Мадам Мария Анна Вальбурга Игнатия фон Зонненбург (Моцарт), я приношу вам искренние сожаления в связи со скоропостижной смертью вашего брата Вольфганга Амадея Моцарта. Он умер в 4 утра 5 декабря в бреду по непонятным обстоятельствам. Дата похорон не назначена, так как у вдовы покойного, Констанции Вебер, нет денежных средств на их осуществление. С глубокими соболезнованиями, Франц Ксавер Зюсмайер.
Волна отчаяния вновь окатила ее с головой. Эти короткие, но несущие в себе столько горя и отчаяния, строки поражали вновь и вновь каждую секунду. Наннерль отложила кусок промокшего пергамента на расшатанный подоконник, подле которого стояла, и, вновь подняв глаза на размытое от капель стекло, задумалась. Вольфганг, любимый с раннего детства брат, с которым она ездила по миру и давала концерты, разбивший ее собственную жизнь на мелкие осколки своей свободолюбивостью, умер. В последние годы его столь короткой жизни она бросила и забыла о переписке с ним. Припоминала лишь их последнюю встречу пару лет назад незадолго до смерти Леопольда, когда он приехал со своей женой Констанцией. К сердцу отца и Наннерль она не прижилась. Ее сестра Алоизия и мать Сесилия Веберы когда-то в прошлом толкнули молодого и глупого Вольфганга на незаурядную авантюру ради выведения очаровательной Алоизии ближе к оперной сцене, что привело к неожиданной смерти горячо любимой всем музыкальным семейством Анны Марии Моцарт. До конца жизни ворчун Леопольд не одобрял выбор Вольфганга себе в жены, но тот был настолько увлечен свой любовью к добродушной девушке, что отца не послушал и решил незамедлительно жениться на второй дочери Веберов. Наннерль, мнения которой никогда и никто не спрашивал, относилась к золовке довольно холодно и с подозрением, ибо та, в глазах девушки, не была удачной пассией для ее брата – некрасива, до безобразия невоспитанна и не обучена даже самым элементарным нормам поведения в обществе. Такую девушку просто не допустили бы к общению с приличными людьми. Но она нравилась Вольфгангу, только это и удерживало Констанцию от изгнания. И сейчас, после стольких лет неизвестности об их совместной жизни, Мария Анна узнает о смерти Моцарта-младшего и о проблемах той самой Констанции, у которой нет денег даже на самые скудные похороны. Наннерль не испытывала к ней ничего, кроме ненависти. Она ненавидела ее всем сердцем, всей душой, что еще осталась после мучительных бесконечных ночей. Она ненавидела ее и все это семейство Веберов, которое только и умеет, что думать о собственной выгоде. Констанция, вроде бы и ни при чем, до конца разрушила то, ради чего жила Наннерль. Но это можно было вытерпеть, если еще одной причиной твоих страданий не являлся родной брат. Вольфганг Амадей Моцарт. Сколько связано с этим именем обид, слез и потерь. Он вышел из-под тяжелой опеки Леопольда, которого Наннерль стала обвинять в своих бедах после его смерти, смог прославиться со своим способностями и женился по любви. Такого Наннерль не смогла простить. Она всю жизнь просидела взаперти под присмотром тирана-отца, вышла замуж за старого, нелюбимого, - но главное для Леопольда – из знатного рода – человека и воспитывала восьмерых детей, пятеро из которых были ей приемными, зарабатывая на жизнь обучением местных детей игре на фортепиано. Всегда запреты, всегда есть то, чего нельзя ослушаться, и тот, кто устанавливает правила. Всегда что-то удерживает на одном и том же среднем уровне: ни упасть балластом на глубину, ни полностью выйти из воды. И так всю жизнь. И после наступления сорока лет это уже не кажется жизнью, это уже просто, как таково, существование. Сколько боли было выжжено из ее скудного и, как кажется всем окружающим, безжизненного тела. Вольфганг… Сколько же ты забрал с собой на тот свет ее энергии, ее переживаний, и все ради того, чтобы ты был счастлив. Наннерль могла бы убить его еще раньше, тогда, когда в прошлых письмах она увидела слово «ненавижу». Это было последним ударом в сердце, который выдержать она уже не могла. - Ненавижу… ненавижу его! – разревелась женщина, безжалостно разорвав письмо на мелкие кусочки. Ярость захватила ее разум в этот момент, и она, ничего не соображая, пыталась хоть на секунды избавиться из вечного плена размеренности и правильности. Она стала, сжав кулаки так, что ногти впивались в кожу тыльной стороны ладони, бить себя по голове, вызывая тяжелые невыносимые боли, от которых, как казалось ее уму, становилось легче сердцу. Раздирающий душу крик раздался громким эхом по огромным коридорам поместья, и в комнату тут же прискочила перепуганная служанка: - Скорее, позовите господина Зонненбурга! Девушка кинулась к хозяйке, которая в конвульсиях ненависти дергалась на полу, приподняла ее голову и попыталась успокаивающе сказать, что все будет хорошо. Но женщина, в глазах которой горели огоньки за много лет накопившейся злости, дернулась в ее руках, и служанка полетела на пол. Еще один крик, источающий горечь проведенной впустую жизни. Громкий, молящий о пощаде Бога, крик. В комнату с оглушительным разрывом дверей ворвался хозяин дома и по совместительству нынешний муж Наннерль – Иоганн. - Мария Анна, - он незамедлительно бросился к женщине, пытавшейся, развалившись на холодном скрипучем паркете, оставить на своем теле множество синяков и гематом. – Дорогая, успокойтесь, я рядом. Неожиданно для мужчины Наннерль, буквально, выплюнув в лицо эти слова, крикнула: - Я всегда любила Франца, и ты знаешь об этом! Я ненавижу тебя! И, оторвавшись от своего занятия, вцепилась в лицо супругу, до боли сжав его, пока служанки с несокрушимыми сопротивлениями не оттащили обезумевшую в угол гостиной. - Скорее, скажите, чтобы кучер подал карету! Нужно срочно отвезти мадам к лекарю, - скомандовал мужчина, ощупывая пальцами свои неглубокие царапины на лице. Наннерль, со скрипом сомкнув зубы, напоследок взорвала тишину всегда спокойного поместья: - Ненавижу!* * *
- Мсье Антонио Сальери, я так понимаю? – с холодом процедила Наннерль, оглядывая сидящего на каменной скамье человека в черном одеянии. – Наслышана о вас в Зальцбурге. - Очень приятно познакомиться с вами, - Сальери встал, поправив камзол сзади, и поцеловал морщинистую руку женщины. – А вы?.. - Мария Анна Моцарт, сестра Вольфганга, - с таким же хладнокровием ответила Наннерль и тут же спросила: - И мне интересно, что привело такого знатного человека, как вы, в эти кладбищенские хоромы. - Боюсь, что не оправдаю ваших ожиданий, если отвечу именно так, но я просто решил посетить могилу вашего брата, - медленно начал он, - и, к сожалению, до сих пор не могу понять, где она находится. Наннерль была немного ошеломлена от такой новости, но, степенно придя в себя, все же спросила: - И… совсем никто не знает, в каком месте лежит Вольфганг? - Нет… Простите, я не могу с этим ничего поделать, - стал извиняться Антонио, собираясь покинуть даму. - Не извиняйтесь, я все равно бы не смогла взглянуть на его надгробную плиту без сожаления о своей зря прожитой жизни. - Простите? - Все нормально, я в полном порядке. Но у Сальери так и не появилось полного удовлетворения после ее слов, и он, сглотнув, все же выслушал ее историю.