Тень внутри академии

В дверь раздались три приглушенных стука, прошедшие эхом по всей комнате. — Входите, — послышался в ответ старческий хрип. Через секунду в комнату вошла женщина сорока лет, в строгом наряде и с холодным выражением лица. — Здравствуй, отец. После этих слов она посмотрела на лежащего в кровати старика, чья жизнь держалась на одном волоске. — Привет, Эмили. Спасибо, что пришла. Мужчина повернулся к ней лицом и легонько улыбнулся. Лишь в этот момент взрослая женщина, наконец, сбросила с себя маску безразличия и превратилась в маленькую девочку. Она упала перед отцовской кроватью на колени, и неконтролируемый поток слез окропил её лицо. — Эмили, не плачь. Императрице не подобает так себя вести. — Отец, я не хочу, чтобы ты уходил. Не хочу, чтобы тебя не стало. Не хочу… Последние слова она уже не смогла сказать из-за боли внутри, которая будто бы сдавливала горло, не давая возможности говорить. Старик лишь провёл ладонью её по щеке, стирая слезы: — Послушай, я, как и ты, прожил очень беспокойную жизнь. Я должен быть благодарен за то, что смог встретить смерть от старости, лёжа в постели и держа руку своей дочери, жизнь и здоровье которой в полной безопасности. — Но, папа… — Оставь это… — перебил её старик. — Я лишь хочу, чтобы ты проводила меня в мой последний путь. Эмили тихо кивнула, утёрла оставшиеся слезы и обхватила обеими руками ладонь, прикасающуюся к её лицу. Старик удовлетворённо вздохнул и устремил свой взгляд в потолок. — Я буду ждать тебя на другом конце. Через несколько секунд мужчина по имени Корво Аттано издал свой последний вздох. Еще долгое время Эмили не покидала комнаты, продолжая оплакивать уход своего отца. Когда она все же успокоилась, её внешний вид оставлял желать лучшего. Наскоро вытерев лицо, она вышла из комнаты отца, где её уже давно ждал слуга. — Чего изволите, моя императрица? Эмили даже не посмотрела в его сторону, лишь холодно ответив: — Я хочу, чтобы Корво Аттано был похоронен со всеми возможными почестями. — Как прикажете. После этих слов слуга, переходя на быструю ходьбу, скрылся за поворотом. Когда рядом с комнатой не осталось ни одной живой души, странный чёрный символ на обратной стороне ладони правой руки Корво начал немного блестеть. Через мгновение яркий свет уже заполнил всю комнату, и так же резко пропал, как и появился. Но вместе со светом исчез и символ. Тьма. Бездна раскинула свои объятия далеко за грани разума людей. Она везде. Её тёмные руки никогда не отпускают своих детей. Однажды, впитав в себя силу этой пучины, Корво Аттано навечно отдал свою душу в руки Чужого. — Это конец? — раздался голос посреди бездны. Вместе с этим голосом тьма стала преобразовываться в небольшие летающие островки, посреди которых стояла постель с бездыханным Корво. Из этой же тьмы внезапно появился невысокий юноша, глаза которого напоминали две червоточины, желающие поглотить всё вокруг. Он посмотрел на руку старика где должна была быть метка, а после перевёл взгляд на его лоб. Метка была уже там. Юноша прикоснулся к ней кончиком пальца, а затем стал вытягивать душу Корво через эту метку. — Это точно не конец! — его лицо преобразила самодовольная ухмылка. Извлечённая душа покоилась на его руке и изредка поблёскивала, освещая крохотный участок тьмы вокруг себя. Чужой заглянул глубоко внутрь неё и произнёс: — Твоя жизнь была очень интересна и не мало развлекла меня. Но этого недостаточно. Я хочу узреть нового тебя, незапятнанного воспоминаниями прошлого. Я уже выбрал новый мир, в котором будет достаточно достойных соперников. Но как ты себя покажешь… Решать только тебе. Когда он закончил свой монолог, то свободной рукой начертил в воздухе круг, который через мгновение превратился в портал. — Я буду следить за тобой. Удачи. С этими словами Чужой послал душу Корво в портал, а после, вместе со всем своим окружением, растворился во тьме. *** Ясным весенним днём по одной из улиц города Мусутафу со всех ног нёсся молодой мужчина. В деловом костюме, с небольшим дипломатом в руках и ярко выраженными, ровными чертами лица. Внешне он довольно сильно походил на какого-нибудь серьезного бизнесмена или высокопоставленного чиновника, но заметно выделяющаяся иностранная внешность сразу вычёркивала второе, а непонятная спешка и вовсе портила весть образ. Его черно-каштановые длинные волосы, которые точно подходили под цвет костюма, постоянно спадали на лицо, неуместно перекрывая обзор. Мужчине не оставалось ничего другого, кроме как, не сбавляя скорости бега, изредка закидывать их назад. В его светло-серых глазах легко читалось нескрываемое волнение, отчего многие прохожие, замечая его, спешили сделать шаг в сторону, чтобы ненароком не столкнуться. Спустя пять минут непрерывного бега мужчина, наконец-то, оказался пред входом в больницу, куда поспешил поскорее войти. Лишь оказавшись внутри, до его ушей дошёл чей-то голос: — Эван, где ты там запропастился? Пошли давай. Когда он повернулся, то увидел знакомое лицо своего старшего брата, Уильяма. Тот слегка помахал рукой, явно подзывая к себе, и направился в противоположную сторону. Недолго думая, Эван направился следом за ним. — Что ты так долго? — поинтересовался тот. — Начальник все никак не хотел отпускать. Твердил, что ребёнок и без меня сможет легко родится, а без должного представления наш новый план погибнет. — А разве глава маркетинга в строительной компании не сам себе начальник? Когда Уильям задал очередной вопрос, Эван, отдышавшись от долгого бега, слегка нервозного покосился на старшего брата. — Давай потом это всё обсудим. Что с Риёкой?! — на последних словах нервозность резко сменилось волнением. — Она в порядке, и до твоего праздника жизни время ещё есть. Двое мужчин дошли до просторного зала и сели на ближайшую скамью. Эван уже собирался спросить что-то еще о состоянии жены, но Уильям опередил его, ловко сменив тему. — Братец, ты лучше ответь мне, как вы с ней назовёте вашего мальчика? — на что Эван слегка опустил голову, словно о чём-то задумался. Хоть Уильям и Эван были родными братьями, их характеры были совершенно разные. Уильям всегда оптимистично настроен на жизнь. Его слова и действия всегда прямолинейны и идут от чистого сердца. Младший же брат, Эван, с детства очень тих и зажат. Любой повод для волнения мог превратиться для него чуть ли не в панику. С возрастом это качество постепенно сошло на нет, но в самых крайних ситуациях эта черта иногда давала о себе знать, например, как сейчас. — Я бы хотел дать ему имя — Корво, — через несколько секунд молчания ответил он. — Корво Аттано… Прям как нашего прадеда… Мне нравится. Очень нравится! — Мне тоже, только я не знаю, что по этому поводу решит Риёка. Лицо Уильяма растянулось в понимающей улыбке. — Тогда я помогу тебе об этом позаботиться. — Уильям… Не перегибай, — устало посмотрел на старшего брата Эван. — Послушай, до появления Риёки, ты не то, что спорить, даже разговаривать с девушками нормально не мог. Не думаю, что ты справишься с этим сам. Скорее всего она предложит какое-нибудь своё японское имечко, немного надавит на тебя, а ты и согласишься. И следующие поколения рода Аттано заполонят всякие Хиросаки да всевозможные Рейджи. — Хорошо… — чуть слышно протянул он, на что брат слегка похлопал его по плечу. Эван лучше всех знал о своём недостатке. Любые разговоры с противоположным полом давались ему невероятно сложно из-за чрезмерной застенчивости, отчего перспективы личной жизни были у него, мягко говоря, не очень многообещающие, но неожиданно для всех случилось чудо. Почти сразу после переезда Эвана и Уильяма из Англии в Японию, первый сумел повстречать ту самую, единственную, общение с которой у него не вызывало ни капли смущения или волнения. Уильям был чертовски рад за своего младшего брата, но сколько бы он не пытался узнать у них подробности знакомства, оба до сих пор все хранят в секрете, чем немало изводят его. Но на такие выпады от брата у Эвана всегда был козырь в рукаве. — А когда же ты найдёшь себе спутницу жизни? Уильям лишь мечтательно вздохнул: — Я — хирург, а это значит, что я почти всегда нахожусь на работе и у меня совсем нет времени на какую-либо личную жизнь. Может быть… В будущем я встречу девушку своей профессии, которая не будет винить меня из-за недостатка внимания к ней. Тогда и заживу… — Буду надеется за тебя. Между братьями нависла тишина. Каждый из них думал о своей жизни: вспоминал прошлое, беспокоился о настоящем, загадывал на будущее… — Если Корво унаследует твою зажатость и нервозность, то я ему сильно не позавидую, — первым прервал молчание Уильям — Риёка никогда этим не страдала, даже наоборот, она слишком бойкая, поэтому, надеюсь, он пойдёт больше в неё. Сразу после этих слов, дверь, находившаяся недалеко от двух братьев, открылась, и оттуда вышел врач. — Вы родственники рожавшей? — Да! — хором ответили оба брата, вскакивая со своих мест. — Тогда пройдёмте. Уильям посмотрел на своего младшего брата: — Пошли знакомиться с твоим сынишкой. — Ага, — с предвкушением ответил Эван.