Never

МинКи вздохнул и потёр переносицу, уперевшись локтями в стол и устало опустив голову. Он так надеялся, что успеет всё сегодня до конца дня, но оказалось, что косяков на промежуточных этапах проекта было больше, чем он ожидал, и просто так поставить на нём свою подпись он не мог. А дедлайн был уже завтра. Оставаться на работе дольше чем нужно именно сегодня было опасно как никогда, но делать было нечего. Парень, хотя скорее молодой мужчина, резко вскинул голову и расправил плечи. Помотал головой, выкидывая из неё мысли, заставляющие вновь чувствовать себя слабым. Он добился места директора филиала сам, своими знаниями и талантом к дипломатии, и не хотел, чтобы на него смотрели как на того, кого можно сломать по умолчанию. Узнай хоть кто, что он омега, те, кто захочет попытаться это сделать, найдутся сразу. Это дискриминация, заложенная природой, и борцы за равноправие сколько угодно могут драть глотки - этого не изменить. МинКи и не собирался, просто делал что мог в рамках существующих правил. Он обманывал всех уже несколько лет и делал это вполне успешно, получится и сегодня. Пусть сегодня четвертый день течки и организм уже измучен подавленным желанием, он справится, ещё пару дней и снова вздохнет свободно. Никто никогда не узнает, что он омега, а не альфа. Только бы принятые утром средства для подавления продержались ещё немного. Он принял душ со специальным гелем, выпил таблетки, должно хватить. На работу таблетки он не брал, слишком боялся любых случайностей, что кто-то мог бы увидеть.       В просторном офисе за дверями его кабинета остался только один сотрудник, который был нужен, чтобы исправлять ошибки, что находил директор. Сам бы он просто не успел вычитывать и исправлять. И, как назло, этот мужчина был альфой. Из тех самых, от которых несёт силой и уверенностью за километр, никогда не спутаешь. Не существовало таблеток, способных позволить Чхве МинКи стать таким. Омеги в их офисе специально не скрывали своих течек, потому что каждая просто мечтала оказаться в постели Кан ДонХо, и оказывалась, Мин не сомневался. Конечно, альфа вполне может сопротивляться запахам других омег, если захочет. ДонХо не хотел. Но дальше этого заходить никогда себе не позволял и ни с кем официально не встречался. Прям скорая секс-помощь, сделал спасительный укол и уехал.       МинКи усмехнулся и потер себя по мочкам ушей, стараясь взбодриться и выкинуть из головы мысли о ДонХо. Как бы он ни был против, сейчас тело не слушалось и подобные мысли вполне могут возбудить и усилить запах, что парень так пытался скрыть. Успокаивало то, что общались они по корпоративному чату и выходить из кабинета было не обязательно. Всё будет хорошо.       ДонХо слегка скучал, вертясь на кресле из стороны в сторону, откинув голову на спинку кресла. То ли ошибок было не так много, то ли он исправлял быстрее, чем его директор читает, но между звуками оповещения о новом сообщении от начальника у него было достаточно свободного времени. Достаточно, чтобы вновь думать о том, о чём не должен был, но не мог перестать вот уже пару лет, с тех пор, как их офису представили нового директора. Чхве МинКи сразу показался ему слишком красивым, слишком стройным, слишком идеальная кожа, пухлые губы, высокие скулы, подчеркивающие слишком открытый взгляд. Конечно, не все альфы выглядят так, будто родились со штангой в руках, как и не все омеги это малахольные шлюшки. Но что-то в новом директоре его настораживало. А ещё больше настораживало то, что когда у него самым невинным, а иногда и наоборот откровенным способом просили "помощи" с "периодически возникающей проблемой", пару раз он представлял под собой МинКи. Он никогда не отказывал одиноким омегам с работы, хоть и был далеко не единственным альфой в офисе, но одним из немногих свободных. И не отказывал не по тому, что ему нравилось этим пользоваться (хотя конечно нравилось, чего греха таить, почти регулярный секс на блюдечке), а потому, что прекрасно понимал, почему им это нужно. Терпеть почти невозможно, травить организм таблетками небезопасно, а вот подцеплять первого попавшегося альфу в баре было бы ещё опаснее. Ещё неизвестно, чем такое знакомство закончится, и хорошо если только нежелательной беременностью, а не койкой в травматологии, или и того хуже.. Одиноких омег защищать никто не будет, а с ним они могли не бояться.       Из раздумий ДонХо вывел писк очередного сообщения. Он вздохнул и посмотрел на часы. Восемь вечера, они задержались уже на два часа. Сколько ещё? Мужчина посмотрел на дверь кабинета директора. Может зайти и хотя бы предложить передохнуть и перекусить? Но мысль так и осталась мыслью и Кан принялся выполнять задание. Он сосредоточился и не сразу обратил внимание, что ему тяжело сидеть, словно на иголках себя чувствует. Когда до мозга дошло осознание до боли знакомого ощущения, ДонХо резко вцепился пальцами в край стола. Этот запах ни с чем нельзя было спутать, только этот был новым. Странно новым, незнакомым, но будто бы уже когда-то слышанным. Он не знал такого, в офисе ни у кого такого запаха не было. Мужчина сглотнул и снова бросил взгляд на дверь директора. Не может быть. Неужели он всё же не ошибся? Но почему сейчас? В голове лихорадочно бегали мысли и варианты того, почему, как и зачем. Он помотал головой. Нет, невозможно, пусть ДонХо и считал директора странным, за столько времени он уже должен был бы проколоться раньше. Мужчина выдохнул и быстро доделав работу отправил ответ директору, тут же получив сообщение, что они закончили и это было последнее. - Блять, неужели, - буркнул альфа, поднимаясь с места и забирая со спинки стула тёмно-серый пиджак. Значит директору осталось только вставить исправленный кусок и всё, поэтому он ждёт пару секунд, пока выключается компьютер, и идёт к кабинету директора попрощаться. Но с каждым шагом движения всё медленнее, а запах всё сильнее. Нет, на самом деле он слабый, но для ДонХо он такой... Он чувствует запах ландыша, фиалки и тёплого молока. Странное сочетание, которое сводит с ума, ландыш душит, забираясь через нос в лёгкие, вытесняя все другие ощущения, кроме идущего следом аромата фиалки, сладкого, нежного, будто касание прохладного шёлка к коже, к коже цвета тёплого молока, такой, как у МинКи*.       Мужчина уже почти не отдаёт себе отчета в движениях, которыми подходит к двери, берётся за ручку и открывает. Скользит взглядом к стоящему на угол столу, от которого как раз отходит его начальник, накидывая элегантный тонкий пиджак на плечи. Не ошибся. На самом деле не ошибся. ДонХо распахивает глаза, изумленный своим открытием, в то время как глаза МинКи так же расширяются, только от ужаса. В кабинете аромат чуть сильнее, но всё же задавлен препаратами. Любой альфа мог бы проигнорировать, решив что такой сучке надо дать ещё денёк на разогрев. Только Кан не может, сейчас ему кажется, будто все эти два года он только этот аромат и слышал. Будто постоянное тихое эхо, которое невозможно определить, откуда идёт. Сразу стало понятно, почему всё это время их начальник ни разу не был замечен хоть в каких-то отношениях. Но сейчас это не важно. МинКи всё понимает, по тому, как застыл в дверях его подчинённый, как расширились его потемневшие зрачки, как напряженно сжались полные губы. Но почему? Хорошо, пусть ДонХо мог догадаться, но с остальными он всегда контролировал себя. А сейчас он медленно подходит, захлопнув за собой дверь, и явно не намерен останавливаться. Его аура, аура возбужденного альфы, накрывала лавиной. Мин вжался поясницей в крышку своего стола за спиной и кажется забыл, как дышать. А через пару пропущенных вдохов в эту крышку его вжимает Кан своим телом, ставя руки на стол по бокам от перепуганного парня. Кончик носа альфы осторожно касается изгиба шеи и двигается вверх к ямочке под мочкой, втягивая аромат. МинКи мелко дрожит и его страх делает запах только сильнее. Вслед за носом этот же путь повторяет горячий язык, заставивший парня задохнуться где-то на середине вдоха. - Дон.., Господин Кан, что вы де..,- Мин попытался собрать остатки самообладания и оттолкнуть мужчину, уперевшись ладонями в его грудь. Но касание рук действует на плененного ароматом альфу совсем не так. Он обнимает одной рукой в охапку и крепко прижимает к себе вместе с руками, лишая возможности двигаться и, почти, дышать. Парень ещё пытается дёргаться и ерзает в чужих руках, но запах уже возбужденного альфы все равно проникает внутрь с кислородом, то и дело норовя лишить омегу желания сопротивляться. Его вторая рука ловко расстегнула пуговицу на дорогих брюках, а на молнию он даже не стал тратить время, ведь когда скользнул ладонью под одежду на ягодицы, та сама разошлась под напором. МинКи самым постыдным образом вскрикнул, тут же краснея, когда чужие пальцы коснулись влажного отверстия. Инстинктивные попытки сжаться лишь делают хуже и больнее, когда эти пальцы бесцеремонно проталкиваются внутрь. Сколько он ввёл, два, три? Какая нахер разница, если сейчас его просто изнасилуют в его кабинете? Вот только тело предаёт и стоит горячим пальцам оказаться внутри, как вся принятая защита летит к последним чертям.       ДонХо будто всё ещё не верит, двигая пальцами внутри и слушая сбитое рваное дыхание у своей груди. Но пары движений хватает, чтобы почувствовать, как молодое тело отвечает, наплевав на все таблетки, и по его пальцам потекла щедро проступившая смазка, столько, что кажется это за весь день, который Мин сдерживался. Или не день? Столько, что у ДонХо окончательно сносит крышу от запаха течного омежки. Наверное впервые в жизни так сильно. Пальцы входят глубже, до самого конца, заставляя парня подняться на носочках и вскрикнуть, смешивая крик с томным стоном. - Нет, ДонХо, пожалуйста, не надо, - по щекам парня текут тонкие дорожки слёз, а пальцы со всей силы смяли чужую рубашку. Голос такой слабый и умоляющий, ведь и так понятно, что мериться силами с настоящим альфой ему бесполезно, скрутит как собачёнку и будет только хуже, Мин через это уже проходил в своей жизни. - Твоё тело с тобой не согласно.       Мин тихо стонет и отчаянно краснеет, двинув бедрами на чужие властные пальцы. Проехавшись пахом по жёсткому выпирающему стволу альфы молодой директор понимает, что слишком долго издевался над своим телом и оно ему этого не простит. Несколько лет без близости, спасаясь жуткими по побочным эффектам таблетками. А сейчас рядом такой мужчина, за которого другие омеги глотку бы ему перегрызли. Честный, надежный, и безумно сексуальный. Вот только сейчас он свободный возбужденный альфа, который уже не остановится и не станет спрашивать.       ДонХо убрал пальцы и быстро стянул с парня только что одетый пиджак. Кинул на пол и следом бросает свой, смотря в покрасневшие глаза. Сам виноват, всё могло бы быть не так, если бы тот не прятался. Почему-то сейчас Кан думает, что именно от него одного МинКи не имел права прятаться. Не имел права прятать свой такой желанный запах. - Кажется, сегодня я ещё кое с чем могу вам помочь, господин директор, - голос мужчины звучал утробно и глухо, с некой усмешкой в голосе. Эти слова вызвали в парне новый порыв сопротивления и тот дернулся в сторону, но был быстро пойман сильными руками. Его развернули и нагнули к его же столу, с которого на пол летит табличка "Директор Чхве МинКи". Край стола врезался в живот с такой силы, что справляясь с болью он даже не успел испугаться звука расстегивающейся позади ширинки и того, как быстро с его ног ниже ползут брюки и белье. Горячий жесткий ствол входит до конца почти без проблем, ведь смазки более чем достаточно, разве что тело уже давно отвыкло от проникновений и парень хватает ртом воздух, не успевая вдохнуть от застрявшего в горле крика. МинКи кусает губы, но стон всё же срывается следом, уже не от боли, а от тугого узла удовольствия, что тут же скручивается внизу живота, когда его ягодицы сминают эти сильные руки, а ствол внутри двигается на всю длину упругими толчками. Пальцы комкают какие-то бумаги на столе. Нужные, ненужные - пофиг. Ему итак есть с чем бороться. С желанием сдаться на милость природе или с желанием сохранить остатки гордости.       Горячие и сильные толчки внутри заставляют жмуриться и сжиматься от стыда, подтягивая под себя локти и кое-как сдерживая рвущиеся стоны, ведь ему приятно, тело не обманешь. Вскоре молодой директор вздрагивает, не веря своим ощущениям. Руки, что до этого жестко держали бёдра, теперь ползут вверх, оглаживают пах и касаются ствола, настойчиво и властно, но не грубо. Забираются под рубашку на грудь, проходятся по соскам и срывая новый стон вместе с ещё одним толчком внутри. Почти нежность так же быстро вновь меняется на грубую силу и спустя секунду он уже прижат к горячей даже сквозь ткани рубашек груди. Голова запрокинута на крепкое плечо, а шею под подбородком сжимают сильные пальцы. - Хватит, МинКи, сдайся, тебе понравится. Тебе это нужно, - низкий, почти рычащий шёпот на ухо, за которым следует укус на изгибе плеча. Мин судорожно дышит, грудь высоко и часто вздымается под рубашкой и ДонХо хочет это видеть. Рывком разводит края рубашки, не жалея пуговиц. Он так и знал, Чхве хорошо старался играть альфу. Его тело отлично подкачано и от напряжения красивый рельеф проступает под кожей. Сколько же в директоре упрямства, ну или подавляющих либидо таблеток, что он так сопротивляется удовольствию, старательно давя стоны? ДонХо больше не может ждать, он так хочет ответа, хочет, чтобы Мин сам начал двигаться на нём, но если этого не будет.. То уже не важно. Слишком сильно. Альфа блуждает руками по его торсу, исследуя каждый сантиметр, будто стараясь за раз изучить его весь. Его бёдра бьются о ягодицы с характерным звуком шлепков всё быстрее. МинКи отчаянно стыдно и так же отчаянно хорошо. Он уже не может сдержать стоны и даже уже и рад бы ответить телом, но Кан вжимает в стол и держит слишком крепко, чтобы двигаться.       ДонХо уже достаточно того, что он видит. Стоящий колом член Ки, который вот-вот зальёт собой наверняка нужные документы на столе, уже высохшие дорожки слёз, розовые щеки, раскрывшиеся наконец в стонах губы. Злит только то, что парень слишком тихий. Неужели не скопилось стонов за столько времени? Когда его руки, до этого хватающиеся за стол, как за спасительную соломинку, всё же поднялись и обвили мужчину за шею, Кан утробно рыкнул, предчувствуя свою победу сегодня. - Как давно тебя никто не касался, малыш? - ещё одна беззлобная усмешка на ушко, но кажется краснее, чем уже есть, парень стать не может. ДонХо сжимает руку на горле молодого начальника сильнее, второй блуждая по его телу и спускаясь всё ниже, обводит рукой пах, бедро, что дрожит от его движений, сжимает руку на упругой ягодице. Ещё один рык и пальцы сжимают несчастную булочку до белых пятен под ними. МинКи хрипло вскрикивает от боли, но уже через пару секунд бешеных толчков горячего ствола в свою задницу протяжно стонет в накрывающем оргазме, пачкая собой стол и документы. Довольно рыкнув над его ухом, несколькими остервенелыми толчками, от которых стол скрипит и кажется немного съехал с места, ДонХо кончает следом. Кончает долго, так что Мин чувствует пульсацию его члена в себе, хватку пальцев уже на своём животе почти до боли, срывающееся дыхание в шею, низкий протяжный стон, от которого мурашки бегут по телу. Парень дрожит, но боится шевельнуться и намекнуть, что рука на горле мешает дышать и в ушах уже шумит. Но он всё же должен что-то сделать, нельзя, чтобы ДонХо слишком надолго задержался.       Мужчина опередил его, начав выходить. По бедрам тут же поползла густая струйка перемешанной со смазкой спермы, вызывая у Чхве запоздалый приступ паники. Едва оказавшись свободен Мин бросился к полу за своим пиджаком в отчаянном желании прикрыться им. Но это было ошибкой, он рано решил, что альфа закончил. ДонХо хотел заставить это тело работать, вытравить из него все принятые препараты. Таблетки работают не долго, нужно лишь не дать парню уйти и принять ещё одну, пока не поздно. Поэтому схватив за плечо он толкает младшего на пол даже раньше, чем тот дотянулся до пиджака. МинКи быстро разворачивается и на руках старается отползти от мужчины, смотря на него с новым приступом страха в глазах. Только Кан смотрит не на него, а на следы спермы и смазки, что остаются на полу вслед за отползающим парнем между его ног. Поняв это, молодой директор быстро хватает первую попавшуюся ткань, прикрывая бедра и пах, только это оказывается не его пиджак. ДонХо опускается на колени и расстегивает свою рубашку, и Чхве уже не может оторвать взгляд от открывающегося тела. Мин взвизгнул, когда его за ноги подтащили обратно. Пиджак, туфли, вместе с брюками и бельём всё так же полетело на пол. Альфа вновь оказался так близко к нему, нависает над ним, закрывая от пространства кабинета своим телом и полами рубашки. Его аура, его запах, жар его тела, его пальцы, стискивающие бедро на изгибе.. Чхве пытается уговорить себя, что нельзя хотеть того, кто завтра разрушит всё, что он создал в своей жизни, но другая его часть настаивает. ДонХо очень аккуратен, он знает, что делать, и никуда не спешит. Подушечка большого пальца скользит с бедра по ягодичке, добирается до горячего и мокрого колечка входа, гладит и разминает по кругу чувствительные и припухшие мышцы. Ствол, не ставший даже чуть-чуть меньше, упирается в бедро, скользит по животу, когда мужчина наклоняется ближе, целует шею, горячими губами захватывая участки кожи. - Нет, не на полу, пожалуйста, на диван! - вскрикнул Мин, очнувшись от сладкой неги поцелуев на шее, вцепившись руками в плечи старшего, когда тот уже явственно собирался снова взять его, пристраиваясь. - Не волнуйся, и до дивана доберёмся, - Кан бросил быстрый взгляд на упомянутую мебель, но лишь усмехнулся, - пол конечно жесткий, но ты не заметишь.       Разве можно устоять от возбуждения, когда тебя имеют на полу собственного кабинета? Альфа думал, что для омеги в течке это будет невозможно, и не ошибся. Стоило ему вновь войти до конца, как руки парня, на миг напрягшись, в итоге расслабились и спустились на предплечья. Он подрагивал, глаза прикрыты, голова запрокинута, пахнет так, будто только что искупался в фиалковом масле. ДонХо наклонился и поцеловал под кадыком, спустился поцелуями на грудь и обхватил губами сосок, на что получил в ответ громкий стон и прогнувшееся в пояснице тело парня. - Молодец, уже лучше, - от таких комментариев МинКи снова краснеет, будто его отчитывают как неопытную шлюху в борделе, но он даже не успевает обидеться, когда стонет от вновь заполняющих тело и разум движений.       ДонХо доволен. Доволен тем, как тело под ним перестало сопротивляться желанию, как МинКи позволяет себя целовать. Сначала позволяет, а потом сам подставляется под его губы, выгибается грудью, прося целовать ниже, или наоборот, рукой в волосах направляет к ключицам. Кан не торопится, ведь планирует делать это долго, планирует возместить директору всё то, чего тот себя лишал. А лучше всего это получится, если парень сам будет этого хотеть. Поэтому ДонХо приучает, медленно но уверенно. Поначалу быстрые движения сменяются медленными и тягучими, ладонь скользит по бедру, боку, ягодичке беспрерывно, заставляя чувствовать касания. ДонХо держится на руке, немного завалившись на бок, поднимает его ногу за бедро ближе к себе, прижимает к груди, целует колено и немного ниже. Мин протяжно стонет с новой силой, ведь угол внутри изменился. Хватает лишь намёка от мужчины, движения руки, и он сам обхватывает его ногой за спину, а вскоре и обеими, вжимая в себя сильнее. Для ДонХо это более чем ясный сигнал и он снова набирает темп, пока пальцы парня не начинают в беспорядке царапать по его телу сильнее. Бедная омежка на пределе и мужчина довольно усмехается. Так быстро, даже для время течки слишком быстро, но он не против, потому что томное горячее желание с одинаковой силой обволакивает обоих и Кан знает, что добавить, чтобы сорвать этот самый предел. Горячий влажный поцелуй накрывает рот МинГи и тот возмущённо мычит. Это слишком, поцелуй это слишком интимное и личное. По крайней мере сейчас. Если бы ДонХо просто насиловал его, кусал бы и терзал его губы с самого начала, Чхве бы этого не почувствовал, ничего другого и не ожидая от альфы. Но сейчас, слишком нежно. Когда язык старшего властно скользит глубже, заполняя его рот, Мин не выдерживает. Сладко стонет в чужой рот, прижимая за спину сведенными судорогой ногами и руками. ДонХо даже не думает остановиться и дать парню сполна насладиться оргазмом, продолжая выбиваться в его тело, заставляя стонать и вскрикивать всё громче. Где-то между хриплым дыханием, когда альфа снова изливается внутри, а губы блуждают по груди и соскам, с уст МинКи срывается едва различимое протяжное "да", но для мужчины этого более чем достаточно. Он быстро покидает это тело, но лишь за тем, чтобы заставить Ки залезть коленями на диван. Тот уже почти не соображает, едва открывая затянутые туманной пеленой глаза, тело подрагивает и он неуклюже залезает под напором сильных рук, которые ставят как надо у спинки дивана лицом к стене. - Вот видишь, ты же хотел сюда, - снова легкая усмешка в голосе и жесткий ствол тут же вновь оказывается внутри, но пока ещё медлит, пока ДонХо стягивает с себя рубашку. МинКи вновь задёргался. - Нет, ДонХо, не надо снова, прошу, если.. - мужчина резко и грубо накрыл рот младшего ладонью и прижал к своей груди. - Прекрати говорить мне нет, МинКи, бесишь, - рыкнул Кан и прикусил парня за ухо. Вскоре почувствовав слабый кивок под рукой отпустил и наклонил над спинкой дивана, давая себе наконец рассмотреть эту попку, в которой уже так понравилось. Упругая молочно-белая кожа, уже перепачканная следами близости, покрасневшие набухшие мышцы у входа, которые сейчас раздвигает одной головкой. А Чхве тихо и почти жалобно стонет, стараясь двигаться навстречу, но не сильно, чтобы не мешать партнёру делать по своему. - Хочешь подвигаться сам? - спросил старший так же тихо на ушко, - мне не жалко, только возьму за это плату.       Резкий шлепок по ягодице и МинКи срывается на крик, начав двигаться сам и глубоко насаживаясь на ещё полчаса назад просто своего менеджера. Спустя несколько движений они уже сами не замечают, как стали двигаться вместе. Как жадно отдаётся Мин, выгибаясь и обвивая партнера за шею руками. Его стоны, уже ни чем не сдерживаемые, заполняют кабинет. За такое ДонХо готов подарить куда больше ласки, свои поцелуи по его плечам и спине, легкие, но ощутимые касания зубов на шее, движения, которые то срываются, то вновь замедляются, изводя парня. Сладкое безумие заполняет обоих вместе с запахом друг друга в лёгких. Запахом, который ДонХо больше не хочет потерять. Он его. Ему уже изрядно надоело брать то, что должно будет однажды принадлежать кому-то другому. Он уже не тот необузданный самец, которому всё равно кого, чьё и когда. Ему нужно своё. Губы блуждают по нежным плечам, прижимаясь всё крепче, вскоре добавляются и покусывания, всё более настойчивые. Кан настраивается на то, что хочет сделать, и хорошо, что парень до последнего не понимает. Рука крепко сжимает бедро, а вторая за горло. - Чёрт, нет! - МинКи резко начал отчаянно вырываться, когда тело прошило сначала острой, а после тупой болью, но ему пришлось тут же успокоиться, чтобы не сделать больнее себе же. Кан утробно рычит, слизывая языком кровь, проступающую из под прокусивших кожу на плече зубов. Метка. То, что сделает омегу принадлежащим её автору. Ему. В груди парня тут же застревают такие знакомые боль и обида, ведь он не вещь, не игрушка! Но вместе с меткой внутри что-то меняется. Он чувствует альфу острее. Чувствует, что в нём нет и доли того, что он думал найти. Он чувствует страсть в его теле и покой в душе. Нет злости, желания подчинить, унизить. МинКи вдруг стало так тепло и спокойно, что он отпускает и свою обиду тоже.       Удовольствие накатывает волной и накрывает с головой обоих с их почти одновременным громким стоном. Когда член ДонХо внутри всё же увеличивается в районе узла и оргазм, разделенный на двоих, скручивает обоих приступом сильнейших спазмов, МинКи уже почти нечем кончать и он лишь слегка пачкает спинку дивана, но трясёт его от этого лишь сильнее. ДонХо крепко обнимает руками и выпускает укус, заваливаясь с младшим на бок на диване. Теперь они точно уйдут домой не скоро. Мин поморщился попытавшись слезть, но лишь ахнул и вжался в альфу за спиной сильнее, чуть не заработав ещё один оргазм сразу же. Внутри всё настолько чувствительное, как открытая рана. ДонХо крепко обнимает и гладит по телу, не давая теперь уже любовнику замерзнуть за те 5-7 минут между оргазмами, за которые до директора доходит, что на самом деле сделал для него Кан. Метка не даст другим альфам чувствовать его как вариант для спаривания, да и он перестанет так хотеть секса во время течки, да и только со своим альфой. Не нужно будет принимать эти жуткие таблетки и мучатся от мигреней неделями, достаточно будет принять душ с отбивающим запах гелем и всё. Ну ещё конечно быть со своим альфой иногда, но это даже приятная цена, хоть от таких мыслей МинКи и краснеет до кончиков ушей. - Спасибо, - проговорил парень дотронувшичь до укуса, когда до него дошел смысл поступка Кана, и тот ощутимо кивнул за спиной в ответ. Сколько у него времени, пока метку не нужно будет обновить? Судя по тому, как действуют друг на друга их запахи, можно надеяться на срок подольше, месяца на 4, а может и на полгода. А может.. вдруг они подходят друг другу и метка останется навсег..       Едва МинКи успевает подумать об этом, как тело вновь скручивает сладкой судорогой, накатившей за секунды, и ДонХо прижимает к себе крепче. Вновь кончает внутри, хрипло простонав в его плечо. Сколько продлиться их сцепка и будет ли Мин сегодня вообще дома? У него уже почти нет спермы и кажется дальше ему будет ещё сложнее. Сухие оргазмы отзываются острее по телу, парень будто не знает куда себя деть, то сжимаясь в комок на диване и царапая ногтями обивку, то вновь выгибается и насаживается плотнее, но ДонХо это только нравится. После первой такой волны уже не хочется думать о времени, сне или делах. Хочется только чувствовать партнера так близко, так глубоко, будто ещё один миллиметр и станут одним целым. МинКи водит пальчиками по обнимающим его рукам, по чужому плечу назад на шею. Уже одна мысль о том, что сейчас с ними происходит, что происходит в его кабинете, возбуждает и приближает следующую волну, которую парень переживает с таким же сладким стоном, немного развернувшись корпусом к ДонХо. Сухие оргазмы сильнее, но не дают полного удовлетворения, заставляя хотеть снова и снова. Ещё немного и его тело вновь ответит этой густой субстанцией, но пока оно ещё не полностью отошло от таблеток.       ДонХо целует по шее парня осторожно, с лёгкой улыбкой на губах. Во рту остался привкус его крови, безумно сладкой, что хочется ещё. МинКи явно особенный, Кан ещё никогда никого так не хотел, тем более, не ставил метки в первый раз. Он зализывает языком оставленную ранку, чувствуя как тело вновь ерзает под ним от сладкого удовольствия. МинКи поворачивается лицом, забирается рукой в его волосы и тянется за поцелуем, сам. От такого у ДонХо сердце выпрыгивает из груди. Он чувствует, что парень его больше не боится, он благодарен. Поцелуй выходит глубоким и влажным и мужчина понимает, как ему мало. Хочется ещё, нежно, долго, до умопомрачения сладко. Он плавно начинает двигаться внутри, хотя и движение сильно ограничены застрявшим внутри узлом, но сейчас много и не надо, чтобы приблизить следующий оргазм. - Ах, ДонХо, что ты... итак ведь.., - парень пытается донести свою мысль, что двигаться сейчас не обязательно, но вновь стонет, от плавных толчков, от горячего языка на плечах и шее. - Кажется я не дам тебе отдохнуть сегодня, прости, малыш. Выпишешь нам обоим премию за сверхурочные? - шепчет ДонХо на ухо и гладит парня по паху и бедрам. - Выпишу, если ты вообще отпустишь меня, точнее мой зад сегодня, - так же легко смеется в ответ Ки.       ДонХо приподнимается на локте и заглядывает в искрящиеся глаза. Наклоняется близко близко к лицу и шепчет одними губами. - Никогда. Твой секрет от меня никто не узнает, пока ты не будешь готов.       Ещё один поцелуй, пошлый и развязный, жадные укусы на губах, мелкие глубокие толчки и МинКи наконец пачкает собой спинку дивана, явно не последний раз. И уже перестаёт просить передышки, которую ДонХо всё равно ему не даст, уже вознамерившись оттрахать им весь кабинет. Кажется омегам в офисе придется обломаться, но объяснять им никто ничего не обязан. Если у них двоих всё будет хорошо, МинКи придется признаться, но тогда он уже не будет один. ДонХо будет его защищать, и тогда больше не придется играть чужую роль. Никогда. (*- именно тёплого, не топлёного, потому что в данном случае теплый это больше выражение ассоциации с человеком, чем цвета)