Б-52

— Мы выпили всего 4 бутылки за два часа? — Медленно протянул Ацуму, складывая свои тетради в рюкзак с вещами. — Я совершенно не пьян. — Тебе, так-то, пора уже домой. — Саму, не будь таким врединой! Мне что, нельзя провести вечер с моим братом, его парнем и моим парнем? — Цуму, ты уверен, что ты не пьян? — Бокуто не волновался, он просто знал, что если Ацуму перепьет — веселье закончится для всех. — Точно! А если я не пьян, то вы тем более. Осаму! Доставай что-то покрепче! Осаму не нравилась эта затея. Нет, он любил выпить, любил такие посиделки, но слишком мало народу. Слишком близкая компания. Слишком хорошо они друг друга знают. Что-то определённо может пойти совершенно не так. — Из покрепче у нас только бурбон, который никто из вас не любит, и ликеры для Б-52, разливать который я не хочу. Выбирайте! — Я сделаю шоты! Я умею! Правда! — Бокуто правда умел. Университетская жизнь пошла ему на пользу. Он до этого был душой компании, а сейчас он чуть ли не главный организатор всех тусовок. Он, конечно, не перебарщивает, спортсмен все-таки! Но и не брезгует лишний раз выпить в компании друзей. — Ну если ты так хочешь, — прошептал Осаму, доставая из шкафа три бутылки, — то пожалуйста! Поджигать тоже сам будешь, Цуму я не доверяю. — Без проблем! Все будет сделано в лучшем виде! Первый, второй, третий шот. Парни пьянеют, пьянеют быстрее, чем от простого саке. Градус в разных ликерах дает о себе знать. В голову ударяет почти сразу же. После бутылки вина ты совершенно забываешь, что нельзя пить несколько шотов подряд, перерывы нужны любому, даже самому стойкому, организму. Это видно по Бокуто, который пытается налить четвертый шот, но все смешивается, у него подрагивают руки, он смеется. Ему весело, он в компании близких ему людей. Да, тут не хватает Куроо с Хинатой, может быть, Кенмы или Сакусы. Но тут есть самое нужное и главное для него. Акааши берет его руки в свои, направляет, показывает как правильно. Акааши пьян, но он держится, его выдает только легкий румянец на щеках, но это у всех бывает из-за алкоголя, не так ли? «Красиво», — думает Осаму. И ведь правда красиво. Бокуто с Акааши всегда были красивыми вдвоем. Такие разные, но все равно вместе. Осаму знает, что его парень любит Бокуто, но это совершенно другая любовь. Платоническая, невинная, как самая первая влюбленность. Самое неприкосновенное и непорочное чувство, которое может существовать между двумя людьми. Осаму знает какого это, Осаму также любит брата. «Мерзко», — думает Ацуму. И ведь правда мерзко. Только не от Бокуто, слегка краснеющего от прикосновений Акааши, не от Акааши, который сам пытается скрыть смущение и зажечь очередной шот. Не от Осаму, который, подсаживаясь к ним, слегка обнимает не только своего парня, но и самого Бокуто за талию. Нет. Они прекрасны. Он их любит. Каждого по разному. Возможно, кого-то меньше. Возможно, кто-то бесит так сильно, что это превращается в любовь. Нет. Мерзко от себя. От своих мыслей. От своих чувств. От Сакусы, ебать его, Киеми. «Он сейчас пьет», — думает Ацуму, «А почему? А разве Корай-чан не с ним? Нет, он с Тобио. Так он один? А думает ли он обо мне? Конечно думает. Но как думает? А зачем я ему? Он же сказал, что любит, разве не так? Почему не признается напрямую? Почему он один?» — Ацуму? Все хорошо? Старший Мия вздрагивает и кивает, шепча невесомое «да». Его брат всегда чувствует, когда что-то не так, когда в голове у его близнеца слишком много мыслей. Слишком много неправильных мыслей. — Пей. — Хорошо. Четвертый, пятый, шестой. Бутылка кончилась. Все три бутылки с ликерами кончились. Парни пьяны, алкоголь полностью туманит разум. Стерты границы дозволенного. Это видно по Бокуто, который сплетая пальцы с Акааши, целует их. По Осаму, который сел слишком близко к своему брату, ближе, чем дозволено в обществе. И по Акааши, который принимает прикосновения со всех сторон. Не важно, это его возлюбленный, лучший друг или парень, который очень сильно похож на его возлюбленного. Он млеет под любыми прикосновениями. В голову ударило абсолютно всем. — У меня идея! — вскакивает Ацуму с места, нарушая равновесие всех четырех, из-за чего Осаму падает прямо на колени к Бокуто, тот просто приобнимает его за талию и целует в затылок. «Перепутал с Ацуму, наверное» — шепчет Осаму. «Не перепутал» — горячее дыхание обжигает уши. — Эй! Хватит там без меня! Я и обидиться могу! — Говори быстрее, что ты там предлагаешь, и возвращайся к нам, Цум-цум! Не ломай комедию. — Ой, Боккун! Ладно. Смотрите. Бутылочка! — Нет. — Почему, Осаму? Тебе разве не нравится то, что происходит сейчас? — Нравится, но мы не обойдемся без этого? — Нет! Так интереснее. Никаких прикосновений и поцелуев до тех пор, пока на вас не укажет эта пустая бутылка из-под вина! — Любите же вы, Ацуму-сан, издеваться над людьми. — Ой как люблю! А теперь, Акааши, Осаму, слезайте с моего парня и выбирайте — кто будет крутить бутылочку! — Давай я, так уж и быть, — протягивает руку Осаму. Предстоит долгая ночь, открывающая много возможностей. Осаму не везет. Выпадает Бокуто. «Спасибо, что не брат», — думает он про себя, но в душе надеется, что брату выпадет именно он. Боится реакции парней, но вряд ли они вообще вспомнят это. Бокуто целуется рвано, энергично, также, как и ведет себя. Осаму нравится. Есть с чем сравнить. Бокуто с Ацуму правда похожи больше, чем кажется. Крутят они по очереди. На кого выпало, тот и выбирает. У Бокуто все просто. Ему выпадает Ацуму. А вот тому не везет, бутылка останавливается между Акааши и Осаму. «Ближе к Осаму», — проносится в мыслях у Ацуму. Но нельзя, нельзя выбрать брата, он может упасть не только в глазах Бокуто, но и в глазах Акааши. — Давайте мы вас вдвоем поцелуем, Ацуму-сан? Выпало между, так почему бы и нет? — Акааши не был бы таким смелым и прямолинейным, не будь в нем столько градусов, но что сказано, то сказано. И они целуют. Вместе. Акааши медленный, грациозный, чувственный. С Осаму они борются за первенство, кусая друг друга, оставляя засосы и синяки от слишком сильной хватки. Акааши смотрит на Бокуто, тот не отрывает взгляда от Мий. Он любит Ацуму, правда любит, но видеть двоих Ацуму ему никогда не мечталось. Хочется быть с ними, хочется быть между. У Акааши, в целом, такие же чувства. Он не ревнует, нет. Они же братья, как к ним ревновать? Но он хочет большего. Но пока нельзя. — Кейджи, крути ты, а то нечестно будет. Бокуто. Выпадает Бокуто. Они смотрят сначала на бутылку, потом друг на друга, потом опять на бутылку. А не рано ли? Одно дело обниматься, целовать каждую костяшку на пальце, шептать на ушко прелести и обнимать за талию, пока, как казалось им, никто не видит. Другое дело целоваться. Прямо тут. Прямо при их парнях. И плевать, что сами-то их парни только что целовались прямо перед ними, и плевать, что они все уже целовали друг друга, но почему-то самое сокровенное всегда самое запретное. «Красиво», — опять проносится в голове Осаму. Слишком красиво. Одно дело наблюдать за ними как за друзьями, другое видеть, как они садятся друг напротив друга, как Акааши берет лицо Бокуто в свое и, как будто проверяя, легко целует его. Красиво — это то, как Бокуто углубляет поцелуй, поглаживая Акааши по предплечьям, успокаивая, показывая, что все хорошо, показывая, что ими наслаждаются. Они красивые, эстетичные, приятные, самому Осаму хочется быть между ними. Хочется так же целовать их двоих, гладить, поддаваться утехам. Это все алкоголь, можно помечтать, ничего не произойдет, это навсегда останется между ними. Мысли Ацуму опять не тут. Опять не с ним. Но он не может не заметить взгляда своего брата на них. «И правда красиво», — думает Ацуму. Ему еще не доводилось видеть Бокуто таким расслабленным, только когда спит, но даже от алкоголя он не становился таким спокойным. Акааши действительно знает, что надо делать и как надо делать. «В другой жизни они могли бы быть соулмейтами», — Ацуму не завидует, он рад за них, рад даже за брата. В этой жизни он надеется быть соулмейтом с другим человеком.