечает сам Джуто, как и то, что Рио хочет что-то сказать, но не решается.
Но Ирума может предположить.
И не ошибается.
– Можешь... можешь меня научить?
– С удовольствием.
