***
В первую годовщину Фэй не знала, куда себя приткнуть, и бесцельное блуждание по кораблю, в конце концов, обернулось еще худшим боком. Дурацкое прощание со Спайком прокручивалось в голове, неконтролируемо и навязчиво. Как будто мозг кто-то хакнул, и запущенный вирус раз за разом останавливал и сбивал все процессы. В процессе шатания она зашла в мастерскую. Просто так. И первое, что бросилось в глаза — стакан виски на столе. И разобранный пистолет. От неожиданности Фэй даже охнула, хотя это, конечно, были всего лишь разложенные инструменты. Джет передвинул стакан за коробку тем самым движением, которое прячет легкий стыд за недовольством, и обернулся. — Я… — Она запнулась, не заготовив внятного предлога для незапланированного вторжения. — Насчет завтрака. Я там… буду занята. У себя. Позовешь, как будет готово, ладно? Подглядывание. Она снова чувствовала себя пойманной на месте за подглядыванием. Фэй с некоторой горечью подумала, что Джет терпит ее здесь только, чтобы не остаться с этим пустым кораблем один на один. С отзвуками собственных шагов и воспоминаниями о мертвом напарнике. Сколько они со Спайком работали вместе, только вдвоем? Пять лет, десять? Ноги медленно несли ее по коридору — маршрут безальтернативно проходил через тот самый отсек, где все еще были дырки от ее стрельбы. «Бэнг. Бэнг. Бэнг. Какой мерзкий был звук все-таки.» Вот оно, то самое место. Фэй задрала голову — где-то там, в потолочных панелях накрепко засели пули из ее «Глока». Как то самое «бэнг» в долгосрочной памяти. Вот здесь он стоял. — Хорошо, что на кораблях не бывает призраков. — она шепотом обратилась к зияющему отсутствию Спайка. — Или плохо. Призрак — хоть что-то. А тебя совсем нет. Осталась дыра. В которую меня засасывает… «Дыра…» — шелестнули в ответ стены. Эхо напоминало ей голос Спайка, только очень уж тусклый. Такое уже было. В первые недели после того, как Спайк ушел. Фэй приходила сюда с бутылкой чего-нибудь крепкого, и прислонившись к стене, молча ждала его. Несколько раз, уже ближе к донышку, она шепотом просила: «Надо поговорить. Не будь засранцем, приснись…» И тогда слышала этот голос. Или эхо. Но всегда отказ. И Спайк не снился ей. Совсем. Она злилась, и приходила снова — ругаться. Но ругань оставалась без ответа. Или это она так напивалась, что не помнила. Остаток дня Фэй просидела в своей комнате. Достала из секретной заначки бутылку бренди. Говорила сама с собой, злилась, ругала Спайка, плакала и пинала стену. Утром проснулась от громкого стука. В липкой от пота майке, с мерзким привкусом во рту и отвратительной головной болью — классика похмельных руин. Рывок подъема с неуверенной амплитудой — и вот она уже вступает босой пяткой в пепельницу, полную окурков. — Завтрак готов. — громко и четко повторил Джет за дверью. — Угу. Спасибо. Сейчас приду. — язык в пересохшем рту ворочался без энтузиазма. Но сначала она все-таки пошла в душ. Блэк ничего не спросил, кивнул на полную тарелку на столе. Но почему-то Фэй поняла, что вчера была несправедлива. Наверное, по тому, как он провел ладонью по лысине, перед тем, как наполнить стакан. Сложно объяснить. Она чуть смущенно пожала плечами, с благодарностью приняла воду и пробормотала: «Да ничего. Заработалась».***
Накануне второй годовщины Джет предупредил, что будет занят в мастерской. Весь день. Фэй ответила, что собирается взять выходной — решить личный вопрос. И незамысловато напилась с самого утра, закусив каким-то успокоительным. Проснулась от стука в дверь, ближе к вечеру следующего дня. «Все же, надо как-то с этим завязывать,» — подумала она, поднимая опухшее лицо из мокрой подушки.***
В общем, Фэй не единожды убеждалась, что ни одна навязчивая мысль не может всерьез конкурировать с похмельем. И в определенные моменты это здорово выручало. А теперь, думая про завтрашний день, она отчетливо поняла, что предпочла бы работу. В конце концов, напиться можно в любой момент. — Деньги нужны в любом случае, — грустно сообщила Фэй аватарке поискового ассистента. — И на ремонт, и на выпивку. Давай, грузись, железяка. Будто в ответ, в другом углу экрана замаячил сигнал входящего видеозвонка от неизвестного пользователя. Она нажала «принять вызов». В кои-то веки принять вызов. Помехи со связью, правда, совершенно привычные. Просто полудохлая техника и ничего такого, вызывающего. Надо только правильно стукнуть сбоку. Или дважды правильно стукнуть. Картинка на экране перестала рассыпаться на пиксели, и какофония шумов собралась в один голос. — Привет. Меня слышно? — черты лица расплывались и так «ёрзали», что Фэй решила даже не пытаться вспомнить знакомых темноглазых брюнеток до сорока. — Да. Я вас слушаю. Кто это? — Фэй? Это я, Электра. Помнишь меня? — Ого. Да. Помню. Сразу не узнала, ужасная связь. — Электру она видела совсем коротко, один раз или два — на Марсе. Тот случай, когда имя говорило больше, чем лицо. — Подробности опущу. Я по служебным делам проверяла больничные списки. Спайк Шпигель жив. — Что?! — Фэй дернула экран к себе так резко, что провод питания оторвался. — Джет, Джет!!! Сделай что-нибудь! Срочно!!! — Что стряслось? А. — в вопле Фэй было столько отчаяния, что напарник без лишних вопросов забрал из трясущихся рук монитор, поставил на прежнее место, и в два скупых движения соединил проводки. Экран вспыхнул светом, но вместо изображения во все стороны зарябили полосы. — Ты можешь починить это? Сейчас, немедленно! — …Фэй? Сигнал доходит с задержкой. Я тебя слышу. — при звуке спокойного женского голоса Фэй снова бросилась к экрану, и Джет на всякий случай перехватил ее за шкирку. — Эй, сядь, иначе ты его добьешь. — Да! Слышу! — Фэй крикнула так, будто действительно пыталась дозваться до Марса напрямую. — Где он? Как это возможно? Откуда ты узнала? Это точно он? — Вас хорошо слышно. — терпеливо повторил голос. — Можно не кричать. Да, я уверена, что это Спайк. — В этот момент Джет, ахнув, присел на диван рядом с напарницей. — Я перешлю всю информацию. Не знаю, кто привез его в больницу. Все это время он пробыл в коме. Завтра в шесть вечера его отключат. — В смысле, отпустят? — Фэй крепко сжала переплетенные пальцы, чтоб унять дрожь, но другим частям тела это не особенно помогло. — Нет, отключат от аппарата жизнеобеспечения. Истекает три года — обычная практика муниципальных больниц на Марсе. — Спасибо. С нас причитается. — голос у Джета стал неузнаваемо сиплым, Фэй даже вздрогнула. — Нет, это я… хотела вернуть долг. *** Черный квадрат. Белый квадрат. Черный квадрат. Белый, расколотый трещиной. Видно, не самое удачное покрытие для больничного пола. Старая больница. Черный квадрат. Белый квадрат. Цок. Цок. Цок. «Когда это Фэй успела надеть туфли? — подумал Джет. — Женское начало, похоже неконтролируемо берет верх. Бедняжка». Внезапно он понял, что Фэй не ходила на свидания. А если и ходила, то не прихорашивалась и не наряжалась. Он сфокусировал взгляд на источнике звука, но это были шпильки медсестры, кокетливо подчеркивавшие стрелки на ее черных чулочках. Белые сапожки Фэй ступали мягко и тихо, приглушенные набойками. «Значит, у нее нет даже надежды? Или все-таки не успела?» — Подождите здесь. Доктор сейчас выйдет. — Сопровождающая их блондинка вежливо приподняла уголки подкрашенных розовой помадой губ и удалилась. И они сели в кресла. Ждать. Чего ждать? Зачем он пришел? Он же все знает. Он изучил медкарту вдоль и поперек. Джет просто хотел увидеть собственными глазами. Что увидеть? Что Спайк жив? Что он мертв? Увидеть, чтобы попрощаться. Нет. Неправда. Они попрощались. Он хотел увидеть собственными глазами, что это действительно Спайк. А потом он пойдет в ближайший приют, возьмет там самого вредного, самого независимого и неласкового кота, полосатого и одноглазого. И назовет его Занозой*. Фэй вряд ли будет против. Нет, он определенно не понимает женщин, но, все же, вряд ли она будет против. Она стала… удивительно правильным напарником. Фэй, кажется, изучает изъяны маникюра, но это не так. Она сдержана, но ореол нетерпения так же заметен, как красная рубашка на ее плечах. Мечется между невозможной надеждой (да, все-таки надеждой) и фактами, где-то над пропастью отчаянья. Он совсем не понимает женщин. Или привык думать, что не понимает. У доктора походка шаркающая, словно обут в домашние шлепанцы. Мягкие разношенные ботинки, потертая коричневая кожа. Обычные темные брюки, неглаженый белый халат поверх рубашки. И неопрятная седая шевелюра. Так себе представитель.***
— Значит, вы родственники? — деловито уточнил врач, приглашая их в кабинет. Обычный такой кабинет, скорее обиталище мелкого чиновника, чем медика. — Доктор Домски, заведую этим отделением. — Да. Родственники. — Джет потянулся поправить ненадетый галстук, на полпути вспомнив, что так и не успел сменить костюм. Они примчались на Марс, как угорелые, опасаясь, что в больнице не станут ждать до шести вечера. И сейчас выглядят не как респектабельный мужчина под сорок в сопровождении роскошной дамы (или роскошная дама в сопровождении респектабельного мужчины), а теми, кто они есть. Лысеющий бродяга в спецовке механика и своенравная девица в желтых шортах. Стрёмная парочка без лишних денег. «Да и к дьяволу, внешний вид сейчас ничего не меняет». — Что с ним? — подала голос Фэй. — А вы, наверное, жена? — Нет. — Она ответила довольно резко, почти гневно. — Так что? — Это долго объяснять, мадам. Или мадемуазель. Присядьте? — А вы объясните, пожалуйста, покороче. — Он спит. — Что значит «спит»? — Спит. И никто не может его разбудить. Он в коме. — Что значит, «никто не может…» — Вы сами просили покороче, — перебил ее доктор. — Присядьте, говорю. Я старый человек, но не настолько немощный, чтоб было простительно сидеть, когда леди стоит. Фэй явно хотелось фыркнуть по поводу леди, но она послушно села, и Джет опустился рядом. Огорченный диван заскрипел. — Видите ли, — продолжил врач, противно хрустнув пальцами, — мы не можем вывести его из комы. Пробовали все. Сами понимаете — у нас муниципальная больница, и бюджет одинаковый, сколько бы больных у нас здесь не было. Поэтому чем меньше здесь народу — тем лучше для персонала. Деньги те же, а хлопот меньше. — И вы решили… — Джет едва удержал возмущенную девушку. — Нет-нет, что вы. Таковы правила. По закону на бюджетные средства мы можем содержать таких пациентов только три года. К концу этого срока мы подаем списки в управление, и если никто не берет на себя расходы, скажем, родственники, то… — Вы их убиваете! — Фэй взорвалась. — Я сама была в анабиозе много лет, и… — Девушка, не кипятитесь, я прошу вас. Мы все делаем по закону. Анабиоз — это совсем другое. Совсем. Анабиоз контролируют, а кому — нет. Состояние вашего эээ… мужчины… Понимаете, он не мертв исключительно потому, что мы искусственно поддерживаем в нем эээ… процессы. Если бы он их поддерживал в себе сам, а мы вмешались — тогда… — Что за… — Фэй осеклась, потому что напарник сильно сжал ее руку. — Если вопрос в деньгах, то как долго он может пробыть в таком состоянии? И есть ли хоть один шанс разбудить его? — Джет основной посыл, как ему показалось, уловил сразу. — Второй вопрос из области статистики? Я могу ответить, что 50/50 — либо проснется, либо не проснется. Но по опыту — один шанс на миллион. Что до денег — ну, искусственно поддерживать кровообращение можно достаточно долго. — Последнюю фразу доктор произнес с нажимом. — Но, похоже, вы не понимаете основного. Это не жизнь. Это просто упрямое сердце. Лицо Фэй напоминало маску. Джет не мог вспомнить, где бывают такие маски — в театре или еще где, но, казалось, ее собственное сердце упрямиться перестало и остановилось. Он легонько встряхнул девушку за плечо, и та резко вдохнула. — Когда кислород отключат, — продолжал Домски, — мозг… — Хватит, спасибо, мы поняли. — Холодно оборвала его Фэй. — Вы пытаетесь убедить нас в том, что не стоит тратить деньги. — Нет, милая девушка. В том, что деньги здесь бессильны. Тут Джет не выдержал и прижал черноволосую голову к груди — практически в тот момент, когда Фэй захлебнулась собственным криком. Несколько мгновений узкие плечи вздрагивали под его рукой, и он почти пожалел, что вторая у него из металла. Совсем не для объятий и утешений. — Отпусти, пожалуйста, или я сейчас разревусь. Надолго. — Тихо и разборчиво пробормотала Фэй куда-то ему в воротник. Он отпустил. Краем глаза зафиксировал, что доктор воткнулся в какую-то книгу и не подает других признаков присутствия. — Ты такой спокойный. — Она смотрела куда-то в сторону. — Нет, не спокойный. Какой? Ну и как ей объяснить? «Словами через рот», — обычно говорила в детстве его матушка. Только какими словами? Слова многозначны и лишь запутывают. И делают все еще сложнее. Их нужно тщательно подбирать. — Я когда-то потерял напарника. Это было давно. Потом я потерял еще одного… напарника. Нужно думать о живых друзьях. Не меньше, чем… Мы попрощались. Я… просто уважаю его выбор. — Слова не только находились, но и выговаривались с трудом. Он отвык. И всем этим вещам было гораздо безопаснее быть мыслями в его голове, чем произнесенными его ртом звуками. — Значит, когда вы несли ту чушь про кошек и… смеялись… ты знал, чем все закончится? — голова Фэй была опущена, и волосы закрывали ее профиль. Кроме кончика носа. Хорошо, что не спросила раньше. Он бы не нашелся, что ответить. Но тогда она и не спросила бы. Странно, мягко выражаясь, что они, спустя почти три года, сидя в кабинете абсолютно постороннего «свидетеля», решили поговорить о том, о чем уже сто раз все подробно вымолчали наедине. — Он мог вернуться или не вернуться. Главное, что он пошел туда, куда должен был, чтобы сделать то, что должен. И это было то, чего он хотел. Вот и все. — Трудно говорить о Спайке в прошедшем времени. Точнее, произносить его имя. Трудно называть его именем эту дыру… в настоящем. Тебе… Тоже. — Закончила она с полувопросительной интонацией. Врач тихонько кашлянул и перевернул страницу.***
Фэй подумала, что этот козел Домски почему-то ее не бесит, хотя должен. И посмотрела на Джета. — Уважать и смириться — не одно и то же. — Сказал так, будто Фэй снимала с него кожу, а голоса и сил орать матом больше нет. В ушах у нее звучал тот самый смех. Это она боится быть выброшенной. Отвергнутой. Обманутой. Боится остаться никем для того, кто станет ей дорог. А Джет, потеряв двух напарников, заботится о третьем, как умеет. Стыдно не стало, стало легче. Как будто она, наконец, завидев свет в конце тоннеля, убедилась, что это не глюк. Доктор закашлялся сильнее и отложил книгу. — Я хочу попрощаться, мистер Домски, — сообщил бесцветный голос, словно отдельно от ее воли. Домски вопросительно поднял брови. Фэй чувствовала взгляд напарника. Скорее, тяжелый и усталый, но теплый. Как рука на плече. «Попрощаться со своим другом,» — хотела продолжить она. Но это было бы не то. — Попрощаться со Спайком. Перед тем, как отключат… аппарат. Возможно, Домски хотел сказать что-нибудь типа «Это всего лишь тело», но, слава Богу, не стал. — Да, конечно.***
Перед дверью в палату Фэй вцепилась в руку Джета, не сразу сообразив, что в металлическую. — Давай сначала ты? — неуверенно предложила она. Тот с недоумением пожал плечами и вошел. Фэй лишь мельком успела увидеть белые стены и больничную койку. И, кажется, копну черных волос. Затрясло так сильно, что пришлось присесть на корточки и прислониться спиной к стене рядом с дверью. Чтобы как-то справиться с собой, она начала считать секунды, но время тянулось бесконечно. О чем он сейчас молчит со Спайком? Фэй была уверена, что молчит. Джет вышел, но она как-то не решалась посмотреть ему в лицо. Не совсем честно было просить об этой отсрочке. Тем более — Джета. — Фэй? — Угу. — Она подхватилась и шмыгнула внутрь, не отрывая взгляд от пола. Закрыв за собой дверь, некоторое время постояла с закрытыми глазами, и лишь потом повернулась. И подошла. Да. Это был он. Почему она даже теперь не может назвать его по имени?.. — Знаешь, когда я думала, что ты погиб, я… Я злилась на тебя. За то, что ты умер. — Голос, срываясь в слезы, выдавал состояние с потрохами, но Фэй и не старалась ничего скрыть. — Глупо, да? А тут выходит, что просто… никто не может вернуть тебя к жизни. Поэтому тебя отключат и ты умрешь. Теперь. И злилась я напрасно. Я тогда часто думала, что… — она перевела дыхание и шмыгнула носом, стараясь не смотреть на мужчину под простыней. — В общем, неважно, что я думала. Ты был… Для меня ты был. Хотя я поняла это поздно. Все так говорят, да? И еще думала, сколько всего высказала бы тебе в лицо, если бы могла. Но ты мне так ни разу не приснился даже, чтобы… А я же просила. Тыльной стороной ладони вытерла текущие слезы, и постаралась говорить тверже и бодрее. — Но это неважно. Уже. Мы теперь работаем вдвоем с Джетом. С трудом верится, что мы сработались, правда? Он мне как семья. Не в том смысле. В прошлом году Джет, кстати, почти женился, но не сложилось. Эд недавно дала знать о себе, вроде бы у нее и Эйна все хорошо. Так что… у нас все в порядке. Мы… справляемся. Без тебя… …Господи, я столько привыкала к тому, что тебя нет!.. — Фэй несколько раз отчаянно и громко шмыгнула носом, и вытерла мокрое лицо углом простыни. — Сначала я думала, что не могла тебя отпустить, потому что… не попрощалась с тобой нормально. Что если бы у меня было еще хоть несколько минут… я бы успела сказать, что люблю тебя. А потом поняла, что не смогла бы тебе ничего сказать, потому что это был ты. И дело не в словах, и не в минутах. — Она хрипло засмеялась. — И вот он, мой шанс попрощаться. И отпустить, наконец. А я все понимаю и не могу. Пытаюсь сказать то, что не могла тогда. Живому… Хотя ты же… Не умер. Вот он, ты. Здесь… Несколько минут Фэй отчаянно давилась рыданиями, спрятав лицо в скомканную простыню. Икнула, судорожно всхлипнула и сознательным усилием заставила себя сделать несколько успокоительных вдохов-выдохов. Посмотрела на пожеванную простыню в пятнах туши, перевернула другой стороной и укрыла худое тело в больничной пижаме. Критически оценила результат. Уложила руки поверх простыни. Потом она села на холодный кафельный пол рядом с кроватью, и пристроила тяжелую, гудящую от слез, голову, рядом с его рукой. Едва-едва теплой и беспощадно безвольной. Спайк таким не был. Никогда. Что бы Спайк ни говорил о себе, в нем было больше жизни и силы, чем в ком угодно еще. Теперь она действительно поняла, что Спайка больше нет. Звенящая пустота ватой заполняла голову, искажая негромкий мерный писк датчиков, недовольный возглас где-то за дверью… Белые стены вместе с белым потолком поплыли куда-то влево. Фэй привел в чувство лишь болезненный удар по затылку. Точнее, затылком. Кажется, она отключилась. «У меня… истерика?.. И я упала в обморок?» Приподняв голову, осторожно ощупала болезненную область на макушке. Ушибленный в процессе локоть тоже болел. — Прямо как отрезвляющая пощечина… — криво усмехнулась Фэй вслух и села. Перед лицом болтались провода и разъемы — видимо, зацепила при падении. Сначала сердце ухнуло в пятки, но потом она вспомнила, что это уже совершенно точно ничего не меняет. На всякий случай, воткнула разъемы обратно. Монитор все так же размеренно и безразлично попискивал, словно и не обрывала ничего. Хотелось курить, но не так сильно, чтобы из-за этого скандалить с персоналом. — Я не та женщина, которая может вернуть тебя к жизни. И тогда, и сейчас. Но тогда я была зацикленной на себе дурой… А теперь я… хотела сказать спасибо. За то, что ты был. Даже такой, как ты был. Бесил неимоверно. Больше всего тем, что делал это нарочно. Ты когда-то мне сказал, что я фальшиво пою. Надо было врезать изо всех сил. Потому что фальшивый — это ведь поддельный. Ненастоящий. А я была собой. Даже, когда не знала кто я, даже когда обманывала и жульничала, я не притворялась кем-то другим. «А вот ты — наоборот. Даже, когда говорил правду… Ты говорил, что идешь не умирать… Да, но… Почему, Спайк? Почему даже твоя правда всегда была ненастоящая?» — подумала Фэй так отстраненно, словно кто-то укутал ее в плотное чувствонепроницаемое одеяло. «Будь по-твоему. У тебя нет слуха», — она даже не вздрогнула при шелесте тусклого голоса. Так же, как тогда, на «Бибопе». Неуловимо похож на голос Спайка, только тихий и ровный. Без той завораживающей бархатистости, от которой поджимались пальцы на ногах. Наверное, вот так она, вусмерть пьяная, с ним и спорила. Фэй села на постель и, наконец, посмотрела ему в лицо. Красивый. Спокойный? — Лучше бы ты мне снился, чем вот так, наяву. Только, пожалуйста, не надо становиться злым духом и подстраивать мне несчастья, ладно?.. Удача и так вечно не на моей стороне. — Фэй постаралась улыбнуться. — Пора. На самом деле, я хотела сказать всего три слова. Люблю. Спасибо. И… прощай. Она коснулась губами прохладного лба и отскочила, схватившись за щеку, словно от удара током, а не от щекотки. — Спайк… Не шути со мной так, пожалуйста, — взмолилась она то ли про себя, то ли вслух. «Угу…» Краем глаза Фэй уловила блестящий разъем на конце свисающего с кровати провода. — Но я же… выдернула датчик?.. — боясь спугнуть невероятное, Фэй приблизила лицо почти нос к носу и… — Ты… Здесь?.. Ты все слышал? — потрясенно прошептала она, пытаясь снова уловить движение век. — Тебя и мертвец бы услышал… — бледные губы почти не шевелились, и только это удерживало, чтобы не броситься на него сверху и прорыдать несколько часов от счастья. — Чтоб точно не получать твоих комментариев, надо было [первым делом] отключить систему жизнеобеспечения, — улыбаясь сквозь слезы, пробормотала она, и с опаской коснулась заострившейся скулы. Ресницы несколько раз дрогнули в ответ. — Толстый черный провод слева. — Идиот. — Она засмеялась и прижала его руку к щеке. — Я старался… Фэй.